Свадьба Тимощенко.. На Уруп.. Не утонул.. 24

Тимощенко пришел к нам еще раз как-то раз с девушкой, которую он представил нам как свою невесту. Это была та самая Валентина – наша знакомая. Та самая худенькая круглолицая блондинка среднего роста, добрая и приветливая, которой мы приносили фрукты. Она жила в одноэтажном доме в конце нашего проулка, недалеко от моста через Кубань.

Они сообщили нам, что собираются пожениться в ближайшее время. «На фронте сейчас затишье! Самое время жениться!» - сказал Тимощенко. Нас все это удивило. Война – и свадьба?! Но Тимощенко и его невеста сказали, что после тех испытаний, которые судьба им устраивала в войне и которые закончились благополучно для них, можно и жениться. Действительно – судьба была благосклонна к ним! Пригласили нас на свою свадьбу.
 
Через несколько дней, в воскресенье, была свадьба. Она была более чем скромная. Пришли соседи, 3 врача из госпиталя, и мы – папа, мама и я. Все были очень сосредоточены, серьезны. Не было песен, веселья. Посидели немного за столом – вареная картошка, селедка, бутылка водки, хлеб. По тем временам это было невероятное пиршество.

Через примерно час Тимощенко и мой отец сказали, что им надо идти в госпиталь, работать. Тимощенко поцеловал Валентину, и они ушли. С Валентиной мы встречались часто. Тимощенко и отец были все время в госпитале, работали днем и ночью.

Меня определили в детский сад питаться, там ежедневно три раза кормили детей беженцев, эвакуированных – человек 10. В детский сад дед ежедневно привозил тележку с молоком для столовой. После еды мы оставались в детсаду, читали, рисовали, играли. С нами занималась воспитатель – учила считать, рассказывала что-то о географии, истории. Периодически возникали воспоминания о нашем бегстве, эвакуации.
 
Я продолжал ходить в Дом Красной Армии, читал книжки. Там часто за столами сидели, занимались летчики – курсанты. Они рисовали по атласу или по памяти карты района своих полетов – Армавир, предгорья, станицы – Упорную, Передовую, Отрадную и другие.
Названия станиц звучали твердо, уверенно – казалось, что враг сюда никогда и никак не сможет проникнуть. Курсанты, закончив занятие, оставляли листки и уходили. Библиотекарь разрешила мне взять один с собой, так как мне были интересны рисунки гор, дорог, рек, станиц. Мама увидела рисунок и сказала: «Немедленно порви и брось в туалет! Вдруг враги узнают, где будет летать этот летчик?! И подстерегут его?!» Я тут же уничтожил рисунок и больше не брал.

Над Армавиром появлялись немецкие самолеты. Звучала сирена воздушной тревоги. Наши самолеты постоянно летали над Армавиром. Немецкие пилоты, увидев наши самолеты, избегали воздушных боев, старались поскорее убраться. Гулко звучали выстрелы зениток, по несколько подряд – и в небе через несколько секунд распускались белые облачка разрывов снарядов. Звучали очереди пулеметов. Иногда фашисты сбрасывали бомбы, раздавались взрывы.
 
Налеты были и ночью. Вспыхивали лучи прожекторов, иногда они освещали самолет, ярко сверкавший серебром в лучах света, и к нему тянулись огненные трассы трассирующих пулеметных очередей и снарядов.

В связи с немецкими налетами отец запретил мне ходить по городу и в дом Красной Армии. Я сидел весь день дома или ходил в детский сад, который примыкал к заднему забору бабкиного двора. Оставалось только перелезть забор. Ходил и в соседний двор, познакомился с соседскими детьми, которые были в основном армавирские. Одна девочка, с матерью учительницей, были эвакуированы с Украины.

Лето было жаркое. Услышав сирену воздушной тревоги, мы разбегались по домам. Прятаться было негде. Говорили, что надо ложиться под кровать – если дом обвалится из-за взрыва бомбы, то кровать задержит обломки, можно уцелеть.
Казалась, что война идет где-то далеко, что она даже несколько затихла. Все как-то свыклись со всем, о войне не говорили. Отец был все так же занят днем и ночью в госпитале, но иногда заскакивал к нам на минуту. В госпиталь поступало меньше раненых, казалось – что наступило затишье. И отец согласился выбрать время и пойти со мной на Кубань половить рыбу.
 
