Звездочка

ЧАСТЬ 1.
“Звёздочка”

Жил - был на свете мальчик, звали его Джимс Нейтип, это был весёлый озорной ребенок, веривший в чудеса и сказки. Его отец работал врачом в местной клинике, этот прагматич­ный и слегка скупо­ватый муж­чина пользовался опреде­ленным уважением у коллег и людей, которым доводи­лось об­щаться с ним. Он не верил ни в Бога, ни в чёрта, ни в волшебников, ни во всякие их «ку­десничьи штучки». Мать Джимса Элеонора Нейтип умерла, ко­гда мальчику не исполни­лось и двух лет, он видел её только на фотографиях в семейном альбоме.
В тот день Папа, как всегда забрал Джимса из школы. Когда они потихоньку брели домой, Папа спросил его: “Ты, надеюсь, помнишь какой сего­дня день?”
 – Конечно, Папа! Мой день Рождения.
 – К нам на пять минут зашёл твой дорогой дедушка Кристефор, но, к сожалению, он решил задержаться в гостях до вечера. Ведь ты, разумеется, не забыл этого весьма - хм!- эксцен­тричного старичка?
 – Нет, Папа.
Джимс задумался, ведь на самом деле о дедушке у него остались лишь смутные и во многом не четкие воспоминания, но это и не удивительно, если учесть, что он видел его в последний раз лет шесть назад, к чему Папа в тайне приложил очень большие усилия. Но он запомнил, что в старичке есть что-то странное, в Кристефоре все было необычным: всклоко­ченная бородка, старый потёртый сюртук, коричневый чемоданчик с кучей интереснейших вещей, хра­нить которые на взгляд Папы было абсолютно бессмысленно. Но всё это так манило, так притяги­вало мальчика, что он как привязанный ходил за дедушкой и внимательно прислушивался к тому, что рас­сказывал Кристефор, но, увы, в памяти Джимса сохранилась лишь малая толика тех захватывающих чудесных повестей о приключениях волшебни­ков и волшебниц, которые поведал ему дедушка.
Когда Папа и Джимс пришли домой, то большой обеденный стол был уже накрыт, взрослые сухо поздоровались, а мальчик радостно заключил деда в объятья и благосклонно позволил расцеловать себя в обе щёки. Семья села праздновать. Папа ел молча, медленно, изредка наливая себе бо­кал красного вина (он мог позволить себе его лишь по праздникам, что очень огорчало его) и вы­пивал за здоровье присутствующих (из этого пожелания он мысленно ис­ключал старика). Он ни чем себя не выдавал, только иногда по его губам как ядовитая змея проползала едкая горькая усмешка.
Разговор вели только дедушка и внук, большей частью говорил дед, а Джимс лишь изредка поддакивал, он был пленён рассказами Кристефора. Эти повест­вования о приключе­ниях и путешествиях находили отклик в душе мальчика, ему грезилось, что, и он вместе с дедушкой совершает подвиги, спасает чужие жизни и имущество.
Вдруг старик стукнул себя по лбу и воскликнул: “Эх, я! Старый дурень! Со­всем забыл о твоем подарке!” Затем он хитро посмотрел на Джимса и попросил его: “Сбегай-ка во Дворец Пре­красных Снов (так старик называл комнату, в которой жил мальчик) и принеси, пожа­луйста, мой старый верный чумоданчик”. Мальчик с лёгкостью бросился выполнять это простенькое поручение.
Он управился за полминуты, и, не проронив ни слова, отдал принесённый чемодан, старик, улыбаясь, пошарил там немного и достал таинст­венный сверток. “Это тебе, Джимс. У тебя сегодня как никак юбилей – десять лет” – тихо произнёс он, протягивая ребенку вещь. Когда мальчик развернул подарок, то увидел, что это совсем новенькая подзор­ная труба. Он не мог выразить свой счастье сло­вами, поэтому просто смотрел на дедушку с восхищением. Джимс был в неописуемом восторге, в его чер­ных глазах светилась огромная радость, старик с нежностью погладил мальчика по голове.
 – Ты так похож на свою маму, она была красивой, умной, и ты весь в неё, с чувством произнес дедушка, – Эх, Элеонора! Жаль, что ты на мальчика своего полюбоваться не можешь! Твои волосы, глаза, улыбка – всё твоё ничего отцов­ского нет! Но это-то и хо­рошо, Слава Богу, мальчик не в отца пошел, а то муж твой гад гадом был и всегда будет, хуже, пожалуй, и не сыщешь!
 – Не говори так о папе, дедушка, – тихо произнес Джимс, – он хороший … только сам об этом не знает!
