Пятнадцатое весны. Первая глава

Пятнадцатое весны

Если есть тьма,
Должен быть свет.
Виктор Цой

Первая глава

Он проснулся оттого, что рыдал. За окном бушевал водяной поток. Он с шуршанием скользил по асфальту, захватывая с собой всё, что мог унести, и моментально застывал, замерзал, прилипал к земле, сохраняя все свои изгибы. Из распахнутых ртов водосточных труб, обросших бородами сосулек, лились водопады. Дробью стучали градины – некото-рые капли, не долетая до земли, превращались в ледяные шарики, рассыпались, словно драже, и сухо шуршали. Исхлёстанные ветки поникли и висели мёртво и безжизненно. Сумрачное небо громыхало и содрогалось, точно переворачивался с боку на бок набитый камнями мешок. На дворе повизгивала брошенная собака, откуда-то доносилось завыва-ние сирены. Градины брякали о железный подоконник, открытая форточка со всхлипами качалась и ржаво поскрипывала.

Он трясся под тяжёлым ватным одеялом, сжавшись в комок, и никак не мог согреться. Поднявшись и сунув ноги в тапки, Он забрался на шаткий табурет и захлопнул форточку. Вытер руками мокрое лицо. Побрёл на кухню, плеснул из чайника в стакан. От ледяной безвкусной воды затрясло ещё больше. Он прижался лбом к влажному оконному стеклу и посмотрел вдаль.

Слёзы понемногу уходили. Градины стали падать всё реже и реже и наконец прекрати-лись совсем. Деревья заледенели, омертвели, стали похожими на гипсовые слепки; неко-торые из них переломились пополам, кое-какие лежали поперёк дороги, вывернув разла-пистые корни. Стены покрылись змеистыми белыми узорами. Сметённый потоком воды мусор вмёрз в реку чёрного льда. Перевёрнутая урна темнела из-под толщи льда, как за-таившаяся акула, вокруг неё стайками рыбок рассыпались окурки. Крыша ощетинилась ребристыми сосульками и стала похожа на длинные зубастые грабли. Всё вокруг было тихо, мертво и безнадёжно.

Он вернулся и ничком упал на раскладушку, закрыв одеялом голову. Уже проваливаясь в чёрную неспокойную бездну сна, Он почувствовал, что за его дверью кто-то стоит. Пришлось подниматься, превозмогая смертельную усталость, и открывать.

На пороге, в полутёмном коридоре неловко топтался Тот. Было заметно, что он промок до нитки. Волосы слиплись сосульками, с одежды стекала вода и уже образовала не-большую лужицу. Тот, засунув руки в карманы и по-птичьи втянув голову в плечи, не-ловко переминался с ноги на ногу и молчал.

- Ну, заходи, - сказал Он и отступил в коридор. - Ты просто не в своём уме. Шляться по улице в такую погоду...

- Я тебя не разбудил? – извиняющимся шёпотом прошелестел Тот, осторожно пройдя в прихожую. За ним остались мокрые следы, похожие на собачьи – с большой пяткой и че-тырьмя круглыми пальцами.

- Нет, я не спал. Ты же знаешь, я редко сплю по ночам. Особенно в последнее время.

- Всё оттого, что ты до сих пор живёшь один. Тебе давно пора найти себе пару и же-ниться.

- Давай оставим эту тему, - с досадой поморщился Он. – А как же насчёт тебя? Ты – се-мейный человек, однако тоже не спишь.

- Ну... Я вообще-то за спичками зашел, - пробормотал Тот, быстро подняв и опустив глаза. – Понимаешь, спички кончились, плиту зажечь нечем, зажигалка в каком-то кар-мане валяется, а найти не могу – свет из-за этого проклятого дождя исчез...

Он негромко хмыкнул. На улице громыхнуло так, что Тот вздрогнул и с опаской по-смотрел на закрытое окно.

- В-вот. Тебе не кажется странным, что идёт дождь? Ведь всё-таки на улице зима, уже седьмой месяц зима, и холодно, а идёт не снег, а дождь... Да... Вот так получилось, ты уж извини за вторжение... Спички очень нужны. Понимаешь, к соседям идти неудобно, всё-таки два часа ночи, и они наверняка спят. И решил к тебе забежать. Да... вот. Я думал, что ты не рассердишься. Мы же друзья, верно? Ещё за одной партой сидели...

- Помню-помню, - рассеянно сказал Он, чиркая спичкой по коробку. - Ты был порядоч-ным зубрилой и постоянно боялся опоздать. Может, поэтому и женился так рано?