Вот, наконец, он пришел к нам и сказал: «Достал рыболовный крючок, леску! Еле нашел!!! Удочку сделаем на берегу!» И мы пошли на Кубань. Она была полна воды – до края берегов, и даже берега, трава на них, кусты стояли в воде…

«Это летний паводок! Снег и ледники тают в горах!» - сказал отец. Срезали ветку, из нее сделали удочку. Мы пошли вверх, против течения, надеясь найти удобное место для рыбалки. «Чуть дальше в Кубань впадает Уруп! Пошли туда!» - предложил отец. И мы шли по-над берегом Кубани, по тропинке, вьющейся среди огромных деревьев и кустов. Вот и Уруп.
 
Было интересно наблюдать, как эти две горные реки - Кубань и Уруп – сливаются вместе, в один поток. Уруп тоже был полон воды. Забросили удочку, но рыба не клевала. Пошли вдоль Урупа – против течения.
Я попросил отца разрешить мне бродить по воде по берегу Урупа. «Только броди там, где вода тебе по щиколотки, и трава торчит из воды! Берег обрывистый! Будь осторожен! Не лезь на глубокое! » - сказал отец.

Я поставил туфли возле дерева и стал бродить по воде. Было очень мелко, вода у берега спокойная, течение не заметно. Я спокойно ходил по торчащей траве.
И вдруг… я провалился в воду по грудь… не чувствую дна… и меня быстро понесло течение… Мыслей не было, только чувство – «Все…»

Течение было очень быстрое… Оно выталкивало меня и несло по поверхности воды… Плавать я не умел… И вдруг – впереди, на моем пути оказалась ветка полузатопленного куста… За эту ветку и ухватился мгновенно изо всех сил… Появилась мысль – «Только бы ветка не обломилась!» Страха я не успел почувствовать, только в груди все сжалось… По веткам куста, подтягиваясь и перебирая их, я выбрался на берег…

Отец был недалеко, как мне казалось - не видел меня и звал.
Не чувствуя холода – весь мокрый, ведь только что выбрался из ледяной воды Урупа, я молча подошел к отцу, по сухому берегу, с туфлями в руках, обходя залитую водой траву, которая мне внушала теперь страх. Не мог сказать ни слова…

«Будешь еще бродить по воде?» - спросил отец. «Нет, не хочется!» - ответил я. Рубашка и брюки были мокрые, но я не чувствовал холода. Меня обдавало жаром: «Выбрался! Выбрался!» И сердце радостно сжималось. Мне казалось, что отец не заметил это происшествие.
 
Пошли вверх против течения Урупа. Тропинка была почти незаметна. Обходили кусты, стволы упавших деревьев. Только сейчас, спокойно двигаясь вдоль реки, до меня стало доходить понимание пережитой опасности. Бабушка когда-то научила меня молиться, и я поблагодарил бога за неожиданное спасение.
Берега Урупа были на все протяжении залиты водой, порыбачить так и не удалось. Это было действительно летнее половодье! Вдали показался мост через Уруп. В реке, одно на другом, лежало несколько стволов огромных упавших деревьев. Без затруднений, держась за их ветки, мы перешли на другой берег Урупа.
«Если будешь теперь идти и дальше вдоль берега Урупа, то придешь прямо в Кавказские горы! Станицы расположены вдоль шоссе, а по-над Урупом никто не ходит… Дня 2 – и в горах! Запомни эту дорогу…» - сказал мне отец.
Не спеша, мы вернулись домой. Я был очень доволен нашим походом. Разумеется, о попытке тонуть не сказал родителям.


Рецензии
Унылая картина, Дорогой Гавриил.
Горько, что так было.
А что спаслись, так это счастье.
Удачи Вам и радости.
С дружбой.
Григорий.

Григорий Иосифович Тер-Азарян   02.08.2008 16:00     Заявить о нарушении
Да, всё так и было... Счастьем было то, что уцелели, не погибли от голода! Сейчас некоторые считают, что счастье - это бесконечная радость...
Съесть корку хлеба и заглушить голод было счастьем...

С теплом и наилучшими пожеланиями, Гавриил

Гавриил Иваниченко   03.08.2008 08:27   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.