Наш человек в Эспоо

 
 НАШ ЧЕЛОВЕК В ЭСПОО


-Вот смотри - Теодор означает Дар Божий,- Тево показывает мне страницу в большой раскрытой книге. Она выглядит очень солидно - старое издание именослова, но текст на шведском. Разговариваем мы по-английски - нашем языке общения. Тево сидит у камина в накинутом на плечи неком подобии бурки. Дверцы из огнеупорного стекла раскрыты, и дым от его сигары втягивается в устье сизым шлейфом. Курить ему можно только здесь, в специально отведенном месте. Солбрит, жена Тево сервирует стол к ужину. Я спрашиваю ее, что она думает по поводу имени мужа, действительно ли он Божий дар.

Ее английский несколько хуже и она в начале не совсем улавливает смысл моего вопроса, но потом ее лицо озаряет улыбка, она понимает и даже прочитывает в моих глазах легкий провокационный намек. Все существо ее смешно протестует:
-О, ноу, ноу.
Тево давится дымом и кашляет, на глазах у него выступают слезы, но он хитро ухмыляется в усы.

У них с Сол-Брит трое взрослых детей и четверо внуков, по двое карапузов у старших Нины и Кима, младший –Андрей недавно женился и детей у него пока нет.
Солбрит очень милая женщина и несмотря на возраст сохранила красивые и мягкие черты лица. Она финская шведка родом с побережья близ города Васса. Разговорный домашний язык шведский, но прекрасно говорят и по-фински. Мне больше нравится шведский, для моего уха он благозвучнее, хотя я не понимаю ни по- шведски, ни по-фински. Я выражаю свое восхищение такому виртуозному двуязычию, да еще по-английски и по-испански люди говорят. Солбрит замечает, что лучше бы уж Тево говорил по-фински, потому что его шведский только смешит ее. Она пытается объяснить, что именно ее смешит, но не выдерживает и заливается смехом.

Тево картинно дуется и тоже сообщает, что ему стыдно вместе с женой ходить в магазин за продуктами, недоразумения, возникающие на кассе из-за ее финского приходится урегулировать ему. Я прекрасно понимаю – они подтрунивают друг над другом, эта прекрасная пара, им чуть - чуть за пятьдесят, а мне чуть за сорок и я в гостях у них в Эспоо.
Тево по-русски зовут Фёдором, вообще-то даже Фёдором Васильевичем, у него русские корни, его дед был родом с Дона и проходил службу близ Гельсинфорса, когда случилась революция. В гражданскую в Финляндии тоже были свои красные и свои белые и дед сгинул в этой мясорубке. Большой казачий отряд, вынуждено отступая весной через замерзший Ботнический залив, ушел под лед. Младенец Василий, будущий отец Фёдора остался с матерью в Гельсинфорсе.

Мы с Тево партнеры по бизнесу. Он часто бывает у нас в Питере, практически каждую неделю, я приезжаю в Финляндию, может быть раз в месяц или даже реже. Тево снимает в Питере квартиру, это совсем не дорого. Я же обычно останавливаюсь в их доме, в комнате, которую недавно покинул Андрей. Приезжая в Финляндию по делам, я, конечно, уделяю время и магазинам

Еще до развала Союза все стало куда-то исчезать. Не стало самых простых и обычных вещей. Когда мы оказались в новой России, все, что еще осталось стремительно вздорожало. Чемодан с авто инструментом, преподнесенный мне Фёдором на день рождения и роскошный окорок, который он привез нам на Рождество, были царскими подарками. В Финляндии можно очень выгодно купить слабо посоленную семгу и выбрать именно тот кафель для ремонта ванной, который тебе нужен. Я, конечно, не падаю в обморок при виде западного изобилия, как это случалось, если верить нашей прессе, с отдельными россиянами, впервые попавшими в потребительский рай. Сказывается закалка, я давно знаком с заграницей, бывал во всех Скандинавских странах, за исключением Исландии.