Тот вспыхнул.

- Давай оставим эту тему, - сказал он почти умоляюще.

Он засмеялся. Неприятный получился смех, словно кто-то кашлянул и внезапно замолк.

- Тогда перейдём к другой теме. Ты ведь не за спичками пришёл, не так ли?

- А откуда ты догадался?..

- Всё очень просто. Ты никогда не умел обманывать. И плиты газовой у тебя нет – всю жизнь готовил на электрической. Так что успокойся и выкладывай всё как есть.

Тот окончательно смешался и сел, уставившись на пол. Мокрую шапку он комкал в дрожащих руках, словно боялся выпустить.

- Иди и переоденься, - с вздохом сказал Он. – Знаешь, где у меня одежда?

- Угу...

- Я пока чайник поставлю. Чай-то будешь? Я же вижу – замёрз как собака. Иди!

Тот вернулся через несколько минут, закутанный в коричневый халат, осторожно сел на краешек стула и притих.

- Нарежь-ка хлеба, - посоветовал Он. – Сейчас соорудим парочку бутербродов, чаю вы-пьем, а то ты совсем закоченел.

Тот выдвинул ящик кухонного стола и погромыхал вилками; пройдя к раковине и встав на цыпочки, заглянул в сушилку.

- Ножа нет, - растерянно сказал он.

- Только что был здесь, странно... А, знаю. Нож наверняка украл комар.

Они посмотрели вверх.

На холодильнике, на перевернутом вверх дном подносе примостился бородатый комар в шапке-ушанке и стоптанных валенках и, ловко орудуя хлебным ножом, аккуратно стро-гал нос. На пол сыпались золотистые стружки.

- Верни нож, ворюга, - сурово потребовал Он. – Не хватало ещё того, чтоб ты здесь свой нос подтачивал!

Комар с опаской покосился на Него фиолетовым глазом и положил нож на поднос.

- Конечно, если ты против, - произнёс он с издёвкой, - я могу подточить и твой...

- А ну, кыш отсюда!

Комар, фыркнув, снялся с места и бесшумно улетел в соседнюю комнату.

- Уже который раз ворует у меня ножи. Никак отучить не могу.

- Что это за чудо природы?.. – растерянно спросил Тот. – Мне не померещилось?

- Да нет, - грустно улыбнулся Он. – Это одно из порождений фантазии Поэта.

- В каком смысле?..

- В самом прямом. У нашего Поэта о-о-очень бурная фантазия... была. Да... Настолько бурная, что некоторые его слова сами собой становились явью. Стоило ему однажды ска-зать, что всё будет – комар носу не подточит, как в нашей квартире появился этот ворю-га-комар. Я уже что только не видел – мальчиков со сверкающими пятками, сороку, ко-торая приносит новости на хвосте, плачущего деньгами кота и... Но что же это я! Сейчас время твоего рассказа. Я ведь вижу, что с тобой произошло что-то неприятное... или не-обычное. Ты же не просто так прибежал ко мне в три часа ночи... Что у тебя стряслось?

- Я... боюсь говорить об этом.

- Почему?

- Ты же знаешь, что у стен есть уши.

- Знаю, - без улыбки ответил Он. – А, вот и они! Легки на помине...

Действительно, в стене коридора появились два уха. Одно было плоским, как тарелка, и пятнистым, покрытым волосами, второе – маленьким, изящным и прозрачно-розовым, словно морская раковина, с крохотной золотой серёжкой. Оба уха настороженно повора-чивались в разные стороны и шуршали. В окне возник, свесившись откуда-то сверху, пе-чальный голубой глаз, растущий на ветке дерева. Поморгав, он завращался вокруг своей оси и пропал.

Он задёрнул шторы и захлопнул дверь.

- У стен есть уши – но не у кухонных стен. Ты можешь ничего не бояться – это останет-ся между нами.

- А как же твои соседи? Математик и Поэт?

- Поэт исчез, - сумрачно ответил Он, - а математика сейчас нет. Поэтому не бойся, что наш разговор кто-то может услышать.

- Я боюсь только того, что ты мне не поверишь.

- Не говори глупостей. Если бы так, ты бы не пришёл ко мне. Я всё равно поверю. Ты же не умеешь обманывать.

 Тот наконец решился и сел прямо, переплетя перед собой пальцы.

- Тогда слушай.




Не знаю, как начать... В общем, дело было так.

