Двое кисейных барышней

       Двое кисейных барышней в пуховых платках, поджав ноги, сидели в маленькой, угловатой беседке и пытались тщетно кутаться в мешковатые пледы в крупную, морозную клетку.
       - Ну когда же, наконец, Александр воротится… - сказала одна из барышень, сидевшая справа.
       На лбу её соседки по беседке образовалась морщинка, двусмысленно намекая на то, что она думает.
       - Полагаю, скоро. Ведь он ушёл ещё вчера вечером.
       С долговязого вяза с диким криком, похожим на истошный вопль выпи, рухнул жёлудь. Солнце пробило без пяти.
       - Без пятнадцати… Хм… Послушайте, а как вас зовут? – обратилась думающая с морщинкой барышня по имени Мария к одной из обеих.
       - Мария. А вас?
       - Мария.
       - Надо же…
       Марии задумались, припоминая свои отчества и фамилии. Думающая Мария вспомнила какую-то чужую фамилию другого человека, а одна из барышень – безобразную кличку собаки из книги, которую ей в детстве вслух читали всей семьёй, предварительно подставив под Марию табурет.
       Мария, вспомнившая другую фамилию чужого человека, вдруг спросила:
       - Вы не зябнете? Я вся продрогла. Меня мутит.
       - Зябну, - уныло ответила Мария, у которой плед был в более мелкую клетку.
       На пруду всплыли утонувшие ещё зимой чёрные лебеди с белым подбоем. Продрогшая Мария опять вздрогнула:
       - Ах, этот негодный Александр! Мне кажется, он об нас забыл. – Тут она о чём-то подумала, но ничего не сказала. - Да, и вот оно что… Вы пили вчера чаю?
       - Да… Пять глотков, - проёжилась в ответ тоже зябнущая Мария, – и ещё я надкусила немного сыру…
       Обе барышни хором посмотрели в сторону дома без трёх окон. Дом напрягся, и из-под него в кожистую траву вылилось несколько пузатых от гороха мышей.
       - А я выпила шесть! – вздохнула Мария, бросив тревожный, но тоскливый взгляд в своё декольте, невидимое за небрежным пледом.
       Страшно заголосила давимая стручком фасоли гусеница. Облака с грохотом пронеслись по безоблачному небу и удалились в сторону, противоположную северо-югу. Медленно запахло надвигающейся с пруда тучей.
       Безмолвное молчание царственно нарушила Мария, под которую в детстве становили табурет:
       - А вы когда-нибудь пили холодное пиво?
       От такого нескромного вопроса Мария с шестью глотками чая внутри выглядела так, будто она вдруг захотела подсмотреть за кем-то, кто хочет увидеть что-то неприличное.
       - Холодное? – переспросила она.
       - Холодное? – ещё раз переспросила она.
       - Холодное? – повторно переспросила она ещё раз.
       Мария, нарушившая безмолвное молчание, безмолвствовала-ла-ла.
       Где-то вдалеке, на выстрехах, стальные рельсы тупо бились башкой об бетонные шпалы. Видимо, куда-то проезжал броненосец, везущий на себе пугунную чушку, способную для выстрелов.
       Безответная Мария с пледом в менее более крупную клетку, напряжённо вглядываясь в горизонт, плотно укрытый от взгляда со стороны стеной от дома, тихо прошептала:
       - Странно, что здесь нигде нет туалета…
       - Но ведь уйти вот так, не попрощавшись с хозяином, - это же неприлично… - тоже шёпотом прошептала Мария, не нарушавшая безмолвного молчания.
       Недалеко, в тополином пуху гулко пёрнул старый, как подушка, дрозд. Невесть откуда налетевший ветер пригнал испуганно-жёлтую луну.
       А в это время в голубом от яркого неба поле Александр красивыми, но мускулистыми руками неистово комкал хмурого ежа, размазывая по его выпуклым щекам смуглые девичьи слёзы…

2007