Антиподия

АНТИПОДИЯ

(Чрезвычайная репетиция)
Трагикомедия – фарс в двух частях

- «Что – наша жизнь? Игра!»
(Пушкин – «Пиковая дама»)

Справка
Антиподия, прежде - самостоятельная, призрачная страна: незримо граничащая с Россией, неожиданно становится ее отражением.

Действие происходит в Антиподской глубинке, точнее – в Свищигор-ской губернии, в таежном, забытом богом, небольшом, но закорумпированном Колупаевске, городке с населением в пятьдесят тысяч душ – (Живых или мертвых – без разницы, ибо своим существованием многие живые безумно за-видовали мертвым).

Часть первая.

Как-то ранним июньским утром мэр Колупаевска, Андрей Борисович Тормозов, видный, осанистый мужчина, этакий провинциальный Брандо, экстренно созвал в своем овальном кабинете весь управленческий аппарат (именуемый в народе мафией)
 - Похоже, нам всем пришёл каюк... - начал он сдавленно, утробным голосом и, окинув сидящих невидящим мутным взглядом внезапно поперхнулся, закашлялся и достал из кормана пузырёк с травяным настоем – в последнее время градоначальник страдал приступами астмы и спасительный эликсир был всегда под рукой.
 Что значит каюк?! - воспользовавшись паузой, театрально воскликнул
Старычев – бывший директор элитной бани, а ныне думский паяц,- что, опять Котельников?! Снова неймётся старику, опричников своих насылает?! - и все, еще не остывшие после ночных оргий, недовольно заволновались.
- Тихо! – командно гаркнул начальник местной погран. части, генерал-майор Крохин и воспаленными от хронического недосыпания глазами уставился на мэра, - это правда?!
Тормозов, смерив командира сочувствующим взглядом, хитро оскла-бился. Как игрок по крупному он не мог отказать себе даже в малом.
- Устами паяца глаголет истина! – произнес он с пафосом и солидарно подмигнул Старычеву.
На мгновение воцарилась тишина.
- Но ты, Андрей, даешь, – одутловатое обветренное лицо генерала по-крылось красными пятнами, - поднять нас ни свет, ни заря, и ради чего?!
- Да! Ради чего? - снова зашумели все, - ради какой-то мелкой сошки, налоговой акулы?!
-…Уж если мы акулам пера вставили перья…- начал было начальник Колупаевского УВД, полковник Шустров, но мэр перебил:
-Успокойтесь, господа, - лицо его заметно похолодело, - с чего вы взяли, что это налоговая акула? Стал бы я Вас поднимать такую рань по столь малой нужде.
 - Тогда не тяни кота за яйца, - не унимался Крохин,- если министр какой, так и скажи… тоже невелика птица, чтобы в клюв заглядывать… Премьер?! Исключено! Не тот статус, чтобы с нами брататься…
- Верно мыслишь, генерал - усмехнулся мэр – премьер нам не чета! А если… - и взгляд его пополз вверх, где, над головой, в дорогой узорчатой раме красовался портрет молодцеватого, белобрысого мужчины с загадочной улыбкой Монны Лизы.
- Что–о?! Президент?! – разом выдохнула элита – Иван Степанович Акимов?!
Мэр утвердительно кивнул.
Послышался сухой спазматический кашель, видно кому-то сия кость оказалась поперек горла. Лицо мэра скривилось в усмешке. Еще минуту назад эти самодовольные лица, точнее рыльца, что у всех были в пушку, были уверены в своей непогрешимости оттягивались по полной в ночных игорных заведениях – теперь же на них лица не было, сидели жалкие, подавленные, словно в воду опущенные, и мэр нажав на клавишу селектора распорядился насчет воды, и в ту же минуту вошла секретарша Оксана с подносом «Миранды». Эта статная красотка в серебристом бикини, подчеркивающим ее сексуальные, дышащие соблазном упругие формы, была в состоянии вывести из рокового помешательства любого, охладевшего к жизни банкрота и завести его как мужчину.
Но на этот раз ходячий допинг пришелся не по нутру вероломным мужам отечественной глубинки, ибо теперь они теряли не просто награбленное, а нечто большее – из их нечистых рук ускользал благодатный, уютный мирок, где они чувствовали себя властелинами жизни. И уже никакая, даже сверхчарующая сила была не способна вернуть их к мысли, что человек – это главное богатство на земле, ибо честолюбцы всегда были одолеваемыми од-ной единственной мыслью, что без власти они никто!
Элита смачно припала к бутылочкам, словно торопилась очистить свою плоть от ядов, скопившихся за годы порочной жизни. И лишь авторитетная парочка - воров в законе, для которых тюрьма, что дом родной, державшая под контролем заводской район, растянувшись вальяжно, беспечно потягивала пиво с мужским характером, припасенное в кейсах. Да главный архитектор - семидесятилетний Кирпичников, потирая ладони, злорадно хи-хикал:
- Так вам! Не все коту масленица! – и судорожно полез в карман за нитроглицерином. И только спокойный Крохин, закаленный бывалый вояка, воспринял сенсационную новость с явным недоверием.
- Андрей, а ты случаем не шутишь? Акимов отпуске… А потом, на кой черт сдалась ему наша дыра, когда сам Котельников за восемь лет губер-наторства практически не был у нас ни разу, разве что в предвыборную –прижваривал за голосами…
- Ага, шучу - передразнил мэр – только ради шутки они среди ночи, как шальные, примчались из Свищигорска – и кивнул на потайную дверцу, на появившихся внезапно главу Губернского ФСБ – сурового на вид генерал-лейтенанта Георгия Анатольевича Басина и его нового помощника, своего в доску, майора Степана Воронкина, обветренного крепыша, в полевой аляпистой форме, будто прямо с блокпоста и поразившего своим неуставным ви-дом. Черные, торчащие из-под берета длинные пакли, густая всклоченная борода, да темные очки, с которыми, похоже, никогда не расставался, делали его похожим на Кубинского повстанца или того хуже на фанатичного и безжало-стного ваххабита из Саудовской Аравии.
Удостоив присутствующих легким кивком, силовики устроились чуть поодаль, в черных кожаных креслах, за тонированным журнальным столиком. Генерал достал сигару и, не спеша, раскурив, подтвердил сказанное, пояснив, что президент использует свой отпуск исключительно во благо собственного здоровья, и что накануне утром был срочно переведен из столичного санато-рия «Князево» в санаторий «Грязево», что в наших краях, на долечивание грязевыми ваннами и свободное время, решил, естественно, посвятить зна-комству с Краем и заглянуть в нашу, как кто-то выразился - дыру – и метнул взгляд на военкома, - хотя именно сквозь дыру чаще всего можно увидеть страну во всем ее неглиже – и, дыхнув терпким сигарным дымком, подвел итог – А теперь главное – президент прибудет катером, 20- го июня в 11 утра, то есть послезавтра.
- Как послезавтра?! – раздались удивленные голоса, - это что же на все про все у нас менее двух суток?!
Генерал только руками развел, дескать, я тут ни при чем…
- А что, Котельников, не мог заранее сообщить – возмутился Шустров, - или они стали такие стеснительные…- и с неприязнью посмотрел на фээс-бэшника.
Черная кошка, пробежавшая между ведущими силовыми структурами еще на заре Красного Совка, и поныне давала знать о себе беспощадной скры-той войной за лидерство.
- Уж больно у тебя, полковничек, хорошая фамилия, но шустришь не там, где надо.
Шустров стушевался, надулся, как пузырь, но не лопнул от злости, а только с головой ушел в плечи.
- Еще раз повторяю, - подчеркнуто вежливо отчеканил генерал – пре-зидента перевели так неожиданно, что до губернатора еще не дошло, тем бо-лее, что он сам вчера лег в больницу на обследование.
- Ага, все таки дошло, - воскликнул Старычев,- знает старик, когда ложиться - лежачего не бьют!
Но генерал, проигнорировав шутку паяца, обратился к Тормозову:
 – Хоть ты- то мне веришь? – и посмотрел на Андрея с нескрываемой усмешкой, зная его давнишнюю вражду с губернатором.
- То, что ты здесь, да в такое время, уже о чем-то говорит… - уклончи-во заметил мэр, ибо он нисколько не сомневался, что затея с президентом дело рук Котельникова, входившего в состав Федерации, и бывшего у Акимова на хорошем счету. Губернатор давно точил зуб на зарвавшегося провинциала, даже вынашивал план физического устранения строптивца и иже с ним, да видать бог дал, послал президента, чьими руками можно сделать без шума и пыли.
- Но почему именно катером? – удивился Бережков, начальник речно-го хозяйства, - по нашей реке можно пешком ходить – не вода, а таблица Менделеева, да и пристань в аварийном состоянии, - нужен капитальный ре-монт, за двое суток не управимся.
- …ты и за месяц не управишься – вспылил мэр, - если будешь целыми днями нежиться в сауне с проститутками.
- С какими еще проститутками? - вспыхнул верный муж и отец семей-ства, при этом густо покраснев.
- С валютными, на которых клейма негде ставить!
Взволнованный до придела Бережков, казалось, вот-вот выйдет из бе-регов.
- На пушку берешь… - и впился в Борисовича злым немигающим взглядом.
- На видео пушку, спокойно поправил мэр - компромата на тебя, как, впрочем, и на некоторых предостаточно, только и ждут удобного часа, чтобы подмочить ваши незапятнанные репутации.
Элита возмущенно зашумела, вероятно, каждый почувствовал себя среди некоторых.
Мэр понял, что с компроматом дал маху, не та ситуация, вон как вол-кодавы уставились на него, будто сам сидел с камерой в вентиляционной тру-бе, теперь уж точно жди удара ниже пояса – и сбавил тон.
- Успокойтесь, господа, можно подумать, я лыком шит – весь засве-ченный пересвеченный нашими чуткими доброжелателями отлеживаюсь в ка-ком – нибудь административном сейфе до очередной предвыборной свары.
- Не это сейчас главное - и, встав из-за стола, подошел к обиженному речнику и обнял за плечи.
- Не бери в голову, Максимыч, а ноги в руки и сразу после сходняка хватай своих подопечных и дуй на пристань – вспомни молодость, трудовые авралы, как преданный Родине Комса вкалывал за себя и за того парня - нашу продажную партию, это твоя последняя возможность отличиться. Действуй, Максимыч! - и напутственно хлопнув по плечу, подсел к генералу:
- Откровенно, я и сам не понимаю, зачем Акимову, живущему по се-кундомеру, битых полдня тащиться по зловонной жиже, когда у нас велико-лепный, только что отреставрированный турками аэропорт Домобабово.
- Похоже, он положил глаз на что-то иное, - вкрадчиво заметил мол-чавший до этого бородач.
- Ты на что намекаешь… - насторожился мэр, с нескрываемой брезг-ливостью разглядывая новоиспеченного Че-Гевару.
 Но генерал успокоил:
 - Господа, не надо драматизировать. Это всего лишь обычная речная прогулка, часть президентского отдыха - как никак, Иван Степанович все-таки в отпуске…
- Правильно! Зачем драматизировать…- поддержал Старычев и заго-лосил: «По реке плывет топор из села Чугуева, ну и пусть себе плывет желе-зяка …..»
- Старычев! – взорвался мэр, саданув кулаком по столу, - за-ко-ле-бал!
В эту минуту он был готов разорвать на части этого думского придур-ка, - верно говорят, что накануне выборов в Думу в дурдоме был день откры-тых дверей!
Что вызвало сдержанный смешок, тут же потухший под мэрским гнев-ным взглядом.
- Если сказано не надо драматизировать - это не значит, что надо ло-мать комедию! – и взглядом затравленного хищника прошелся по присутст-вующим. – И вот что, преданные вы мои, не думайте, что легко отделаетесь – полетит моя голова, пострадают и ваши! Неизвестно, что на уме у президента, но то, что он едет не к теще на блины – факт!
- Все, я хочу кофе - подала голос начальник Собеса Культяпкина и, одарив шефа вульгарной улыбкой, сверкнула золотой фиксой.
- Мы хотим ко-фе! – дружно поддержала команда.
И снова вошла Оксаночка, но на этот раз поразившая пришедшую в себя элиту своей пышущей экстравагантной сексуальностью и, сопровождае-мая смачными похлопываниями по округлым ягодицам, одарила всех вкусно дымящимся «Нес-кафе» и «Твиксом» - шоколадными палочками, которые Старычев окрестил туберкулезными. Но мэр, отказавшись от допинга, (нервы и так на пределе), подсел к Басину, чтобы продумать план действия. А элита, не спеша, заглатывая кофе, принялась с жаром наперебой обмениваться мне-ниями, что со стороны походило на азартно – базарный спор команды знато-ков из «Что, где, когда».
- Эх, знать бы кто нас подставил, замочил бы…
- Известно кто! Попробуй у собаки кость отнять, так она тебе руку от-тяпает…
- Думаешь старый кобель Котельников? Так он сам повязан…
- Это глядя с кем повязан…
- А я говорю правительство, которое так часто меняется, даже не ус-певаю менять носки…
- То-то я, как не приду к тебе, вечно в прихожей носки стоят…
- Смех смехом, а чуть что напортачат, так сразу спасая свой зад, ищут козлов отпущения…
- Правильно – «баре дерутся, чубы летят…
- Или как в России – чубы летят, а Чубайсы остаются…
- Чушь! В правительстве наши, свистнули бы…
- Были наши, а стали параши, спят и видят, как мы с олигархами рас-считываемся по внешним долгам.
- А я говорю – розыгрыш! Котельников проверяет на вшивость, при-слал к нам холуев поглядеть, как мы будем дерьмом исходить…
- Верно! А то пре-зи-дент… сщас, Акимов, прервав отпуск больной полезет в дерьмо…
- Он такой же больной, как ты принцесса Диана…
- Если чем и страдает, так воспалением хитрости, есть такая диплома-тическая болезнь, одолевающая президента в период принятия судьбоносных решений, когда его нерешительность доминирует над здравым смыслом…
- Это не болезнь, - это его дипломатическая смерть, как президент, он уже давно не существует…
- Хорош костить Акимова, он вам не игрушка…- не выдержал мэр, ко-сясь на генерала.
- Верно, нам не игрушка, но в чьих-то руках… Но мэр поспешно за-хлопал в ладоши, как прежде, на съезде с оппозиционерами энергично захло-пывал антикоррупционный доклад выдающегося академика Цукерова.
- Довольно зубоскалить, не в Думе находитесь, приняли допинг - те-перь за дело…
Хотя, какое дело может быть с политическими отморозками, готовы-ми подставить мэра при первом же шухере. Еще бы, это они, выплывшие на волне безграмотной приватизации – новоиспеченные банкиры, промышлен-ники, силовики, разумеется, не без ведома Колесникова вцепились в скромно-го коммерсанта, бывшего уголовника и с лихвой отмотавшего срок не за во-ровство, а за то, что не поделился с вышестоящими. Затащили к кормилу вла-сти, дабы иметь под боком надежного покровителя, вернее – ширму для их черных делишек, чтобы потом, закрепившись в позициях убрать с пути уже отыгравшего свою роль покровителя и самим войти во власть.
Мавр сделал свое дело, но мавр так просто не уйдет, как азартный иг-рок, он будет стоять до конца, до победного или трагического - все равно. И Тормозов прекрасно понимал, что Басин, спешно прибыл в Колупаевск не только за тем, чтобы сообщить пренеприятнейшую новость… и что надо го-товиться к худшему, хотя, надежда умирает последней, и положив перед со-бой талмуд с первоочередными вопросами, еще раз строгим взглядом про-шелся по сборищу головастиков и закрутил колесо Фортуны.
