Ступени бытия. 3. Как же жили мы...

 ... Воспоминания тесно переплетаются между собой, отрицая схожесть минувших дней и настоящего времени. Мы жили светлыми мечтами, чистыми помыслами, четкими целями. И словно все это даровало нам прекрасный, кристальный свет, пьяняще круживший голову... Вокруг газеты страсти не стихают. Газета небольшая, районного масштаба, однако со свойственными заботами, и проблемами. Вспоминая это, еще раз ловлю себя на том, как же жили мы, обманывая себя и окружающих. Отрывок о девушке-поливальщице, очерк о парне-мелиораторе... И изредка появляющийся на страницах критический материал... Разве можно забыть это? Мы пытались втолковать девочке, которая в старых лохмотьях, с ободранными руками, почерневшим лицом гнула спину на хлопковом поле, что жизнь ее прекрасна, будущее беззаботно! А парню, который с утра до поздней ночи работал в колхозе, и, несмотря на это, был не в состоянии прокормить своих детей, пели дифирамбы, возносили его к небесам.
А здесь, в это же самое время, кто-то кушает хлеб с маслом, а холодильники ломятся от продуктов... Тяжкий труд тех девушек и парней обеспечивает сладкое существование трутней...
Особенно касается это торговой касты. В их сторону чихнуть боязно, ну тащат они, и пускай... Покупая своим детишкам что-нибудь в магазине, родители, видя, как продавец нагло обвешивает, обманывает их, молча глотают все это, лишь в мыслях обозначив некое подобие возмущения: «Когда-нибудь подавиться, Аллах ему судья». Однако никто не видит, как они давятся. Напротив, день ото дня крепчают пускаемые ими корни, крепнут их «ряды избранных»... К этому меня подталкивают различные события, свидетелем которых я становлюсь. Думаю о них все время... Возвращают меня эти события на 10–15 лет назад...
***
...Магазин хозяйственных товаров как всегда многолюден. Корреспондент газеты, наблюдая взаимоотношения покупателей с продавцами, замечает одного продавца, речь которого была особенно быстрой и бойкой. Вот покупатель купил ткани за 113 рублей 12 копеек. Один старец приобрел внуку велосипед.
– За какую цену вы приобрели велосипед? – спросил у покупателя корреспондент.
– 72 рубля, только что отсчитал и заплатил.
– А есть ли фактура этого велосипеда, выставленного на продажу? – обратился журналист к продавцу.
Продавец промолчал. В это время со стороны склада показался дородный парень. Наверняка завмаг.
– Так, в чем дело?
– Ну, братишка, и зачем же тебе понадобилась фактура? – свысока глянул он на корреспондента, – собственно, кто вы такой?
Корреспондент показал свое удостоверение и представил членов рейда, разъяснил задачу. Завмаг слегка насторожился. Стараясь не показать растерянности, стал рыться среди бумаг в какой-то папке.
– Фактуры нет, – подняв глаза, наконец, произнес он, – наверное, осталась в конторе...
– Вы прекрасно знаете, без соответствующей фактуры товар продаже не подлежит.
Он молчал. Однако в разговор тут вмешался невесть откуда взявшийся толстогубый смуглый парень:
– Есть фактура! Ну ты и пень, иди, найди...
С этими словами он грохнул папкой об стол, что стоял рядом с завмагом. Теперь они вдвоем стали копаться в бумагах.
– Вот, нашел.
Корреспондент пробежал глазами по всунутой ему в руки бумаге. Велосипед для мальчиков, марка Ш-212, цена 62 рубля 93 копейки. Фактуры ткани не оказалось. Журналист потребовал у завмага представить объяснительную. Однако в разговор вновь вмешался смуглый парень:
– Не пиши А если напишешь, укажи что фактура имеется! Что мы, воры, продавать товар без фактуры...
Завмаг тоже онемел. В объяснительной стал писать, что фактура есть, затем указал, что ее нет, потом порвал лист бумаги, взял новый, в конце-концов отодвинул ручку в сторону:
– Э-э-э... да брось, Хаким, ткань только вчера завезли, нет фактуры!