Старик внимательно посмотрел на мальчика, упрямо покачал головой и воскликнул:
 – Э! Да что об этом говорить! Все уже было давно сказано и пересказано! - он хотел еще что-то добавить, но вовремя остановился. И затем будто так и надо Кристефор начал искать что-то в карма­нах своего сюртука, через несколько секунд на свет Божий были извлечены золотые часы на цепочке.
Мальчик с грустью и раздражением следил за действиями дедушки. Сначала часы даже не при­влекли его внимания: «Часы, как часы!». Но потом он внимательнее взгля­нул на циферблат и не уви­дел ни одной цифры. Вместо двух у часов было пять-шесть стре­лок, стрелки крутились в раз­ных направлениях и с разной скоростью, а одна из них, окрашенная кажется в фиолетовый цвет, время от времени исчезала. Всё его огорчение как рукой сняло, он с изумле­нием смотрел то на часы, то на деда, который в отличие от него прекрасно пони­мал, как они действуют. Старик хитро улыбнулся ему и сказал: «Уже без чет­верти два, пора спать, – он подмигнул и добавил, – а на небо и на звёздочек мы завтра вечерком посмотрим. Хорошо? Ну, тогда иди спать! И, чур, в под­зорную трубу сегодня не смотреть.
 – Ладно, дедушка, обещаю!
Джимс взял трубу, аккуратно завернул её в шелковый платок, и тихонько, пошел в свою ком­нату. Он не видел, что в серых глазах Папы, обращенных ему в след, плавали горечь и тоска, он лишь приметил, как у Папы на губах продолжала играть усмешка.
Войдя в свой маленький уголок уюта и покоя, он, повинуясь внезапному порыву прошел прямо к окну и взглянул на небо, там царствовала Коро­лева Ночи – Луна, её дети – звёздочки весело подмигивали мальчику. Джимс огляделся вокруг, лунный свет превратил комнату в сказочный дворец, а под­зорная труба в руках мальчика стала све­титься изнутри таинственным серебря­ным светом. Он не смог побороть искушение и сбросил с трубы платок, свечение стало ярче, и мальчик почувствовал странную, никогда им ранее не испытанную, смесь грусти и радости. Он распахнул окно, поднес трубу к глазам и просто ахнул от изумления, он смотрел и не мог поверить в увиденное. Он даже подумал: «А не пригрезилось ли это мне? Не сплю ли я?» Он ущип­нул себя за нос и почувствовал боль. Затем протер глаза и вновь взглянул в трубу: «Картина ос­талась прежняя!». Ребенок был напуган и удивлен - что он только не испытывал в те мгно­вения! Ведь в подзорную трубу увидел такую странную картину.
На том месте, где должна была находиться луна в небе висела огромная дверь, сплошь испещренная таинственными символами, на ней были вы­резаны всевозможные чудные существа. Никаких замков и ручек у нее не было, не было ни петель, ни косяков на которых она могла бы держаться, да этого и не требовалось …
Дверь была приоткрыта …
Из-за неё выглядывало большое круглое лицо, излучавшее свет. Лицо при­надлежало весьма пожилой даме, она сердито поджимала губы, было видно, что она просто в ярости. На её голову был надет серебристый чепец, украшенный лишь пришитыми по краю белыми кру­жевами.
И вдруг Джимс понял, что шеи у таинственной госпожи не было, как не было и тела! Он испугался, но не потерял наблюдательности и вскоре с облегчением заметил, что голова выглядывает из-за большой облачной занавески вот – причина исчезновения тела!
Джимс, наконец, стал понимать, какую необыкновенную вещь пода­рил ему де­душка. Труба показывала ему волшебный мир, который обычные люди видеть не могли. Мальчик осознал, что его дедушку нельзя было назвать обычным. В нем всегда было что-то величест­венное волшебно-чудесное, почти у всех кто хоть раз общался с ним в душе оставался тонкий привкус сбывшегося чуда.
Джимс, наконец, принял ту простую истину, которую до этого его прагматич­ный ум старательно отвергал: его дедушка Кристефор Кинбелов был не про­стым старичком со своими маленькими странностями и причудами, а очень сильным и вероятно одним из самых могущественных магов данного периода времени.
Раздумывая об этом Джимс, тем не менее, продолжал пристально следить за дамой. Вдруг “Луна”- как он про себя продолжал называть Госпожу - стала скры­ваться за занавеску, она полностью исчезла, но уже через пару секунд появилась слабенькая по­лоска света.
Мальчик нехорошо усмехнулся: «“Новолуние”! А когда старушка полностью показы­вает лицо то это “полнолуние”. Так думают глупые людишки! Но я всё знаю — это ста­рушка-Луна скрыва­ется за занавеской!»