- Знаете, какая разница между дураками и дорогами? – и, не дожидаясь реакции, как бы за всех ответил- Правильно! На дураках можно ездить, а по нашим дорогам…
- Никак в мой огород камушек – встрепенулся Ухабистов – начальник дорожного департамента.
- Не в огород, а в фазенду – куда не поленился аж через болота и таеж-ные дебри проложить сияющую глянцем автостраду.
- Но у меня денег кот наплакал – не в бровь, а в глаз выпалил Ухаби-стов
- Ай-я – яй – какой сентиментальный котик – покачал головой Тормо-зов, изображая сочувствие – уж нам-то известно, сколько тебе кот наплакал, этих бюджетных слезинок хватило бы замочить… э-э … то есть, замостить всю Губернию. А ты?! – и, как бы обращаясь ко всем – нет, чтобы как все нормальные деляги припрятать заначечку в каком-либо захудалом Швейцар-ском банке на черный денечек, так нет – пустил все по ветру, зачем-то купил «Боинг», что который год ржавеет в засекреченном ангаре…
Оно и действительно, не смотря на широту своих запросов, многие в мэрии считали такого рода прибамбасы вызывающей недопустимой роско-шью, сопоставимой разве что с сенсационной покупкой английской «Челси» русским Абрамовичем и тем самым, навлекшим на себя добропорядочных денди из Счетной палаты. Тем более и так каждый элитник имел по трехме-стной, бронированной вертушке. И внушительное стадо из пузатеньких карл-сонов постоянно паслось рядком на просторной крыше семиэтажной ультра-современной Мэрии. Ибо не пользовались автомобилем вовсе не по причине плохих дорог, а в целях собственной безопасности, подстерегавшей народных избранников за каждым кустом, как со стороны конкурирующих мафиозных группировок, - так и со стороны реакционных движений и партий, настроен-ных против действующей власти…
- «Боинг» не роскошь, а средство передвижения – перефразируя клас-сиков, заоправдывался дорожник, -для вас же старался… все полетим…
- На тот свет?! Спасибо! – подчеркнуто вежливо отреагировал мэр- хо-чешь повторить судьбу Южно-корейского «Боинга», сбитого русскими на собственной границе?! Или ты в состоянии купить воздушный коридор?! Во-зомнил себя этаким Вито Карлионе?! Так что ли?! – наступал мэр, багровея – но мы еще не верховная власть…
- Ничего, скоро будем… Выборы на носу…- обнадежил несчастный
- «На носу» - передразнил мэр – на носу может быть только сифилис… - и усмехнулся - …Выборы… ты до завтра доживи!..
При этих словах Ухабистова обдало могильным холодом, он знал к чему клонит шеф и поспешно обратился к мешковатому банкиру Копейкину, сидящему напротив.
- Данилыч, дай под проценты!
- Только под фазенду – безразлично промямлил денежный тузик
- Может тебе еще и мою жену заложить?! – вспыхнул тот
- Твоя коза и сама прибежит на капусту – съязвил банкир, чем вызвал всеобщий хохот.
Ухабистов, побагровев, затрясся от злости
- Но ты, кабан долбанный, пошел ты знаешь куда?!
Копейкин лишь нагло гоготнул, его еще не так поносили обманутые вкладчики. – Знаю, дорогой… Но я не «Томпон - тампекс», чтобы идти туда! А за кабана получай… - и, схватив стакан с «Мирандой» обладающей взрыв-ным вкусом, плеснул в свинячью рожу Ухабистова. Тот по- щенячьи взвизг-нув, ответил тем же… Банкир хладнокровно схватил бутылку, но рука рядом сидящего перехватила руку дающего
Мэр традиционно грохнул кулаком по столу:
- Ре-бя-та! Давайте жить дружно! – процедил он сквозь зубы бес-смертный лозунг вечно-живого кота Леопольда.
- А что он, олигарх хренов… - чуть не плача от обиды застонал Ухаби-стов.
Но мэр всецело был на стороне Копейкина, стоящего на страже не только рубля
- Данилыч прав, тебе только можно под залог выдавать. Это тебе не народ обманывать.
- Уже кто обманывает, так это он - еще жалобней простонал дорожник – пустил своих вкладчиков по миру, даже на гробовые позарился…
Но банкир снова гоготнул ему прямо в лицо. А Шустров не преминул прокомментировать – Народ, как золотая жила, сколько не тяни с него, все равно в самых надежных банках… из - под икры кабачковой, да в чулках и под матрацем этой зелени хватит аж на три годовых госбюджета…
- Вот тебе, Ухабистов и ноу проблем – подметил Старычев, - обратись к бедному народу, пади им в ноги, каюсь, мол, промотал дорожные, пообе-щай вернуть с лихвой… как только рак на горе свистнет. Что стоит, обману-тым еще раз обманутся, глядишь и подкинут…
- …Гробовые, потому как в гробу его видали – вставил мэр и подвел черту – Короче, меня не интересует, где ты достанешь бабки, но если не упра-вишься к завтрашнему вечеру или хотя бы одна морщинка будет замечена на дорогах, пеняй на себя…В асфальт закатаю! – И смерив жалкого сморчка ле-денящим взглядом, переключился на очередной объект, что по линии МВД, а именно, на полковника Шустрова.
- Твоя, Михалыч, задача, сам знаешь, прежде всего, порядок… нужно, чтоб в этот день Колупаевск выглядел, как Москва в Олимпиаду - тот пони-мающе кивнул – чтобы не одного праздношатающегося. А всех бомжей за сто первый километр… И чтобы ни одного торгаша на улицах, ясно?!
- Яснее некуда – обреченно вздохнул полковник. – Ладно торгаши, с ними проще, - люди интеллигентные, инженеры, академики… поймут, что с ними ничего не случится, если день не поторгуют, а вот с бомжами и с прочей нечистью придется повозиться, так присосались к своим злачным местам, без боя не отступят.
- Только никакого насилия – строго предупредил мэр - пусть твои по-допечные проявят свою дипломатию и доходчиво им объяснят, что это всего на пару дней, в целях профилактики, мол, город под угрозой тифа, и что места за ними сохранятся, пообещайте скостить дань, в общем, что угодно, не мне тебя учить! И всю эту чернь за город на бывшую турбазу.
- Там же детприемник, - воскликнула Культяпкина, - дети!
- Какие еще дети? – поморщился мэр, недовольный выпадом собесов-ки
- Наши дети!
- Наши дети в Гарвардах и Осквордах,- ума набираются – за ними бу-дущее, а не за этими недоносками, у которых только одно на уме «Стиморол» да Мумий Тролль!
- Ой, не смеши, - не на шутку завелась собесовка,- ума набираются – то-то смотрю племянничек твой, после Кембриджа, слава богу, хоть стал за собой в сортире какашки смывать.
Мэр аж подскочил, как ошпаренный
- Ты че городишь, дура, – при чем здесь какашки – он почувствовал себя оскорбленным не столько за публичное унижение своего любимчика, сколько за лично поруганную честь.
- А при том, - не унималась та, - если в голове пусто, не поможет и ка-пуста!
- Ай да Культяпкина! – воскликнул Старычев – Не поэт, а говорит стихами.
- Смот-ри-те-ка, как заговорила – сдавленно отчеканил мэр, - никак, бездетная ты наша, в тебе материнские чувства взыграли, не поздновато ли – и шумно выдохнул, - выродков пожалела. А когда контрабандным путем сплав-ляла за рубеж детдомовских сироток, какими чувствами апеллировала? А?
- Вполне гуманными – по крайней мере попали в хорошие семьи.
- За хорошие баксы!
- Пусть так, но я и вложила немало в строящийся приют для обездо-ленных
- Ой-ли?! тоже мне принцесса Диана! с издевкой воскликнул мэр, - вложила в публичный бордель под вывеской добродетели.
- Не напрягайся, дорогой, документы в полном ажуре – сам подписы-вал…
- Да ты у нас и впрямь, как погляжу святая, - воскликнул мэр, сомкнув ладоши у подбородка – осталось только покаяться перед президентом, а заод-но и поведать ему как под крылом твоего праведного департамента под вы-веской агенства недвижимости свили гнездышко квартирные киллеры, отпра-вившие к праотцам своим сотни одиноких доверчивых домочадцев.
- А главное, не забудь подчеркнуть, как скромная служащая с окладом в пять тысяч деревянных, живет словно английская королева Елизавета – под-задорил прокурор Косинский – думаю он сердечный, сжалится над бедной несчастной душонкой.
- И заменит электрический стул на виселицу- заключил мэр, озорно подмигнув прокурору.
- Надеюсь, рядом с тобой висеть не буду – вспыхнула Культяпкина – и, схватив сумочку, резко встала – Привет Колыме! – и демонстративно уда-лилась, хлопнув дверью
- Вот Стерва - возмутился Крохин – ты же ее, потаскуху, из дерьма вытащил еще когда будучи кандидатом, ехал на встречу с быдлом – подобрал на трассе, сброшенную дальнобойщиками - бездыханную, оборванную. Выхо-дил, выпестовал - превратил эту драную сучку в светскую Львицу, и вот тебе благодарность
- Она может нам все испортить – заметил Косинский, - говорил я те-бе- баба в нашем деле хуже динамита.
- Может, тормознем, - подал идею Шустров, но Тормозов махнул ру-кой: - Успокойтесь, господа, мне ли не знать эту истеричку, - обычный бзик фрегидной бабы, и не такая она дура, чтоб себе же нагадить. Черт с ней - по-куражится и прибежит… Так, на чем мы остановились?
- На доставке общественной заразы в детский приют, – напомнил полковник
- Ну, и в чем же дело? Действуй!
И Шустров моментально приложился к сотовому, а мэр бросил взгляд в толмут.
- Теперь, касаемо бездельников…
- Безработных – осторожно поправил Чуркин – начальник департамен-та труда и занятости населения.
- Пусть так, - принял поправку мэр, - но чтобы в этот день все вышли на работу. Чуркин замялся
– За всех не ручаюсь, сам знаешь – в каком состоянии предприятия. Разве что – Панельный… и тот на ладан дышит, многие молодые работницы в прямом смысле пошли на панель! Еще деревообрабатывающий комбинат, су-мевший перестроится на шоу-бизнес, - поставляет фанеру в концертные залы, ибо под фанеру легко поется, да мыловаренный завод пузыри не пускает, пе-реквалифицировался на кино, занимается производством стерильных… э-э… то есть… серийных мыльных опер… Но мэр перебил: - Что ты мне мозги ква-сишь – про фанеру, мыльные оперы, будто не знаю, что творится в моем горо-де – и смерил Чуркина пренебрежительным взглядом, - если я говорю – что все должны выйти на работу – это не значит, что все должны работать. Пусть постоят у станков, заодно их почистят… Нужно создать видимость функцио-нирующего предприятия, что кстати, нам не привыкать… Лоб Чуркина по-крылся испариной, он пытался что-то сказать, но только беззвучно зашевелил губами.
- Что еще – нетерпеливо спросил мэр – казалось, вопрос был исчерпан.
- Станков нет, - натянуто выдавил Чуркин и , не давая шефу опом-ниться. пояснил, - новое оборудование ушло с молотка, за долги, а устаревшее переплавили на металл и сплавили за бугор.
Мэр удивленно вскинул брови
- Оказывается, я и впрямь не все знаю, что творится в моем мегаполи-се – и обвел всех пристальным взглядом – когда же вы, гаденыши, успели?! – он был потрясен не столько самим фактом содеянного, сколько дерзкой вы-ходкой подчиненных, нагло провернувших аферу за его спиной.
Чуркин окончательно взмок. Предательский ком подкатил к горлу
- Мы были против, но Ваш исполняющий, царство ему небесное, когда во время августовского кризиса ты отдыхал на Канарах, дал указание…
- Что с наваром, - перебил мэр, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться.
Чуркин выпрямился как патриот перед расстрелом, которому дали по-следнее слово.
- В основном, угрохали на «Грант – Болт» – твое излюбленное казино, ты еще как – то заметил- неплохо бы сюда шоколадных девочек для стимуля-ции кровообращения и на оставшуюся мелочь выписали из Эфиопии восемь длинноногих мулаточек.
- Ну, Эфиоп твою мать, - не зло выругался мэр, - бизнесмены хреновы, что же раньше молчали?
- А ты и не спрашивал – воспряв духом, Чуркин облегченно вздохнул – гора с плеч долой, а могла бы и голова с плеч…
- Шеф, будь спокоен, - продолжил он услужливо – Казино куда вы-годнее убыточного предприятия, к тому же, давно окупив себя, исправно по-полняет общаг, да и нет лучше места для наркоты и отмывания баксов.
- Меня не то волнует, - мрачно отреагировал мэр, - куда мы теперь это быдло запихнем.
Чуркин расплылся в улыбке, когда он был в хорошем настроении, то за мыслями в карман не лез.
- Всем лопаты в руки и пусть роют котлованы, под офицерские кот-теджи– вон их сколько сокращенцев понаехало, ютятся в палатках с семьями
- Рыть котлованы, под воздушные замки?! - не выдержал Крохин, - владелец роскошного, вполне земного замка, - а на какие шиши строить бу-дем, подумали?!
– На какие шиши? - переспросил мэр, - на те, что с маслом – и с не-приязнью посмотрел на паркетного генерала, недовольный его мещанской выходкой – «С –300» еще не загнал югославам?!
- Язвишь?! - лицо командующего покрылось бурыми пятнами – забыл на чьих танках въехал в мэрию и за чей счет выполз на второй срок?!
Мэр невольно стушевался – похоже он опять дал маху как тогда с компроматами. С силовиками нынче надо быть осторожнее.
- Прости, Андреич, погорячился, голова кругом идет сам видишь… и переключился на Чуркина.
- Мы сделаем проще – объявим конкурс на лучший двор, дом – этак в духе модного в прошлом соцсоревнования – пусть займутся благоустройством территорий, заменят в подъездах разбитые почтовые ящики, вставят стекла, ввернут лампочки, а то привыкли валить все на бедную мэрию, будто мы обя-заны им еще и задницы подтирать – на что Чуркин осторожно заметил: - Шеф, а тебе не кажется, что именно с себя начнет возрождаться общество в целом.
- Сейчас главное, чтоб нас бог миловал, а там с обществом как- нибудь разберемся, и еще – обратился он к Эфирову – главе департамента информа-ции и связи – о прибытии Президента никакой информации, головой отвеча-ешь: Закрой оба центральных канала, якобы на профилактику, оставь только местный, и наполни его духовной пищей так, чтоб глаз невозможно было ото-рвать от экрана.
- Понял, - с готовностью ответил тот, - все будет в лучшем цвете: «Си-бирский цирюльник», «Титаник». «Молох» вперемешку с лучшими шоу Пу-гачевой, «Призраком оперы» Вебера и модерн балетами Эйфмана и Бежара.
- Может, «Лебединое озеро» - услужливо вставил Шустров.
- Ты в своем уме – зашипел Эфиров – это же тебе не траур…
- Все – таки шлягер классический – пытался оправдаться эмвэдэшник
- Послушай, полковничек, - с издевкой заметил мэр, - вот когда ты окочуришься, то по всем каналам пойдет «Щелкунчик»! Я тебе обещаю.
Настенные часы пробили шесть раз. Элита встрепенулась.
- Шеф, по телеку новости, может что узнаем.
- Ладно, расслабьтесь – и взяв пульт, включил первую кнопку. Зажегся огромный в пол стены плазменный экран «ГАО – 60»
Шла реклама спонсора новостей одной из крупнейших фармацевтиче-ских компаний с суперпрепаратом улучшающего память за короткий срок, на что Старычев не преминул помянуть свою мать, страдавшую провалами памя-ти, и когда после длительного приема того самого препарата ее спросили как он называется, она долго, долго думала… так и не вспомнила. И вот на экране интеллигентное личико ведущей с русской довольно распространенной фами-лией. Единственным ее недостатком было то, что она картавила, не выговари-вая букву «Р». (Для читателей вместо «Р» - «Ъ» знак)