У немцев и итальянцев, шведов и испанцев, сопровождавших меня в торговых центрах Европы я заметил общую черту, они немножко гордятся этим товарным изобилием, им нравится то восхищение, которое выказываем мы, люди из-за занавеса. Они вежливы и предупредительны и совсем не кичатся своей победой в холодной войне, но восторг восточых варваров укрепляет чувство превосходства их системы ценностей. Это чувство, видимо, нуждается в постоянной подпитке – все не так просто и безоблачно и относительная сытость не решает всех проблем, есть такие, с которыми нам только предстоит встретиться.

Фёдор не любит ходить по магазинам, он подвозит меня к одному из маркетов и, сделав широкий жест рукой, мол, покупай, что душе угодно располагается тут же в кафе, с сигарой, кофе и несколькими газетами и терпеливо ждет окончания моего шопинга. Как-то я попытался затащить его в супермаркет «Призма», мне нужна была консультация продавца, а языковой барьер чувствовался. Он объяснил мне, что «Призма это дотируемый магазин для людей скромного достатка, и ему здесь появляться не очень удобно. Так ли это на самом деле или Фёдор схитрил, я не знаю, но в этой его нелюбви к магазинам состоит его отличие от других моих западных знакомых.

Несколько лет назад он работал директором финского филиала одной крупной американской компании. Возможно, отсюда его пристрастие к сигарам и американским автомобилям. Он признает только огромные Кадиллаки или другие сухопутные дредноуты от Дженерал Моторс. Конечно, они страшно прожорливы, но он решает эту проблему, заправляясь в основном на нашей стороне, в Торфяновке или Брусничном. Разница в стоимости бензина раз в шесть, и это существенно облегчает ему жизнь.

Молодой нагловатый работник бензоколонки улыбаясь, здоровается и спрашивает:
-ЗдорОво, чухна, сколько тебе накапать в твой танкер?
Фёдор понимает слово здорОво и здоровается в ответ, танкер вызывает у него довольную улыбку. Взяв на борт сто литров, он расплачивается и, тронувшись, спрашивает у меня:
-Что означает слово «чухна», я его часто слышу, но не понимаю.
-Видишь ли,- пытаюсь я смягчить своим вариантом перевода то впечатление, которое, у него все равно останется от знакомства с держимордным шовинизмом,- видишь ли, есть жаргонные названия представителей других народностей, например, немцев часто называют фрицами или гансами. Американцев–америкашки,пиндосы, итальянцев–макароны итд.

-Это я все понимаю - фрицы от немецкого имени, макароны тоже переводить не надо, ты мне объясни - чухна это что такое?
-Ну,- я развожу руками,- это я перевести не могу. «Приют убогого чухонца…»,- тут же вслух вспоминаю я Пушкина.
-Издавна в России так называли финнов-чухонцы, чухна - сокращенный вариант.
-А что такое «у-бо-го-го»?-Похоже, я все только больше запутал.
-Это такой очень бедный человек.
-Нищий? Маргинал?
-Не совсем, просто бедный.

-Это обидное прозвище?
-Кто, маргинал?
-Нет, чухна ?
-В общем, скорее всего, да, обидное,- признаю я.
-А я, дурак каждый раз даю ему щедрые чаевые . Теперь хрен получит,- Фёдор вместо хрена употребляет слово покрепче. Русский мат доступен ему в полном объеме. Ну это, как водится.

У Федора есть уникальный словарь Финско – русско- английский. В долгой дороге мы от нечего делать и пользы ради, иногда упражняемся в запоминании новых слов и сравниваем возможности трех языков.
-Смотри,- обращает мое внимание Федор,- и в русском, и в финском -семь различных слов, обозначающих лошадь: лошадь, кобыла, конь, жеребец, мерин, кляча, скакун. А в английском - только horse.

-Да уж, не богат язык Шекспира лошадьми, не то, что наши,- соглашаюсь я.
В Англии, в Вест Бромвиче у нас есть фирма - партнер. Однажды в командировке, изрядно приняв во время фуршета, мы с Федором попытались продолжить нашу идею насчет лошади.
-Сорри, возразил нам один из хозяев и, несмотря на выпитое, сходу выдал нам с десяток незнакомых слов означавших лошадь. Последние два - мустанг и ровер, однако, заставили нас насторожиться:
-Не пойдет, мустанг - американское слово,- возразил я
-Нет такого языка "американский", есть только испорченный английский, а в нем есть дикая лошадь мустанг.