В детстве Джимс всегда считал, что звезды - это дети Луны, но сейчас, ко­гда он видел истинное небо, то понял что, всё это время оши­бался, пожилая дама ни­как не могла быть их матерью она скорее походила на служанку-няню, следя­щую за детьми хозяев.
«Кстати, о Звёздочках», - Джимс навел на них трубу и пришел в восторг, ко­гда впервые увидел их. Звездочки на самом деле это маленькие дети, они иг­рают на ог­ромных площадках, ко­торые мы непросвещенные люди называем туманностями.
Он наблюдал за одной из самых маленьких туманностей – туманностью Ти­мона Тобольдского, на ней около десятка детей играли огромной кометой. Они перебрасывали её друг другу до тех пор, пока она не по­пала в руки самой ма­ленькой Звёздочки, девочка не смогла ее удер­жать, комета упала, все остальные весело, беззлобно рассмеялись, а Звёздочка обиде­лась и ушла к краю детской площадки.
Джимсу сильно, очень сильно захотелось, чтобы Звёздочка вдруг оказалась на Земле и подружилась с ним. Неожиданно труба в его руках накалилась, но он не испугался, не выпустил её и продолжал на­блюдать за Звёздоч­кой, а она в этот миг пошатнулась, её обвили серебряные лучики и она упала в неиз­вестность. Джимс выглянул в окно и увидел, как на Землю упала звезда, он хотел, было сразу отправиться за Звёз­дочкой, но потом решил, что ему лучше будет сейчас сначала выспаться.
Утром Папа как обычно повел Джимса в школу, но на полпути до неё они уви­дели не­обычайно маленькую девочку, сидящую прямо на голой земле. На ней было жемчужного цвета платьице, которое в месте с очень бледным, каким-то почти светящимся лицом создавало не забываемую картину. На тонкой шейке ви­сел большой круглый блестящий медальон. Папа посмотрел на неё и подумал: «Это очень странный ребенок, мутант какой-то. Её рост не пре­вышает двадцати пяти сантиметров. Наверное, я вчера слишком много выпил, вот и вижу её. Надо принять успокоительное или что-то в этом роде». И Папа от­правился дальше.
А Джимс остановился…
Он присел перед ней на корточки, девочка жалобно всхлипывала. Мальчик сказал ей: «Звёздочка! Не плачь, я что-нибудь обязательно придумаю, и ты вернешься куда захочешь! А пока ты сможешь недолго пожить у меня дома!»
Папа, отошедший за это время метров на двадцать, резко затормозил и огля­нулся. Он подумал: “Пожить у меня дома? Значит, он тоже увидел это чу­чело?!! Если она дейст­вительно существует, а не является плодом моего больного слишком ­сильно разыгравшегося во­ображения, то она, пожа­луй, действительно поживет у нас … в большой клетке! Ха-ха-ха! Да я же на ней столько денег смогу заработать! Я стану миллионером!” Папа мед­ленно пошёл назад. Звёздочка на что-то жало­валась Джимсу на своем певучем и странном языке, напоминавшем шёпот листвы и плеск волн.
Джимс просто сиял: “Папа, смотри – это Звёздочка! Она жительница другого, зеркального мира или измерения, ну я не знаю, как это ещё можно назвать!”
Он говорил что-то ещё, но Папа уже не вникал в смысл его слов, он все представлял, сколько он заработает денег на этом чуде-юде: “Да мне за неё Шно­белевскую награду должны как пить дать. Эт-точно!” Он бы ещё помечтал, но Джимс в это время дернул его за рукав куртки и произнес:
 – Папа, Звёздочка замерзла, я отнесу её к нам в квартиру, пускай она немножко поживет у нас.
Джимс не услышав протеста со стороны Папы, аккуратно взял девочку на руки и понес её потихоньку к дому. Неожиданно де­вочка спро­сила его:
 – Ктё ти? Где я нахожусь?
 – Ты знаешь мой язык? Откуда он известен тебе?
 – Звёздочка знает всё, – гордо ответила девочка, но потом состроила жалобную гримаску и ска­зала, – ну или пошти всё!
Джимс хитро улыбнулся:
 – Но если ты все знаешь, как ты не можешь знать, что меня зовут Джимс Ней­тип и то, что ты находишься на планете под названием Земля?
Всю дорогу они тихонько беседовали, когда Джимс принёс её в свою комнату, он с глубоким чувством произнёс: « Наконец-то и я нашёл для себя подарок Судьбы…»
А Папа некоторое время постоял в задумчивости, а потом двинул в ближайший зоомагазин и купил там самую деше­вую клетку, да и на нее денег хватило едва-едва. Домой он возвращался, насви­стывая какой-то веселый мо­тивчик, но тут он вспомнил, что ему ещё надо сего­дня сходить на ра­боту и его настроение резко испортилось.