Короче говоря, трения в магазине затянулись надолго. Но что главное, обе личности показали свою сущность. При проверке склада магазина было выявлено наличие всякого товара, начиная от дорогих хрустальных сервизов, импортных ковров и заканчивая обыкновенной стиральной машиной. Маленькая ревизия вскрыла огромные изъяны. Продавцы без зазрения совести продавали завозимые без документов ткани и ковры по выгодным ценам, в то время как постановлением правительства ковры и ковровые изделия следовало реализовать по сниженным ценам. На ярлык на оборотней стороне были указаны новые цены, стояла печать районной торговой базы.
– Да продаем, что здесь такого? Каждый понимает снижение по-своему. Если и накинули, то рубль или два. Из-за этого весь сыр-бор?
Глядя как они с готовностью отвечают на каждый вопрос, правдами и неправдами стараясь отстоять свою позицию, а халатность свалить на других, выдавая себя безобидными овечками, сравниваю их с рыбой, попавшей на крючок, которая всеми силами пыталась соскочить с него.
Тут уж журналист проникся уверенностью, что сигналы, полученные от трудящихся, имеют под собой основание. Обойдя еще пару магазинов, мы погрузились в шоковое состояние ¬– настолько торговая сеть в районе была прогнившей. Продавцы нагло обсчитывали покупателей, на вопросы о цене товара, дерзко обрывали со словами: «может ярлык выпал, не хочешь, не бери», иначе говоря, в целях наживы они отодвинули совесть в самые отдаленные уголки своего сознания...
... Кажущаяся на первый взгляд простейшими буднями быта эта история послужила причиной грандиозного скандала. На следующий же дань в редакцию пожаловал представитель районного парткома. Между словами он заметил: «Как я слышал, вы заинтересовались деятельностью работников торговли! И днем и ночью что-то вынюхиваете, пытаясь в чем-то уличить...»
Я вмешалась!
– Неужели из-за воров в торговой сети распускают сплетни, пытаются скомпрометировать редакцию и ее документы. И с каким лицом секретарь райкома партии пытается заступиться за них, и не побоюсь повторить, да, заступается. Оригиналы материалов затребовала в райком партии. Теперь же вам поручено «проконтролировать» и не допустить публикацию материалов рейда в газете». Неужели работники райкома так обесценивают труд и убеждения? Как это понимать? Знаю, вы выполняете поручения секретаря. Однако как вы лично смотрите на эту проблему в качестве юриста с высшим образованием, читателя газеты? Мне очень хочется знать ваше мнение.
– По-моему, материал должен быть опубликован, но...
– Тогда почему...
– Я получил задание и должен прислушиваться к мнению руководителей тоже. Мы не имеем права давать оценку их работе. Может, существуют иные причины. Так давайте подумаем!
– О чем вы говорите, какие причины, я не узнаю вас. Мы же не клевещем, не задеваем честь и достоинство личности?!
– Мы не понимаем друг друга, будет лучше, если сами лично поговорите с секретарем по телефону.
После ухода работника я долго раздумывала, даже хотела пойти в райком. Ладно, подумала я, успеется, поговорю ка по телефону. Она меня сразу узнала, видно её подчиненный уже известил её, как будто ждала моего звонка.
– Мы определили состав бригады для рейдов по школам, вот уже три дня как изучаем уроки, персонально беседуем с каждым преподавателем. Было бы целесообразно, если и вы подключитесь к итогам проверки...
– Обязательно буду участвовать...
– Сегодня изучаем состояние дел в школах совхоза «Машъал», если хотите, можем забрать и вас.
– Я бы с удовольствием, однако сегодня верстка, необходимо вычитать материалы. А вот к следующему рейду непременно подключусь...
– Как пожелаете...
– Якут Джумановна, я беспокою вас относительно материалов рейда. Мы...
– Да-да, я в курсе, позабыла вам сказать...
Захотелось смеяться. Такая уважаемая контора, и человек, занимающий в ней высокую должность, спокойно врет мне...
– Я вам предлагаю самый оптимальный вариант, материал вы не публикуете, а организуете собрание в городском обществе потребительской кооперации, пригласите заодно и участников рейда. Можете и сами участвовать в обсуждении. Затем результаты огласите как «По следам неопубликованных материалов»
– Якут Джумановна, это действительно хорошее предложение, мы подумаем, но замечу, в ходе рейда выявлены случаи грубых нарушений. Мне кажется, лучше будет вначале опубликовать материалы, а затем принять участие в обсуждении.
– Не нужно их публиковать...
– Но...
– Делайте, что я вам говорю... ясно?