-Хорошо, тогда у нас тоже есть дикая лошадь Пржевальского.
-Нет,- упрямо набычился англичанин,- это не ваша лошадь, Ковальский - польская фамилия, а значит, и лошадь польская.
-Что это за ровер, не знаю такого слова?- очередь возражать была за Федором.
-Как это, не знаешь ровера, а это еще 150 лошадок. Это же моя машина,- заржал шутник, и тут мы поняли, что перед нами английский вариант сивого мерина. Все словечки, якобы обозначавшие лошадь, были аналогами наших сивок и бурок и разных каурок, а так же саврасок и воронков, серков простых и в яблоках и, конечно, рысаков и иноходцев. Кстати, у англичанина была совершенно лошадиная фамилия, только мы с Фёдором ее запамятовали.

Говорят, что у каждого сознательного финна имеется минимум три плавсредства.
У Федора тоже три. Нормальная яхта на пять спальных мест, здоровенный мощняга- катер и моторная лодка. Яхта стоит на рейде в Эспоо, там же у берегового пирса покачивается моторка, на ней добираются до яхты и привязывают лодку к кормовому концу. Место приписки катера - Ботнический залив, близ Васса. Там у Фёдора загородный дом, но он предпочитает английскому кантрихаус русское слово дача.

Хорошо в деревне летом, ну это всем известно, но однажды мы возвращались из Лапландии зимой. Ездили мы не к Санта Клаусу в гости, а как всегда по делам. Дорогой решили сделать небольшой крючок и заехать к Федору на дачу. Там рядом живет его теща и многочисленные родственники со стороны жены. Федор предупредил меня, что его свояк Кристер большой любитель выпить и чтобы я был в случае чего готов к его приходу. С родственниками со своей стороны Федор почти не общается. Старшая сестра живет в Италии и ведет богемный образ жизни. Его младший брат - от другого отца, он профессор математики в Хельсинки, но они, почему-то, находятся в многолетней ссоре, вроде что-то связанное с наследством, из-за чего еще ссорится в странах заката?

Снег в том году в районе Васса был повыше колена. Мы пересекли целину, отделявшую чищенную дорогу от дома на пригорке, утопая в снегу. Федор открыл один из ангаров, где, застоявшись, скучал большой колесный трактор. За два прохода, туда - назад, дорога была очищена и Кадиллак припарковался у крыльца. Дверь в дом не была заперта на ключ, хотя замок, конечно, имелся. Я удивился и спросил об этом Федора.
- Видишь, на доме написана моя фамилия. Если он Юхансон или Сиволайнен - зачем ему идти в дом с чужой фамилией?

-Логично, но разве не бывает случаев грабежей дач?- я спрашивал, памятуя о наших бедных селениях.
-Очень редко, исключительно цыгане, но от них бесполезно закрывать на замок - любой откроют.
«Спрячь за семью замками вороного, выкраду вместе с замками»,- вспомнилась песня Яшки цыгана из «Неуловимых мстителей», а вместе с ней лошади, уже в связи с цыганами. Интересно, сколько эти ромалы знают наименований коняжки и ласковых слов, когда уговаривают ее и сводят со двора без звука. Кристер все-таки приехал на снегоходе, у него была бутылка «Абсолют», а у нас - литр «Московской». После бани и хорошей компании Кристер пригласил меня прокатиться на снегоходе по заливу.

 Я никогда раньше на такой штуке не ездил и легкомысленно согласился. Он пер так, что трудно было дышать, потом сказал, что скорость у машины хорошая и, несмотря на воскресный день, надежда достать выпивку остается. Надо только смотаться на другой берег в Швецию, там, недалеко от берега, он знает магазин. Не знаю, чем бы это все закончилось, но вдруг я вспомнил, что у меня нет шведской визы. Кристер подумал и сказал, что виза, конечно, дело серьезное, и наша поездка отменилась. До сих пор не понял, предлагал он это на самом деле или шутил, они там такие нордические, ребята с побережья, никогда не поймешь - шутят или в натуре.

