Юрий Борисов

Агния пела:
Что сидишь до темна,
жжешь свечу над пасьянсом?
Сердцу хочется верить,
что это не блеф.
Очарован тобой,
твоим дивным романсом,
твой Бубновый Король
пал у ног Дамы Треф.
Душа уносилась куда-то в Серебряный Век.
- Чьи это стихи, Агушка?
- Это Юрий Борисов.
- Ну, да. - Соглашаюсь я, и прусь в публичку, перетряхивать полки с поэзией, доводя библиотекаршу до истерики. Там Юрия Борисова нет.
А в квартире Грюнберг радость. Вера Григорьевна тихо улыбается, потирая свои морщинистые, исковерканные тринадцатилетним лесоповалом ручки:
- Юрочка вернулся, обещал к вечеру заехать...
Агния молча стоит у окна и курит. Наверное, это тот самый супруг-диссидент... - думаю я, ощущая себя в этом доме, в данный момент не к стати, и деликатно удаляюсь.
А у нас с Агнией уже совместная программа под названием "ГОРОДСКОЙ РОМАНС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ". По радио целую неделю, ежечасно транслируют абсурдное объявление:
"РУССКИЙ РОМАНС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
Агния Грюнберг и Ольга Краузе
Юсуповский дворец, концертный зал"
Концерт начинается. Агния опаздывает... Предлагала же я заехать за ней на такси! Администрация дворца еле сдерживает напирающую толпу. Они все пришли на Агнию. А вот и она!
- Все! Начинай сама, а потом объявишь меня.
- Агушка! Но, по логике, твои романсы должны звучать сначала!
- Это ты так решила?!...
Перечить звезде, да еще перед выступлением? - Упаси Боже! Я начала концерт.
Предо мной сидела солидная, искушенная публика, сплошь фанаты прекрасной Дивы, а перед ними на сцене стояла я, в черном комбинезончике, с потертой гитарой наперевес, и орала своего приблатненного "Черного Ангела". В этом треклятом Юсуповском дворце, в зале светло, софиты глаза не слепят... И я вижу перед собой суровые лица утонченных меломанов. Песня заканчивается, но я боюсь замолчать и сразу же перехожу на чтение стихов, которые я даже и не планировала читать. После стихов опять пою и так почти час, без передышки. Когда я закончила свой репертуар и умолкла - в зале стояла мертвая тишина. А потом среди публики что-то прошелестело, громко упал опрокинутый стул, и на сцену выскочил высокий, худой, щетинистый, рыжий дядька в драном свитере и стал меня лобызать, обливая пьяными слезами и обдавая жутким перегаром. Зал встал, и грянули аплодисменты. Это был Юрий Борисов. Тот самый, которого я искала в библиотеке. Он только что отмотал свой последний срок по уголовке и вернулся. Да, да, да! Это был он, автор знаменитых романсов, которые Жанна Бичевская до сих пор выдает за старинные белогвардейские, хотя на пластинках Валерия Агафонова, выпущенных фирмой "МЕЛОДИЯ" имя настоящего автора указано.
Этот татуированный рыжий лось стал моим другом. И со дня нашей первой встречи, и до самой его смерти, я ни разу не слышала от него ни блатного жаргона, ни понтовых россказней о зоне, ни, тем более, матершины. Даже в пьяном угаре он говорил о музыке, о поэзии, об истории Белого Движения в России и за рубежом.
Когда его не стало, его супруга Любаша вызвала меня. Я приехала. Тело Юры только что увезли. Постель, на которой он скончался, еще долго не могли убрать. Его любимица, маленькая черная кошечка вцепилась в подушку, и было невозможно ее оторвать. А потом кошка просто пропала. А через год не стало и Любы.