Губное пианино - три уличных зарисовки

 Из темного футляра появляется виолончель – изящная, пышная, чуть пухлая. Следом выскальзывает скрипка - ее младшая очаровательная сестра, верткая и светлая, звонкая, как Наташа Ростова. Футляр из-под второй скрипки опускается на прохладные плиты. Минут через 20 явится и контрабас – генерал этого квартета. Теперь все в сборе. Вместо декорация – стены подземного перехода, а все остальное- как в настоящем театре: квартет из людей и инструментов, зрители, стоящие в несколько рядов, аплодисменты, звуки музыки, убегающие вдоль по переходу – и только в центре вымышленной сцены – футляр из-под скрипки с кучкой смятых десятирублевок. Под горкой бумажек уже не видно монет, а музыканты равнодушно посматривают на эту пребывающую горку и в передышке между пьесами подначивают друг друга: «Смотри-ка, вот и футляр один готов… на мороженое…»
 Композитор сменяет композитора, свои тихие предания рассказывает скрипка, наставительно и важно шепчет контрабас, легкомысленный мотивчик напевает вторая скрипка, а то вдруг слышится густой перелив печали – то партия виолончели… И казалось, эти четверо были счастливее миллионов – бегущих мимо, запутавшихся в узлах наушников – да что там говорить! Вы их прекрасно знаете не понаслышке) – а эти четверо тем временем, может, неосознанно, делились счастьем и теплотой с теми, кто приостановил бег своего дня, с теми, кто еще не разучился смотреть по сторонам, с теми, кто стоял и слушал, думая о чем-то своем или угадывая мысли стоящих рядом…
 Женщина с тонкими нежными чертами лица, которая так незло, с какой-то детской сосредоточенностью морщила узкие губы, а потом, будто очнувшись, улыбалась чему-то, что было за собравшимся «зрительным переходом».
 Седой мужчина, который так напоминая интеллигентного преподавателя консерватории или школы, галантно раскланивавшийся, когда кто-то выходил из толпы, чтобы заплатить такую безумно маленькую, но нужную цену за чудесные минуты в центре безумного города.
Скрипач с такими большими и глубокими, такими хорошими глазами – просто хорошими, я не знаю, как это еще объяснить – когда в глазах уверенность и тепло, и задумчивость, и открытость - для всех. Так казалось мне. Он кивал головой и улыбался чуть насмешливо этими глазами, когда в футляр летела бумажка – и бросавший ее улыбался сам.
И одновременно строгий и чуть смешной в своей строгости контрабасист – самый молодой из всех. Отрешенно оглядывающий переход и вновь опускавший взгляд на сурового, крепкого дедушку контрабаса.
 Конечно, люди уходили, состав зрителей менялся, подходили новые – чтобы потом выйти на свет в город, еще вслушиваясь в едва различимые отзвуки, будто глотнув чУдного напитка, от которого хочется просто так улыбаться, будто вдохнув полной грудью, глубоко, спокойно…

* * *
 … Солнце блеснуло прямо в глаза, на миг превратив весь мир в одну сплошную сияющую вспышку. Где-то совсем близко играл саксофон. Саксофон – такой, казалось бы, взрослый, элегантный инструмент, похожий на хорошо отглаженный черный фрак – теперь озорно выигрывал с детства нам знакомые песенки: про вечно бегущих неуклюжих, про Антошку, про неприятности, которые мы обязательно переживем. Звуки свободно разливались в воздухе, вылетая из сверкающей трубы, и переливались на солнце, играя и резвясь. Рядом стоял мальчик, по привычке крепко державший маму за руку, а глазами прильнувший к загадочной машине, из которой музыкант извлекал звуки… Саксофон двигался в такт музыке, и казалось, что он заигрывает с мальчиком)
 И при взгляде на них – мальчика и саксофониста – становилось так отрадно и просто на душе, что губы сами растягивались в улыбке, а глаза в это время находили других людей, которых тоже - в свою очередь – одаривал улыбками озорной саксофонист..

* * *
 Откуда-то доносились неясные звуки… Не было понятно ни на чем играют, ни кто… За фонарем, стоящим немного поодаль, удалось приметить маленького старичка. Маленьким он, наверное, казался оттого, что сидел на низеньком стульчике, почти на самой мостовой, и голова его не намного возвышалась над коленками. Рядом лежал потертый учебник с простенькими пьесками, какие играют в музыкальных школах в начальных классах. В руках же у загорелого старичка с раскосыми глазами был… ну да, инструмент… быть может, у кого-то такая игрушка в детстве была – что-то вроде синтеза флейты и клавиатуры фортепьяно… Губное пианино?! И вот на этом чуде он пытался сыграть какую-то незамысловатую мелодию. Видно было, точнее, слышно, что он только учится: наощупь, наугад берет ноты, неуверенно, подолгу вслушивается в каждый звук, чтобы ровно заменить его следующим… Проиграв так разок мелодию, он удовлетворенно клал на колени инструмент, смачно чмокал губами и, обхватив щиколотки – отчего становился еще меньше и еще больше походил на загоревшего гномика, - с гордой улыбкой оглядывался по сторонам… Вроде бы ничего особенного, но столько удовольствия было в этой улыбке, столько доброты и наивного счастья, что немного щемило сердце и становилось так радостно за маленького человека с его маленьким счастьем .
 Рядом с ним не было ни шапки, ни сумки, намекающее открытой для мелочи, ни чего-либо еще, что говорило бы о его желании взять с вас деньги.. ничего..


P.S. Да вы ведь их, быть может, видели и можете увидеть запросто: квартет играет в переходе с Библиотеки на Александровский сад, а озорной саксофонист и загоревший человечек «живут» на Арбате – пусть его называют опошленным или опошлевшим, но мечте, где среди шума толпы пробиваются звуки немеханической музыки, а среди сонма равнодушных глаз нет-нет да и встретится меткий взгляд художника, отрешенный – музыканта, почти отчаявшийся – гитариста, орущего свои написанные вчера вечером песни – взгляды людей, которые не боятся, что их осудят, не боятся того, что на них оглянутся прохожие, когда они возьмут первый аккорд или начнут рисовать, не боятся, что их услышат и увидят…Вот ты, да, ты – вспомни свою самую детскую, быть может, глуповатую, смешную, но такую искреннюю мечту! Не боясь показаться сумасшедшим в хмурых глазах усталых людей – они просто завидуют.. Не побойся ее исполнить – и стань чуточку счастливее, как квартет в переходе, как саксофон в солнце улицы, как тот маленький радостный человечек! …Может, тебе тоже хотелось бы сыграть на «губном пианино»?..)