Ах здравствуйте, Дана, Даночка

Вступительное слово.

Образ Героя и прекрасный Даны в реалии данного времени
создан из двух параллельных прямых, которые никогда
не пересекаются и доказать в обратном порядке
эту теорему не представляется возможным
ни великому Пифагору, ни целому Римскому Легиону.
Их чувства, созерцание, ощущение друг друга
эфемерно и растворяется в воздухе при каждом
новом порыве создать идеальное нежное отношение
вне городского великолепия, вне толпы… только два человека…
и они никогда не встретятся…
Дана протягивает руку Герою, Герой улыбается,
а ветер играет в его волосах вечно искушая Судьбу…



 Ах здравствуйте, Дана, Даночка, как мило Вы строите рожицы, как мило кривляетесь, театрально гримасничаете на подмостках этой жизни… Я тоже Вам строю рожицы и тоже кривляюсь сидя на качелях около дома, покуривая травку, потому что сигарет нет, а травки сколько угодно. Я покачиваюсь в такт легким, где то на середине задерживаю дыхание, упираясь ногами в песок и резко вверх! - Ух! - потом глухое легочное – Пых… кхых, кхых… пых – Вашим рожицам… кхых, кхых – моему одиночеству.
Вы чувствуете запах травки?
Вы чувствуете, что пахнет осенью?
 Конец августа, а в августе падают звезды и загаданные желания сбываются, даже если о них забываешь и спокойно пьешь шампанское с устрицами или вкушаешь арабскую кухню на каких-нибудь званных или деловых обедах.
…вверх! – земля – пых – вниз! земля – кхых… скоро кончится, и пых, и кхых, и Ваши милые рожицы, и земля под ногами перестанет вертеться вдоль моей орбиты…

 Ах Дана, Даночка с Вашей ли буйной головой остановить вращение земли. С моей ли легкой рукой крутануть ее заново, как карусель, чтобы кружилось, неслось, проносилось сквозь мной придуманный мир. Я смотрю в небо, где летают из аэропорта Домодедова самолеты, как летают Ваши неугомонные мысли, строчки, образы, прошлое и настоящее, где сам черт! голову сломит, разбирая по буквам любови, влюбленности, очарования, боли, смерти, воспоминания, которым свойственно затираться, как на школьной доске под мокрой тряпкой или теряться в переулках где-нибудь в центре Москвы, в проточной воде фонтанов, среди булыжных мостовых, на расклеенных театральных афишах… в каких-нибудь кафешках за столиками для не курящих.
 Вот Вы снова состроили смешную рожицу, являясь передо мной героиней моего очередного романа. Героиней наступающей осени и Вы, вероятно, станцуете с предстоящем листопадом вальс для меня, а может Вы не станете героиней моего романа, и оставите меня в бушующем море после очередного столкновения с прошлым, болью, ранами, оставите дрейфовать мой парусник на рифах в самом настоящем Карибском море, и очередной волной накроете борт моего корабля, а потом тихо отступите, возвращаясь к спокойной жизни, к варенью, соленью, печенью, домашним пирожкам, халатикам, горячему чаю с лимоном…

 Дана, Даночка, Вы никогда не станете моей любовницей, но прошу заметить, я Вам этого не предлагала… да, да – покрываюсь румянцем во всю щёку…
Осень… Я гуляю по Кленовому бульвару. Клены окрашиваются позолотой и багровым оттенком моих кровяных сосудов. Руки в карманах - пожалуйста, сутулые плечи -пожалуйста. Добытые подругой сигареты одна за другой – пожалуйста. И никто не одергивает, не стыдится моего больного взгляда, не говорит. – Вытащи руки, не шаркай ногами, измени походку, не смотри так, как будто хочешь, что то украсть, не кури много.
Школьный роман.
Роман с музыкальным училищем.
Роман с героином.
Служебный роман.
Роман с Мариной Цветаевой.
Готический роман.
Любовь с алкоголем.
Школьный роман.
Роман с галерей художественных искусств.
Снова служебный роман.
Роман, когда ей шестнадцать, а мне больше двадцати.
И вновь школьный роман.
Роман с «Сагой о Форсайтах», Медведевой, Арефьевой, Янкой, электрической гитарой, Снайпершами, Яшкой Казановой, Баграмян, Мастером и Маргаритой, акварелью, скверами, фонтанами, усадьбами, Петербургом, Царским Селом, Достоевским, Анной Карениной, Сережей Есениным, Патриаршими прудами, Елесеевсскими полями, Герленом, французским кафе на Малой Бронной, мартини с водкой, Гамлетом и Смертью, прозой, стихами, набережными, львами, Пиросмани, самолетами, «Служанками», «Саломеей», луной похожей на мертвую женщину, Гете, Шиллером, Кафкой, прогулками, кашлем, руками… окончен школьный роман? Или продолжим?

