Успокоение души

Все, о чем я хочу вам рассказать, случилось на самом деле. Воспоминания о той ночи настолько ярки, словно все произошло только вчера. Однако с тех пор минуло уже почти пятнадцать лет.
Многие, кому удалось услышать эту историю, посчитали меня вруном, выдумщиком или, того хуже, человеком в не совсем здравом уме.
Не знаю, как вы отнесетесь к ней. Мне все равно. Прошу вас только об одном: просто выслушайте. А от своих выводов и умозаключений воздержитесь. Я не хочу, чтобы вы находили какие-то оправдания, какие-то объяснения случившемуся. Все в прошлом, я вполне смирился с необъяснимостью происшедшего.
Просто на меня иногда находит желание рассказать о событиях, свидетелем которых был сам. Просто рассказать.

Итак, произошло это, как я уже упоминал, почти пятнадцать лет назад. Стоял декабрь, холодный, с пронзительными ветрами и обильными снегопадами.
По делам службы, в то время я только начал свою практику врача, судьба занесла меня в небольшую деревеньку, расположенную в километрах двадцати пяти от города. Роженица, к которой я был вызван, успешно разрешилась от бремени здоровым мальчиком, и ничто больше не задерживало меня в деревне.
Я отказался от предложенного угощения, дал последние наставления по уходу за молодой мамашей, уселся в автомобиль и направился в сторону города.
Вечерело. Снаружи ветер остервенело швырял снег в окно автомобиля, застилая видимость. Но в салоне было тепло и уютно. Я включил музыку и под ее звуки вспоминал о жене, которая ждала меня дома. Мы поженились четыре месяца назад, и были, наверное, самыми счастливыми людьми на свете. Когда мы расставались сегодня днем, я обещал вернуться, как можно скорее.
Я думал, что жена уже ждет меня, приготовив незамысловатый ужин. Она была молода и неопытна в домашних делах, но моя любовь делала любую пищу, приготовленную ее руками, необыкновенно вкусной.
Так, приятно размышляя, я отъехал довольно-таки далеко от деревни и был где-то на середине пути до города.
Вдруг что-то случилось с моим автомобилем. Он громко чихнул, фыркнул и неожиданно заглох. Сругнувшись, я вышел наружу, открыл капот. Но, будучи совсем несведущим в вопросах ремонта, исправить поломку не мог. Я просто не понимал, что случилось с автомобилем.
Положение мое оказалось плачевным. Я, неисправный автомобиль и абсолютно пустая дорога. К тому же, неумолимо приближалась ночь. В декабре темнеет рано, и ночь длится бесконечно долго. Провести ее посреди дороги, в автомобиле, холодном и безжизненном, поверьте, не самое приятное дело.
К тому же не давали покоя мысли о жене. Я знал, что она волнуется, ведь я ей обещал вернуться затемно.
Поразмыслив и постучав ногой по колесу автомобиля, словно этим мог заставить его завестись, я отправился пешком. Дорога определенно должна была привести в город.
Как я ошибся. Из-за усилившегося снегопада я, видимо, сбился с дороги, и заметил это слишком поздно. Заметил только тогда, когда оказался около леса. Снег почти мгновенно заносил следы, и я отчаялся найти обратную дорогу .
Я даже не знал, в какую сторону двигаться.
Пронизывающий ветер продирал до самых костей, забирался под пальто и шапку. В остуженной голове пронеслась мысль о смерти. И мне так стало себя жалко, что я закричал, громко и пронзительно.
И - о чудо! - мне показалось, что кто-то ответил. Далеко и еле слышно. Боясь, что это всего лишь ветер, я закричал снова. И вновь послышался отклик. Я понял, что не ошибся. Я кричал громче и громче, срывая голос и запуская в легкие потоки холодного воздуха. Я весь дрожал, но решил не трогаться с места, надеясь, что кто-нибудь выйдет ко мне.
Вдруг, к моему счастью, в темноте я разглядел дрожащее пятнышко света, медленно, но все-таки приближающееся ко мне.