- Добъое утъо доъогие телезъители! Как всегда новости на этот час. Находящийся в отпуске пъезидент, вчеъа утъом сдал плановые анализы мочи и кала. В ближайшем выпуске новостей мы сообщим о ъезультатах анализов. По сообщению пъесслужбы пъезидента сегодняшний день Акимов пъоведет в ъаботе над письмами тъудящихся. В планах пъезидента на ближайшие дни – охота на дичь – птицу или звеъя? По словам Акимова это будет къупная дичь…

- Уж куда крупнее – заметила братва, соображая смысл сообщения.
- Идет охота на волков, идет охота-а-а…- прохрипел Старычев на ма-нер знаменитого российского барда.
- Мы новые волки – санитары великой страны – подхватил Копейкин.
И снова внимание на экран.

- …В музее изобъазительных искусств, пъодолжаются Пушкинские чтения, посвященные юбилею великого ъусского…

- Да выруби ты ее со своим «ъусским» - нерусским – зашумела братва, - пусть сначала рычать научится.
Мэр переключился на второй канал, где так же шли новости. Кандидат в президенты, почти неизвестный политик давал интервью молоденькой жур-налистке.

- Олег Тарасович, Ваши взгляды на проблему воровства?
- Проблема воровства в нашей стране – это проблема социальная. На-род подразделяется на ворующих и неумеющих воровать, с одной лишь раз-ницей – один ворует, а другой смотрит, как он это делает, иногда громогласно поносит вора, а в душе думает, - будь я на его месте, сделал бы тоже самое – и уловив в ее взгляде удивление, пояснил – А как еще иначе, когда годами на-ше родненькое государство грабило народ по черному, приучила жить нас на одну зарплату, равную прожиточному минимуму, но не отбило охоту жить на широкую ногу, дабы идти в ногу с привилегированной кастой. а так как чест-ность у нас не в цене, то и воровство, возведенное в рамки закона, стало не только средством для выживания, но и средством скорейшего обогащения, иными словами – чаще воруют не потому, что плохо живут, а потому, что хо-тят жить еще лучше и моя задача создать в стране такие социально – эконо-мические и правовые условия, чтобы все, не воруя могли бы жить не то что лучше, а – лучше некуда!

- А костюмчик-то поди ж не крестьянский – не без сарказма заметил Старычев.
- Хоть бы перстни поснимал, красуется, демагог хренов – подхватил Бережков.
- И рот до ушей, чтоб видели его фарфоровые зубы – дополнил Шуст-ров – молодой да ранний.
- На-а-аш человек – заключил мэр, перескочив на другой канал, где также шло предвыборное оболванивание. На вопросы молодой журналистки отвечал 121-й претендент в президенты, пожилой, никому неизвестный кан-дидат.

- Исаак Изральевич, если Вы станете президентом Антиподии – то ка-кой будет ваш первый указ?
- Как человек некурящий, я, прежде всего издам указ о запрете куре-ния, а всех нарушителей – на Курилы!
- А Вы не думаете, чтобы попасть на Курилы все поголовно начнут курить?
- Пусть не надеются. С японцами у нас будет разговор коротким – и, оттопырив два пальца пистолетом, наставил на ведущую. Та немного смутив-шись, поспешила задать последний вопрос.
- Интересуются анонимные алкоголики. Опять-таки, если Вы станете президентом, то как борец за трезвость издадите сухой закон?
- Скажу как бывший комитетчик – я за сухой закон, но тогда мы не будем знать что у трезвого народа на уме – и лукаво улыбнулся.
- Что-же, удачи Вам!
- Спасибо!
- И в завершении выпуска напомню о главном: сегодня утром находя-щийся в отпуске президент Акимов сдал плановые анализы мочи и кала…

Кабинет содрогнулся от смеха. Экран переключился на четвертый ка-нал. Знаменитый кинорежиссер плакался в камеру, что не может найти средств на осуществление своего, по его мнению гениального кинопроекта, и просит финансистов, кому дорога судьба отечественной кинематографии, от-кликнуться на его просьбу. Все посмотрели не Копейкина.
- Еще чего! – вспыхнул банкир – видеть как это доходное облако прольется золотым дождем в бездонные карманы видеопиратов – и метнул дерзкий взгляд на директора Дворца культуры и спорта Бубанидзе, разжирев-шего на столь ходовом подпольном бизнесе.
- Ладно прибедняться – отмахнулся Бубанидзе, - скажи что Танцоров нэ принял твоих условий, нэ утвердил жену на главную роль, да к тому же нэ захотел быть приманкой в твоем предвыборном блоке.
- Тихо! – вскрикнул мэр. И снова всеобщее внимание на экран

- Как нам только что сообщили, согласно показаниям лабораторных исследований, анализы мочи и кала президента Акимова в норме! – (при этих словах элита разразилась бурными овациями) – Президент России, - продол-жал вещать диктор - направил на имя Акимова поздравления по случаю удач-ных анализов и от имени всех россиян пожелал Антиподскому президенту здорового духа в здоровом теле! – И вот только что передали с пометкой «срочно».
- В эти минуты госдума, прервав очередное заседание по выходу стра-ны из финансово – экономического кризиса, выразила свое недоверие резуль-татами медицинского освидетельствования президента, назвав их преступны-ми и лишенными здравого смысла, ибо у больного человека не могут быть здоровые анализы. И Дума поставила на голосование вопрос о медицинском переосвидетельствовании президента и создании чрезвычайной моче-каловой комиссии (ЧеэМКаКа) во главе с председателем. Всю предстоящую неделю, а может и две дума посвятит кропотливой работе по отбору кандидатов на пост председателя ЧеэМКаКа. Выборы назначены на конец следующего месяца. Не исключено повторное голосование. Министерство финансов выделило из гос. бюджета 10 млн. долларов на содержание временного комитета, который в перспективе должен стать постоянным…