У Федора есть две лошади и пони. Обычно они живут в лошадином отеле. Это такая конюшня, где содержат за плату чужих лошадей, а хозяева забирают их с собой на уикенд в специальном автоприцепе-коневозе. Еще у него есть казачья униформа, он ездит в ней на коне. На пони катаются его внуки Себастиан и Николас.
В общем, хорошо живет казак Фёдор в Эспоо, но скучает в обществе пластиковых людей. Впервые это выражение я услышал от него на одном из множества островков, разбросанных в архипелаге близ Хельсинки.

Мы вышли на его яхте «Никиан», название составлено из имен детей Федора: Нина, Ким, Андрей. Путь в открытое море лежал через многочисленные шхеры, с установленными опознавательными знаками. Они называются «реймари», красными и зелеными вешками отмечена морская дорога в шхерах, они указывают путь, безопасный от подводных камней и мелей. С идущих нам навстречу яхт приветственно махали рукой капитаны, здесь так принято. «Наверное, это международная традиция»,- подумал я и тоже стал приветствовать встречные суда. Конец мая выдался очень жарким, несколько дней стояло под тридцать.

 Мне не терпелось выкупаться и, заметив островок с пологим песчаным пляжем, я предложил бросить якорь здесь. Фёдор покачал головой и сказал, что остров частный, и высаживаться здесь никак нельзя. Тогда я взял бинокль и внимательно осмотрел местность. Сразу за пляжем, в сосняке стоял дом, дорожка к нему сильно заросла, пейзаж выглядел необитаемым. Я поделился своим впечатлением с Федором.
- Хорошо, ты можешь высадиться прямо с борта и добраться до берега вплавь, только имей в виду - вода холодная. И, если кто-то там есть или нас заметят с проходящей яхты, я буду сваливать все на тебя. Ты - русский, тебе простительно не знать правил. Но я тебе ничего не говорил, и ты ничего не знаешь.

При таком пекле испугать меня холодной водой было сложно. Я нырнул прямо с борта и ошалел от ледяного ожога. Вода была градусов 12-14, согреваясь лихорадочными саженками, я поплыл к берегу.
На острове точно не были лет несколько, все заросло, на окнах висела паутина, ступеньки перед крыльцом поросли мхом. Я помахал Федору, мол, в Багдаде все спокойно. Он после некоторого колебания все же пересел в моторку и причалил к берегу. Мы раскочегарили походный гриль и поджарили семгу. Федор был прав- оставаться тут дальше не было смысла. Даже уютный пляж при такой ледяной воде уже не привлекал, как поначалу.

- Там дальше есть отличный остров, доступный для посещения, с причалами для судов и беседками на суше,- предложил Федор, как альтернативу.
Остров действительно оказался хорош, с гладкими скалистыми берегами, облизанными ледником. Прямо в камень были вбиты большие и прочные стальные кольца для швартовки судов. Яхту поставили на два якоря - носовой и кормовой и намертво привязали канатами к двум кольцам. В беседках имелись каменные очаги и запас дров, аккуратно сложенных под навесом. Мы еще раз приготовили пищу на огне и пошли прогуляться по острову. Одна из полянок привлекла внимание своей картинной живописностью и манила присесть в тенек - отдохнуть от жары и насладится покоем. Мы выбрали местечко подальше от муравейника и расположились на травке.

Я чуть было не вляпался во что-то, какую-то кучу круглых шариков нахально оброненных на облюбованное мной место. Я не лесной житель и не индеец следопыт, но все-таки догадался – дерьмо, только вот откуда здесь, на острове?
-Федор ты не знаешь, кто это гадит здесь в неотведенном месте?
Фёдор задумался.
-Слушай, может это… я запнулся, вспоминая, как будет по - английски муравьи. И хотя каждая какашка была размером с шарик от пин-понга, но ближе - то никого не было!
Муравей по - английски не хотел вспоминаться. Мне в своей жизни приходилось изучать латынь, язык, который помнится очень хорошо, оставаясь даже без употребления.
- Формика, Федор, может это сделали они, Формика?