Через несколько минут из темноты появилась фигура с фонарем в руке.
- Господи, благодарю тебя! – воскликнул я в сердцах.
Темная фигура приблизилась ко мне на достаточное расстояние, что в свете фонаря мне удалось разглядеть ее. То был старик, закутанный в длинную шубу с надвинутой до самых глаз шапкой.
Старик поднял фонарь, поводил им перед моим лицом, разглядывая меня, а потом сказал:
- Я не Господь. Зачем ты благодаришь отсутствующего здесь?
Я опешил от таких слов. Но потом, поразмыслив, проговорил:
- Хорошо. Я благодарю вас! Я потерял дорогу, не знаю, куда идти. Далеко ли до города?
- Далеко или близко, как посмотреть. А меня благодарить не за что. Я ничего вам хорошего не сделал.
- Как? Вы же не оставите меня одного?
Мне хотелось схватить старика за грудки и трясти его, трясти. Но ничего подобного я, конечно, не сделал. Старик лишь хмыкнул:
- Оставлю. Мне некогда провожать вас до дороги.
- Тогда я пойду с вами.
Мысль вновь остаться в темноте пугала меня.
- Нет. Он будет недоволен, если вы придете со мной.
- Кто – он?
- Хозяин.
- Я сам поговорю с ним. Он не рассердится. Вы только не бросайте меня одного.
Но старик, не ответив, повернулся и зашагал прочь. Боясь потерять его из виду, я заспешил за ним.
Шли мы довольно-таки долго по краю леса, не углубляясь в него, но и не отходя от него далеко.
Вдруг темная, громадная масса вынырнула из снегопада, преграждая путь. Послышался неистовый лай собаки. Я понял, что мы подошли к дому. Но рассмотреть его в темноте не представлялось возможным.
- Цыц, зверюга! – рыкнул мой спутник, и собака замолкла.
Пройдя несколько шагов вдоль дома, старик остановился и
распахнул дверь. Не оборачиваясь, он отступил в сторону. Я понял, что он приглашает меня войти.
Оказавшись внутри, с любопытством огляделся. Тусклая лампочка под потолком освещала большое, ужасно захламленное помещение. Трудно было назвать его комнатой. Скорее, хлев, сарай.
В одном, дальнем углу от двери, я увидел сваленные друг на друга мешки. В другом углу на мощных крюках, прикрепленных прямо к потолку, болтались закопченные окорока. Вдоль стен громоздились бочки, стеллажи дров, сельскохозяйственная утварь. С потолка свешивались пучки высушенных трав. А посередине комнаты стояло нечто большое, накрытое грязным куском ткани, цвет которой я не мог определить.
Я радовался, что оказался в помещении. Хотя и в таком странном, но дающем защиту от промозглого ветра.
Вдруг раздался звук колокольчика. От неожиданности я вздрогнул.
- Он зовет вас.
Старик так и стоял у двери, наблюдая за мной, словно у него не было других дел. После этих слов он подошел ко мне и подтолкнул в спину, направляя в ту сторону, где лежали мешки.
В стене я заметил дверь, низкую и черную, подошел к ней и с силой толкнул.

В комнате за огромным столом сидел человек. Первое, что мне бросилось в глаза, это его абсолютно белые волосы, мягкими волнами спадающие на плечи. Но приглядевшись, я определил, что это совсем не старик.
Перед ним лежала большая стопка бумаги. До моего прихода человек, наверное, что-то писал. В руках у него была ручка.
Человек отложил ее, поднялся из-за стола, подошел вплотную ко мне и, недоброжелательно глядя прямо в глаза, спросил:
- Кто вы? Зачем сюда пожаловали? Что вам нужно?
Я назвался и объяснил, что заблудился в темноте. Но от этого его лицо, ни в коей мере, не подобрело. Чувствовалось, что гость я нежданный и нерадостный.
Беловолосый повернулся к старику, стоящему слева от меня, брови его нахмурились.
- Как ты посмел привести в дом чужого?
Старик недовольно засопел и буркнул:
- Я ему говорил. Он сам…Все шел и шел за мной.