Якут Джумановна повесила трубку, я же так и осталась держать трубку, в которой раздавались короткие гудки. Значит, не зря звучали просьбы, визиты завмагов и председателя потребкооперации в редакцию, звонки...
... Рейд сотрудниками был проведен в воскресенье. Талгат в редакции человек новый, многие его еще не знают. А принимавший участие в рейде работник отдела внутренних дел Абдулла знает торгашей как свои пять пальцев. Именно поэтому они, оттянув Абдуллу на сторону попросили повлиять на Талгата, сделать его более сговорчивым. Талгат не поддавался.
«Абдулла-ака, именно вы должны быть справедливым и непреклонным. Покойный отец ваш был воплощением трудолюбия и образцом заботы о народе. Двадцать лет он руководил исполкомом района, стоял на страже интересов народа, и поныне люди вспоминают его добрым словом. Помните, что вы являетесь сыном великого человека».
Абдулла колебался: «Ну и что, если материал пойдет в газету, и до этого писали, ничего ведь не изменилось». А после слов Талгата вроде пришел к твердому убеждению в его провале. В это время те, кто их отвлекал, успели с ковров и тканей содрать поддельные ярлыки. Однако Талгат уже успел изъять некоторые из них. На следующий день меня известили о положении вещей.
К среде материалы были готовы. Я ознакомилась с ними и подписала, разрешая в номер.
– Вчера они приходили, – озабоченно делился со мной Талгат. Необходимо быстрее сдать материалы в набор. Они не перед чем не остановятся. Спрашивали о том, так ли необходимо пускать его в номер. Я сказал, что да, необходимо. Далее они начали меня упрашивать. Поняв, что ничего от меня не добьются, пригрозили, что все наши усилия напрасны, материал света не увидит.
Неужели они смогли окутать сетью и райком партии? Вспоминаю последние слова Якут Джумановны: «Делайте, как вам говорю!». Честное слово, стало обидно, секретарь райкома защищает не свой орган, но выгораживает расхитителей? «Нет, Якут Джумановна, мы не будем следовать вашей указке, материалы рейда выйдут в свет! Все что вы сможете предпринять, так это снять меня с редакторской должности». С этими словами я в сердцах бросила трубку и вызвала к себе ответственного секретаря.
– Готовьте материалы по рейду в завтрашний номер, передайте Талгату, я жду его с этими материалами, пусть захватит их, – я еле сдерживалась, но попыталась взять себя в руки.
... Ну, в общем, материалы были опубликованы. Через два дня состоялась сессия районного совета. К трибуне с газетой в руках вышел и участвовавший в дискуссии председатель колхоза «Галаба» (Победа) Бегали Чарыев. В конце своей речи он затронул и тему рейда. Районная газета поднимает хорошие, злободневные темы, однако, заметил он, положение к лучшему не меняется...
После этих слов я почувствовала себя немного уверенным.
На второй день новой рабочей недели мы собрались на летучке, где осуществлялся анализ номеров за неделю.
Несмотря на мнимые препятствия, нам удалось опубликовать материалы по итогам рейда, и это правильно, так как мы следовали принципам массовости и популярности газеты. И в свою очередь вношу предложение довести до сведения бюро райкома партии неправомочные действия секретаря райкома партии Якут Джумановны, бросившей тень на высокое звание журналиста.
Коллектив одобрил мои слова. Первый секретарь райкома партии Кадыр Шамшедович сейчас в Москве, вернется в серединах января. Пусть и поздно, но нам следует поставить его в известность о сложившейся ситуации. В последнее время нам здорово достается от райкома, исполкома за публикации материалов «Телефонные беседы», «Нет пощады спекулянтам», «За каждым письмом стоит живой человек» и др. Да и за критическую статью под заголовком «Справедливое требование – в городе один молочный магазин, а спрос высок» пришлось выслушать недовольство Якут Джумановны. Мы не имеем права оставлять без внимания письма от трудящихся! Якут Джумановна прекрасно понимала это, но делала вид, что не понимает сути разговора.
Что тут неверного, если трудящиеся изъявляют желания об организации еще одного пункта реализации молочных продуктов, в чем их ошибка?! Кто же скажет об этом, если этого от их имени не сделает газета!!!