Когда он вошел в квартиру, то был уже в точке кипения. Джимс весело бол­тавший со Звёздочкой не заметил его прихода. Папу это разозлило еще сильнее, и он резко бросил:
 – Цыц! По какому поводу такой птичий базар? Тихо!
 – Папа, а зачем тебе клетка?
 Джимса моментально поразила ужасная догадка:
Для Звёздочки?!! Но...
Для нее, для нее. И без разговоров!
Папа! Так нельзя поступать с ней! Папа, ее надо отпустить!
 Папа взорвался:
 – Отпустить?! Да ты наверно окончательно свихнулся! На ней же столько де­нег можно зара­ботать! И вообще закончим этот глупый ненужный разговор.
Джимс просто стоял и с недоумением и ужасом смотрел на Папу, а тот вце­пился в де­вочку и пытался запихнуть ее в клетку. Звёздочка плакала и кричала: «А-а, болно! От­пусти меня! Что Ви делаете! Мне болно! Джимс, Джимс, помоги мне!»
Джимс робко шагнул к клетке, но Папе уже удалось запихать девочку туда. Она стояла и плакала. Папа с удовлетворением произ­нес:
 – Ну, вот и все! Я пойду звонить в журналы, газеты и на телевидение. Джимс приведи себя в порядок, ты мне потребуешься.
С этими словами он ушел, оставив детей одних, мальчик не посмел выпус­тить Звёздочку.
 ЧАСТЬ 2.
“ Хозяин Звёздочки”
 
С того момента, когда началась эта история, прошло около шести лет. С по­явлением Звёз­дочки жизнь Джимса резко изменилась. Первые два года он хотел все бросить и сбе­жать один на самый край света, но что-то останав­ливало его. Все это время мальчик не разу не посетил школу, так как каждый день для него было запланировано по двадцать-тридцать интервью в раз­лич­ных журналах и газетах. В начале он с тоской и ужасом вспоминал тот период своей жизни, когда газеты пестрели заголовками «Пришельцы среди нас!», «Кто такая Звёздочка?», или «Только у нас! Эксклюзивное интервью мистера Нейтипа!». Интервью все­гда давал Папа, а Джимса заставляли стоять рядом с клеткой девочки, и так их фо­тогра­фировали. Ни­кого никогда не смущало то, что у мальчика был дикий за­травленный вид, а по лицу Звёз­дочки потоком лились слезы. Почти каждую не­делю Нейтипов и Звёздочку возили на телеви­дение и снимали о них различные передачи или ток-шоу.
Где та самая первая клетка Звёздочки Джимс не знал, теперь девочка жила в «шикар­ной» двухэтажной клетке, ключ от нее всегда был у Папы, и он никогда не доверял его Джимсу.
Тринадцать лет оказались переломными в судьбе мальчика, он так привык к интервью, съемкам, назойливому вниманию журналистов, что стал получать от этого своеобразное удо­вольствие.
Переменилось к нему отношение других людей, Папа торжественно вручил ему ключ от золотых «апартаментов» Звёздочки (разумеется, он не сказал сыну, что ключ не подхо­дит к замку, Папа полностью не доверял ему, считал, что юноша обманывает его с целью высвободить Звёздочку). Раньше к мальчику часто обращались люди с просьбой выпустить Звёздочку, он даже организовал целую тай­ную организацию, что бы освободить её, в неё входило огромное количество людей, но все те люди потихоньку, незаметно от­странились от него. «С чего бы это?» – сначала задумывался он, а потом у него в мыслях ничего не осталось кроме интервью, концертов, различных съёмок с ним и со Звёз­дочкой в главной роли.
Но главным образом поменяли к нему отношения газетчики, первые два-три года о нем писали не много «невзрачный мальчик», «с ним она впервые загово­рила» и тому по­добное. Но когда ему исполнилось четырнадцать, каждая жёлтая газета посчитала себя обязанной написать об этом, теперь о нем писали либо с пре­зрением “маленькое богатенькое его высочество” или что по себе более страшно с обожанием и неприкрытой лестью “Хозяин Звёздочки”. С этого мо­мента во всем мире его только так и называли “Хозяин Звёздочки”. Каждая га­зета, почти все журналисты считали своим священным долгом написать о нем хоть маленькую статейку, хотя бы даже такую:
«Хозяин Звёздочки побывал сего­дня в те­атре, спектакль ему совершенно не понравился. Он назвал его глупым и скучным, я с ним полностью согласен, мой совет - не ходите на этот неинтересный спектакль.