Я пришел на помощь старику. Ведь так оно и было. Он-то совсем не виноват.
- Простите меня. Я, правда, не понимаю, почему вас так рассердило мое появление. Привело меня к вам лишь желание выжить.
- Выжить?
- Конечно. В моей куртке среди поля я бы просто не переночевал. К утру я бы превратился в ледяную глыбу. Да еще полностью засыпанную снегом. До весны никто бы и не нашел меня.
Белоголовый подошел к окну, отодвинул тяжелые, почему-то черные, занавески и выглянул.
- Это правда. Метет сильно.
Сказал таким тоном, словно удивился, что за окном зима.
- Если желаете, можете остаться до утра. Степан подаст вам ужин.
После этих слов, словно выполнив свой долг, он вновь уселся за стол и возобновил свои занятия
Я же, не знал, что делать, то ли отправиться за стариком, то ли остаться в комнате. Степан вышел, даже не глянув в мою сторону. Мне ничего не оставалось, как искать место, где можно было бы присесть.
Я заметил стул у стены, подтянул его ближе к ярко горящему камину, уселся и стал спокойно рассматривать комнату. Белоголовый на меня не обращал внимания, полностью сосредоточившись на своих записях.
Комната была значительно меньших размеров, чем первая. Но, как и в той, здесь царил невообразимый беспорядок. Все стулья, стол, даже пол были завалены бумагами, книгами. Стены завешаны расчерченными диаграммами и схемами. Полки и шкафы заполнены неизвестными мне приборами, камнями, пробирками с разноцветными жидкостями, книгами. На камине стояла модель солнечной системой с лампой, вместо солнца.
Я рассматривал все с большим изумлением, увеличивающимся всякий раз, когда мой глаз натыкался на новый предмет. Столь странную комнату я никак не ожидал встретить здесь, в уединенном доме у леса.
Но наибольший интерес во мне вызывал, конечно, белоголовый мужчина. Я не знал, кто он, не знал даже его имени.
Время от времени я возвращался взглядом к хозяину дома, который с полным сосредоточением на своем занятии что-то быстро писал на разложенных перед ним листах бумаги.
Пока я рассматривал комнату и ее хозяина, вернулся старик. Белоголовый сразу же оторвался от работы. Быстро сложил исписанные листы в стопку и спрятал их в ящик стола. Потом очень любезно и почтительно пригласил меня подвинуться поближе и разделить с ним скромный ужин.
Старик поставил передо мной тарелку яичницы с ветчиной, черный хлеб и бутылку вина. Этикетка на бутылке была совсем потертой, и я не сумел прочитать название.
Белоголовый извинился за скромность угощения. Я же в ответ, уже принявшийся за еду, так как действительно очень проголодался, ответил, что давно не ел ничего более восхитительного.
Хозяин натянуто поклонился и придвинул к себе свой ужин. Он состоял из чашки с кашей, мне показалось, овсяной, и стакана молока.
Мы ели в тишине, и когда закончили ужин, старик убрал посуду со стола и удалился.
Я опять подвинул свой стул к камину, и очень удивился, когда хозяин сделал тоже самое. Некоторое время мы сидели, молча наблюдая за пляской огня.
Неожиданно белоголовый резко повернулся ко мне, заглянул в глаза и сказал:
- Я живу в этом доме, в полном уединении, уже несколько лет. Если быть точным, то вы первый человек, который переступил порог моего дома за последние четыре года. Прошу извинить меня за грубость и бестактность. Но, когда живешь один среди леса, как-то начинаешь забывать о хороших манерах.
Я улыбнулся, давая понять, что нисколько не сержусь на него.
- Расскажите мне, что творится в мире. Я так от всего отстал. Из-за моей работы, мне даже некогда читать газет.
Белоголовый удобнее устроился в кресле, сложил локти на колени, а голову упер в поднятые раскрытые ладони. Он не смотрел на меня. Взгляд его был устремлен на огонь, и искры от огня отражались в его глазах.