Я шёл в какой-то магазин... или парикмахерскую. Или... впрочем, я не помню. Я брёл куда-то, не глядя под ноги, не разбирая дороги.... На меня навёл ужасное уныние этот дождь. Ты помнишь, как неожиданно похолодало в этом году? Такого никогда ещё не бывало в наших краях. Погода совсем обезумела. Посреди лета, где-то пятнадцатого ав-густа внезапно повалил снег... И впрямь как снег на голову... А потом сразу, без всякой осени, началась зима. Помнишь?

Он сумрачно кивнул. Он прекрасно помнил день, когда расстался с Ней и когда исчез Поэт. После этого солнце ни разу не осветило город N-ск.

- Обычно погода не влияет на меня, - говорил Тот, - но в этот раз она действительно была тягостной и ощутимо давила на нервы. Целыми днями меня не покидало предчув-ствие, что скоро небо разорвётся на части, как промокшая бумага, и обрушится на город, раздавив его своими серыми обломками, или случится ещё что-то ужасное. В общем, я шёл и шёл, пока не обнаружил, что окончательно заблудился. Оказался в каком-то заху-далом районе – полуразвалившиеся бревенчатые дома за хлипкими заборчиками, кучи мусора на дороге и грязь, повсюду неизбежная грязь... Тогда я решил спросить у кого-нибудь, где я нахожусь, но, как ни странно, не встретил ни единого прохожего, и почув-ствовал тревогу. В тот самый момент на глаза мне попалась магазинная вывеска, покры-тая ржавыми пятнами и полосами, до того старая, что нельзя было разобрать, что на ней написано. Я решил узнать дорогу у того, кто окажется внутри, и поскорей убраться из этого странного и подозрительного места.

Я с трудом открыл тяжёлую дверь, которая, как мне показалось, упиралась и ни в какую не хотела сдвинуться с места. Затем она уступила и с грохотом затворилась, ощутимо подтолкнув меня в спину, отчего я ещё сильнее разозлился. Брякнул колокольчик, прока-тилось эхо и стало тихо.

Вот тут-то всё и началось. Я увидел, что оказался в каком-то необычном, странном ма-газине, причём не сразу сообразил, то это именно магазин. Вначале я решил, что попал в комнату смеха. Висящие на стенах зеркала, обрамлённые бронзовыми завитушками, пре-вращали меня в толстяка, горбуна и дылду поочерёдно, искажали и вытягивали моё и без того искажённое лицо, и это не смешило, а ещё больше раздражало меня. Я видел гигант-ский шкаф, заставленный пыльными картонными коробками с непонятными надписями и наклейками, через секунду он внезапно оказывался у меня за спиной, а коробки переме-щались и меняли форму, и я не мог понять, то ли я повернулся, то ли непостижимым об-разом переместился сам шкаф. Чёрт возьми! Только что эта стена была приятного светло-орехового цвета, и вдруг она стала ужасающе оранжевой. А откуда появилась эта карти-на?..

 Всё вокруг точно смеялось над моей растерянностью. На стенах висели ярко раскра-шенные клоунские маски с неестественно радостным, печальным или торжествующим выражением; стоило мне отвернуться, как они начинали корчить рожи и высовывать языки, сворачивая их спиралями; мне казалось, что я слышу их издевательский смех, но стоило мне обернуться, как они вновь оказывались самыми обыкновенными масками с яркими алыми губами, напудренными щёками и неподвижным взглядом. Совершенно сбитый с толку, немного напуганный и раздражённый, я повернулся, чтобы уйти, но там, откуда я попал сюда, двери не обнаружилось. Вместо неё я увидел обыкновенную белую стену, на которой криво прилепились какие-то безвкусные рисунки. Человечки, состав-ленные из кругов, цветовых пятен и кривых загогулин, уродливые домики и дым, спира-лью поднимающийся к небу. Причём небо было зелёным, а дым – голубым. Могу пору-читься, что ничего более бездарного мне никогда не доводилось видеть.

Я не сразу заметил его. Я говорю о продавце. Он сидел в глубине магазинчика за высо-ким прилавком, на котором, противореча всем законам равновесия, громоздились пира-миды коробок, потрёпанных книг и бумажных листов, и бесшумно втягивал в себя чай, тайком наблюдая за мной. Его вид окончательно сбил меня с толку, потому что этот че-ловек менее всего походил на человека. Уши покрыты коричневой шерстью, острые, как у собаки, стоят торчком и шевелятся. Глаза круглые, как у птицы, причём разного цвета – один жёлтый, словно луна, а второй зелёный, цвета молодой травы. На голове надета вя-заная детская шапка с дурацким помпоном, на шерстяных лапах – узорчатые перчатки. А взгляд чертовски внимательный - так и пронзает насквозь, как рентгеновские лучи. Пока я подыскивал слова, чтобы заговорить, вместе с тем не показаться сумасшедшим или смешным и поскорей удрать отсюда, продавец отодвинул фарфоровую кружку и обра-тился ко мне:

- Добрый вечер, сударь. Не знаю, как к вам обращаться? Месье, лорд, товарищ, мистер, джентльмен, сеньор? Из какой страны вы прибыли ко мне?

