Материнские хлопоты - опять про Джулию

Когда любишь кого-то, то переживаешь все радости и беды любимого существа, как свои собственные. Мы очень любим нашу Джулию, хлопотливую и дерзкую попугаечку, и все ее заботы давно уже стали нашими общими заботами.
Так уж случилось, что красавец Петруша, ненаглядный супруг Джулии, оказался закрытым в ванной комнате, не рассчитал своих сил, упал в ванну, наполненную водой и утонул. Наше горе было безмерным. Но больше всех тосковала Джулия. Она только что высидела из пяти крохотных беленьких яичек пятерых птенчиков, которых они с Петрушей (вернее, в основном, он) кормили по пять, шесть, нет даже по десять раз в день, валясь с ног. А после гибели Петруши Джулия поникла, нахохлилась и никак не реагировала на писк птенцов.
Пред нами встала проблема – как кормить сироток От специалистов мы узнали, что главный кормилец потомства – самец. Самка очень редко подключается к этому процессу.
Донельзя огорченные таким обстоятельством, мы принялись упрашивать, уговаривать Джулию: «Родная наша, покорми своих детушек! Ну, покорми!». Так увещевали мы ее всей семьей. Но нет! Слишком сильным было горе нашей птички. Послушает, посмотрит, потом отворачивается и закрывает глаза, мол, оставьте меня в покое.
Ну, что же, делать нечего, не помирать же с голоду Петрушиным деткам. Достали мы из кухонного стола выдвижной ящик, сварили кастрюльку пшенной каши, натолкли туда вареных яиц, посыпали все мелким песочком и стали по одному «катапультировать» в эту импровизированную столовую птенчиков. Очутившись под большой яркой лампой, они немножко ошалели. Такой шок, говорят, бывает у актеров на первой съемке. Надо сказать, что у птенцов попугаев глаза, по сравнению со взрослыми птицами, и без того огромные, черные и влажные. А тут - на тебе! – перенесли в незнакомое место. Но все пятеро переживали смену обстановки по-разному. Кто-то сразу спрятался подальше, в уголок, стараясь как можно глубже втиснуться в стенку ящика и стать совсем неприметным, даже глаза для этого закрывал. Кто-то замер посередине «столовой» с широко открытым ртом, пошатываясь и озирая окрестности, точь в точь как подвыпивший мужичок. А кое-кто сначала зорко приглядывался, наклонив голову, видно, соображая, для чего его сюда притащили, и с ходу оценив обстановку, мчался на таран и прямо-таки вгрызался в теплую пахучую горку каши и, чмокая, закатывал глаза от удовольствия. Гурман, да и только!
Один был умненький, благоразумненький, усердно склевывал зернышки со дна ящика. Склюнет зернышко, расщелкнет и слопает. А если вдруг выпадает семечко нечаянно из клюва, так малец не горюет, подхватывает другое зернышко и жует без устали. Подустанет, так пробежит по ящику, даже крылышками махать пытается – вот-вот взлетит. Ну, очень самостоятельный оказался птенчик.
Смотрим, а наша Джулия оживилась, отошла, полетела, присела не край ящика и начала потомство разглядывать как оно там и кормить их стала. Пришла в себя мамаша! Но невзлюбила почему-то самостоятельного. Все дети, как дети, в домике сидят, без команды клюва не высунут, а этот, чуть зазеваешься, уже тут как тут – только головешка торчит из круглого окошечка.
Быстро росли птенцы, оперятся стали, перегоняя друг друга. Единственную самочку, которую мы называли итальянским именем Чинция, Джулия принялась учить летать, когда у той крылышки начали работать, как вентиляторы. Сидит себе клюет зернышки, и вдруг захлопали, забились, крылышки! Птичка пугается, а деваться некуда – природа заставляет. Ты, дескать, птица, должна летать! И мать уже подоспела, подталкивает к краю, зовет с собой – давай полетаем! Так и преодолели первые два метра.
А самостоятельный все сам: и из домика вылез сам, и полетел сам. Сам и подзатыльник получил от строгой мамаши. За непослушание Джулия начала его гнать из клетки и от кормушки. Пришлось его, одного месяца отроду, отдать в чужие люди. Там его назвали Гошей, полюбили, вынянчили, повторяя все время: «Гоша хороший!» А так как он был умненький, то быстро научился говорить вслед за хозяевами, не дожидаясь команды: «Гоша – птичка! Птичка – хорошая!». И даже лаять научился, как собака живущая за стенкой, и скрипеть как дверь. И спрашивал у своей хозяйки Аленки, подражая голосу ее матери: «Кушать хочешь Что сидишь Ешь, ешь!».
Незаметно выросли и остальные птенчики. Все обошлось благополучно. Каждый обрел своих хозяев, и гнездо потихоньку опустело. Осталась наша Джулия одна. И потянуло ее на подвиги. Но это уже другая история.