Что я мог рассказать? Что я знал о мире, и что конкретно его интересовало? Целый день занятый своими больными, вечером возвращался домой, к жене. Как и у любого влюбленного, весь мой мир был сосредоточен на любимой. Меня мало интересовали светские сплетни, игры политиков и цены в магазинах.
Но белоголовый ждал, и я начал рассказывать. Могу себе представить, насколько глуп и сумбурен был мой рассказ. Я перескакивал с одной темы на другую, вновь возвращался к первой, забывая, что уже говорил об этом. Но такого внимательного слушателя у меня никогда не было. Поэтому я старался, вытягивая из своей памяти хоть мало-мальски важные сведения. Наконец мой рассказ иссяк. Больше я не мог ничего придумать.
Хозяин дома молчал несколько минут, по-прежнему глядя в огонь. Потом резко встал, прошелся по комнате и произнес:
- Все по-старому, ничего не изменилось в этом мире. Увы! Увы!
Меня безумно интересовал вопрос, что заставило его, мужчину полного сил, обречь себя на одиночество. И я, замирая от страха, что буду выставлен из дома, спросил об этом.
Он остановился напротив меня, заглянул в мои глаза и произнес:
- Вам действительно это интересно?
- Да, - кивнул я.
Белоголовый вновь уселся на стул, но сейчас он смотрел не на огонь, а на меня. Помолчав несколько секунд, словно раздумывая, стоит ли рассказывать о проблемах чужому человеку, все же решился и сказал:
- История моя не столь романтична, как вы, возможно, себе вообразили. Все очень просто и скучно – обида. Всего лишь обида заставила меня покинуть привычный мир.
Видите ли, я – ученый. Долгие годы преподавал в университете. Но с некоторых пор, мои взгляды стали расходиться с общепринятыми. Я осмелился выразить их в кандидатской диссертации, над которой работал несколько лет, был осмеян и, в порыве обиды и злости, покинул общество и поселился здесь.
Сейчас я просто счастлив, что все так случилось. За эти годы я достиг в своих исследованиях таких результатов, что их хватит не только на кандидатскую, но и на несколько докторских. Правда, в настоящий момент степени меня абсолютно не интересуют.
- И на что распространяются ваши исследования? – совсем осмелел я.
- О! Сфера моих исследований настолько проста, насколько и сложна. Я изучаю душу человека.
- Душу? – я не сумел скрыть своего удивления.
- Да, душу. Но не просто душу человека, такого, как я или вы. Меня интересует душа умершего человека. Сфера моих исследований - это призраки, фантомы, сверхъестественные необъяснимые явления, жизнь после смерти. Все то, что вызывает скептические усмешки у ученых, но ни один раз подтверждалось примерами в жизни.
Я невольно усмехнулся. Меня, воспитанного на идеях реализма и материализма, ни в коем случае нельзя было отнести к верящим в идеи бессмертной души. Моя усмешка не скрылась от хозяина.
- Напрасно вы смеетесь. Нельзя вот так с налета отрицать предположение только на основании того, что его невозможно подтвердить опытным путем. Наш мир погряз в материализме. Для всего требуется доказательство, подтверждение. Главным критерием в доказательстве того, что души не существует, является утверждение, что ее невозможно потрогать, взвесить на весах, растворить в какой-нибудь кислоте.
Он произнес эти слова с горечью и болью, почти скороговоркой. И я грешным делом подумал, не сумасшедший ли сидит передо мной. Но в его глазах светился разум и убежденность в своей правоте.
- Ну что вы, - я постарался успокоить своего собеседника. – Разве я смею? Просто внимательно слушаю вас.
- Внимательно слушаю вас, - эхом повторил белоголовый. – Сколько раз я слышал эти слова. Обычная отговорка скептиков. Послушать, усмехнуться и забыть. Как злило раньше меня такое отношение, как раздражало. Все прошло.
- Неужели вас не интересует чужое мнение?
- Сейчас, нет.
Ответ прозвучал отрывисто и резко. Я подумал, сколько же нападок и насмешек пришлось выдержать этому человеку, чтобы говорить так.

Продолжение следует.