Фёдор латыни не знает. Но по моим ужимкам догадывается о ком идет речь.
-Вряд ли, им столько не сделать, даже всей семье, даже если они очень постараются.
Можно предположить, что это лоси, но оно свежее, а остров маленький. Если бы лоси пришли сюда зимой по льду, тогда понятно, но их здесь нет, мы все обошли.
-Я думаю - это специальное дерьмо из пластика, его делают пластиковые люди, чтобы создать экологически привлекательную картинку природного заповедника.
Все это мы говорили, сохраняя предельно серьезные лица, но, наконец, я не выдержал и заржал, Федор отозвался. Два взрослых серьезных мужика ржали над одной кучей анонимного дерьма. Понимание всей абсурдности картины только добавило веселого настроения.

За прогулкой и смехом мы не заметили – ветер прилично усилился, а это опасно для пришвартованной вблизи скал яхты. Быстрым шагом направились к берегу. Один из якорей сорвало, яхту развернуло и сносило на камни. Волна была приличная, и пока я пытался вскарабкаться из лодки на борт, Федор уже завел мотор и давал задний ход. Успели вовремя, еще чуть-чуть и судно бы разбило о скалы.
Мы легли на обратный курс, Федор объяснил мне принцип проводки судна по вешкам – реймари, понаблюдал за моим мастерством судовождения, одобрил его и пошел варить суп из консервной банки. Пища оказалась на удивление съедобной и даже вкусной. В это время здесь не бывает темных ночей и, хотя белые еще не наступили сумерки сгущаются довольно поздно.

-Смотри,- сказал Федор и повернул прожектор, осветив им воду метрах в тридцати от борта. Над темной водой виднелись несколько голов лосей, они плыли тем же курсом, что и мы, но к ближайшему острову. Так и раскрылся дерьмовый секрет. Оказывается лоси превосходные пловцы, переплывая с острова на остров, они находят себе пищу.
Примерно в эту же пору, годом раньше мы высаживались с катера в Ботническом заливе на крохотный островок. К большому камню была приделана бронзовая плита с надписью на шведском и финском языках. Федор перевел мне текст. Эта мемориальная доска была установлена здесь в память русских казаков, нашедших смерть подо льдом, при переходе залива.

 Точное место он показал мне на воде. Кто-то из рыбаков видел тогда, где произошла эта трагедия. Мы бросили в воду венок из цветов. Эту доску Федор заказал сам и сам же закрепил ее на огромном камне. Вот такое эхо Тихого Дона у берега Ботнического залива, близ города Васса. Когда дело касалось таких вещей, обычно веселый шутник, Федор становился серьезным и сосредоточенным.
Я вспомнил, как однажды в Англии речь на дружеской попойке зашла о нашей стране. Тогда хорошим тоном считалось ругать ее и все критиковать, камня на камне не оставляя от совка и от нынешних правителей. Тем это нравилось, и они охотно ругали Россию вместе с русскими гостями. Федор отвел меня в сторону и дал мне урок патриотизма, который я никогда не забуду.

- Никогда и ни с кем не ругай свою страну. Это так же, как отца и мать, жену, сестру или детей. Ругать их вместе с тобой найдется много охотников, но при этом они никогда не будут относиться к тебе с уважением.
Я, конечно, не мальчик и в отношении своих родных соблюдаю это правило. Но крах Союза и коммунизма, обстановка в стране, как можно все это защищать и выглядеть при этом просто здравомыслящим человеком?
- Не бросайся слепо на защиту, но и не позволяй увлекать себя в разговор на эту тему. Уйдешь от него раз или два, и продолжать настаивать станет не толерантно. А этого здесь боятся больше всего.

Федору я обязан так же освобождением от многих иллюзий, навязываемых нашей и западной пропагандой.
- Не очень-то доверяй их радушным улыбкам и дружеским рукопожатиям, протоколам о намерениях и обещаниям.
Если этого нет в контракте, пусть даже сто человек это пообещали, никогда не думай что дело в шляпе. Только то, под чем стоит их подпись имеет силу.
Мир пластиковых людей. Фёдор всю жизнь от рождения жил в нем, осознавая свою чуждость и сохраняя душу от полимеризации.