 Молодой журналист »
 
 И ведь находились же люди, которые, прочитав эту уничижительную заметку, не по­сещали за­меча­тельные спектакли, в которые талантливые режиссеры и актеры вкладывали свою душу. Многие умные и порядочные люди следовали советам взбалмошного и неумного мальчишки, в один миг ставшего известным, и ог­раниченного журналиста, который ради славы и денег готов был написать любую статью.

Год проходил за годом, день за днем, Хозяину Звездочки исполнилось семна­дцать лет…
Се­годня на его шикарной вилле должна была состояться очередная велико­светская вече­ринка. Он сидел в личном кабинете, развалившись в кресле и положив ноги на стол, в руке сигара, изредка он подносил её ко рту, но не затягивался. Взгляд его бес­смысленно блуждал по стенам кабинета. «У Папы совершенно отсутствовал вкус! Надо бы мне сюда выписать какого-нибудь не слишком известного, но талантливого дизайнера, а то эта обстановка начи­нает меня раздра­жать. А! Кстати, о Папе, он сидит в моей приемной с самого утра. А сейчас уже три часа дня, из-за него мне пришлось торчать здесь почти, что целый день! Зачем он при­пёрся? Может у него есть интересная и полезная информация? – тут он лениво приподнялся в кресле, – хотя вряд ли, – он вновь откинулся на спинку кресла, – видно пришел выпрашивать деньги, ведь я благодаря первоклассным адвокатам оста­вил его без гроша в кармане, – юноша нагло ухмыльнулся.
Но, в конце концов, он, нехотя превозмогая себя, потянулся к телефону и нажал на нем одну из множе­ства серых кнопочек:
 – Миссис Айдлер, посетитель все ещё ожидает встречи? Я освободился от своих важных дел, – он хмыкнул. – Если он все ещё здесь - пусть войдет.
 – Да, сэр, я его впускаю, – с ленцой пропищал голосок.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел Папа, за то время когда Хозяин Звез­дочки его не ви­дел, Папа очень сильно изменился. Похудел, побледнел, постарел, в ранее просто серых волосах появилась се­дина, костюм истрепался, и на нем появилось несколько аккуратно пришитых заплат. Но самое главное у него изменились глаза и взгляд – раньше в его бесцветных глазах чита­лись скука и безразличие по отношению ко всему миру, было сразу видно, что это недале­кий и неумный человек. Но те­перь все изменилось…
Его лицо было озарено внутренней энергией и не только лицо, но и серые живые глаза, теперь все его движе­ния были наполнены уверенностью и силой, в глазах читалось озарение, прозрение и в тоже время зата­енные скорбь и грусть. Но Хозяин Звездочки не долго смотрел ему в глаза, он вообще не любил долго смотреть в глаза людям.
Папа хаотично бегал по кабинету, хватал разные вещи и потом ставил их обратно, но на конец он ос­тановился перед столом, за которым восседал Хозяин Звездочки:
 – Так нельзя с ней поступать! Её надо отпустить!
Юноша с глубочайшим изумлением воззрился на него, опираясь руками на стол, припод­нялся, и с удивлением бросил:
 – Отпустить?! Да, ты, что! Сумасшедший! На ней же столько ещё денег зарабо­тать можно! И вообще …
Но он ничего ещё не успел произнести, когда Папа упал на колени, молит­венно сло­жил руки. Он чуть не плакал:
 – Я, твой отец прошу тебя, я, Мирон Нейтип, умоляю тебя – отпустить Звёздочку!
Джимсу не нравилась разыгрываемая здесь комедия, поэтому он нажал на кнопку телефона и визгливым голосом произнес:
 – Айдлер! Быстро вызовите охрану в мой кабинет!
Когда туда вошла четверка крепких ребят, Мирон все ещё продолжал, сидеть на полу на коленях и, закрыв лицо руками плакать. Хозяин Звездочки с глубо­чайшим презрением смот­рел на его сгорбленную фигуру.
 – Выбросите эту … падаль за территорию, и никогда больше сюда не пропус­кайте.
Двое детин подошли к Мирону грубо схватили его за плечи, рывком поста­вили на ноги и потащили вон из кабинета. Мирон Нейтип с отчаянием выкрик­нул:
 – Джимс! Отпусти Звёздочку, отпусти её, отпусти её... Нельзя поступать …
Его отца давно увели прочь, а юноше казалось, что до сих пор в кабинете зву­чат мольбы и просьбы, или может это стены молили его.
 – Нет! Я определенно схожу с ума! – и что-то вроде понимания неправильности происходящего появилось на миг в его глазах и бесследно исчезло.

 ЧАСТЬ 3.
