Измена

Я возвращался домой, твердо зная, что она мне изменила. Доказательства были неопровержимы. Я еще не знал, что с ней сделаю. Я даже не понимал еще толком, что происходит в моей душе. Настолько это было неожиданно и ужасно. Я не мог поверить, что эта наивная и скромная девушка с доверчивыми голубыми глазами способна вот так взять и разрушить отношения, строившиеся целых полтора года. И с кем! Нет, не с моим лучшим другом. С моим худшим врагом! Это было всего ужаснее и унизительнее. Признаться, в один момент я решил, что это всё злые козни и интриги, что он нарочно соблазнил её, чтобы больнее уязвить меня. Но потом пришла другая мысль. Не всё ли равно, как и почему это случилось? Главное, это случилось. И это на неё должно обрушиться возмездие.
Итак, она открыла дверь и встретила меня радостной улыбкой. Невозможно красивая, как и всегда. Потянулась, чтобы поцеловать меня. Я остался неподвижен и суров.
-Что-то случилось, дорогой? – обеспокоено спросила она, вытирая руки о фартук.
Я невольно усмехнулся. Теперь только яростная злоба сдавила мне грудь.
-Тебе это лучше знать!.. – сказал я дрожащим от ненависти голосом.
Она побледнела и испуганно отшатнулась от меня.
-О чем ты? – проговорила она слабым голосом. Жалко улыбнулась. Опять побледнела.
Её вид испуганной жертвы еще больше взбесил меня.
Я захлопнул дверь, скинул обувь и стремительно пошел в зал, попутно так сильно толкнув ее плечом, что она вскрикнула и едва не упала. На один миг я было устыдился своей грубости. Но только на один миг. Негодование душило меня. Я чувствовал, что пробудившийся от её измены беспощадный зверь раздавил во мне рассудительного и справедливого человека.
Я обернулся. Она стояла предо мной, жалкая, несчастная, до смерти напуганная, с ушибленным плечом. Острая жалость к ней смешалась с чудовищной ненавистью. Это было невыносимое чувство.
-Я всё знаю! – вскричал я. – Ты изменила мне с Игорем! Я всё знаю! Всё!
И тут мне стало так горько и обидно за моё оскорбленное чувство (а ведь я её любил, по-настоящему любил!), что слезы невольно навернулись мне на глаза. Признаюсь, ничего в тот момент я не хотел так сильно, как того, чтобы она с возмущением отвергла все мои обвинения. Мысленно я умолял бога, чтобы всё это оказалось ложью и наговором, мысленно я обещал, что если всё это и впрямь ложь, то я стану другим человеком, брошу пить, курить… Не помню теперь, что еще я там себе обещал. Помню другое – как она вдруг в изнеможении села на диван, прижала руки к лицу и судорожно разрыдалась.
Все мои надежды рухнули в пропасть. Я смотрел на нее, и сердце мое разрывалось от жалости, отчаяния и ненависти. Всё оказалось правдой. Ужасный призрак рухнувшего счастья стоял предо мной как свершившийся и несомненный факт. Дальше всё как в тумане. Я помню только, что ясно осознал, что нам нельзя больше жить. Ни ей, ни мне. Не могу с точностью сказать, когда и как я достал из моего секретера заряженный револьвер. Помню только выражение нечеловеческого ужаса на её лице. Оно навеки врезалось в мою память. (Эта проклятая память!..) И помню её ужасный крик. Он до сих пор звенит в моих ушах, не давая мне заснуть по ночам. Я выстрелил… в неё… в мою богиню!.. Как мог я сделать это? Неужели всё это время, все эти 30 лет во мне жило чудовище, во мне жил убийца? Я ненавижу себя! Мне омерзительны вот эти руки, которые способны были погубить эту святую женщину. Ничтожная, бессмысленная жизнь! А ведь тогда, убив её, я в тот же момент вздумал покончить и с самим собой. Я приставил револьвер к груди, но проклятая пуля пробила легкое, а сердце не задела. И вот теперь я спрашиваю вас: Для чего существует эта проклятая любовь? Для чего существует измена?