Его отца репрессировали во время зимней войны 1939-40 года. Василия не взяли в армию защищать Суоми, а, как этнически русского отправили в концлагерь под Оулу. После войны его освободили, но работу он найти не мог, много пил, обострилась язва, заработанная в концлагере и скоро он умер от прободения. Фёдор был совсем маленьким и плохо помнит отца. Его мать осталась в голодное послевоенное время с двумя детьми на руках. У Федора в семейном альбоме я видел фотографию его молодой матери, сделанную в комнате со столом, со стоящей на нем печатной машинкой и портретом Сталина на стене. В моих глазах, наверное, читалось крайнее удивление:

-Да,- сказал Федор,- после смерти отца был такой период в ее жизни.
Веню Контури - известная финская писательница и мать Федора. К сожалению на русский переведена только одна ее книга –«Пейзаж в сумерках», но даже одно произведение дает представление о силе ее таланта.
Федор очень тепло отзывается о своей покойной материи и об отчиме. Не чувствуя разницы в отношении к себе и своему младшему брату, он, тем не мене,е сбежал и поступил в морское училище, походил по морям и повидал мир.

Финляндия страна небольшая, я убеждаюсь в этом, разговаривая с различными людьми, менеджерами разных фирм. Очень многие знакомы или слышали друг о друге.
Есть среди них и люди с русскими фамилиями, с русскими корнями.
Об одном из них он сказал:
- Я был директором компании и взял его на работу, только из-за его фамилии, он выглядел далеко не лучшим кандидатом на должность, но в дальнейшем полностью оправдал мои надежды.
В его коллекции только русские и советские марки, каким-то образом он умудрялся смотреть одним глазом в сторону этнической родины всю свою жизнь, не забывая о своих русских корнях

.-Они не давали мне забыть, спасибо им за это
-Кто это они?
Сейчас увидишь,- мы подходим к кассе в супермаркете, редкий случай, когда Федор посещает магазин, но тут надо закупить продукты для похода на яхте.
Девушка на кассе, взяв карточку Федора, вертит ее в руках, прикладывает к устройству, а затем извиняется и звонит по телефону. Федор невозмутимо ждет окончания манипуляций с его кредиткой. Кассирша еще раз извиняется и принимает карточку к оплате, тут же расплывается в улыбке и возвращает ее Федору.
-Если хочешь, понаблюдай для интереса, много ли карточек проверяют дополнительно. Русская фамилия, это сигнал для пластиковых. Был бы я какой- нибудь Тахво Кенонен и -никакого интереса. Не важно, что я говорю на литературном финском или шведском, что я финский гражданин с рождения и мои родители тоже. Они еще те расисты, я это испытываю на собственной шкуре всю мою жизнь. Это расизм не грубый, как был в ЮАР или Америке, все гораздо тоньше и изощреннее.

 Его месть тоже достаточно изощренна, он регулярно нарушает правила парковки, швартуя свой дредноут. На протесты, какого- нибудь пенсионера- общественника, моментально налетающего на вопиющий беспорядок, отвечает провокационно небрежно, характерным жестом руки. Активный пенсионер от неожиданности и возмущения подскакивает на месте, одной рукой хватаясь за сердце, другой за мобильный телефон и звонит в полицию. Федору частенько выписывают штрафы за парковку и превышение скорости, здесь они весьма чувствительны. Зато он оттягивается в России на Выборгском шоссе.

 Патологическая готовность наших гаишников к взятке восхищает его, и он платит им щедро и с удовольствием. Еще ему очень нравится водительская солидарность, когда подмигивая фарами они сигналят друг – другу о гаишной засаде. Поначалу он полагал, что это сигнал возмущенных встречных водителей на его выключенные фары, как это принято делать в Финляндии, и думал, вот идиоты не видят, что у меня свет включен. Когда он понял правильное назначение этого сигнала, то сигнализировал всем встречным от Выборга до самого Питера. Одних достает беспредел, других строжайшая регламентация каждого шага и всей жизни. Есть ли где-то золотая середина? К сожалению, нам сие не ведомо, а то и там нашли бы к чему придраться. Таков уж человек, ему всегда чего-то не достает.

Нет, Федор не финский диссидент, хотя в его жилах аж одна восьмая финской крови. Но русская составляющая, не позволяет его крови стать синтетическим заменителем, а силикону вытеснить то, на чем записана генетическая память, она делает его таким, каков он есть - нашим человеком в Эспоо.