Согласно поручения райкома партии на страницах нашей газеты публиковались списки членов комиссий по избирательным участкам. Помимо этого необходимо было дать материалы по декабрьскому Пленуму ЦК КПСС, состоявшемуся 28 декабря. Как назло, из-за плохих погодных условий полеты самолетов приостановлены. А без республиканских газет мы ничего предпринять не можем. Не ознакомившись с постановлением Пленума нельзя подготовить материалы. После обеда пришла почта, материалы были сданы в набор. Где-то через полчаса ко мне в приемную зашел ответ секретарь и сказал, что подготовленные нами материалы по постановлениям Пленума в типографии не приняли.
– Уралбай-ака был?
– Так он сам и вернул, – ответил Махмуд, – в первый раз такое случается.
– Ну почему, должна же быть причина!
– Он сказал, что согласно договора материалы в номер должны быть сданы до 11 часов утра, так что принять они не могут.
– Он у себя?
– Да...
– Я с ним поговорю, а вы пока займитесь другими материалами, – с этими словами я набрала номер директора типографии, но трубку никто не брал. Вместе с ответсекретарем мы направились в типографию. Слава богу, спор с Уранбай-ака был решен в мою пользу. Только я с удовлетворением стала подумывать, что дела потихонечку налаживаются, как меня вызвали в райком партии. Поднимаясь на третий этаж по лестницам, укрытым красными ковровыми дорожками, ловила себя на мысли о том, хватит ли сил у меня противостоять им.
Якут Джумановна уже ожидала меня.
– Проходите товарищ редактор, я смотрю, энергия из вас так и бьет ключом, – язвительно заметила она. – И этим вы хотите показать, какая вы честная? Запомните, раз вы опубликовали материалы по результатам рейда не считаясь с моим словом, авторитету вашему конец. Не перегибайте... Посмотрим, насколько хватит у вас духу...
– Но, послушайте, Якут Джумановна...
– Я и слушать вас не хочу. Мы были подругами семнадцать лет. И эти материалы рейда лишили вас одной подруги, уж поверьте мне...
– А какое это отношение имеет к дружбе? – Я на минуту застыла. Сердце мое учащенно забилось. Мне стало нехорошо...
– Ну если райком партии не устраивает моя деятельность...
– Вас не райком партии просил, а лично я, я вас просила!
– Какая разница...
– Очень большая, неужели вы не понимаете?
Мне хотелось в сердца возразить, что «газета – это не моя собственность, и ради личных просьб своих знакомых я не могу ограничивать деятельность своих сотрудников», но так как струны моих нервов и так были натянуты до предела, решила промолчать. Это куда же катимся, если в учреждении, по определению служащему интересам народа, сидят подобные люди, кому следует изливать набившие оскомину проблемы, коли представители партии ведут себя подобным образом. Значит все ложь, все лишь только на словах.
Очень много думаю об этом. Иногда мысли запутываются окончательно. Побывала я на приеме и у первого секретаря райкома партии Кадыра Шамшодовича. Он и слушать меня не стал. Прошло два месяца. На редакцию обрушилась волна проверок. Каждый божий день телефоны в наших кабинетах разрывались от бесконечной череды надуманных претензий: то линия косо легла, то снимок блеклый, то точка пропала. Словом, покой сотрудников был нарушен безнадежно, и вместо того, чтобы готовить очередные материалы в номер, все их время поглощали объяснительные и составление всяческих справок. Выхода не оставалось – я вновь записалась на прием к первому секретарю.
...В приемной Кадыра Шамшодовича жду уже второй час. Секретарша Зухра участливо спросила:
«Со вчерашнего дня к секретарю зачастила Якут Джумановна, и все время в руках у нее подшивка ваших газет, что случилось?»
– Об этом мне ничего не известно. Я по личному вопросу, – старалась я скрыть охватившую меня внезапно тревогу.
– Мне кажется, она всерьез занялась вашим вопросом...
– Моим вопросом? – прервала я ее. – И что же это за мой вопрос, требующий разрешения...?
– Не знаю, но будто у Якут Джумановны появилось по лишней паре рук и ног. На дню залетает по два-три раза. Вновь и вновь наставляет меня сразу же по возвращении Кадыра Шамшодовича вызвать к нему директора типографии. Из их разговора мне стало понятно, что они обсуждают вас и редакцию. Вы не расстраивайтесь, Якут Джумановна по природе коварная женщина, многим насолила, видно теперь ваша очередь подошла. Ведь вы же подруги, она всегда поддерживала вас, с чего это вдруг такое отношение к вам...