Однако я находился в глубоком оцепенении и не мог ответить. Я посмотрел за окно и увидел, что и впрямь наступил вечер, хотя из дому я вышел рано утром. На улице горели тусклым синим светом газовые фонари.

- Стало быть, сударь, - прервал он затянувшееся молчание. Я – представитель торговой компании "Сирин, Алконост, Гамаюн и Ко". Филиал "Алконост". Когда-нибудь слышали о такой? Очень известная компания, недавно открыли филиал "Феникс" за границей. Ли-деры на рынке необычнейших товаров с тысяча пятьсот...

Но я пребывал в состоянии прострации и лёгкого шока, потому не смог ничего отве-тить.

- Надеюсь, что вы пришли точно по адресу, - слегка раздражённо сказал продавец, - а не забрели сюда случайно. У меня голова просто раскалывается от неожиданных визитов.

 Я и вправду с ужасом увидел, как его голова пошла трещинами. Хотя, скорее всего, мне это просто-напросто почудилось.

– Несколько лет назад пришёл какой-то сумасшедший – я сразу понял, что он не отсю-да, это видно по глазам – и просил лекарство от дождя. Хоть бы подумал – откуда я могу взять такую вещь?! С той поры и начались неожиданные визиты. Каждый день кто-нибудь да забредёт! Вчера с чердака свалилась Баба-Яга и потребовала ковёр-самолёт, причём обязательно персидский и с ручной вышивкой джинна полуторасталетней вы-держки. А вы представляете себе, какая это редкость? Когда я выпроводил её, она ввали-лась через дымовую трубу, вся в саже и в паутине, и пообещала привести в мою лавку слона. Хотя она и не посудная. Не магазин, а проходной двор какой-то! Но дело даже не в этом. Я, в конце концов, не справочное бюро, не адресный стол и даже не сказочный магазин, а всего-навсего скромный владелец лавки мелочей. У меня есть многое, но не всё. Надеюсь, что вы обязательно что-нибудь приобретёте, а то мне уже до смерти надое-ли случайные посетители.

Излив на меня этот поток бессвязного официального бреда, он помахал ушами и налил себе ещё чаю из пузатого фарфорового чайника, расписанного голубыми колокольчика-ми. Затем вынул из уха обкусанный карандаш, вставил себе в другое ухо, с хрустом про-вернул несколько раз и вытащил уже подточенным.

- Ну, чего уставился? – спросил он неожиданно, глядя на меня в упор своими разно-цветными глазами. – Или тоже просто так пришёл? О боги, боги!.. Когда же всё это кон-чится!..

Я смутился и решил исправить положение.

- Почему же вы так думаете? Я обязательно что-нибудь куплю у вас... Только объясните мне сначала, что это за место и что тут можно приобрести?

- Опять всё снова да ладом, - проворчал продавец, но я заметил, что моё предложение он встретил не без удовольствия. – Пожалуй, я вам объясню. Я продаю мелочи. Мелочи, которые вроде бы совсем не нужны, но без которых нельзя обойтись.

- Вроде скрепок или шнурков для ботинок? – сказал я, решив быть вежливым и под-держивать разговор.

Продавец заметно рассердился. Он надулся, словно воздушный шар, и подлетел к са-мому потолку.

- Конечно же, нет! – воскликнул он, паря в воздухе. – Мелочей существует огромное множество – это очень дорогие вещи, которые зачастую совершенно не ценятся людьми. Я специализируюсь на самых необычных из них. Продаю фигнюшки, финтифлюшки, безделушки, штучки-дрючки, штуковины, чушь, бред, чепуху и белиберду... Могу также добыть что-то с чем-то... Если заинтересуетесь.

- Возможно, - деликатно сказал я, ловя проплывающего мимо продавца за хвост и опус-кая на землю. – Однако нельзя ли взглянуть на эти вещи поближе?

- Ох уж эти люди!.. – сморщившись, проворчал продавец. – Никогда, ни за что и ни во что не поверят, если не дать им пощупать, понюхать, облизать, сфотографировать и рас-клеить снимки на каждом дорожном столбе... Хорошо, я удовлетворю ваше любопытст-во. Идите за мной!