Элита пребывала в бешенном восторге.
- Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало…Шеф, выруби этот ящик, только время зря потеряли.
- Боже мой, какой позор, какой позор! – запричитал Воронкин, и, схва-тившись за голову, нервно заходил по кабинету – неразвязанный узел соци-альных проблем, а они… Опуститься до такого посмешища… Позор!…
Все с недоумением наблюдали за выходкой майора. Мэр подсел к Ба-сину.
- Он у тебя всегда такой? – и покрутил пальцем у виска.
- Какой, такой? – генерал сделал вид, что не понял.
- Слишком впечатлительный.
- А! Это у него Чеченский синдром, - и заметив на его лице удивление, прояснил – он участвовал в развед. операциях – соответствующая внешность, - боевики принимали за своего, пока не раскусили. А там плен - зверские пыт-ки, сам понимаешь, - и махнул рукой, - в общем долгая история, как-нибудь потом…
- Но здесь не Чечня…
- Имеешь в виду бороду? Так это богово…
- Что-то я тебя не понимаю, - мэр взглянул на генерала так, будто уви-дел его впервые.
- А что тут понимать… то, что мужику дано богом – не мне отнимать. К тому же, это его имидж – неприступного грозного вояки, перед которым ни один противник не устоит, - падают штабелями, даже бабы, - на что мэр, на правах равного, съязвил, - перед тобой тоже падали, и не только бабы… - тру-пы штабелями складывали, хотя и выглядишь этаким миротворцем… Бога вспомнил – самое время покаяться.
- Сейчас только ленивый не кается – не дав разлиться взрывоопасной желчи, встрял размякший от нитроглицерина, полусонный архитектор Кир-пичников.
- Никак наш красный идеолог пробудился – усмехнулся мэр, глядя на отжившего свое маразматика, который пережил ни одну власть, умел подла-живаться под каждую, и не влезая в политические дрязги – делал свое дело, - создавал для общества материальные блага, считал что бог создал человека для созидания, а каждая власть, как новая метла метет по- новому и часто с мусором выметает золотой песок. Взятки он никогда не брал, только когда да-вали… ввиде презента, и тут же по дороге раздавал немощным или незаметно подкладывал в детские коляски, когда молоденькие мамашки, собравшись в стайки и забыв про своих чад, безумолчно щебетали. И так увлекался, что от-давал и свои кровные, вплоть до последнего – даже на транспорт не остава-лась, доехать до дома, где жил в просторной неухоженной квартире бобылем, и все на него смотрели, как на чудака, сдвинутого по фазе, и в то же время, проникались к нему должным уважением, как к ведущему специалисту, если дело касалось важных архитектурных решений.
- Да, красный идеолог, ну и что?! – с вызовом отреагировал Кирпич-ников – я всегда говорил и не устану повторять – что не тем путем надо было идти – не копировать Россию, слепо поклоняющуюся Западу и ввергнувшую великую страну в пучину хаоса и беспредела, а идти своим путем, а именно, исправлять ошибки Социализма, - и первое, что надо было сделать – вернуть народу веру, чтобы люди, надеясь на бога, могли получать блага непосредст-венно от земных благодетелей. Вернуть веру истинную, а непоказушную, а то всякая нехристь по локоть в крови, хладнокровно распихивая стариков, так и прет в храм – и зыркнул на братву – покрасоваться перед телекамерами – ка-кие мы сердобольные и тут же, исходя соплями в надушенный платочек, хар-хают на пол, поганят святую веру.
-Слушай, суповой набор, че ты вякаешь – вскочив, завелся один их братанов – но его осадил другой – Остынь, пусть выговориться, - с тебя не убудет, они за восемьдесят лет еще не наболтались
- А что он… краснобай долбанный…
- Молодой человек – невозмутимо продолжал Кирпичников, - когда тебя не только в проекте не было, но и твой отец ходил пешком под стол, я уже проектировал этот город, пытаясь сделать его светлым и радостным и я этого добился!, а вы – и обвел всех желчным взглядом – безродные баловни судьбы, пользуясь вседозволенностью, проигнорировав творческую волю ис-тинных профессионалов, превратили чистый просторный Колупаевск в гряз-ный палаточный бордель…
- Кстати, насчет палаток, - поспешно перебил мэр и обратился к на-чальнику Департамента торговли Почесалову, - сегодня же проверь состояние торговых точек, - наличие кассовых аппаратов, чтоб ни одного просроченного товара, да побольше отечественного.
Почесалов хотел было возразить, но мэр опередил, зная, что тот ска-жет.
- Понимаю, сидим на нуле, - производство не в наших интересах, и все же сделай, хотя бы для витрины – не такая уж проблема скажем на финских банках сливочного масла Рама нашлепать наклейки отечественного маргари-на.
- Нет проблем! оскалился Почесалов, - лихорадочно соображая, как можно доставшийся задешево подпорченный импорт превратить в отечест-венный высокосортный товар, по соответствующей цене.
- Добро! – заключил мэр, довольный быстро разрешенной проблемой и взглянул на сбитого с толку, немного обиженного Кирпичникова.
- Извини, дорогой, перебил – ты что-то хотел, - говори.
- Иногда лучше жевать, чем говорить – встрял прокурор и , подмигнув архитектору, бросил ему жвачный кубик, хотя тот никогда не был жевасти-ком.
- Сопли ему, а не жвачку – вякнул один из братанов, перехватив на ле-ту кубик…
Но архитектор только нервно хихикнул
 – Скоро мы все этим десертом подавимся, как только Акимов посетит одну из пролетарских лачуг, да пообщается с трудовой общественностью.
- Это ты верно подметил – подхватил мэр – то, что президент захочет вплотную познакомиться с бытом трудяг, не исключено. Поэтому предлагаю наметить пару- тройку квартир, так сказать для обозрения, и посмотрел на Ба-сина, ища поддержки.
Генерал был не против и только поправил
- Подставные квартиры с подставными людьми.
- Верно, - подхватил Тормозов – во избежание непредвиденных ляпсу-сов, в качестве подставы предлагаю привлечь каждый своих родственников, - подчеркнув, - мои ясно дело, отпадают – все на виду. Мэр испытывающим взглядом прошелся по головам, пытаясь кого-нибудь выделить и остановился на Шустрове.
- Михалыч, ты, кажется богат родней, может, выделишь кого по-скромнее, да работящего – полковник почесал залысину – Даже, не знаю… если только троюродного брата двоюродной сестры моей первой жены, он, кажется сантехником числится, и то пожалуй, нет, не пойдет, у них на двоих четырехкомнатная квартира улучшенной планировки
- М-да, - вздохнул мэр – слишком скромновато… а у тебя, Копей-кин?!… ах, да, забыл, ты же своих в Штаты отправил, тыл себе готовишь
- Зато у него здесь любовниц - куча, - съязвил Ухабистов, пытаясь лишний раз подковырнуть своего обидчика, но банкир даже не удосужил взглядом, считая его трупом и только криво усмехнулся
- Ладно, не кривись, все знаем, что у тебя одна… с дюжиной подру-жек – лучше скажи, кем ее муж работает
Копейкин удивленно посмотрел на мэра
- Кажется, ассенизатором, а что?!
- Отлично, будем обрабатывать.
- Ты что, шеф, - всполошился банкир, - я его не знаю и он меня не зна-ет, - подумает, с чего это вдруг, жену заподозрит в измене
- Да что вы, ей богу, как дети, - не выдержал Басин, - балаган устрои-ли, не проще ли поменяться местами, самим поселиться в рабочих квартирах, а рабочие пока поживут в ваших хоромах, - якобы для эксперимента
Все посмотрели на генерала, как на чумового – в своем ли он уме, но мэр неожиданно поддержал:
- Генерал прав, так будет правдоподобнее, - к тому же быдло, хотя бы на сутки почувствует себя белыми овечками.
Но это еще только больше взвинтило элиту
- У них все трущобы в аварийном состоянии
- И что?! Живут же люди, – успокоил Басин - всю жизнь живут… И Вас бог милует
- Это же целые сутки без воды, света и газа! Губерния поотключала за неуплату.
- Так в чем дело?! Погасите задолжность, и будет Вам цивилизация! Еще и жильцы спасибо скажут.
- А тараканы?! Они же в постель залезут, сожрут заживо!
- Главное, чтобы при виде президента тараканы к вам в головы не за-лезли
- Но нас могут узнать, те же соседи…
- Не волнуйтесь, с тех пор, как вы на руководящих постах, народ вас только со спины и видит
- Да эта чернь разграбит наши квартиры
 - Не ворам плакаться - и заключил – короче, если до конца сходки не определитесь, сам назначу! - и повернулся к Басину – а если Акимов вдруг метнется в не подставную квартиру, соседнюю?..
- А это на что?! – и генерал указал на одну из золотых пуговиц на ки-теле, - стоит только нажать… Помнишь обошедшие весь мир телекадры с больным Ельциным? Во время своего предвыборного марафона, лихо лепяще-го батманы на сцене. Вместе с каким-то Осиным
- Ты хочешь сказать…
- Нет, то не пуговица… Тогда над его немощным телом возобладал здоровый дух, взыграла подкрепленная непоколебимой верой в победу, залих-ватская удаль, помноженная на стимулирующие допинги и старческий ма-разм.
 - Эта пуговица действует похлеще. От нее тонкий невидимый лучик в доли секунды поражает жертву, то бишь непредусмотренного домочадца, как только откроет дверь, его тотчас попутает бес и спровоцирует на немыслимые действия. Тот, помимо своей воли, начнет с себя срывать одежду и нагишом, с дикими воплями пустится в демоновскую свистопляску. Так что, президенту это, мягко говоря, не понравится
- А что, Акимов про это не знает? – удивился потрясенный мэр, взо-ром показывая на пуговицу.
- Это наше новейшее изобретение, и находится в стадии эксперимента – отметил генерал – и президенту пока не доложили…
Многим стало не по себе, еще бы, каково постоянно быть под прицелом ко-варной пуговицы и потом, ради чего он перед ними раскрылся. Выложил строжайшую тайну одного из самых засекреченных психотропных орудий? И теперь, вкусив запретного плода, они стали как бы заложниками той незримой жестокой системы, которую олицетворял генерал, и только одна мысль, что им возможно скоро придется плясать под дудку ФСБ, приводила их в трепет.
Сладкое упоение властью – неотъемлемое состояние всемогущих ти-ранов, на которых ровнялся генерал, хотя и не обладал всей полнотой власти. Пока. А потому, смирив свой диктаторский пыл, поспешил успокоить сорат-ников по их общему делу.
- Как я Вас, а?! Пужанул малость – и, глядя на окаменевшие лица примирительно улыбнулся – Да не смотрите на меня, как на дракона, и пусть эта пуговичка вас не волнует, то - на худой конец. И случайно не сработает, для этого надо снять колпачок и с внутренней стороны кителя сильно нада-вить. А вообще, давно пора привыкнуть, все тут ходим под колпаком, сперва – КГБ, теперь вот ФСБ – и ничего – живем. Радуемся, богатеем, летаем куда хо-тим.
- В пределах колпака, - съязвил кто-то.
Но мэр всегда вовремя, не давая разгореться мятежной искре, перебил, строго зыркнув по головам
- Опять за свое! - и сменил пластинку - вполне возможно, Акимов за-хочет посетить Панельный, как один из самых действующих ныне заводов – и обратился к Чуркину – как там обстановка?
- Прямо скажу, неважнецкая. Рабочие волнуются, который месяц по-лучают зарплату стиральным порошком, пузыри пускают, а молоденькие па-нельщицы… но ты уже в курсе…
И Тормозов снова хлопнул кулаком по столу
- Черт знает, что… - и посмотрел на часы.
Семь- пятнадцать. Схватил трубку видеотелефона, подсоединенного к мони-тору и набрал домашний номер директора. И на экране монитора высветилась округлая, пышущая здоровьем, фигура директора в роскошном халате и мок-рыми после душа волосами, в одной руке трубка обычного телефона, другой поглаживал обнаженные силиконовые глыбы юной особы, устроившейся у него на коленях.
- Гнида, может, оторвешь стерву от себя?!
- Извини, шеф! – иногда тот забывал, что говорит по аппарату, дейст-вующему по принципу «ты меня видишь, а я тебя – нет» - Пошла прочь, - и отшвырнул ее с такой силой, что она улетела за приделы видимости монитора.
- Так – то лучше, - осклабился мэр и выдавил – что же ты, гнида, своих кормильцев стиральным порошком закормил? А?
Директор засуетился.
- Шеф, не моя вина, - заказчики подвели, уже который месяц не могу с них вышибить собственные бабки… может, поможешь?!
- Я помогу вышибить твои мозги, если до завтрашнего вечера не пога-сишь задолжность по зарплате.
- Это невозможно, шеф… а потом, к чему такая спешка?
- Папа нервничает, - нашелся мэр, - строго требует отчета
Лицо директора искривилось наглой усмешкой
- Старик подождет, дай месяц – все будет нештяк
- Ты, кажется, не понял, гнида – сроч-но! – и задетый развязным то-ном, окончательно пригвоздил его своим убийственным взглядом – и чтоб завтра же каждому поднес на блюдечке, да с голубой окоемочкой, понял, гнида?! И попробуй сделать не так, в твою же панель замурую.
Экран погас. Кто-то посочувствовал
- Не повезло малышу, попал под горячую руку
- Задал ты ему задачку, - усмехнулся Басин,- допустим, бабки – то он достанет, а вот где за ночь найдет пять с половиной тысяч блюдечек, да чтоб все с голубой окоемочкой
- Это его проблемы, слишком много стал на себя брать, импотент вши-вый
- Не ты ли всегда трындил, что быдло надо держать в узде – подметил генерал
- В узде! – но это не значит, что закармливать стиральным порошком, чтобы раньше времени быдло протянуло ноги. Он забыл, что это наш электо-рат! Избиратели! Что их надо периодически подкармливать хлебом – зрели-щами, равно как и байками о грядущих светлых переменах, тем более накану-не выборов, если, конечно, мы хотим править бал.
- Шеф, опомнись, какие выборы, какой бал – запричитал Косинский – умоляю, опустись на грешную землю, на небесах мы еще успеем побывать.
Мэр, словно опомнился, несколько раз провел ладонью по лицу, шум-но выдохнул.
- Действительно, какие выборы, когда неровен час, - нас могут выба-рать – и исподлобья взглянул на прокурора, - а на небеса, верно, торопиться не будем… - и лицо его стало непреступно – каменным. Он медленно воздел над собой кулак, и так же медленно, тоном заговорщика отчеканил, как закли-нание
 – По-ка мы еди-ны мы не-по-бе-ди-мы!… И как по команде над голо-вами вырос строй кулаков
 – Пока мы едины, мы непобедимы! – дружно подхватили все.
- Что за шум, а драки нет – в кабинет влетела собесовка, на ходу по-правляя свои рыжие локоны
- А, золотая ты наша, - отреагировала братва – проходи, а то Андрей без тебя совсем зачах – на небеса собрался
Культяпкина, озорно подмигнув мэру, заняла свое место в стае сам-цов. Шеф снисходительно улыбнулся
- Что я говорил?! - явилась не запылилась! Итак, основные вопросы решили – остался последний и, не менее важный, организовать толпу встре-чающих.
Остановились на цифре четыреста. Тормозов дал задание браткам, чтобы те сегодня же прошлись по функционирующим предприятиям и заодно на Панельный, и через представителей цехкомов деликатно отобрали бы наи-более покладистых, посулив по стольнику каждому, как участнику массовки.
На что один из братков заметил
- Шеф, народ ненадежный – любит играть чужую роль
- Какую еще роль?
- Чуть что, сразу ложится на рельсы, вместо президента
- И все ?!
Поднялся второй браток
- Думаю, стольник для голытьбы, что мертвому припарка, подачка их еще больше разозлит, а по злости могут такое учудить… К тому же панель-щики, получив сполна, на радостях оттянутся, как пить дать, по - полной, и с утра будут выглядеть явно не фотогенично…
- Что вы предлагаете, - перебил мэр
И оба в один голос:
- Считаем, что в роли народа должны выступить слуги народа - со-трудники мэрии и департаментов
- А если мордой не вышли – слишком холеные…
Те сплюнули на кулак
- А мы их подправим, - и загоготали, как жеребцы
- Это не серьезно – отмахнулся мэр
Но первый успокоил
- Не волнуйся, шеф, все будет в ажуре, отведем к Красавину в Салон Красоты, он их там загримирует, что родные дети не узнают.
- Ну, ну – только и промолвил шеф – да пусть приоденутся попроще, а то вырядятся, как павы на смотринах – кстати, какая форма встречи – обра-тился к Басину, - а то никаких предписаний из губернии.
Генерал пожал плечами
- Если президент в отпуске, то встреча, разумеется, неофициальная, хотя, и дружественной не назовешь, думаю встреча без галстуков …
- А без штанов слабо, - съязвил Старычев, - но на этот раз шутка дум-ского острослова пролетела мимо ушей уставших заседателей.
- Ну так что? – мэр вопросительно посмотрел на Басина
- Мы вот с Воронкиным покумекали и считаем, что так как такого ранга визитера Колупаевск еще не знал, то необходимо провести репетицию встречи президента
Мэр отшатнулся от генерала, - в своем ли он уме, но подумав, что так, наверное будет лучше, согласился.
Генерал продолжил:
- Надо прикинуть, кто и где должен стоять, как отвечать на предлагае-мые вопросы и все прочее. А чтоб все было натурально, задействуем катер с фиктивным президентом.
Но Бережков возразил
- У меня на ходу ни одного катера арендуем у соседей
- А пожарный - вспомнил мэр
- В дозоре…Сейчас засуха, тайга может вспыхнуть в любой момент
Мэр махнул рукой
- Ничего за день не случится, - снимайте пожарный – и обратился к элите
- Кто хочет стать президентом?
- Я!!! – воскликнули все.
- Еще бы… - усмехнулся мэр – лишь бы ни за что не отвечать – и бро-сил свой взгляд на лицо южной национальности, директора ДК Буба-нидзе…
- Гога, хочешь стать президентом, на время?…
- О чем рэчь – загорелся Гога – да хоть на все врэмя
- Теперь надо, чтоб кто-то управлял масштабным действом – заметил Воронков. И мэр снова обратился в Бубанидзе.
- Гога, сможешь?
- Гога сможет только по хозяйственной части, а здесь нужен рэжиссер
- Ты так говоришь, будто у нас режиссеры на дороге валяются
- Еще как валяются! – заметил Гога – сегодня утром сам видел, возле пивбара на дороге валялся режиссер, этот, как его…
- Стасик Тюльпанов? – подсказал кто-то
- Во! Точно, Тьульпанов – с тех пор, как у него забрали театр под ноч-лежку, этот служитель Мельпомены стал поклоняться Бахусу.
Мэр поморщился, ему не по душе был этот идейный выскочка, сканда-лист, но иного выбора не было.
- Домашний телефон знаешь?
- Конэшно – и, достав из кармана сотовый Гога набрал номер и некото-рое время ждал – нэ отвечает! Попробую в пивбар, - и набрал номер питейного заведения
- Ахмед?! Гамарджопа! Скажи, дарагой, Тьульпанов у тебя? нэт?! То-гда посмотри в окно – рэжиссер на дороге не валяется? Да?! Понятно! Ну, бывай, дарагой, - и, спрятав сотовый Гога расплылся в улыбке
- Ва-ля-ет-ся!
Мэр шумно выдохнул:
- Все что ли?...
- Да, кстати, какая завтра погода?
- Обещали дожди…
Мэр связался с гидрометеоцентром и, получив подтверждение, перезво-нил начальнику аэропорта, чтоб тот к утру поднял самолет со спец со-ставом для разгона облаков, и удовлетворенный решением, радостно по-тер ладоши и вознес кулак над головой
- Вау! Солнце в наших руках!
Все, встав из-за стола, демонстративно зааплодировали. Мэр, словно конферансье из политического кабаре, распростав руки, жеманно рас-кланялся.
- Главное, господа, не выпускать из рук этот судьбоносный источник энергии и силы. Поняли о чем я?
- Чего же не понять – раздались голоса, - уж как-нибудь поборемся за свое место под солнцем.
- Отлично! – и по-мушкетерски воскликнул:
- Один за всех!
- И все на одного! – брякнули подчиненные.
Тормозов нахмурился
- Шутка! пропищал кто-то
- Ладно, посмотрим, как послезавтра будете шутить – а теперь внима-ние – заключил мэр – завтра всем участникам прогона быть на пло-щади в восемь утра! В девять репетиция!
Генерал поправил
- Чрезвычайная репетиция!