– Не знаю, что и ответить, сестренка. – Я не хотела обсуждать эту тему с секретаршей. В это время из кабинета первого секретаря вышли секретарь и Якут Джумановна. Завидев меня, секретарь стал пристально рассматривать свои бумаги.
– Ну, проходите, товарищ журналист, что вас привело сюда? – прохлада так и сквозила в его тоне.
– Я относительно дел редакции...
– Сейчас у меня абсолютно нет времени... – жестко прервал он меня, даже не удосужившись оторвать взгляд от бумаг.
– Я не отниму у вас много времени... ведь и в прошлый мой визит вы ответили так же, я ушла ни с чем. Газета ведь орган райкома.
– Так, в чем дело? – секретарь немного насторожился.
– Я говорю о деятельности газеты за последние месяцы...
– Да, я в курсе, – вновь прервал он меня, – интересные вы люди, на то он и райком, чтобы осуществлять разбор ситуации, указывать вам на ваши промахи. И почему вы начинаете гнаться за одним словом, раз недостаток указан, необходимо принять меры по его устранению... Вне зависимости от того, какой человек Якут Джумановна, в настоящее время именно она является секретарем райкома. И нет у нас прав обсуждать ее. Вот поэтому-то мы не обсуждаем сотрудников, пришедших к нам из областных и республиканских парторганизаций... Все сказанное ими для нас закон.
– Значит, он может делать, что вздумается? Сталкивать лбами редакцию и типографию, ронять авторитет газеты? Если имеет зуб на меня, пусть докажет фактами и отстранит от должности. Но чтобы из-за меня страдал коллектив? Нет, этого я не хочу! В качестве первого секретаря дайте оценку отношениям между редакцией и райкомом. И разве вина редакции, что она не выполняла требования Якут Джумановны, направленные на защиту работников торговли?
– Доченька, ты только не кипятись, где есть работа, недостатки обязательно найдутся. Хорошо, допустили просчет, исправьте, впредь будьте осторожнее. Зачем же глотки надрывать, стараясь отстоять свою позицию... не нужно поучать райком, делая из мухи слона... – Секретарь говорил уже на полутонах, – Если все обстоит так, как вы говорите – все проблемы из-за защиты торговых работников – мы всерьез займемся этим вопросом. Но мой вам совет, критику воспринимайте конструктивно, улучшайте свою работу.
Все выслушиваемое мной были результатом информации, которую успели слить Якут и директор типографии Уранбай. Следовательно, все факты перевернуты с ног на голову. Все сказанное мной будет выглядеть, как попыткой оправдать себя. Медленно встав, попросила разрешения уйти.
– Спасибо вам за совет, Кадыр Шамшедович, – и уже возле двери изложила последнюю просьбу. – Авторитет газеты напрямую зависит от объективного отношения и внимания к ней со стороны райкома. Я больше не намерена выносить нападок Якут Джумановны. Если вы не примете мер, буду вынуждена обратиться в соответствующие инстанции.
В приемной я немного переждала, стараясь унять дрожь. Кроме Зухры там больше никого не было.
– Что с вами, Ханифа-апа, присядьте, – пододвинула она ко мне стул и подала пиалу чая. – Она даже перед Аллахом солжет, и глазом не моргнув причиняет боль людям. Да вы не обижайтесь, вечен ли срок Якут Джумановны. – Вот увидите, придет время, и люди сами отвернутся от нее.
– Она не смеет правде в глаза посмотреть, что же поделаешь, когда-нибудь справедливость восторжествует... Спасибо вам, Зухра, – поблагодарила я ее за сочувствие.
В этот день я птицей вылетела из здания райкома.
... На следующее утро я рабочий день начала с собрания сотрудников редакции. Обсудили недельный план работы. Видя мой негативный настрой, сотрудники после собрания поспешили быстрее разойтись. Приступили к очередному номеру газеты. Ближе к полудню ко мне пришел Уракбай-ага.
– Добрый день, товарищ редактор! Как поживаете? Раньше мы часто вас видели в цеху, а сейчас пропали?
Настроение его было прекрасное.
– Спасибо, все хорошо, а в цеху я только что побывала. Я потрясена, за один день набрали столько оригиналов. Загонов хватит на 2 номера вперед. Если вам удастся сохранить подобные темпы, будем вам чрезвычайно благодарны.
– Конечно-конечно, – прервал он меня. Теперь газету будем выпускать с помпой. – Поднял он вверх большой палец.