“Отпущенные”
В тот вечер на вилле был очередной светский раут, присутствовали все самые важные люди со всего мира. Хозяин Звёздочки вальяжно прогуливался по холлу, радостно лживо приветствовал дорогих и долгожданных гостей. В огромной зале было поставлено множество миниатюрных столиков с различными изыскан­ными закусками. В самом центре на небольшом помосте стояла клетка Звёздочки, вокруг собралась толпа и привычно глазела на неё.
Девочка за шесть лет пребывания на Земле значительно изменилась внешне. Ко­гда она находилась среди своих сестер и братьев, то была веселой, смешли­вой, с её лица не схо­дила улыбка, сейчас она выглядела как восковая разряженная куколка, с немыслимо печальными глазами, под которыми угнездились темные тени от бесконечных потоков слез. Хотя к этому моменту она уже не умела пла­кать, и говорила с большим трудом.
“Вечер прошёл вроде нормально”, - размышлял он, когда гости начала собираться, для того чтобы выразить ему своё восхищение виллой, обслужива­нием, вечеринкой или же для того чтобы просто с ним попрощаться и полебезить напоследок.
 Но тут дверь в залу распахнулась, и вошел высокий статный мужчина, у него была смуглая кожа с редкими морщинками, короткие черные с проседью волосы и длин­ная окладистая борода. Когда его однажды пару лет назад спросили, почему он её не сбреет, он то ли в шутку, то ли всерьез ответил, что без бороды он умрёт, она символ его удачи.
 Хозяин Звёздочки сразу заюлил:
 – Господин Иммануил ибн-Саман (именно так звали этого серьёзного человека)! Какая честь, какая честь, однако! В честь чего это Вы решили посетить мою скромную обитель… без приглашения?
 Раздались отдельные смешки, но под пристальным взглядом ибн-Самана они быстро сошли на нет.
– У меня есть к вам дело...
– Хорошо, пройдемте в мой кабинет.
– Нет, я желаю говорить здесь и сейчас.
Иммануил ибн-Саман был самым богатым человеком на всей планете, а у Хо­зяина Звёз­дочки давненько уже начались финансовые проблемы, и он даже подумывал над тем, чтобы продать Звёздочку подороже, и теперь его мечты о большом куше, кажется, начинали сбываться.
Он внимательно осмотрел гостя, на том была надета, вернее, обёрнута вокруг тела, какая-то серая тряпка, но так как ибн-Саман держался гордо и даже надменно, то Хозяин Звёздочки не мог позволить себе даже одним словом намекнуть на несо­ответствие костюма, места и события. Где Иммануил её взял и зачем надел, он не знал. Но уборщица, которая уже начала потихоньку сновать по залу с удивлением заметила, что на величествен­ном господине половая тряпка, которой подтирали пол в холле. Но из-за робости, вос­питания и прирожденного такта она даже не заик­нулась об этом, да и Хо­зяин Звёздочки уничтожил бы её в мгновение ока, если бы она вымолвила хотя бы одно словечко.
 – Отлично, – решился, наконец, сказать Хозяин Звёздочки, – что Вам от меня угодно?
 – Я собираюсь купить Звёздочку.
 – Сколько? – спокойно бросил Хозяин Звёздочки.
 – Я заплачу за неё всеми своими деньгами, я отдам тебе о, Хозяин Звёздочки, все милли­арды-миллионов монет, что есть у меня. Вот чек.
 Хозяин Звёздочки взял чек, увидел сумму, глаза у него округли­лись от удивления, а затем в них вспыхнул алчный огонёк.
 – Я подумаю …
 Он бродил по кругу, останавливался, смотрел в потолок, в пол, взор его блуж­дал по сте­нам, словно он действительно решал, продавать или не продавать Звёздочку. Затем он об­вёл всех присутствующих пристальным взглядом, многие просто избегали смотреть на него, другие подобострастно кивали ему, третьи же откровенно скучали. Он повернулся на каблуках к ибн-Саману, он касался, чека только кончиками указательного и большого паль­цев, словно опасаясь об него испачкаться. Зал замер. И он с пафосом произнёс:
 – Я решил … Я продам Вам Звёздочку за миллиарды - миллионов денег …
Зал гремел восторгами и аплодисментами, слышались отдельные вскрики «Ура!», «Браво!», «Слава Хозяину Звёздочки!» и им подобные.
Иммануил ибн-Саман облегченно вздохнул, к несчастью для него, Хозяин Звёздочки услышал это. В его голове моментально возник коварный и жестокий план. Зал всё ещё без остановки ру­коплескал.
