Возможно ли жить трезвым на Руси? исторический экскурс

“В России не пить - невозможно”, – это убеждение, озвученное писателем Андреем Битовым, словно клеймо, рдеющее на культуре России. И хотя господин Битов заблуждается, он, как талантливый литератор, отражает мнение большинства наших соотечественников. Так у нас в стране сегодня принято считать.
На самом же деле, это совсем не так.
 До XV века крепких напитков на Руси практически не было. Географическое положение страны не располагало: север, Гиперборея. Виноград не растет. Поэтому основными продуктами хмельного пития были пиво, мед, квас, ол, березовица. Хороший (питный) мед требовал длительного приготовления (от 5 до 25 лет) и поэтому был дорог. Крепость его была выше крепости вина, но пить его могла лишь знать. Для массовых игрищ варили более простой в технологии, быстрее “доходивший” и, в связи с этим, более слабый и дешевый мед.
Квас у древних россиян считался таким же крепким спиртным напитком, как чистое вино того времени (9-11 градусов). Его варили, как и мед, т.е. по своему характеру он был ближе всего к пиву, в современном понимании этого слова, только был гуще.
Ол - или, другими словами, зелье - также варили. Он был прототипом современного пива. Приготовление велось из ячменя с добавлением хмеля и полыни (отсюда – зелье, зелено вино). Ол был достаточно распространенным и особо ценящимся напитком. По крайней мере, он единственный пользовался привилегией заменять вино во время церковных ритуалов.
Березовицей пьяной назывался самопроизвольно забродивший сок березы, хранимый длительное время в открытых бочках и действующий после этого опьяняюще.
Виноградное (сухое) вино в Древнерусском государстве тоже пили, но оно было большой редкостью, так как привозилось из Византии и Малой Азии. Его, как правило, использовали для исполнения религиозных обрядов и поэтому (как в Греции и Византии) разбавляли водой.
До XIV-XV веков опьянение вышеуказанными напитками было тесно связано с религией и ритуальными действиями, восходящими к языческому культу предков и загробных верований (тризны, вакханалии, праздники сева и сбора урожая, начала и середины года и т.д.). Медоварение, приготовление ола, кваса и т.п. на протяжении веков оставалось единовременным, эпизодическим событием. За соблюдением порядка в потреблении пива (так в те времена называли все спиртные напитки) наблюдала церковь, которая вела с неорганизованным пьянством лютую борьбу. Да и упиться слабоалкогольными напитками было достаточно сложно.

Винный спирт (хлебное вино), как продукт перегона, стал появляться в России лишь во второй половине XV века (~ 1450 – 1480 гг.). Несмотря на то, что делать его научились в церквях, монополия (единоличное право на производство и продажу) уже в начале XVI века перешла в руки государства. Первый царь всея Руси, Иван IV Грозный, моментально сообразил, какие на этом можно иметь барыши! Производство спиртного налаживалось на специальных винокуренных заводах. А в 1533 году в Москве был открыт первый “царев кабак” (на месте современного пятизвездочного отеля “Балчуг”).
Однако удержать единоличное владение правом производства и продажи спиртного в руках государства не удалось. От возможности получать бешеные деньги (дешевое сырье и дорогой конечный продукт), у многих свербело в разных местах. Монополию буквально растаскивали по кускам. Очень скоро ситуация вышла из-под контроля и началось спаивание народа.
Бессистемное производство спиртного и торговля им привели к огромному мздоимству, повсеместному воровству, преступности, широкомасштабному пьянству; разрушению социальных, культурных, нравственных, идеологических устоев народа.
К середине XVII века монополия государства на производство и продажу спиртного развалилась полностью. Финансовые злоупотребления чиновников, ухудшение качества хлебного вина из-за хищений сырья и фальсификации, взяточничество, разорение, вследствие пьянства, низших слоев населения, отсутствие возможности у городской и посадской голытьбы оплатить “кабацкие долги” привели к возникновению в Москве и других городах России “кабацких бунтов”.
