Мой бомж

 Рукописи не горят. Зато удаляются файлы. Мой любимый бездарный роман. До сих пор удивляюсь, что мне тогда хватило мужества не перечитать сей великий труд еще раз. То ли моя задерганная сила воли, то ли водка на дне кружки сделали свое дело. Прощай, дитя мое. Сиди себе тихонько в моей головушке и не высовывайся. Никогда. Я смогла. Поплакала над перегоревшей тотчас лампочкой, проглотила еще пять капель и благополучно заснула.
 Всегда считала водные процедуры лекарством от всех душевных ран и царапин. Так что утром, выйдя из душа, я начала новую жизнь. План был таков: любимая работа минус детские грезы о писательской славе. А кошки пусть себе скребут, пусть когти сточат до подушечек. Больше ни строчки.
 Прожив без энтузиазма очередной рабочий день, я более-менее успокоилась. Вчерашние терзания казались мне ерундой. В тот же вечер, возвращаясь домой, я впервые увидела его. В соседнем дворе на лавочке сидел нищий и кормил кошку. Рядом лежала стандартная шляпа для подачек. Обычный престарелый бомж. Целехонек, руки-ноги на месте, без музыкальных инструментов, табличек и прочих приспособлений. Не совсем чистый, зато совершенно трезвый. Не возникло у меня тогда ни жалости, ни сочувствия к этому человеку. Сама не знаю, что заставило меня подойти и дать ему милостыню. Я не слышала, сыпались мне вслед благословения, проклятия или простые «спасиба». Какая разница? Я только надеялась, что он не купит за эти деньги ливерную колбасу кошке.
 Шли дни. Точнее дни плелись, ели передвигая ноги. Не то что бы мне становилось хуже, но и лучше – определенно нет. А еще я каждый день видела «своего» бомжа, при чем в разных местах. Где-то на день третий я поняла, что побуждает меня давать ему милостыню. Просто не должен этот старик быть нищим, и все тут. Я продержалась примерно неделю. Неверное, даже если бы стояла чудесная погода, я все равно пригласила его домой. Но очень кстати моросил дождь.
- Дедушка, пойдемте ко мне домой, тут недалеко. Согреетесь, я вас накормлю. Идемте быстрее, познакомимся дома.
 Старик задумался на полминуты, но согласился:
- Хорошо, я пойду с тобой. Мне так жаль, но я уже ничем не смогу тебе помочь.
 Мне не хотелось думать над его словами, гадать здоровый он или безумец, сомневаться, стоит ли вести неизвестно кого к себе домой. Мы просто шли рядом, и я вся промокла, потому что держала зонтик над его головой.
 Я сделала бутерброды, заварила чай и наконец-то решилась завести разговор.
- Меня зовут Елена, а вас?
В тот момент я готова была услышать даже « граф Дракула ».
- Если тебе так нужно как-то меня называть, то зови Сергей Заплатов. Странно, что люди различают друг друга в первую очередь по именам. Это ведь далеко не главный признак отличия. Есть много других, например…
- Как вы сказали? Сергей Заплатов?
У меня дух перехватило. Так зовут, то есть так звали главного героя моей книги!
- Кто вы? Муза? Небесный библиотекарь? Господи, что я говорю… Экстрасенс?
- Я никогда не сомневался в силе твоего воображения! Но на самом деле все намного проще. Ты ведь давно мечтала стать писательницей, творить шедевры, балдеть от приступов вдохновения?
Он явно собрался помучить меня. Ну и ладно. Чувствую, что заслужила.
- Да, мечтала, с самого детства почти!- пытаюсь оправдаться.- Глупая была, самоуверенная дура. Пробовала, старалась и мечтала, мечтала! Но, как оказалось, со стороны виднее. Я всегда хотела, чтоб мой труд оценили. Да, я ждала похвал и аплодисментов! А получила кучу бесполезной писанины. Бе-спо-ле-зной.
 Пока я говорила, нищий то и дело хватался за сердце.
- Вам плохо?
- Еще бы! Да.… Как все-таки неуютно быть человеком. Все на виду!
У меня начали сдавать нервы.
- Ангел? Черт? Кто ты?!
Старичок вздохнул и посмотрел на часы.
- Люди так небрежно обращаются с нами. Сперва ради нас горы готовы свернуть. Или сменить прическу, расстаться с близкими, уволиться с работы, убить, украсть, похудеть, переплыть море, перелететь океан… Но не успеешь оглянуться, прижиться, и ты уже пылишься где-то на окраине души, оставленный до лучших времен. Изредка, только в солнечные дни, тебя достанут от туда, полюбуются, покормят остатками надежды и вскоре запихнут обратно.
 Я открыла рот, но так ничего и не произнесла.
-Да, я твоя былая заветная мечта – добил он меня.
- Прости, но ты же бомж! - само вырвалось.
- А ты не догадалась еще, по чьей воле? Отказавшись от мечты, человек не убивает ее. Он произвольно делает ее вот таким вот бродягой, попрошайкой. Как будто в отместку за то, что не сбылась. Посмотри на меня. Разве есть на свете что-то более жалкое, чем потерянная мечта?
Я рыдала. Молча, не всхлипывала, не завывала, не содрогалась. Я слушала, а слезы текли сами по себе.
- А каким ты.. Вы… Какая мечта до того, как от нее отказываются?
- Никакая. Мечта постоянно рядом. Она может немного пожить в твоем лучшем друге, маме, начальнике и так далее. До тех пор, пока ей там удобно осуществляться. Может жить в дорогих тебе вещах, лишь бы они помогали мечте быть. Все просто.- говорит грустно-грустно, и греет руки на чашке с горячим чаем, и любовь вперемешку с тоской в его взгляде, когда он смотрит по сторонам.
- А где были вы?
- Много где. Но больше всего я любил твою старую настольную лампу. Ты по привычке всегда включала ее, когда работала, хотя монитор в освещении не нуждается.
- Так потому перегорела лампочка?
Старик улыбнулся первый (или второй?) раз за всю беседу и кивнул утвердительно.
 Я молчу, а он не нарушает молчания. Я не выдержала первая:
-Что же мне теперь делать? Воспроизвести по памяти все, что удалила? Может и получиться…
- Размечталась. Поздно, дорогая моя. Я теперь не мечта, как видишь, я – бомж. Мечта – из того не многого, что теряют раз и навсегда.
Кажется, я сейчас снова зареву, только теперь по полной.
- А ты? Останешься нищим? И ничего нельзя сделать? Это так жестоко… было с моей стороны.
- Вот именно. Но ты не переживай. Таких, как я, много. Вместе не пропадем. А, может, подберет кто. Мне пора. Не вздумай предлагать мне помощь, не трать время на ненужные слова. Никогда. Я оставил тебе подарок, потом заберешь. Прощай.
 Он уходил, а я не смогла выдавить с себя ни слова. Просить прoщения, слезно прощаться, бросаться на грудь? Я промолчала. Но вряд ли старик обидеться на такую мелочь.
 С утра пораньше появился обещанный подарок. Так настойчиво мяукал под дверью, что пришлось впустить, накормить, одарить лаской. Затем я вкрутила лампочку в любимую настольную лампу, задернула шторы, села за стол и записала эту историю. От руки. И пообещала себе никому ее не показывать.