 – Но ..., – выкрикнул Хозяин Звёздочки, зал замер, и стало слышно, как на всю залу храпел один молодой гость, потихоньку задремавший на стуле, – добавьте к этим деньгам ещё одну монетку.
Буря всеобщих восторгов утихла не сразу.
 – Так ткнуть Самана в грязь. Вот это да! Пусть знает своё место!
 – Где эта Эммануэль отыскала столь чистенький прикидик?
Иммануил ибн-Саман всё это прекрасно слышал, он позеленел от одо­левавших его возмущения, гнева и ярости, но потом спокойно и бесстрастно сказал:
 – В этом чеке все мои деньги, я не могу дать тебе больше ни одной монетки.
Хозяин Звёздочки вместе со всем залом просто умирал со смеху.
У ибн-Самана побледнело лицо, плотно сжались губы, но он пересилил себя и улыб­нулся. Зал продолжал завывать, будто стая шавок окружила больного волка, раньше они боялись даже приблизиться к матёрому, но сейчас, видя его немощь, посмели ок­ружить его и даже гавкать; эти шавки прекрасно пони­мали, что в данных обстоятельствах волк просто не может их тронуть.
Хозяин Звёздочки замолк, смешки сразу же стихли. Он очаровательно улыб­нулся ибн-Саману и произнёс:
 – Я с удовольствием подарю Вам одну монетку, но только при одном условии ...
Зал. Тишина.
 – Побрейтесь.
За исключением ибн-Самана и прислуги, все катались по полу от смеха.
Ибн-Самана била крупная дрожь, по лицу тёк пот, он не мог вымолвить ни слова из-за душившего его праведного гнева.
 – Я согласен, - с огромным трудом и напряжением вымолвил он.
Хозяин Звёздочки с изяществом поднялся с мраморного пола, хлопнул в ладоши и выкрик­нул:
 – Ножницы ибн-Саману! Он наконец-то решил обкорнать свою жалкую боро­денку!
Те, кто начал было подниматься с пола, вновь с визгом рухнули на него.
Дворецкий принес ножницы, Иммануил ибн-Са­ман схва­тил их и, не смотря на то что, они были немыслимо тупые, одним движе­нием срезал символ своей удачи. Борода мягко опустилась на пол. Иммануил ибн-Саман стоял мертвенно бледный, было видно, что он находится буквально на границе жизни и смерти.
Хозяин Звёздочки с улыбкой засунул руку в маленький кармашек, из которого торчал кончик замызганного платка, что-то пробурчал себе под нос и извлек из темноты мелкую монетку. Он поднял её в руке, демонстрируя всему залу, зал ви­дел, что несколько секунд она испускало зеленовато-гнилостный свет, но он не­ожиданно померк. Хозяин Звёздочки то опускал руку, то поднимал, водил из стороны в сторону, все с замиранием сердца следил за его движениями. Все, кроме Иммануила, он стоял с закрытыми глазами с боку его поддерживал Хел­пик - молодой слуга, который пришел вместе с ними и помог продать шикарный костюм хозяина дворецкому, деньги, вырученные за счет продажу, также были включены в чек.
Хозяин Звёздочки спокойно произнёс:
 – Вы исполнили мою прихоть, можете взять монетку – она Ваша.
Иммануилу ибн-Саману не было и сорока пяти, но сейчас он подходил к Хозяину Звездочки, с трудом передвигая ноги, словно он был древний старик, Хелпик помог за минуту сдавшему хозяину пройти этот путь.
Два самых известных человека планеты несколько мгновений стояли друг против друга, ибн-Саман протянул руку, Хозяин Звёздочки сделал ответное движение и почти вложил монету в ладонь ибн-Самана, но вдруг дернулся и бросил монету в зал, тот со смехом и хохотом поглотил её. Иммануил оглянулся по сторонам
 – Но…
 – Найди свою монетку, найди!!! – шумел зал.
Ибн-Саман стал ходить по зале, трогать каждого за руку и просить, умолять вернуть ему монетку. Но все со смехом отталкивали его, все эти светские львы и львицы смеялись над ним, он был безумно унижен, эти… чувствовали, что его незримая власть над ними окончена навсегда. Он смотрел в их лица, но видел отвратительные оскаленные морды, изящные ручки перед его взором превращались в когтистые лапы.
Он почти дошел до дворецкого, в руках которого сверкала мелкая монетка. Гости толкали слугу, пытались силой отобрать монетку, кое-кто грозил ему кулаком, но он не обращал на это внимание, и не позволял вырвать у себя монету. Он протянул руку и почти вложил её в ладонь ибн-Самана, но не успел. Иммануил пошатнулся и упал бы, если бы не слуга, поддерживающий его с боку. Хелпик побелел как полотно и не своим голосом запричитал: «Врача! Скорее! Он не дышит! Помогите, он умирает!». Кое-кто в зале засмеялся, а один даже прокричал: «Вот притвора! Под дохлого косит!». После этого он пару раз щёлкнул миниатюрным фотоаппаратом, и прежде чем охрана смогла его остановить, покинул виллу. Это был молодой перспективный журналист. Папарацци.
