Возвращение

 Виталий Гудзикевич

 ВОЗВРАЩЕНИЕ

 – Знаешь, что Михаил я не пойму, вы шахтеры спускаетесь в шахту и там, не работаете что ли?
 Просто сидите под землей?!
 – Что ты Алеся такое говоришь. Мы добываем уголь постоянно. Ведь не зря еще в старые времена конвейер из-под земли вывели на верх и видно как уголь поступает «на гора», как
 говорят шахтеры.
 – Ну, хорошо, милый, верю. Верю, любимый, но почему вам денег не платят. Когда получка?
 – Ты знаешь Алеся... - хотел, было оправдаться Михаил, но жена перебила:
 – Я хотела косынку купить, себе, шелковую.
 – Купим Алеся, - убеждал Михаил.
 – Дочке, платьице купим, такое красивое. Чтобы все в маках.
 – Можно в маках, - согласился с ней Михаил
 – Или думаешь, я тебе сына не рожу? А вот увидишь рожу! Дочь есть, и сын будет. Я тоже хочу сына. Мужик в доме еще один, это хорошо.

 Она улыбнулась, закрыла глаза, муж поцеловал её губы.
А она, будучи беременное двумя руками обнимала живот, в котором был этот долгожданный сын. Это - радость.
 И когда он родился, Алеся и Миша благодарили Бога, за то, что Он их любит.
На шахте по-прежнему не платили зарплату шахтерам.
Чтобы не сдохнуть с голоду Алеся ездила к брату родному в село. Возьмет у брата картошки, лука. Сала брат не даст, даже старого.
Тут такая ситуация: «Брат любил жену и тещу, двор то тещин. А жена брата ни как не может родить, по этому у них и мысль такая: «вы рожаете и рожаете, а вам еще и сало давать».
Теща у брата была знахарка. Когда она поняла, что травы не помогут, она кинула на картах. «И ты смотри, ребенок будет!». Надо только согрешить. Согрешили. Пригласили Алесю с сыном в гости. Но без мужа.
Накормили, напоили. И стали убеждать «Оставь сына у нас, пока вам тяжело. А будет легче, заберешь».
Алеся не соглашалась:
– А как же молоко - сыну? Полные груди молока у меня.
Но они настаивали на своем:
– Ой, это не беда, у нас соседка, тоже родила не давно сына. И молоко с груди, льется и льется. Не уж-то не поделится.

Алеся понимала, что тут, что-то не так терла виски, помутнение не проходило. Тут чего-то стала говорить брата жена. И совать Алесе тридцать копеек и говорить:
– И больше чтобы мы тебя не видели. Ты мне сына, я тебе тридцать серебреников.
И вырвала из рук сына навсегда.
Алеся стала рыдать, когда очнулась, оказалось что она идет по улице, кого-то села.
 Была уже ночь. Вокруг темно и страшно.
Все село уже спало. Ни в одной хате не горел свет. И в каждом дворе скулил голодный пес.
Алеся шла и молилась, чтобы не сойти с ума.
Она уже стала дрожать от холода, вдруг в какой то хате замерцал огонек «Господи подумала она - у какой то старушки лампада горит у иконы. Зайду».
Подошла, дверь была открыта. Жильцы даже крючок не накинули. Постучала. Тишина. Никто не ответил.
Зашла. Вся хата была залита сетом. Это горели самодельные горелки. Они состояли из бронзовых фронтовых гильз. Прижатых на концах фитилей. Фитиль, наверное, горел от керосина, который был внутри.
Среди хаты стоял парень и на холсте что-то рисовал. Вокруг него много было картин уже законченных. Чего там только не было на тех картинах. И люди и скалы и даже Иисус Христос. Алеся осталась жить у этого художника. «Думала, украду ребенка и домой вернусь.
Но не тут то было. Бабка знахарка у двора сидела на лавочке. Дом всегда был на замке.
И художник как не тужился, тоже не мог помочь.
 
«Господи, - думала Алеся, - индийский фильм. Индийский фильм, да и только».
Прошло время, Алеся вернулась домой к Михаилу, без сына. Родила еще одну девочку. Теперь уже от художника. От горя и позора Алеся, муж Михаил и две дочери поехали на край света. Этот край света люди называли Мурманск.
Прошло сорок лет...
Они по-прежнему жили там. Дочь художника стала работать следователем. И когда она дослужилась до прокурора и приехала в Москву, она решила посетить места детства. Если повезет увидеть брошенного брата.
Сидим мы с этим брошенным или за тридцать серебряников проданным. Мечтаем.
Я его тоже зову братом. Потому что моя мама ему крестная мать.
И тут в село приезжает его родная мама, и две сестры.
Этот пацан был в шоке. Я его еле откачал. Хорошенькое дело то был круглый сирота, а то родни куча.
Короче индийский фильм отдыхает. Хотя у нас все не так. Слезы, сопли и любовь. Когда они наконец-то уехали мы с этим подкидышем и дальше мечтаем. Я ему и говорю:
– А самая важная из твоих сестер это дочь художника.
– Ага! - говорит он. - Она, видите ли - прокурор! Я говорю ну и Бог с ней. За то - я песню о ней написал. С её слов, беседы, рассказа. Ну, короче, бери гитару, будем о ней петь!

 «ВОЗВРАЩЕНИЕ»

 Мой дом, зарос бурьяном,
 И лишь калитка, осталась при нём,
 А добрые люди - скорее на спор,
 Унесли деревянный забор,
 Мой дом, давай зайдем,
 Здесь мой отец - жил в нём,
 И вряд ли он соблюдал посты,
 Но все же, для Бога рисовал холсты.
 И я на холстах такая малая,
 И мама моя судьбу свою лая,
 Но совесть была у меня чиста,
 Жалела я маму: «Не плачь с проста».
 И теперь я пока не согнулась,
 В дом свой, рыдая, вернулась,
 «Построю забор и скошу бурьяны»
 Гады оны!

 Конец.