Часть вторая



Проснувшись ранним утром, Колупаевцы несказанно обрадовались – вопреки прогнозам синоптиков, предвещавших накануне холодный дождли-вый день, небо было абсолютно чистым и солнечным.
«Погода, как по заказу» - подумали горожане и не ошиблись. И как только заказное солнце повисло на полпути к зениту, к пристани, оцепленной рядами омоновцев, начала подтягиваться массовка из импровизированного народа, в простом недорогом одеянии и недовольного, в частности, работой общественного транспорта, коим впервые за последние годы им пришлось до-бираться. Хотя были и такие, что не смогли изменить своей многолетней при-вычке и, плюнув на распоряжение мэра, примчались на своих «мэрсах», «пе-жо», «ягуарах»… Но, оставив иномарки на стоянке перед оцеплением, эти те-пличные пежоны, громко чертыхаясь, спускались к пристани по крутому от-косу. Им даже в тягость было пройти каких-то пятьдесят метров до лестнич-ного спуска.
Небольшая, наскоро прибранная площадь перед причалом, напоминала съемочную площадку, не хватало только ослепляющих юпитеров, скользяще-го над головами операторского крана, да традиционной хлопушки с командой «Мотор!». Зато массовка в полном составе кучковалась возле «Икарусов» - передвижных костюмерных, в ожидании своих «спецовок». И еще что ассо-циировалось со съемками, так это огромный тент, под которым за плетеным столиком будет восседать режиссер и через мегафон руководить потешным действом. А пока Стасик Тюльпанов, со своей ассистенткой Тосей, худощавой насквозь прокуренной шалошовкой, занимался расстановкой лиц по своим местам, то и дело переставляя, словно пешки на шахматной доске. Он снова почувствовал себя в родной стихии, этаким духовным тиранчиком. И возрож-денный к творческой жизни водными и допинговыми процедурами выглядел, как огурчик, которым по словам Старычева «Страсть, как хотелось закусить». И его чуть осипший, властный мегафонный голос непривычно гремел над площадью. И в то же время, на холме за оцеплением, на фоне покосившейся и упрятанной в леса церкви образовалась толпа зевак, разраставшаяся с каждой минутой. Кто-то решив, что назревает несанкционированный митинг пришел с антиправительственным транспарантом. Другой со знаменем своей партии. И пошло, поехало… Что ужасно не понравилось мэру, прибывшему в брони-рованном линкольне вместе с Басиным и бородачом, и подозвав Шустрова, отвечающего за порядок, попросил передвинуть оцепление, со всей этой чер-нью, за церковь, подальше от президентских глаз. Полковник бросился было исполнять, но генерал посоветовал не терять время на пустяки и оставить все как есть, мол, завтра будет все как надо. И при этом неприминул подколоть:
- Эх, Борисыч, не любишь ты своих кормильцев.
Недовольный мэр буркнул что-то невнятное и в ту же минуту подбежал режиссер
- Андрей Борисович, все готово, Вас ждут…
- А без меня никак?
- Ты же сам хотел, чтобы все было натурально, - напомнил генерал, - так что, Борисыч, давай не стыдись, всю жизнь играешь в грязные игры - и, хлоп-нув его по плечу, генерал в сопровождении помощника направился к лин-кольну, чтоб из окна салона лицезреть к у м е д и ю.
А Тормозов, внутренне негодуя на дурацкий балаган, встал во главе сви-ты (знакомой нам по вчерашней сходке), чуть позади секретарши Оксаны, ко-торая завтра предстанет перед очами Верховного во всем фольклоре с хле-бом-солью. А пока она в коротеньких эластичных шортах, да модной маечке, беззаботно поигрывала буханкой из муки грубого помола.
Режиссер еще раз прошелся вдоль живых позиций как полководец перед боем:
- Все помните, как надо отвечать?
- По- о – мним… - вторили хором.
- Хорошо!… А если президент спросит, как проходит жилищная прива-тизация?
- Скажем, мол, «без проблем, проходит спокойно».
- Молодцы!… - похвалил Тюльпанов.
- «А на кладбище все спо-кой-нень- ко…» - донесся из толпы знакомый голос.
Режиссер с наигранной строгостью взглянул на Старычева и не зло по-грозил кулаком. Затем вернулся на свой командный пункт.
- Катер готов?!… Отлично! Полный вперед!
Застывшая массовка прильнула к противоположному берегу, откуда, рассекая тяжелую цветастую воду, рванул катер с фиктивным президентом, но дойдя до середины реки, пожарная посудина неожиданно замерла.
- Похоже, мотор заглох – заметила Тося, не выпуская изо рта «Мальбо-ро» и при этом окутала едким дымком некурящего Тюльпанова.
- Ты можешь стать по правую руку? – разозлился он скорее не на асси-стентку, а на непредвиденную заминку, и тут же связался по сотовому – Что случилось? Почему встали??
- На бревно налетели…- донеслось из мобильника.
 Тюльпанов схватился за голову:
- Этого еще не хватало!…
В памяти его всплыло такое же бесхозное бревно, когда-то погубившее в холодных Байкальских водах Александра Вампилова – не раскрывшегося до конца гения – драматурга, на психологических высокоидейных пьесах которо-го Тюльпанов состоялся как режиссер. И в голове его, как- то машинально ро-дились дубоватые, но искренние строчки.
Но не бревна таланты губят,
 А чурбаны иного рода,
Что с плеча и под корень рубят
Исконный талант – Природу!
Тормозов прибывал в полной растерянности. От одной мысли, что слу-чись это завтра ему стало не по себе и он дал указание своему заму срочно ра-зобраться с лесхозом и всыпать им по первое число. А Тюльпанов, выяснив, что на починку мотора уйдет не менее часа, объявил перерыв, с просьбой да-леко не расходиться, хотя последнее было лишнее, ибо дальше оцепления, кроме элитной кучки без особого разрешения мэра никто проникнуть не мог. И члены импровизированного народа почувствовали себя заложниками высо-копоставленного самодура, посчитавшего, что продуктивность репетиции за-висит только при условии особой секретности и строжайшей дисциплины. Поэтому и окрестили репетицию Чрезвычайной.
Массовка лениво разбрелась по площади, охваченной попсовой какофо-нией, несущейся из репродукторов. Несмотря на утренний прохладный вете-рок, солнце заметно припекало и многие побросали свои бренные тела на по-жухлую травку вдоль пригорка, при этом косили глаза вверх, где за оцеплени-ем с неимоверной силой накалялись митинговые страсти и прислушивались к долетавшим до их ушей отдельных, далеко не лестных ораторских выкриков в адрес местной администрации. И каково было мэру видеть среди разноцветья десятков знамен, волнующиеся на ветру лозунги типа: «Тормозов – тормоз экономики», или «Тормозов – тормози, а не то мы тебя тормознем!», не говоря уже об ораторской истерии:
- Хватит слепо подражать Русским!…
- Уберите с телеэкранов и книжных полок российское собачье мыло!…
- Почему мы богатейшая страна должны всецело зависеть от России, ко-торая, как Кощей чахнет над своим златом?!
- Мы не позволим сдать страну в аренду русским басурманам и их аме-риканским опекунам!
- Антиподия для антиподцев!… И так далее…
- И чего они так ополчились на Россию? – помрачнел мэр – когда у них, по словам президента, число безработных и особей с доходом ниже прожи-точного минимума с каждым месяцем резко сокращается?
- Сокращается?!… Да только за счет смертности населения, а не за счет повышения уровня жизни, - внес ясность майор Воронкин.
- Слушай, уйми ты своего ваххабита! – взвинтился Тормозов, обратив-шись к Басину – а не то я за себя не ручаюсь…
Фээсбэшный генерал тут же приказал Воронкину немедленно внедрить-ся в массы и, ознакомившись с ситуацией в эпицентре, сразу же доложить по пейджеру. А на обеспокоенность мэра, что многотысячная масса может про-рвать оцепление, недвусмысленно заметил, что ситуация под неусыпным кон-тролем спецслужб и что на завтра, согласно нашим планам, в городе не будет ни одного праздношатающегося.
- А сейчас, Борисыч, пока есть время, давай-ка поработаем над компро-метирующими нас бумагами – и, прихватив с собой генерала Крохина, на кад-дилаке укатили в мэрию.
А Стасик Тюльпанов, сидя под тентом, увлеченно читал книжку в гор-дом одиночестве. Никто из элитных не донимал его, считая общение с пьян-чугой и подорожником ниже своего достоинства, на что режиссеру было ров-ным счетом наплевать. Он был счастлив, что после полярной угарной ночи, наконец-то наступило трезвое утро надежды, ибо искренне верил, что приезд Акимова повлияет на его дальнейшую творческую судьбу, и ему вернут то самое святое что у него отняли – Народный театр.
Неподалеку на траве, натянув на глаза бейсболку и закинув ногу на но-гу, кимарила ассистентка с потухшей сигаретой во рту. Солнце подкрадыва-лось к зениту, все больше заявляло о себе жгучим дыханием, хотя по линии горизонта тянулась серая полоска облаков, исходящих долгожданной влагой. Неожиданно на площадь въехал передвижной буфет с прохладительными на-питками и бутербродами, и тут же из фургона выскочили бойкие лоточницы в белых передниках и чепчиках.
- Господа народ! Не дайте себе засохнуть…
- … «Фанта!»… «Миранда!» «Пепси!»
- Бутерброды с кетовой икрой и лососевой!…
- Беляши мясные, горячие!…
- Налетайте, покупайте!…- защебетали наперебой торговки.
Тюльпанов отложил книгу. В одной из лоточниц он узнал Верку, буфет-чицу из мэрской столовой, свою давнюю знакомую. Все та же белокурая, статная, ей, кажется, не было и двадцати, и за прошедший год после их по-следней встречи она почти не изменилась, только походка стала более женст-венной, грузной, да чуть безысходной грусти прибавилось в глазах. А ведь еще совсем недавно… Прибывшая из Свищигорска в свои неполные восемна-дцать сия представительница нового поколения, в руках которого кроме «Пепси» было еще и будущее многострадальной державы успела проявить се-бя, так сказать, в духе дерзкого авангардного времени. Еще со школьной ска-мьи безумно мечтала стать кинодивой. за что и получила прозвище Мэрлин Монро. И по окончании десятилетки, возомнив себя этакой супер стар, смело махнула во ВГИК, в Москву, - благо граница с Россией была призрачной, как впрочем и ее мечта. Во ВГИК не прошла по конкурсу, мол, не все то золото, что блестит. Много внешнего лоска, а внутри пустота. Ох, как больно было падать с радужных высот. Тут же перед членами комиссии закатила истерику, разрыдалась… Не знала, что Москва слезам не верит. Благо, что среди членов попадались бывшие провинциалы. И один из таких, особо жалостливый успо-коив, посоветовал ей податься в манекенщицы, где ее внешние данные как ни-где кстати. И несостоявшаяся Монро, смахнув с лица печаль, уже с легким сердцем поспешила на курсы, представляя себя никак не ниже Клаудии Шиф-фер. И снова осечка. Бог не микишка, не жалует заносчивых. Прием окончен – привет до следующего лета и вернулась в свой обрыдлый Свищигороск. Це-лый год надо как –то прокантоваться. Но не сидеть же на отощавшей за годы дефолтов родительской шее. И после недолгих поисков устроилась служащей в одном из мультиплексов – модных многозальных кинотеатров, с роскошны-ми, по – домашнему уютными холлами – чистить дорогие паласы, да полевать декоративную растительность. Работенка не супер, конечно, да к тому же ко-пеечная, зато между делом имела возможность пересмотреть урывками все Штатовские блокбастеры, перебегая из одного зала в другой. И вот как-то во время очередного сеанса в одном из залов, - а шел культовый фильм «Однаж-ды в Америке», она спецрастровом опрыскивала пальму и страсть как захоте-лось пересмотреть тот момент фильма, когда достопочтеннейший мафиози по кличке Лапша с особой жестокостью трахает в лимузине очаровательную осо-бу – подругу его юности, с которой не виделся много лет… И, оставив полное ведро у входа, служившим одновременно выходом, она зашла в зал, буквально на тот десятиминутный драйв, присела с краю на последнем ряду, забыв, что этот ряд для поцелуев, и уже через минуту, она, возбужденная сценой вдруг сама оказалась в чьих-то цепких мужских объятиях, и не отдавая себе отчета, незаметно слилась с той экранной обесчещенной очаровашкой, а потом мо-менты тупого блаженства и … о ужас! В зале зажегся свет, и несколько десят-ков зрителей ринулись на выход. И тут же в дверях, налетев на ведро, и помя-нув не свою мать, распластался первый, на него другой, третий… Юнцы ба-рахтались в пенистой жиже, при этом опрокинули пальму, и плюс напрочь ис-порченный палас. Слава богу, отделалась расчетом. В общем, потеряла не только работу, но и свою девственность. И еще какое – то время переваривая вкушенный запретный плод, она находилась в состоянии эйфории, постепен-но сменившейся душевным дискомфортом. Стала нервозной, заводилась с по-луслова, могла с силой хлопнуть дверью на замечания матери, что после мультиплекса, ее словно подменили, будто побывала в разлагающей душу и тело культовой секте религиозных сатанистов.
- Да! Не такая! И что?! – с вызовом выкрикивала она, приняв агрессив-ную позу, - тогда была другой… Мечтала стать Идеалом Красоты – этакой райской птичкой в золоченой клетке, нет уж, увольте, хватит, насмотрелась я на этих экранных пав! Во! Не хочу, чтобы всякая завистливая дешевка под-кладывала в мои туфли иголки, или какой – нибудь маньяк – домогатель плес-нул кислотой в рожу, мол, нельзя быть красивой такой! Я хочу быть свобод-ной и независимой…
Жизнь авантюристки Кэш была ей больше по душе, чем малахольные страдания однолюбки Пинелопы, вечного дожидающейся своего романтично-го Одиссея. И Верка решила уехать из Свищигорска – города утраченных ил-люзий, где ее раздражали даже прохожие, которые как ей казалось смотрели на нее с осуждением, хотя еще недавно фанатично стремилась привлечь вни-мание окружающих к своей персоне. Куда ехать? Да в тот же Колупаевск, к школьной подруге, которая работала дизайнером в одной из крутых коммер-ческих фирм. Как-то звала. Но тогда ей, будущей Сэнди Кроуз, эти триста баксов казались мышкиными слезками… И побросав необходимое в неболь-шую адидасовскую сумку, ринулась в город последней надежды.