Спасатели прибыли слишком поздно, Иммануил ибн-Саман покинул этот мир, и его нельзя было вернуть, он ушёл туда, где можно обдумать, осознать всё, туда, где можно отпустить…
Зал молча разошёлся, уехал заплаканный Хелпик, вон отправились уволенные дворецкий и уборщица. Хозяин Звёздочки сидел посреди залы, он весьма довольный собой прижимал к груди добытый с таким трудом чек. Он радовался лишь пару мгновений, а потом тоска наполнила его одинокое и пустое сердце. Он тяжело вздохнул, с трудом встал, еле дошёл до кресла у стены, упал в него и мигом провалился в сон. Что виделось Джимсу в ту ночь, знает только он, да ещё, наверное, Звёздочка.
На следующий день у него было запланирована куча интервью, пресс-конференций и деловых встреч. Но люди, что раньше умоляли его об них, звонили и без всяких объяснений отменяли их. Он весьма заинтригованный таким поворотом сюжета, ждал, чем всё это закончится.
Он сидел в своём кабинете, когда туда неожиданно быстро вошла миссис Айдлер, протянула ему конверт и какую-то бумажку; он повертел её в руках, там было написано только два слова: «Я увольняюсь!». Мисс Айдлер резко крутанулась на каблуках и гордо задрав голову вышла. «Я не буду давать вам хорошие рекомендации!» - успел крикнуть ей вслед Хозяин Звёздочки. Затем он принялся за конверт, в него был вложен свежий номер местной газетёнки. На передовице фотография Иммануила ибн-Самана в чёрной рамке и под ней подпись: «Вчера умер миллиардер, богач и … просто очень хороший человек».
Статья была примерно такая: «Мне вчера пришлось участвовать в жестоком и трагическом фарсе, который происходил на вилле “Хозяин Звёздочки”, там был убийственно унижен и оскорблён глава ООЗ (для особенно несведущих, глава тайной Организации Освобождения Звёздочки)»
 – Ого-го! – произнес Хозяин Звездочки, сложив газету, – Ничего себе, да это же моя бывшая организация! Обнаглели люди совсем! Хоть бы название сменили, приличия ради!
 Затем он вновь распахнул газету и стал читать где-то ближе к концу. «Но, к сожалению, наш план не удался, этот ХЗ известный своими злодействами убил собственноручно, вместе со своим змеиным клубком, одного из самых лучших людей планеты. Знайте, все Иммануил ибн-Саман покинул наш мир, больше его нет!
Его жена Ангелина подала в суд на ХЗ (молодчина) с требованием аннулировать некоторый чек и выплатить огромную неустойку. Эти …
Не хотят отпустить девочку, для них, как и для меня, деньги важнее! Может, они правы? Но всё равно позор ХЗ, заполучив деньги, он не сделал ничего хорошего!
Молодой журналист»

Сначала Хозяин Звездочки сидел с серьёзным, задумчивым видом, затем на его губах появилась усмешка, он улыбнулся и захохотал, засмеялся от всей души, над глупостью статьи, и ярко выраженной недалёкостью автора. Он смеялся и радовался, как не смеялся давно, радовался, как маленький мальчик, которому рассказали смешную историю. Он смеялся над тем, как его обозвали в газете, над тем как можно расшифровать его кличку, смеялся и радовался… как Джимс. Придумав это странное имя он от чего-то стал печально-строг. «Ужасно глупое имечко!» - подумалось ему. «Совсем нет! Прекрасная Миана, то есть имя,- мысленно послала ему Звёздочка, - на нашем языке это твоё имя означает “освобожденный”».
Раньше он проорал бы ей что-нибудь вроде: «Заткнись!!!». Или вовсе проигнорировал её замечание, но сейчас у него было странное настроение, и он спросил:
 – А что значит Мирон?
 – Прозрённый
 – А-а-а…М-м-м... О! А что на Вашем значит Иммануил?
 – Ну, это чем-то похоже на наше Иммиэл – “один-из-лучших”
 – Н-да…
Ему вдруг стало на всё наплевать, наплевать на все свои миллиарды-миллионов денег, на своё богатство, и даже… ему было наплевать, что случится с ним. Он затосковал по чему-то далёкому, по старому забытому сну о Красивой комнате и Волшебной трубе.