Да будет так. Ведь днем и ночью трудимся, не покладая рук, все во имя газеты. Если плоды твоего труда заслуживают похвалы, душа умиротворяется. Все население района смотрит на нас. Ибо нет у нас другой цели, кроме этой...
Уракбай-ага задумался. В этот момент зазвонил телефон: – Беспокоим вас из приемной Якут Джумановны, просим подойти буквально на пять минут.
... Не успела положить трубку, как Уракбай спросил:
– Все нормально?
– Все хорошо, – ответила я, стараясь выглядеть уравновешенной, но предательская дрожь уже начала свое дело.
– Я тебе вот что скажу сестренка, не послушавшись Якут Джумановны, ты совершила ошибку. Где замешаны деньги, справедливости не видать. Поступи ты как они хотят, и забот не будет у тебя.
– О чем вы говорите, – как ни в чем не бывало отвечаю я, – у нас нет других забот, как только вовремя и качественно издать и доставить газету читателю.
– Думаешь, я ничего не вижу, да на тебе лица нет, все это замечают! Ты забываешь одно. Супруг твой Фахриддин, он ведь тоже по работе своей связан с деньгами. Из-за тебя райком может насолить ему. Где работа, минус всегда найдется. Стоит им только капнуть... Кроме того, среди людей пополз слух, будто Фахриддин реализует на рынке втридорога дефицитные материи, что поступают к нему в цех...
– Да кто же такое сказал...?
– Говорят... Какая разница, кто это говорит.
– Послушайте, Уракбай-ага, я прошу вас, не вмешивайтесь в мою личную жизнь. Если он совершает преступление, за это он ответит в подлежащем месте. Однако пусть его и мои заботы вас не волнуют. Наша с вами основная работа, если я не ошибаюсь, это подготовка к изданию газеты...
– Все верно, единственное, прошу, будь осторожнее, ведь денежные дела...
Больше не говоря ни слова, Уракбай-ага, переваливаясь с ноги на ногу, словно медведь, вышел из кабинета. Я начала одеваться. «Странно, что же это он хотел сказать, очень странно. Следовательно, стоит нам только раскрыть преступления, совершаемые в торговле, как головы нам тоже не сносить»,– вот к чему он вроде клонил. Как же все пошло и низко! Слухи, слухи...
Одевшись, я вслед за Уракбай-ага вошла в его кабинет. Он меня не ждал, выражение неловкости так и застыло на его лице.
– Уракбай-ага, вы уже человек в годах. Я вам в дочери гожусь. А если на то пошло, мы уже многие годы работаем вместе, я вам как младшая сестра... Ворошить сплетни, кормиться слухами вам не к лицу.
Уракбай-ага проговорил тихо, почти шепотом:
– Стараешься людям совет дать, так неправильно понимают. Я желаю добра тебе, только и всего...
– Перестаньте, ака, лицемерие не красит вас. И это вы называете добром – ходите из кабинета в кабинет, разносите всякие небылицы, отвлекаете творческий коллектив от работы, это же чистой воды интриганство. Если вы не знали, то теперь знайте. На работе будьте любезны говорить о работе, все личное оставляйте для обсуждения у себя дома. И вообще, по моему глубокому убеждению, направьте лучше всю свою энергию на улучшение полиграфического качества нашей газеты. Внутренние противоречия, разногласия мы должны решать сами, здесь. Нет смысла над каждым чихом мчаться в райком...
Несмотря на то, что Уракбай-ага порывался мне что-то ответить, я быстро покинула его кабинет.
Придя в райком, Юлдаша Кулдашевича у себя в кабинете я не застала. Поднялась на третий этаж. Он находился в кабинете Якут Джумановны. Жду в приемной. Прошло около получаса.
– Ханифа Сабировна, входите, вы и так заждались – выходя из кабинета с пачкой бумаг в руке, обратился ко мне инструктор Исматулла. – Я сейчас сдам это все для копирования.
Вернувшись, Исматулла начал расспрашивать о недавно опубликованной в нашей газете статье ставки «Отеческое счастье» послужившей причиной большому резонансу.
– Мы получаем много писем. Однако, как мне кажется, за письмами из этого колхоза чувствуется рука Джуманазара. Во всех письмах практически одно и то же – оправдывают его, а все тумаки достаются одной лишь Айджан. А из других регионов письма идут совершенно в ином духе – читатели открыто излагали свое отношение.