В общем, свалилась, как июньский снег на голову. Подруга в отпуске как ей сказали, - уехала с босом на юга и будет не раньше осени. Да к тому же фирма в кадрах не нуждалась.
Так, сокрушенная первой неудачей Верка бесцельно бродила по незна-комому городу и шарила взглядом по объявлениям на столбах, в надежде хоть на какую-нибудь зацепку, да все пустое. Но голод не тетка и зашла в первую попавшуюся забегаловку, оказавшейся экзотическим рестораном «Тысяча и одна ночь», где за одну ночь тысяча баксов – минимальное удовольствие. Но это с вечера. А днем ресторан обслуживал только открытую летнюю веранду, сплошь увитую плющом, и все, что оставалось с ночи, входило в дневное ме-ню, естественно, с умеренными ценами, и вся дневная выручка оседала в кар-мане, кого бы вы думали? – мэрского племянничка, что с гарвардской короч-кой, без которой ему, вероятно, не хватило бы ума, чтобы сварганить свой грязный бизнес на объедках с барского стола.Он – то и положил глаз на Верку – джинсовую леди, в тот момент, когда, сидя за пластмассовым столиком, она за обе щеки уплетала залежалый гамбургер, запивая подслащенной колой, внутренне проклиная долбанный Колупаевск с его раздолбаями. И у набрио-линенного пышнолицего нового антиподца возникло самолюбивое желание овладеть неотесанной красоткой и, деликатно представившись, пригласил ее в свои апартаменты. И Верка, ослепленная лучиком, исходящим от бесценного камушка одного из перстней, украшавших его белоснежные ватные пальцы, покорно пошла за своим Пигмалионом. Прошествовав через полумрачные зеркальные банкетные и игровые залы – не менее фешенебельные и фанта-стичные, чем на океанском супер-современном «Милениуме» она попала в его заветную комнату сказок, по-восточному тонко убранную и уставленную все-возможными изысканными яствами, где очередная Шахерезада должна была подарить ему свою неповторимую сказку. И уже через пару дней она стояла за барной стойкой бронзовотелая, в белой тунике, излучая ослепительную бело-зубую улыбку, ловко манипулировала перед клиентом бутылочками с горячи-тельной смесью.
Но счастье длилось недолго. Про таинственную пассию мэрского пле-мянничка вскоре заговорил весь Колупаевск, - местные папарацци постара-лись на славу. И высокопоставленный дядя немедленно поспешил в ночное логово провинциального бомонда, чтобы лично убедиться в информационной достоверности. Хотя, в любом случае, зарвавшуюся прессу ждала кара. дабы не повадно было выносить сор из избы, чтобы каждая курица знала свой шес-ток и, убедившись в информационной правдивости желторотых птенцов, принялся наставлять строптивого племянничка уму разуму, мол, не для того вбухал в оболтуса часть своего состояния, чтобы тот наводил тень на плетень и крутил амуры с кем не попадя, когда, вон, банкирская дочка Настасья Ко-пейкина по всем параметрам гарная телка в Штатах по нему чахнет…
И тем не менее дядюшка не выдворил Верку из города, а забрал под свое крылышко, уж больно смачна была, в самый раз для забавы. И для вида пристроил ее буфетчицей в мэрскую столовую, где и познакомился с ней слу-житель Мельпомены, заскочивший в офис на минуточку, подписать лицен-зию, а проторчал битых полдня. Она сразу привлекла Тюльпанова своей яркой фотогеничной внешностью и внутренней раскованностью, и он пригласил ее в свой только что родившийся театр. Она без особого энтузиазма приняла его предложение, скорее для приличия, чтоб не обидеть провинциального гения и обещала подумать, что означало посоветоваться со своим влиятельным опе-куном, и додумалась до тех пор, пока театр не приказал долго жить. С тех пор, почти год не виделся с Веркой, лишь иногда она навещала его в бесконечных хмельных видениях и наконец, встретились.
Верочка заметила Тюльпанова и, одарив его лучезарной улыбкой, на-правилась к тенту.
- Здравствуйте, Станислав Николаевич! Куда вы пропали? Как сквозь землю провалились…
- А я и готов был провалиться сквозь землю, да земля отвергла, - и про-тянул ей горсть серебренных монет – парочку бутербродов…
- Ой, что вы, Станислав Николаевич, - засуетилась Верочка, - уберите мусор.
- «Мусор», - говоришь… - усмехнулся режиссер, - быстро они тебя там, - и кивнул на мэрию – в хрустальном замке обработали, небось и о театре не помышляешь?
- Плохо обо мне думаете, Станислав Николаевич – жеманно заметила Верочка – и к тому же театра у Вас нет
- Как нет?! – воскликнул Тюльпанов и без патетики продекламировал – «Весь мир театр, а люди в нем актеры!» помните кто сказал?
Она неопределенно пожала плечами.
- Кажется… Мольер?
- А мне кажется. Шекспир! – и оба рассмеялись.
- Знаете, Станислав, а вы… - но Тюльпанов перебил, - Да что ты все «выкаешь»… Я же тебя в старшие братья гожусь…
- Извините… э-э… то есть. извини, Станислав, - поправилась Верочка – может, пройдемся, а то мне нельзя стоять на месте, надо быстрее продать то-вар.
И медленным прогулочным шагом они пошли вдоль площади. Внезапно перед ними выросла тучная высокопарая дамочка, похожая на баобаб
- Почему в Ваших беляшах мясо жилистое? – заявила она пренебрежи-тельным тоном, с презрением глядя на лотошницу. Но Верочка сделала вид, что не расслышала:
- Стасик, хочешь еще беляш?
- С удовольствием, такое мясо вкусное
Но оскорбленная невниманием дамочка не унималась.
- Ну ты смотри, а? – словно обращалась к массе.
- Я ее спрашиваю, почему в беляшах мясо жилистое, а она…
Наконец, не выдержав, Верочка вспыхнула:
- Да что ты прилипла как «Стиморол» к одному месту, - «почему да по-чему…» - такой мужик жилистый попался.
При этих словах дама поперхнулась, казалось, ее вот-вот вырвет, жир-ный двойной подбородок затрясся в конвульсиях, и она заохала, запричитала
- Ой, отравили меня, ой, мне плохо… Спасите – е- е!… и, прикрыв ла-дошкой рот, сопровождаемая удивленными взглядами сиганула через пло-щадь в кустарники.
- Здорово ты ее, - усмехнулся Стас.
- Да ну ее достоевскую…
- А знаешь, насчет жилистого мужика, ты попала в жилу – подметил ре-жиссер.
- В какую еще жилу – насторожилась Верочка.
- А вот слушай. Когда ты еще в школе пыхтела над таблицей умноже-ния, работники нашего мясокомбината занимались другим умножением, где знаком равенства служило моментальное обогащение. Помнишь по телеку у Кругозорова в «10 минутах» показывали сюжет, как на территории комбината обнаружили глубокую яму с человеческими костями… Тогда еще исчезнове-ние людей приписывали проискам НЛО, гуманоидам, якобы похищающих го-мосапиенсов для опытов в другие галактики…
- Кажется, слышала… - и Верка поежилась.
- Ладно, не бери в голову – то дела давно минувших дней. Хотя, как знать…- и обнял ее за плечи, - а мясо в твоих беляшах, действительно, вкус-ное.
- Да что толку! – вспыхнула лоточница – эта стервоза мне всю коммер-цию сбила…
- А ты дуй наверх, – подал идею Тюльпанов – вон их сколько трудяг, с голодухи волнуются.
- Ну ты скажешь тоже… им зарплату туалетной бумагой выдают…
- А ты просто раздай.
- Бесплатно? – и вытаращила глаза, - да ты в своем уме?! Мне же Тормо-зов башку оторвет.
- Если кому и оторвут башку, так это твоему Тормозову.
Верка в ужасе отпрянула.
- Вы что говорите?! Вы хоть соображаете, что говорите?! Нет, вы реши-тельно больной человек, чтобы сказать такое…
Она снова завыкала, будто перед ней стоял незнакомец.
- Верочка, подожди, послушай…
- Я не хочу слушать Ваши бредни… замахнуться на городского главу! – и она ускорила шаг.
- Да постой же ты, черт побери – уже вышел из себя Тюльпанов и, на-гнав, схватил за руку, - не знал, что ты такая истеричка… выслушай меня.
Но она снова вырвалась, быстро зашагала к фургону, но Стас, нагнав, преградил ей дорогу.
- Пойми же, наконец, все, чем ты торгуешь и гроша ломаного не стоит. Она пыталась его оттолкнуть, но режиссер на ходу, пятясь от наступающей заблудшей овечки, затараторил:
- Все это гуманитарная помощь по линии Красного креста, доставленная меценатами еще когда ты только вошла в этот глянцевый склеп – и кивнул на мэрию, - все, от чего ломится ваш продуктовый склад предназначается сирот-ским приютам и в дома престарелых, той, по мнению мэра бесполезной, уродливой прослойке общества, которую он обрек на уничтожение, а потому и распорядился часть помощи распределить между сотрудниками мэрии, а ос-тальное пустить в оборот. И это только одна из его акций по очищению ново-го строя от непредсказуемой черни. Мэр преступник, как и вся его команда. Вера внезапно остановилась и подошла к режиссеру вплотную.
- Повтори, что ты сказал! – и прожгла его острым взглядом. Тюльпанов невольно съежился – вероятнее всего, он ожидал от нее нокаута, но она лишь указательным пальцем чуть приподняла его подбородок и тихо спросила
- Ты это правду говоришь.
Станислав даже перекрестился.
- Клянусь, ей богу, иначе я не был бы режиссером, если бы говорил не-правду.
И она внезапно поникнув, отступила.
- Выходит, я тоже преступница?
- Да!.. э-э… то есть, нет! – замялся Тюльпанов, подыскивая нужную фразу.
- Ты даже не соучастница, ты солдат, исполняющий приказ, не подле-жащий обсуждению.
- Та-ак, значит, я солдат в этой преступной банде – и глаза ее заметно повлажнели – только странно, откуда тебе это известно, или ты тоже в доле?!
- Не ломай голову, Верунчик, ларчик открывается просто – моя бывшая жена была любовницей мэра.
Верочка слегка покраснела – то был брошен камушек и в ее огород, ведь Тормозова, она считала, своим пожизненным кумиром и слепо верила в его непогрешимость, а потому, как следователь, упорно наступала на режиссера, стараясь припереть его к стенке.
- Если это правда, то почему ты, добропорядочный, честный, неподкуп-ный служишь этим негодяям: они забрали у тебя театр, увели жену, лишили права распоряжаться собственной судьбой, - короче, растоптали твое «Я» и после этого ты вздумал помогать им, подыгрывать их лицемерию. Как это объяснить? – и победоносно взглянула на Тюльпанова, надеясь, наконец-то, уличить во лжи, слепо мстящего за обиды неудачника.
- Милая Верочка, - вздохнул режиссер, прекрасно понимая причину ее столь ревностного отношения к власть имущим, - Хочу еще раз напомнить те-бе Шекспировское изречение…
- Я уже слышала, - перебила Верочка – «Весь мир театр, а люди в нем акте-е-ры-ры! Ха-ха! И что?
- А то, что здесь тот самый случай, когда мы все являемся актерами ра-зыгрываемого фарса. И ты, и я, и все, кто в массовке. Я режиссер лишь на те-атральной сцене, здесь на политической – я актер, играющий роль режиссера, и за что я получу приличный гонорар…
- И не боишься запятнать свою честь, деньги-то грязные – съязвила Ве-рочка.
- Согласен, но они были и в чистых руках, пока шайка нечистоплотных комбинаторов обманом и силой не вырвала деньги из натруженных рук. И те-перь я счастлив, что хотя бы маленькую толику, изъятую у воров смогу вер-нуть в чистые руки, - свой гонорар я жертвую на Храм, что спешно одели в леса, на которые никогда не ступит нога реставратора, если мы сами не помо-жем.
- С тобой все ясно – вздохнула она с усмешкой.
- Хочешь сказать – крыша поехала…
- Не то слово… Я вот одного не пойму, ты ведь тоже в рядах обманутых вкладчиков, а значит с тобой будут рассчитываться твоими же кровными – так забирай себе и не мучайся, каждый может постоять сам за себя.
- Я знал, что ты эгоистка, но не до такой степени. В том, что я потерял – сам виноват, поддался рекламной провокации и вместо «Альфа – банк» я от-нес свои кровные в «Альфонс – банк», где сидели одни альфонсы и обирали таких как я доверчивых, но я еще молод и относительно здоров – тьфу, тьфу, - смогу заработать, а как быть немощным, потерявшим свои гробовые
- Ясно, ты будешь спасать несчастных, а мэр их будет давить.
- Не ерничай, Верка, все намного серьезнее, чем ты думаешь.
Она поспешно встала и стряхнула с подола травинки.
- Ты хорошо отвертелся, но все равно я тебе не верю – и протянув ему руку, помогла подняться.
- Ты добрый, милый лжец, и вообще, театр – лживое искусство, где все условно, приблизительно - ты сам это говорил, - и не принимая возражений приложила ладонь к его губам и меланхолично вздохнула – но ты все равно мне нравишься, с тобой легко, у тебя на все вопросы готовые ответы… Но так и быть, сделаю тебе приятное – раздам пирожки обездоленным, а там – будь, что будет… - и, чмокнув Тюльпанова в щеку, подхватила лоток и побежала к откосу.
- Не мне, людям сделаешь приятное – крикнул вдогонку, - а по мне, бы-ло бы приятней, если б ты навсегда покинула это зловонное стойло под видом золоченной клетки. Но та в ответ, повернув голову, лишь показала ему язык и устремилась по откосу вверх, в самый эпицентр митинговых страстей
«Кажется, произошел надлом – мысленно отметил режиссер. Надолго ли? Нет, пока она там… Верка всерьез думает, что это будет всегда, но она не Моника Ливински, и Тормозов не Клинтон… Ей и в голову не приходит, что молодость быстротечна. Не сегодня – завтра этот чинарь, пресытившись ее пышащими весенней свежестью формами выбросит, как когда–то дальнобой-щики выбросили из фургона Культяпкину – его будущую Дулитл. И развра-щенная дорогими подачками, ослепленная дешевым блеском светских тусо-вок, надломленная, она уже никогда не сможет встать на путь истинной люб-ви, которую навсегда заменит панель… Нет, только не это. Боже! Спаси и со-храни!» И он перекрестил ее уже растворившуюся в серой массе.
Внезапно перед ним появилась разгоряченная Тося.
- Стас, катер уже давно готов, давай быстрее, мэр соплями исходит… - и, обдав Тюльпанова табачным дымом, семимильными шагами чесанула через площадь.