Он с необычайной для такого упитанного человечка (зверька?..) быстротой побежал вперёд, указывая дорогу. Я не без колебания последовал за ним и очутился в длинной комнате, на вид довольно мрачной, с низкими потолками и окнами, занавешенными тя-жёлыми портьерами. Вдоль её стен находились высокие витрины с пыльными стёклами, до того пыльными, что разглядеть лежащие под ними товары было почти невозможно.

- Пожалуйста!

Мне оставалось только наклониться и протереть стекло. Внутри обнаружилось какое-то уродливое чудовище с тремя рогами, пятью зелёными глазами и сиреневыми копытами, вылепленное из пластилина.

- Что это?

- Неужели вы не узнаёте эту вещь?

- Я вижу её в первый раз, - ответил я вполне откровенно.

- А эту?

Палец продавца указывал на рисунок, который мало чем отличался от тех, что я видел на стене у входа. Только на нём не было цветов, грибов и домиков со спиральным ды-мом. С листа бумаги на меня смотрел фиолетовыми глазами странного вида марсианин с зелёными усами, чересчур короткими руками и огромными ботинками. На каждой руке у него было по десять или даже по двенадцать пальцев, а из головы торчало что-то вроде антенны.

- Аналогично. А кто это такой?

- Ты! – язвительно сказал продавец и захихикал.

- Не вижу ничего смешного, - сказал я с раздражением. – Если вы хотели меня оскор-бить, могли бы сделать это и более оригинально.

- Так ты действительно не узнаёшь этих вещей?

- Нет! – рассерженно рявкнул я. – И хватит надо мной издеваться! Почему я должен их узнавать?

- Потому что это рисунок твоего сына, который он подарил тебе на Новый Год, - резко ответил продавец. – И на нём действительно нарисован ты. А это – пластилиновая коро-ва, подаренная им тебе на день рождения. Не припоминаешь?

Мне было стыдно признаться, что нет, и потому я молчал.

- А это?.. Это? Или, может быть, это? – продавец метался по комнате, смахивая хвостом пыль с витрин, и поминутно оборачивался ко мне с новой вещицей в шерстяной лапе. – Открытка с самолётами на 23 февраля? Аппликация с тюльпанами? Собака из сосновых шишек? Нет? Нет? Нет? Ты ничего не помнишь? Печально... Но, может быть, согласишь-ся что-то купить?

- Ни за что, - пренебрежительно сказал я. – Мне не нужна эта дрянь. Вы же старьевщик. Продаёте ерунду. Занимаетесь глупостями! Как вы ещё не разорились? Неужели кто-то покупает этот бред?

С каждым моим словом лицо продавца, как ни странно, всё больше и больше светлело.

- Именно! – он порывисто схватил меня за руку, но я тут же её отдёрнул. – Я предупре-ждал тебя с самого начала, что продаю чепуху, бред и фигнюшки... Вещи, которые люди начинают ценить только по прошествии длительного времени. Знаешь – пока гром не грянет... И покупают, покупают, просто отрывают с руками. Но ты в самом деле уверен, что ничего не хочешь купить?

- Абсолютно, - сказал я с лёгким отвращением. – Всё, что у вас продаётся, я когда-то выбросил, потому что эти вещи стали мне не нужны. Да, мне дарил рисунки и поделки мой сын. Вначале я их хранил, а потом просто не знал, куда деть весь этот хлам. При-шлось от него избавляться. А сын наверняка уже и не помнит, что он мне дарил и когда, и вряд ли вспомнит вообще. И не надо так смотреть на меня! Что бы вы на моём месте сделали?

- Не выбросил бы – это точно.

- Не выбросил! У вас хоть дети-то есть?

- Умгу...

- И сколько?

- Интересует количество? Ну-у-у... Тебе как сказать – за этот век, за это тысячелетие или всего? О нет, нет, лучше не стану тебя пугать, - со смехом заключил он, глядя на ме-ня. Наверное, я выглядел чрезвычайно глупо.

- Где здесь выход?

- Уже уходишь? – поинтересовался продавец саркастически. – А я хотел предложить тебе ещё кое-что...

- Вроде пластилиновой вороны или очередного художественного произведения?

- О нет. Это гораздо более ценная вещь.

И продавец выудил откуда-то – мне показалось, что из собственного уха – деревянную шкатулку, покрытую незатейливыми узорами, и очень бережно поставил на прилавок. Поневоле пришлось остаться и взглянуть, потому что просто повернуться и уйти было как-то неудобно...