– Что вы намерены теперь предпринимать?
– По трем письмам мы подготовили полемическую статью. На днях собираемся опубликовать ее.
– Так ли это необходимо?
– По моему мнению, совершенно злободневна тема. Оставить спор без внимания, значит показать свое равнодушное отношение к поступающим письмам. Во всяком случае, польза от публикации будет, я уверена.
Исматулла промолчал. Он заметил мое недовольство. Я же вспомнила обсуждения, состоявшееся в начале января, на котором первому секретарю райкома Кадыру Шамшодовичу были представлены раздутые до безобразия факты. Я услышала об этом обсуждении дней пятнадцать тому назад. Это были происки Якут Джумановны, которая распространила эту информацию на следующий же день после того, как, несмотря на ее запрет, в газете вышел материал об итогах рейда. У всех были на слуху ее науськивания своих подчиненных: «Ханифа Сабировна очевидно, забывается, нужно пресекать любые попытки руководителя, ни во что не ставящего райком. Каждый номер газеты следует изучать особо тщательно. Следует поставить ее на место, показать силу и возможности райкома».
В это время вышла статья, о которой интересовался Исматулла. Хотя ни имен, ни фамилий указано в ней не было, но как говориться, намек был прозрачен, и как следовало ожидать, в райком с жалобой явился Джуманазар.
– Я с бывшей женой вполне законно развелся три года назад. И что теперь, в свои тридцать лет я должен прожить оставшуюся жизнь бобылем? Я ответственный работник правления колхоза, какое право имеет газета обвинять меня...
Не вникая в суть вопроса, не ознакомившись с материалом газеты, Якут Джумановна поторопилась сделать скоропалительные выводы. «Ну, попалась теперь газета», подумала она и ... связалась по телефону с председателем райисполкома. Все руководители должны знать, как работает редактор газеты.
– Мурод Сапаевич, да будет вам известно, что на страницах газеты прошлись катком по одному из лучших коммунистов!
– Ничего об этом не знаю, и кто же посмел?
– Этот редактор совсем забылся, даже не посчитал нужным посоветоваться, прежде чем давать материал о номенклатурном коммунисте. Если и женился во второй раз, с прежней то развелся по закону ...
– Что же мешкаете, повлияйте, газета на службе у идеологии, а идеология в ваших руках...
– На носу разбор газеты с сотрудниками, обязательно поговорим...
– Именно так и сделайте.
Якут Джумановна успела и до колхоза дозвониться. Поговорила с секретарем парторганизации, председателем женсовета. В ее речах повторно звучала установка: «Почему это без вашего согласия давлению газеты подвергается такой активист». Строго-настрого приказала принять участие в предстоящем обсуждении в стенах райкома партии. Вслед за этим вызвав Юлдаша Кулдашевича и Исматуллу, дала указание незамедлительно подготовить материалы разбирательства. В тот день ко мне пришел Исматулла, и стесняясь произнес:
– Ханифа Сабировна, завтра в отделе агитпропаганды состоится разбирательство. Как вы знаете, по статье «Отеческое счастье» за прошлый номер поступило много жалоб. Я хотел бы взглянуть на рукопись материала и редакторские полосы. И, будьте любезны, вызовите сотрудника, подготовившего статью...
Материал был подготовлен Рахат Рахмановой.
– Почему вы дали в газету такой рискованный материал, к тому же без подписи редактора – вопросительно взглянул Исматулла.
– Но ведь это же полемика, подписал его если не редактор, то замредактора. И вообще, статья в духе времени, и ничего в ней рискованного нет, – вмешалась Рахат.
– Вы так думаете?
– Каждый здравомыслящий человек, ознакомившись со статьей, придет к такому мнению...
– Вы заблуждаетесь. Даже республиканские газеты такого рода материалы стараются давать без конкретных упоминаний, семейные разногласия следует освещать чрезвычайно осторожно...
– Но почему?! Сейчас ведь время гласности, мы сами докатились до подобного состояния, все время скрывая факты. Хватит притворяться. Во всяком случае, статья по адресу вызовет должный эффект...
– Именно в отношении семейных дел следует подходить с осторожностью,– прервал ее Исматулла. Наш секретарь Якут Джумановна была крайне недовольна статьей. Ведь, повторюсь, парень развелся с прежней женой согласно решения суда, по закону...
– Вот вы говорите, Якут Джумановна. А могу ли я задавать вам один вопрос о ней?