Оживший катер с середины реки направился к берегу. Все, заняв свои позиции, замерли в ожидании. Режиссер впился губами в мегафон и как толь-ко катер причалил к берегу, скомандовал:
- Марш!
И оркестр, отливающий медью начищенных труб оглушительно грянул бравурную мелодию, что даже любопытное воронье попадало с верхушек де-ревьев, наполнив округу тревожным карканьем.
- Пошла хлеб-соль! – скомандовал Тюльпанов… - А теперь свита… Дер-жите дистанцию… Копейкин, я же сказал «дистанцию», что ты трешься о хлебосольные шорты! – и в сторону – тоже мне гигант большого секса.
Тося по – лошадиному заржала:
- … Что за походка! это я тебе хлеб – соль… Что значит привычка… Ты не на подиуме… Чуть поскромнее… Так, отлично!… Пошел президент! Гога, сойдя с катера пружинящей походкой прошел по мостику и, вступив на берег, направился к делегации. Отведав хлеб-соль, по привычке хлопнул Оксаночку по ягодицам.
- Что он себе позволяет – вмешалась Тося
- А!.. Президенту все можно… - меланхолически отреагировал режис-сер, отдавая очередное указание, - так… Обменялись рукопожатиями… Об-ниматься не надо… И никаких поцелуев… О-о! Какой ужас! – поморщился режиссер – еще и взасос…
Но Тормозов вырвался из Гогиных кавказских объятий.
 – Скажи этому мудаку, чтобы пожевал «Стиморол», тот, что с голубы-ми кристалликами, для поцелуев.
- Дарагой, зачэм обижаешь – вспылил Бубанидзе – я нэ ел чесночный суп!
- Хватит! - вышел из себя Тюльпанов – никакой Брежневщины! Насмот-релись советской хроники… Все! Успокоились… Идем к народу… Идем… Подходим… стоп! Стоп! Стоп! – и режиссер захлопал в ладоши и, вскочив направился к массовке.
- Не верю! – театрально воскликнул Станислав на манер Станиславско-го, - стоите, словно мумии, будто на похоронах. Манекены в шопе и те живее смотрятся. Где Ваша бурная реакция, возгласы Вау!», рукоплескания? Это же наш президент! – Тюльпанов вошел в раж, забыв, что он не в театре на репе-тиции.
- Я не прошу Вас, господа, профессионально вживаться в чуждый для-вас образ, и забыть при этом, кто вы есть на самом деле. Я хочу, чтобы на сце-не вы жили играючи… Но толпа загудела.
- Тут тебе не сцена!… Эй, Станиславский, кончай балаган!..
Но за Тюльпанова вступился мэр.
- Тихо, господа, не нервничайте, режиссер прав. Понимаю, для боль-шинства из Вас президент как кость в горле. Но именно Акимову, точнее его близорукой политике вы обязаны своим нынешним положением. Вспомните, кто вы были во времена застоя и кто вы сейчас, и оттого, как мы встретим главу государства зависит многое, и, в частности, наша с вами дальнейшая судьба, – и повернулся к режиссеру – Прошу!
Польщенный поддержкой мэра, режиссер не преминул еще раз напом-нить разгоряченной массе:
- Помните, господа, не мне это нужно, - поверю я в Вас или нет, главное, чтоб президент поверил. Посмотрите на возвышенность, слышите, как истин-ный народ бурлит, за километр слышно.
- Короче, Склифасофский, народ нервничает… - раздался недовольный голос, и режиссер, вернувшись на исходную позицию, рявкнул в мегафон.
- Начали!
И снова пошла элита, как только президент сошел с катера и вступил на мостик, но не дойдя до середины, он неожиданно поскользнулся и грузно шлепнулся на скрипучие, прогнившие доски, которые не выдержав его веса, проломились, и президент погрузился с головой в маслянисто-мазутную жи-жу, и тут же вынырнув, вышел на берег – неуклюжий, беспомощный, в при-брежной тине, словно Водяной из детской страшилки.
И под общее улюлюканье толпы Бубанидзе скорбно прошел в автобус для переодевания.
- И это наш президент?! – засмеялся Тормозов
- Сами выбирали! – подколол режиссер – теперь подбирайте другого… А то уж самое пекло…
И в этот момент с пригорка раздался чей-то истошный крик. Прорвав оцепление вниз по откосу, сломя голову, летела молодая женщина в формен-ной одежде, но двое дюжих омоновцев.., принялись бутузить ее по чем зря.
Шустров выхватил у режиссера мегафон
- Сейчас же прекратите! В чем дело?!
- Она немедленно хочет видеть мэра, - донесся громогласный бас спец-назовца – мы ей вежливо попытались объяснить, что это невозможно, а она…
- Вижу, как вы вежливо разговариваете с народом, давайте ее сюда
- Кто она такая? – поинтересовался мэр у режиссера
- Солдат Джейн!
- Солдат Джейн?! – Тормозов удивленно вскинул брови
- Да! Она единственная женщина военная в элитном пожарном подраз-делении и сослуживцы ее так прозвали за крутой, не по-женски бойцовский характер, схожей с героиней одноименного боевика. И, кстати, недавно на конкурсе красоты она была удостоена специального титула «Мисс укроти-тельница огня!»
- Тоже мне, Деми Мур – съязвил Шустров.
Омоновцы подвели к шефу задыхающуюся от гнева женщину.
- Какие проблемы, красавица?! – обратился мэр, как можно мягче
- Это у Вас будут проблемы, - срикошетила Джейн.
-Женщина! – вмешался Шустров, - как ты разговариваешь с мэром!
- А как еще с вами разговаривать, когда за городом, в десяти километрах полыхает тайга, огнем охвачено побережье, люди гибнут, вся техника – один вертолет, а с вами невозможно связаться, вы видите ли слишком заняты. Мало того, что разогнали спасительные дождевые облака, вы еще использовали единственный пожарный катер в своих личных интересах
Мэр побагровел:
- Не надо путать личное с государственным!
- С государственным?! – и в ней снова взыграл бойцовский характер – а то, что Родина в огне! Гибнет бесценное народное достояние, деньги пре-вращаются в дым, это по-вашему внегосударственное?! Вы боитесь обосрать-ся перед власть имущими, хотя в своем дерьме вы потопили не только Колу-паевск… Вы вор и бандит! – громогласно заключила она под всеобщий ропот.
- Что-о?! уже выйдя из себя вскрикнул Тормозов – поносить высокопо-ставленное лицо?! Ты знаешь, паскуда, что тебе за это положено?! – и, при-подняв ее обветренное личико, заглянул в жгучие, сверкающие ненавистью глаза. Все, внутренне злорадствуя, ждали прикольной развязки.
Она вдруг отпрянула, будто ее ударило током.
- Что положено – возьмешь сам! А на десерт получай… и с остервене-нием плюнула ему в лицо.
Вся площадь так и ахнула – еще бы, мэр публично обесчестен! И кем! Какой-то психопаткой – двадцатипятилетней феминисткой.
Шустров приказал взять ее под стражу. И омоновцы мигом скрутили пожарницу. Но тут из «Кадиллака» появился генерал Басин:
- Отставить! – властно гаркнул он – не те ныне времена, чтобы за правду сажать в каталажку.
- Что я слышу, – оскалился мэр – и это говорит бывший палач КГБ, у которого руки по локоть в крови.
- Только не надо, дорогой, органы переводить на личности. Лучше от-правь катер по назначению, - и подошел к возмутительнице спокойствия, - ну, что, кроткая, как тебя зовут?
- Людмила… - ответила она уже чуть слышно, - понимаете, мой муж там, - добавила она убитым голосом. показывая на задымленный горизонт, - и связь пропала…
- Понимаю, - сочувственно произнес генерал и успокоил – не волнуй-тесь, я связался с областью, на помощь выслали боевое подкрепление, - и, взяв женщину под локоток, повел за оцепление.


