Одни умирали, другие оставались жить или когда никому не больно

Взрыв прозвучал неожиданно. На что надеяться, - дети ещё не знали, но они вскочили вместе со взрослыми и стали искать выход. Вокруг было тесно и всё смешалось в одну общую кучу. Многие стали задыхаться, и падать, некоторые подбегали к краю каких-либо предметов и отталкивались от них, как ошпаренные, потому что место, в которое они попали накалилось и дотронуться до чего-то было невозможно. Всё больше и больше огня, всё меньше и меньше воздуха. Одно общее напряжение стояло внутри и выход из него был один - но состоял из двух понятий. Одни умирали, другие оставались жить.

- Нам куда? - подумал ребёнок, встающий вместе со всеми на ноги. Может, лучше оставаться здесь и гореть в огне.
- Ты чего стоишь, бежим, - заорал огромный мужчина на него.
- Я не могу.
- Что у тебя, руки, ноги?
- У меня голова.
- Ладно, иди на руки.

Мужчина схватил ребёнка и через всю толпу рванул к выходу. Дорога каждая минута, каждый ребёнок и человек внутри, они очень ослаблены и им нужна, очень нужна помощь постороннего.

Мужчина не чувствовал горящего плеча, он не обращал внимания на собственную боль, она уже несколько дней была такая горящая, настоящим факелом внутри груди, надежда почти покидала его и он был готов к любому шагу, облегчающему боль детей и взрослых, которых там мучали террористы. Он будет носить детей всех, только бы успеть, пока огонь не съел их. Передав ребёнка на руки людям, бежавшим навстречу, он вновь отправился в огненное пекло.

У тебя ранение, - кричал кто-то. Его хватали за больную руку, но он не поддавался и, уворачиваясь, не меняя нужного направления, торопился туда, откуда шёл уже чёрный едкий дым.

Он кричал, чтобы все выходили, нашли в себе силы и выходили. Кто-то так и делал, но не все. Многие, уже совсем обалдевшие от дыма, сидели со стеклянными глазами, и не могли его слышать, сознание их было совсем потерянным. Как в морге, - думал мужчина.

- Что с вами? – подошёл он к красивой девушке. Идите, пока ещё есть хоть какие-то силы. А сам взял маленькую девочку в белых красивых колготах, совершенно беспомощную, и почти бездыханную и повернулся к выходу.

Что было после, он помнил с трудом. Сзади всё рушилось и падало, а он только двигался вперёд, прижимая к себе хрупкое измученное существо, почему-то в этот момент бывшее самым родным на белом свете.

Люди не были готовы принимать детей и пострадавших. Столько дней ждали, а момент настал и нет никакого взаимодействия, шагов скорой помощи. Ведь к этому должны были быть готовы. Масштаб операции не учтён теми, кто её проводил. Или это так специально, отчего-то возникло подозрение. Уж слишком мало сил, помощи для тех, кто выходил еле-еле своими маленькими ножками, совершенно ослабленными и непослушными тому телу, которое уже потеряло и вес и силу, и тем более прежнюю тренированность.

Люди, сидевшие у экрана телевизоров в этот момент, не понимали, что происходит. Где кареты скорой помощи? Кто будет спасать этих детей, вышедших из пекла. Нужны силы, которых нет. Недоумение росло с каждой минутой, но оно не разрешалось. Одно было только понятно, что ситуация взорвана. Кем это сделано, теперь ещё, спустя годы не могут понять люди, следившие за всеми событиями, идут споры, но в те минуты, когда произошла смена событий, у всех наступила минута облегчения, что выход открыт. Было мучительно и больно смотреть на лица, которые выходили из помещений, где их держали в муках, столько времени. И только потом пришло осознание радости за них. Зрелище, которое наблюдали многие, было настоящим шоком. Не хотелось говорить, весь мир с тревогой взирал, и старался здраво подойти к ситуации. Не всем удавалось найти в себе силы, чтобы видеть такое. Что же на самом деле чувствовали те, кто там был всё это время сам?

В первый вечер, когда она узнала об этом, всё спокойствие умерло в ней, что было до этого собрано по крупицам. Все мысли остановились, все цветы сорваны, деревья спилены и только они – маленькие, большие, все рисовали на песке вместе с ней 1 сентября... Она не думала, что этот рисунок, спустя три года, попробует нарисовать вечером, боясь, как бы чего не вышло в это 1 сентября. Его не будет таким беззаботным никогда, как раньше. Чтобы написать на школьной доске 1 сентября, надо найти много много сил. Погрузиться в те дни, вспомнить всех, с кем в те дни общалась, с кем вместе перегоревалось это страшное событие. Сколько надо терпения родным, чтобы в этот день жить, она даже не предполагает, но только знает, что очень много боли из года в год, будет нести день 1 сентября.

Как в США – 11 сентября. Самолёты, огонь, башни. Всё ли могут люди предотвратить в этой жизни? Многое не могут. Думают, что сильны, умны. Ан, нет, безумию человеческому, злу, мести - нет управы. Оно возникнет в любую минуту, в любом месте. Ждать его, бояться смысла нет, но быть человеком можно научить каждого с детства.

Не оступись, посмотри, сколько муравьишек в траве, не торопись бежать, раздавишь жизнь, трава зелёная, цветы яркие, а вон радуга, а это ветер шалит, напрягается, учит жестокости, мучает нас, когда чрезмерен. И дождь может быть вредным, и солнце перегреть. Всё нужно дать в руки и души детей, чтобы они знали, как хорошо, когда никому не больно.

вторник, 4 сентября 2007 г. 13:25