Совпадения

Рюмкин развалился в низком кресле у камина и нажал кнопку на пульте дистанционки. Комнату наполнили звуки яростной перестрелки, перемежаемые короткими английскими фразами.

- Папахен, - в зал вбежал семилетний Рюмкин-младший, первоклассник. – Слышь, папахен?

- Ну? – ласково отреагировал Рюмкин-старший и убавил звук.

- Папахен, а ты знаешь, кто такой Пушкин?

- Санек-то? Да пацан один с Чапаевской, - неохотно ответил Рюмкин-старший. – А че?

- Не, папахен, ты че-то путаешь… - Рюмкин-младший принялся озадаченно ковырять в носу.

- Че мне путать-то, когда я его вооот с таких, - Рюмкин-старший показал рукой, - знаю. Сам-то откуда про него слыхал?

- А нам сегодня училка рассказывала. Типа Александр Пушкин – великий российский поэт.

- Поэт, Поэт… - задумчиво повторил Рюмкин-старший, - че-то я за Саньком такого погоняла не припомню.

- Да не, пап, это не погоняло… Училка сказала, он стихи сочинял.

- Ну, это без базара! – радостно согласился Рюмкин-старший. – Санек – да! Че хошь сочинит, любую ксиву, глазом моргнуть не успеешь.

- А вообще-то, сынок, - насторожился Рюмкин-старший, - че там еще твоя училка про Санька говорила? Она-то каким боком при делах оказалась?

- Еще она говорила… - стал припоминать Рюмкин-младший, - он дрался на этой, на ду… ду…

- По дури, короче, - заключил Рюмкин-старший. – Ага, Санек пацан конкретный, всю Чапайку вот так держит!

- В общем этот, с котором он дрался, Дан… Данте… Дантес! – облегченно выпалил, вспомнив, Рюмкин-младший, - его убил.

- Во блин! – не поверил Рюмкин-старший!

- Папахен, точно те говорю! – обиделся Рюмкин-младший. – Там в букваре еще картинка есть.

- Ну-ка, неси сюда букварь! – распорядился Рюмкин-старший.

Он недоверчиво разглядывал страницу принесенного сыном учебника, то отдаляя ее, то вновь приближая к лицу.

- В натуре Санек, – заключил наконец Рюмкин-старший. – Тока прикид какой-то дикий и причесон… Типа Пресли недоделанный. Хотя он в последнее время с неграми какие-то дела крутил, черт его знает…

Рюмкин-старший потянулся к телефону.

- Толян! – взволнованно зашептал он в трубку. – Тихо, Толян: прикинь, Пушкина завалили. Ага, с Чапайки, Санька. Кто-кто? А я знаю? Базар есть, какой-то Дантист. Ты за такого не слыхал? Типа из-за бабы, но я так думаю, конкуренты. Он в последнее время с неграми какие-то дела крутил. Мне мой спиногрыз сказал, а им училка в школе трекнула. Да не, точно, в букваре фотка есть, но какая-то чумовая. А так верняк, похоже. Даже про лицей, ага. То ПТУ, где Санек учился, теперь лицеем называется.

Повесив трубку, Рюмкин-старший задумался: «Интересно, какие ж бабки братва отвалила, чтоб Санька, блин, в букварь пихнуть? А че там такое было?.. типа: я памятник, грит, создал нерукотворный? Ясен, в корягу, пень – не рукотворный. Это, гриноделанный, ага! Да, живешь вот…»

Остаток вечера Рюмкин-старший выглядел озабоченным. Он даже забыл пожелать сыну «спокойной ночи». И Рюмкин-младший напрасно ждал в кроватке обычной эсэмэски с посланием от родителя: «Гуд бай, в натуре!»

Весь следующий день Рюмкин-старший вел себя беспокойно. Когда раздавался телефонный звонок, он резко хватал трубку, но, не услышав нужного ему человека, тут же бросал ее на рычаг. И только вечером…

- Толян! Ну, блин, наконец-то! – лицо Рюмкина прояснилось.

- Спокуха, Рюмкин, все путем! – раздалось в трубке. – Конечно, будет стоить немерено, но все путем. Короче, в букварь уже не толкнуться, там «солнцевские» с «таганскими» все поделили. «Природоведение», сам понимаешь, без мазы, несолидно. За «Географию» «чеченцы» с «тамбовскими» войну начали. Но ты, слышь, Рюмкин, спокуха! – есть один классный вариант, еще никто не чухнул. Тока одно небольшое комбинэ потребуется…


Спустя несколько месяцев, Рюмкин держал в руках новенький, отливающий глянцем учебник истории. Нетерпеливо пролистнув страницы, он наконец нашел то, что искал: один из разделов учебника открывало парадное рюмкинское фото в полный рост, на котором он небрежно опирался на дверцу новенького «линкольна». Под фото стояла подпись: «Бестужев-Рюмкин».

Раздел начинался с фразы, которая чем-то показалась Рюмкину обидной: «…слишком далеки они были от народа».

Рюмкин недовольно поморщился.