После их подавления, царь Алексей Михайлович созвал Земский собор, получивший наименование “Собор о кабаках”. Главным рассматриваемым на нем вопросом было реформирование на Руси питейного дела. Уложением 1649 для хлебного спирта первой перегонки ввели специальный термин “простое вино”. Исключительное право на его производство делегировали государству. В связи с тем, что крепость этого “вина” считалась непомерно высокой (~30-32 градуса), простое вино как напиток не употреблялось, а использовалось в качестве полуфабриката для получения так называемого полугара. Полугар – это спирт первой перегонки, разбавленный на одну четверть чистой холодной водой (23-24 градуса). Странное, на первый взгляд, название произошло от возможности проверить его “истинность” путем поджигания: горит, значит, все нормально.
Предпринимались срочные меры по обузданию бесконтрольной продажи спиртного. Запрещалась продажа “твореного вина” в кредит, уничтожались частные и тайные кабаки, усиливалась проповедь церкви против пьянства, принимались меры усиленной борьбы с коррупцией.
Водка в современном её понимании появилась в Италии около ХVII века. Оттуда её привезли к нам. В самой же России, благодаря постоянному совершенствованию процесса винокурения, появилось так называемое “двойное вино” (“двоенное вино”, “передвоенное вино”).
Петр I прекрасно понимал, что монополия на спиртное – основа стабильного положения в стране и гарант государственного спокойствия. Поэтому он ввел в 1696-1697 годах единоличное право государства на производство и продажу крепких напитков (откупная система). И хотя через десять лет было заявлено о свободе винокурения, которое отнесли к одной из отраслей земледелия, производство и продажа спиртного находились под неусыпным государевым контролем. Кроме того, Петр ввел наказания для сильно пьющих: их били палками и сажали в ямы. Был разработан проект специальных работных домов “для исправления в уме больных, гулящих девок и пьяниц”. Это обуздало ситуацию с былым пьянством.
В 1765 году Екатерина II отменила монополию, передав право на винокурение дворянству как привилегию, освобожденную от всякого налогообложения. Все другие сословия – духовенство, купечество, мещанство и крестьянство – этого права лишались. На первый взгляд, решение было достаточно мудрым: и государство при “своих” оставалось, и дворянское самолюбие тешилось. Государство, не испытывая конкуренции со стороны ленивого российского дворянства, обеспечивало среднее качество продукции, а вместе с ним, стабильный доход в казну. Дворяне, млея от своей исключительности и попивая винцо собственного изготовления, совершенствовались в производстве последнего. Тем более, что чины их зачастую напрямую зависели от мощностей винокуренных заводов. Однако уже спустя тридцать лет винный спирт в России гнали все, кроме мещанства. Рынок был буквально залит всевозможными суррогатами, источников происхождения которых, во избежание конфликта с аристократией, никто не искал. Последние же, освоив к этому времени вторичную перегонку двойного вина, изобрели тройное вино, крепостью около 70 градусов. Появилась и получила широкое распространение водка, хотя, по традиции, ее все еще звали вином.
Водка почти мгновенно стала пользоваться популярностью. Помещики снабжали новым напитком слуг, все окрестное население, продавали технологии буржуазной прослойке.
Конец восемнадцатого века знаменовался разгулами: благодушное нетрезвое дворянство, хмельная челядь, пьяно-самодовольное купечество, разоряющиеся городские низы, валяющиеся под заборами крестьяне. Переполненные кабаки на каждом шагу, пропиваемые нательные кресты и рубахи, воровство, взяточничество, нищета, долговое рабство, тати с кистенями на дорогах - "Гуляй, рванина!”.
Попытки сына Екатерины, Павла I, навести порядок, в том числе и в питии, закончились для него весьма плачевно, а взошедший на престол в 1801 году Александр I, не стал дразнить судьбу и пустил дело на самотек.
Купцы, тем временем, прибирали производство и торговлю спиртным к своим рукам, параллельно паразитируя и наживаясь злоупотреблениями, воровством из казны, фальсификацией и ухудшением качества спиртного. Посредством спаивания русского народа паровоз капитализма наращивал обороты!
Война с Наполеоном отрезвила Россию. Однако, после ее окончания все продолжилось: “Бурцев, ера, забияка, мой приятель дорогой! Ради бога и …. арака посети домишко мой”. Будущие декабристы, собираясь на сходы, пили водку “под народ”, закусывая черствым хлебом и луком. Появились анекдоты про вечно пьяных, разудалых гусар.
К 1819 году царь Александр обнаружил, что государственная казна – пуста. Памятуя кончину папеньки, рискуя здоровьем и жизнью, он все-таки запретил производство и продажу спиртного частным образом.