Репетиция зашла в тупик. Катер отправили в пылающий регион, хотя и без этой водоплавки можно вполне обойтись, но Гога, отказавшись от прези-дентства, попросил досрочную отставку, мол, этой грязи нахлебался – во! Хватит!
- Ты поступил мудро, по-Ельцински, - подковырнул режиссер – только жаль, что не оставил после себя приемника. Придется искать…
И в ту же секунду перед начальством предстал майор Воронкин.
- Андрей Борисыч, разрешите мне побыть президентом?
- Тебе где было приказано быть?! – взъерепенился мэр
- Кстати, что там слышно? – вмешался Басин, кивая наверх
- Да все то же самое, требуют социальных да правовых перемен, а глав-ное – Тормозову приказывают долго жить!
При этих словах мэр побагровел
- Пусть даже не помышляют. Не дождутся! – и достал сотовый, - все, финиш – аля комедия, - я умываю руки… Алло, Ухабистов?! Готовь «Бо-инг»… Немедленно!
- Сдаешься?! – осклабился Басин, - собираешься бежать…
- К Березовскому?! – подмигнул Воронкин
- Можете присоединяться, место в «Боинге» всем хватит.
- А как же насчет места под солнцем?!
- Солнце, оно и в Африке солнце, - и мэр направился к линкольну.
- Зато над Лондоном туман…
И Воронкин преградил дорогу
- Так будем репетировать, али как?!
- Слушай, контуженный, ты мне уже надоел, - и схватил майора за груд-ки, но тот, увернувшись, нанес ему сокрушительный удар поддых. Тормозов, чуть охнув, согнулся пополам. Площадь, словно гладиаторская арена, напол-нилась одобрительными аплодисментами масс, как элитных, так и митингую-щих.
- А ну, служивый, врежь ему как следует, - доносилось со всех сторон.
- Это же не по сценарию! – заметил Басину режиссер.
- Это всего лишь легкая импровизация, - хладнокровно парировал тот.
- Но, падла!… - и мэр, выпрямившись, резко занес руку за пояс, но пу-лей вылетевшие из массовки люди Басина, ловко перехватив руку, заломили за спину и вытащили из-за пояса «пушку»
- Это провокация! – прокричал мэр, затравленным зверьком зыркнув на Басина, - Акимов тебе это не простит…
Но тот только кивнул Воронкину:
- Продолжайте репетицию, - впервые обратившись к майору на «вы».
 Воронкин взял у режиссера мегафон и обратился непосредственно к митингующим
- Вы меня помните, я только что недавно общался с Вами… Скажите, если бы к вам приехал президент, вы бы захотели с ним встретиться?
- Да ты что майор, - никак, наверное, перегрелся на солнце, - донесся сверху мегафонный голос организатора митинга, - он наверное, о нас и слы-хом – то не слыхивал…
- Короче! Вы хотите видеть президента Акимова?! – продолжал настаи-вать Воронкин.
- …Нет, ты точно на голову контуженный… - аукнулось.
Еще раз спрашиваю, - хотите или нет?!
- Ну, че ты привязался к бедолагам, педрила дебильная, - зашумела эли-та, - тайну раскрываешь… сморчок зеленый, кастрат долбанный… - и все во-ровато покосились на странно улыбающегося Басина.
А сверху:
- Ну, хотим!.. и оратор повернулся к народу – Как?!
И многотысячная толпа дружно поддержала:
- Хо-тим!… Хо-тим!… Хо-тим!…
- Что ж, воля ваша, уважаемые граждане, - и Воронкин обратился к ба-рабанщику – Прошу!
И как только рассыпчатая дробь рассекла воздух, майор, воскликнув по цирковому – Ап!, сорвал с себя бороду с париком и, с ловкостью фокусника, дернул за невидимую трансформационную леску, и тут же полевая форма, свернувшись калачиком, исчезла, и перед массами в строгом, цивильном кос-тюме предстал Иван Степанович Акимов – президент республики Антиподия.
И вся округа, как бы разом ухнула. Тут же на площадь, скрежеща тор-мозами выехали фургоны со спецназовцами, и массовка, пытавшаяся было разбежаться врассыпную, была взята черномасочниками в плотное кольцо.
А всамделешный народ, еще не веря своим глазам, что-то неистово вы-крикивал и сквозь оцепление тянулся к президенту, словно фанаты к своему идолу.
Президент вознес над собой руку:
- Спокойно, граждане, я понимаю Ваше удивление относительно моего маскарада, но то была жизненно – важная необходимость само лично оказать-ся в пасти дракона – коррупции, нещадно пожирающей страну – ознакомиться с действительностью воочию, а не из тех лакированных новостей, что мне ме-довыми устами преподносили мои верные, так сказать, окруженцы и то, о чем я смутно догадывался к сожалению подтвердилось. Жаль только что прозрел слишком поздно…
Но много тысячная толпа одобрительно загудела… - Мы верим тебе, Акимов!… - Будь всегда с народом… Мы прощаем тебя, Степаныч!…
- Спасибо Вам люди на добром слове! – чуть склонив голову поблагода-рил президент – я сейчас же присоединюсь, к Вам только представлю в каче-стве временно исполняющего мэра Колупаевска, Георгия Анатольевича Баси-на, который займется наведением порядка в городе, пока вы в течение трех месяцев не определитесь с кандидатом. И пока он нужнее на пристани, среди ваших непокорных слуг, а я, уважаемый народ, иду к вам!
И, опережая телохранителей, легко, по-спортивному, Акимов взобрался на пригорок.
- Заздравную-ю-ю! - ошарашено, чисто автоматически, скомандовал ре-жиссер.
И музыканты, будто сорвавшиеся с цепи оглушенно грянули торжест-венную ораторию Глинки. И многоголосый, истомившийся от безделья хор, разлился в пространстве величественной здравицей:
- Славься!… Славься!… Славься!… - слившейся с малиновым пере-звоном колоколов обезображенной церкви.
Тормозов пытался было вырваться из цепких объятий мордоворотов:
- Отпустите меня, подонки! Дайте мне разделаться с этой продажной сволочью!.. - но, снова получив свое, на время задохнулся от боли.
Басин вплотную подошел к мэру:
- Кажется, Борисыч, народ приказал тебе долго жить?! – и добавил не без сарказма, - а воля народа для нас закон! Не так ли?!…
- Иудейский выродок! – через силу выдавил мэр, - а я-то, грешным де-лом, подумал на Котельникова… Тварь! – и попытался плюнуть в Басина, но кровавый вязкий плевок растекся по мэрскому подбородку.
- И в этом все твое покаяние? – осклабился генерал, окатив мэра убийст-венным взглядом, - что ж, дорогой, ты сам себе подписал приговор, - и кивнул своим опричникам, - к зэкам его, на забаву! - и резко повернувшись, Басин зашагал прочь.
- Извините, Георгий Анатольевич, - нагнал его Тюльпанов, - а что мне делать?!
- Как что?! – удивился Басин, глядя на растерянного режиссера, - радо-ваться! Чрезвычайная репетиция окончена. С сегодняшнего дня Премьера жизни новой Антиподии! Истинной! Когда страна наконец-то обретя само-стоятельность, встанет на путь гражданского самоуправления и доверия к ре-форматорской власти, действующей с учетом интересов государства. И ты от-лично справился со своей ролью. Правда, обещанного гонорара тебе, увы, не видать, - власть переменилась, но зато твой прежний театр в твоем распоря-жении!… Ну, что рот раскрыл?! Это я тебе, как мэр говорю!
В голове режиссера еще как-то не укладывалось – чудодейственное яв-ление президента народу, возвращение театра, новый мэр…
- Значит, я могу приступить к репетициям?!
- Да хоть завтра! – и одобряюще похлопал его по плечу, - ставь своего Вампилова… Да чтоб побольше этак… родного, душевного … Кстати, тебе какая-то девушка машет…
Тюльпанов, рассеянно взглянув на пригорок, просиял, из–за оцепления доносился знакомый Верочкин голос:
- Станислав Николаевич! Я все сделала как вы сказали! Идите к нам!
- Опять ты на «вы»?! – крикнул Тюльпанов, озорно погрозив пальцем, и уже на ходу поблагодарив Басина, ринулся навстречу своей новой судьбе. А генерал неспешно направился к разбушевавшейся массовке, метавшейся в оцеплении, подобно слепым зверькам в клетке. Одни, выставляли себя несча-стными и обманутыми и умоляли черномасочников отпустить с миром, но те, навострив дула автоматов бесцеремонно отправляли несчастных на исходную.
- Это произвол! - кричали другие, - насилие над народом! Вы за это от-ветите!… Наиболее слабые падали на колени, моля о пощаде, но тут же были биты своими же соратниками:
- Продажные твари, ублюдки! Как к барскому столу, так первые, а как парашу хлебать…
По полной срывали зло друг на друге
- Бей, бей своих, чтоб чужие боялись! - донесся знакомый голос никогда неунывающего Старычева, и тут же схлопотавшего от Культяпкиной сумкой по башке за свой длинный жалистый язык.
Вовремя подоспевший Ухабистов мертво схватился со своим вчераш-ним обидчиком Копейкиным. Бубанидзе с кавказской горячностью метелил Бережкова за коварный мостик, подмочивший ему репутацию. И тугодум По-чесалов с услужливым Чуркиным обменивались далеко не дружественными рукопожатиями. Даже осторожный Шустров извивался ящерицей под тяже-лыми каблуками элитной братвы, явно припомнившей ему что-то из нехоро-шего прошлого. В общем, ни один не остался без дела и побитого тела, кроме, разве что генерала Крохина, который по негласному распоряжению Басина в этот день должен был держать границу на замке, да архитектора Кирпичнико-ва, который, плюнув на всю эту идиотскую чехарду, занимался сугубо своим созидательным делом.
- Товарищ генерал! - обратился к Басину командир спецназовцев, - бо-юсь, как бы они не поубивали друг друга. Нам жертвы ни к чему.
- Верно! Входить в новую власть на костях не гоже, - и, саркастически улыбнувшись, генерал нажал на свою заветную пуговицу, и незримый, ковар-ный лучик вмиг пронзил неуправляемую толпу, и уже буквально через не-сколько секунд буйно помешанная масса, по-идиотски дико гогоча, исходила в демоновской свистопляске, на ходу, срывая с себя одежды, и вскоре при-стань стала похожа на нудисткий пляж, точнее, на беснующуюся в эротиче-ском экстазе нудисткую дискотеку. И чтобы от греха подальше, да от детских любопытных глаз, весело стрелявших взглядом с верхушек деревьев и крыш, спецназовцы, по команде Басина, всю эту придворную порочную голытьбу оттеснили к реке, и уже через пять минут, многосотенная, живая масса, неис-тово барахтающаяся в смолянистой жиже была похожа сверху, на свору рез-вящихся черненьких чумазеньких чертят. И гомерический смех тысячей осча-стливленных Колупаевцев потряс пространство, казалось, до самого горизон-та, где на фоне тяжелых, грозовых туч парадной триумфальной аркой взошла яркая цветастая радуга, ну о-очень похожая на Российский флаг!


Станислав МИРОШНИЧЕНКО
(Январь-Март 2004 года)