Дворняжка

Ветер сбивал с ног. Казалось, что он пронзает все окружающее насквозь. Листья, только что мирно лежавшие на асфальте швыряло из стороны в сторону и уносило вдаль, где они смешивались с такими же кружащимися в воздухе листьями, бумажками и целлофановыми пакетами. Люди спешили укрыться от начинавшейся бури, кто быстро спускался в метро, кто садился в машину, кто забегал в ближайший подъезд и с завистью смотрел на горевший окнах голубоватый мерцающий отсвет телевизора.
 Все резко потемнело, небо затянулось свинцовыми тучами и начал накрапывать дождь. Открылся зонт, еще один, еще и еще. Внезапно прогремел гром. Вторя этому явлению природы, завыли бездомные псы. Не только пешеходы, но и животные старались спастись от непогоды, ища хоть какое-нибудь мало-мальски теплое убежище или хотя бы место, где еще не образовалась лужа и не затекала вода. Повезло кошкам. они прятались в подвалах, куда могли пробраться их гибкие тела, но для собак таких мест было мало. Слишком мало. Приходилось умещаться стаями на тесных клочках земли укрытых крышами домов или в лесу.
 Снова гром. Молния осветила лежащую за мусорным баком, рыжеватую дворнягу с темными пятнами по всей спине, скрытую серыми облезлыми ящиками. Она громко скулила, но скулила не от страха, а от раздирающей ее боли, передние лапы уперлись в асфальт, задние же были расставлены, она прижавшись большим животом к холодной земле производила на свет щенят, таких же как и она. Собака была вся мокрая, но, казалось, ей было все равно. Она сделала, что смогла, добралась до того самого места, оно не могло укрыть ее от холода, но могло спрятать от чужих глаз. Человеческих и собачьих. Рожала она далеко не в первый раз, но для нее это было всегда сложно, особенно в этот раз, когда дождь слепил ее покрасневшие слезящиеся глаза. В этот момент, сделав последние усилие, она напрягла все мышцы и почувствовала, что появилось что-то ее, родное, которое бы она никогда не отпустила. Она стала матерью. Снова. В пятый раз в жизни ее охватило это ощущение чего-то своего, принадлежащего только ей…
 Громко дыша, она медленно подошла к четырем крохотным мокрым комочкам, и высунув язык вылизала их, затем улеглась на бок, так что бы малыши могли учуять запах молока исходящего от нее. Один из щенят поднял маленькую головку к материнскому животу, ухватился за сосок и стал жадно сосать, точно так же повел себя и второй, потом третий, но четвертый так и остался лежать на месте. Он не шевелился. Дворняга коротко гавкнула, чтобы не испугать трех прильнувших к ней детенышей, но в тоже время, что бы ее услышал тот, четвертый, не двигавшийся. И снова никакой реакции.
Мать терпеливо ждала, ждала пока он встанет, пока подкрепятся остальные, что бы самой к нему подойти. Она снова издала короткий звук. На этот раз щеночек дернулся, попытался встать, но не смог, снова упал на живот. К этому времени его братья уже улеглись рядом с собакой, прижавшись к ее теплому брюху. Дворняга подползла к голодному малышу, коснулась его холодным носом и легла животом прямо напротив него, стараясь не сильно отдаляться от трех других. Детеныш приподнял мордочку, принюхался, слегка ухватил маму и стал сосать молоко, но сосал он его слабо, как будто нехотя, не так жадно, как другие щенки и вскоре вовсе отпустил. Мать вдохнула, чувствуя неладное и осторожно взяв его, поднесла его ближе к остальным и свернулась вокруг них, не давая им замерзнуть от холодного ветра и дождя. А сама положила голову на передние лапы и закрыла глаза. Самое сложное было позади. Осталось только прокормить щенят некоторое время, а потом они и сами уйдут от нее, и она снова останется одна.
 Собака чувствовала, как копошатся три щенка, только четвертый, как и в самом начале не шевелился. Сердце у матери сжималось. Она не могла себе объяснить такого поведения. Впервые ее детеныш почти не поел молока. А от этого становилось еще тревожнее. Собаке было будто холодно изнутри, и погода тут была ни причем. От такого нового ощущения собака снова заскулила, тихо, чтобы не тревожить новорожденных щенят…