 Ах здравствуйте, Дана, Даночка… Стремительно летят слова, как стрелы. Вы не строите мне глазки, не заигрываете, не флиртуете… Вы ставите меня к стене, как врага народа, как изменщика не Родине, а самому себе. Я стою, Вы целитесь в мое сердце и я знаю, что рука Ваша не дрогнет. Я даже бровью не поведу, лицо мое будет каменным, я только усмехнусь, и спокойно буду держать руки за спиной, посмотрю на Вас пристально, замедлив дыхание… и… Бах! – в руку! Бах! – в ногу! БАХ! – В СЕРДЦЕ!
Опять моя белая рубашка по-партизански подпоясанная ремнем со звездой, испачкана красным пятнышком на груди… Что же Вы наделали, прекрасное создание? Что за мания у знаменитостей убивать Воспоминания? И не имеет значение, какой век стоит на дворе – восемнадцатый, девятнадцатый, двадцатый, двадцать первый… Меня уже пронзали шпагой, кололи вилами, стреляли из пистолетов на дуэли, вонзали нож и ставили к стенке в тридцать седьмом…
… и так же как в тридцать седьмом на блюдечке драгоценные три куска сахара, которые выпиваются с горячим чаем… и раскуривается очередная папироска, машина у подъезда, часы бьют двенадцать, потом час, два, три… Три часа ожидания встречи с Вами, Дана.
Я сбегаю по лестнице большой парадной с выходом на Лубянку… Поправляю челку, улыбаюсь так, что ямочки на щеках начинают заигрывать с прохожими…
…Но мы расходимся с Вами Дана, во времени, во взглядах, - мы не видим друг друга, Вы прячетесь от меня, наши жизни мимо, наши судьбы несопоставимы… И всё летит к чертям! Вдребезги!

… И снова прощайте..? Дана, Даночка…

 Трещит Крымский мост своей монументальностью, бетонной закомплексованностью. Я стою и чувствую, как он ходит, переламывается всеми инженерными конструкциями. Верный ли путь я выбрала? Нет, мост здесь совершенно не при чем, и дело даже не во мне, и моем пути… Вы спешите не ко мне, сбиваетесь в подсчете своих шагов, в ритме московской деловой жизни. Вы проноситесь вихрем, но я успеваю удержать Вас за руку.
- Прошу, Вас Дана, остановитесь…
Задержите дыхание. Это Ваше мгновение проносится мимо, а Вы стоите со мной, и я не отпускаю Вашу руку. Вы многозначительно смотрите на меня, понимая, что находитесь на противоположной стороне Крымского моста и нам никогда не встретится. Вы лишь рукой проведете по моей щеке, сдерживая мои порывы, взгляды, слова…
 Я чувствую Вашу руку, а Вы мою на своей талии? Я читаю ее линию под одеждой. Я читаю стихи Вашим губам. Рифмы скользят, как легкий батист по коже. Вы впервые молчите и слушаете, с каким волнением отвечает Ваша гладкая кожа на мой тихий голос… Вы говорите между стихами, паузами, губами, моим взглядом…
- Я никогда не стану Вашей любовницей.