Но через девять лет пришли декабристы и все испортили: Николай I, стремясь, после подавления их восстания, умаслить дворянство, едва приняв скипетр и корону, объявил о послаблениях в винной монополии, а в 1828 году отменил ее вовсе. Положение спасало лишь то, что параллельно проводились жесткие меры по укреплению государственной системы и административного управления.
Падение крепостного права (1861) застолбило победу капитализма в стране. В России утвердились законы рынка. Привилегии фактически были отменены, порядочность не котировалась, с моралью не считались, бог, по сути дела, был забыт и вспоминался лишь по случаю. Все отдавалось на откуп прибыли.
Водку, способную сделать богачом за короткое время, производили и продавали все, кто попало. По объемам продаж спиртного Россия вышла на второе место (после Англии) в Европе. Стремление к снижению затрат на его производство удовлетворялось за счет нарушения технологии и, соответственно, качества продукта. В России, впервые за всю ее историю, возникла проблема массового алкоголизма (раньше речь велась только о пьянстве).
Но тут сработала мудрость многовековых русских устоев: в 1858 г. в деревнях Саратовской, Тамбовской, Пензенской губерний самопроизвольно, без указки сверху, стали появляться общества трезвости. К концу 1859 года Россия была буквально усеяна их ячейками. И хотя правительство была от этой народной инициативы не в восторге, ему пришлось принимать срочные меры.
Начиная с 1885 года, в стране постепенно стала вводиться государственная водочная монополия, готовившаяся несколько лет комиссией во главе с великим русским химиком Д.И. Менделеевым. В 1902 году по всей стране право продажи спиртного полностью стало принадлежать государству.
Д.И. Менделеев разработал новую технологию производства водки, а продажа спиртного была строго регламентирована. Были созданы специальные комитеты и комиссии, которые контролировали продажу спиртного. Производство самогона предполагало уголовную ответственность. В 1899 году была подготовлена первая группа психиатров-наркологов, а 1910 в Петербурге открылся первый антиалкогольный институт.
Принятые меры дали положительные результаты. Уже к 1914 году, по официальным данным, потребление водки в России было самым низким в мире. А 2 августа 1914 года в стране вступил в силу сухой закон.
Первое правительство Республики Советов почти сразу же после революции 1917 года объявило водку вне закона. Правда, продажа легкого вина и пива была разрешена. Производить же и реализовывать напитки крепостью выше 20 градусов категорически запрещалось. В общественных местах, в буфетах, клубах и т.д. спиртное не продавалось. Пили, как правило, в небольших количествах, в ресторанах или дома. Производство самогона считалось уголовным преступлением. Замеченные в пьянстве товарищи несли строгую административную ответственность и подвергались презрению со стороны друзей.
В 1924 году государство возобновило производство и продажу водки высокого качества, но это, в связи с высокими общественными идеологическими убеждениями, не изменило ситуации.
В 1937-1941 годах, в связи с увеличением торговли государством шипучими винами, потребление их несколько выросло за счет стараний так называемой богемы, высшей творческой интеллигенции.
Во время войны выпуск спиртного сократился приблизительно в пять раз, но, в то же время, с 1943 года, на фронте были введены “наркомовские” сто грамм. Мера эта была, скорее, вынужденная. Она не привела к возникновению пьянства, однако, подточила довоенные идеологические установки: отказ «пропустить рюмашку» к концу войны стал восприниматься как неуважение к сослуживцам, стремление выделиться или секретное сотрудничество с компетентными органами. Подавляющее большинство мужского населения страны носило тогда военную форму. Поэтому негативное отношение к воздерживающимся от употребления спиртного овладело советским общественным сознанием достаточно быстро.
В 1948 году производство спиртного в Советском Союзе достигло довоенного уровня. И все же, несмотря на то, что продажа вино-водочных изделий считалась одной из основных статей государственного дохода, пьянство не буйствовало. Застолий было мало, носили они символический характер, а поглощаемый литраж был, по сегодняшним меркам, мал до неприличия.
Даже во времена Н.С. Хрущева (который, по свидетельству очевидцев, выпив бутылку водки, мог совершенно четко отчитать доклад) Советский Союз по продаже спиртных напитков все еще занимал двадцать шестое место в мире. Но, вероятно, именно в это время сложился образ “мужика”, который может много пить и “дело делать”. Однако то, что способен выдержать один организм, совершенно неприемлемо для другого. А быть “мужиками” хотелось многим. И, видимо, не зря говорят в народе: «Коготок увяз – всей птичке пропасть.
Факт надвигающейся питейной катастрофы страны был отмечен Вилем Липатовым, который в конце 50-х годов прошлого столетия написал повесть-предупреждение «Серая мышь». Однако его провидение осталось не замеченным.
Опухоль алкоголизации, на фоне всеобщей успокоенности и необоснованной уверенности, что главная работа по построению справедливого общества уже выполнена, метастазировала. Подпольщиками в период революционной ситуации плодились самогонщики (что нашло отражение в известном фильме). Средства массовой информации, показушно борясь с выпивохами, подспудно рекламировали застолья (голубые огоньки, встречи, пикники, фильмы с торжествами, и т.п.). Число сильно пьющих в стране лавинообразно росло. Все чаще в моменты празднеств - для оправдания самих себя – стали рассказывать друг другу басни о том, что на Руси пили всегда и пили много.
Желание выгородить свою неприглядность было настолько сильным, что со временем этот миф, (сказка, ложь) превратился в твердое убеждение.
К концу семидесятых пили уже везде: тайком - на работе или службе, открыто - дома, в ресторанах, пивнухах, забегаловках, шалманах, парках, скверах и где только придется. На улицах все чаще встречались «подзаборники» и изможденные женщины, как правило, жены и матери пьяниц. Обвально стали распадаться семьи. Это, в свою очередь, привело к увеличению количества трудных детей и подростков, а также распространению пьянства в их среде. Участились смертельные исходы от алкоголизма.
В начале восьмидесятых в журнале «Москва» появляется антиалкогольный роман эстонского писателя Ахти Леви «Бежать от тени своей». Роман писался на заказ и получился слабым, но сам факт его печатания - не смотря на плохое владение автором сутью проблемы - говорил о глобальных проблемах всесоюзного пьянства и алкоголизма. Апофеозом российского пития семидесятых-восьмидесятых годов прошлого столетия стала книга В. Ерофеева «Москва – Петушки».
В 1986 году, в целях обуздания ситуации, вышло правительственное постановление о борьбе с пьянством и алкоголизмом. Его следствием явились, в первую очередь, демонтаж ряда ликеро-водочных заводов или их переоборудование в предприятия безалкогольных напитков, вырубка виноградников и пр. Отличительной особенностью этой реформы стали огромные очереди за водкой, тихая радость жен крепко пьющих и нескрываемое раздражение «потребляющей» части населения страны. Попытка решить вопрос кардинальными мерами (полным запретом), не смотря на то, что уменьшило число погибших от алкоголизма, закончились провалом (что вполне понятно, так как этим занимались люди, понятия не имевшие о природе и специфике проблемы).
Последнее пятнадцатилетие двадцатого века, в виду его смутности, лишь усугубило ситуацию. По статистике специалистов число спившихся в это время увеличилось приблизительно на 20 процентов.
Таким образом, разгульное пьянство на Руси давало о себе знать лишь тогда, когда государство снимало с себя функции контроля за производством и продажей спиртным.
Но как только оно брало на себя ответственность за выпуск и распространение винной продукции, проблема, пусть не сразу, но решалась.
Алкоголизм, как социальное явление, возник в России лишь во второй половине XIX века, когда капитализм, поправ все устои патриархальной Руси, прочно утвердился на территории нашего государства. Но и здесь монополия государства на производство и торговлю спиртных напитков, совместно с другими мерами, обуздали ситуацию.
Всплеск алкоголизма, начавшийся в шестидесятые годы прошлого столетия, был напрямую связан с самодовольством, самоуспокоенностью и откровенным головотяпством тогдашнего руководства страны. Отсутствие необходимых институтов, разработок в этой области, знаний, опыта, двойной стандарт в подходе к проблеме не позволили вовремя среагировать и грамотно разрешить ситуацию.
Беспредел последнего двадцатилетия привел резкому обострению проблем химической зависимости. Однако, и с этой бедой можно справиться, учитывая исторический опыт и применяя ответственный государственный подход.


 Психолог (специалист по зависимостям),
 Александр Кожемякин