Исматулла молча глядел на пол. Рахат продолжала.
– Как вы смотрите на поведение этой женщины, ее действия и манеры, нравственные качества?
– Она наш руководитель, идеологический секретарь. Мы не имеем права обсуждать ее личность.
– Значит, она имеет полное право обсуждать других. Захочет, обольет грязью, пожелает, выгородит преступника, заступиться за него. Ваш руководитель, которого боготворите и возносите, на деле является безнравственной женщиной, покушающейся на покой другой семьи, знаете ли вы об этом?
Исматулла пребывал в шоковом состоянии от услышанного, язык у него потерял способность двигаться.
–Я прошу вас, не забывайтесь, знайте меру...
– Как раз таки я знаю свое место. Эта истина на устах народа. И вы сами сотни раз слышали об этом! Не нужно делать вид, что вам впервой слышать это! Лично я не признаю в ней секретаря райкома. Мне очень жаль, что в райкоме вопросами идеологии ведает непорядочная, а если точнее, женщина легкого поведения. Я искренне сожалею, что парни вроде вас находятся у нее на побегушках и словно попугаи повторяют ее слова.
– Товарищ Рахманова!!! – Исматулла вскочил со своего места, на нем лица не было. – Вы клевещете на сотрудника партии, женщину. Все сказанное вы не можете подтвердить фактами. Знаете, что бывает за это...
– Можете не пугать меня, молодой человек, – ответила Рахманова. Не сегодня, так завтра мои слова найдут свое подтверждение. Правда обязательно всплывет. Извините, я немного погорячилась. Все, кто не признают очевидного, заблуждаются. Я остаюсь при своем мнении. И пусть ваша совесть подскажет вам, какой отсюда следует вывод.
Исматулла вышел, прихватив с собой тетрадь летучек и подписанные полосы. После его ухода я долго не могла прийти в себя. Вновь пробегаю по статье, вызвавшей такую бурю.
«... Вновь предаюсь воспоминаниям о семейных годах жизни, которые невозможно забыть. Много размышляю об этом. И поистине, семья это не только любовь да совет, но и сопряжена со значительными трудностями. Беру в руки перо, собираясь обратиться в газету, написать о семье, являющейся сплетением моего счастья и несчастий, а также раскрыть причины разрушения моей семьи, хочу знать отношение общественности, сверстников к не дающим нам покоя вопросам...
... Во время учебы я мечтала стать врачом или журналистом. Однако мои мечты шли в разряд с семейными обстоятельствами, вышла замуж за парня по имени Джуманазар. В семье отношения со всеми теплые, ровные. Тесть и свекровь видят во мне родную дочь, так как жили мы в одном кишлаке, были близкими соседями. С детства я ощущала их теплое отношение ко мне. До сих пор я благодарна им.
Я работала в колхозе, супруг же – в сельсовете. Вскоре после кончины свекрови, на свет появился наш первенец. Спустя месяц Всевышний и ее позвал к себе. Муж стал чрезвычайно нервным. В нем проявлялись стороны, доселе мне неизвестные, которые пугали меня. За незначительные промахи, а чаще просто из пальца высосанные причины он стал избивать меня. Он во всем винил меня, считая, что на мне лежит печать проклятия.
Я терпела, так как думала, что эти потери выбили его из колеи. Я молчала, все держала в себе. Я ведь вышла за него по своей воле. Что и кому теперь сказать, ума не приложу. Он запретил мне навещать родителей, я согласилась. Думала, лишь бы без скандалов протекали дни. Однако его слова, «после твоего прихода в этот дом, я лишился матери» превратились в дежурную фразу. После рождения второй дочери Дильфузы, я молила Аллаха дать ему образумиться. Но нет, жизнь моя превратилась в кошмар, повседневные побои превратились в норму жизни, после рукоприкладства следовали слова прощения, короче, все в том же духе.
Родился сын Музаффар. Семья уже не маленькая. Я жила с надеждой, что когда-нибудь этот кошмар закончится. К этому меня склонили наставления моих родителей: «Такова жизнь, дочь, если в одном углу дома мед, то в другом яд, в третьем водица, а в четвертом молоко, – и сладости и горести всегда рядышком, никуда от этого не деться».
Однако через десять лет мы все же разошлись. Дочь моя ныне учится в третьем, а сын в первом классе. Но и в этом случае я не теряла надежды. Думала, что живя отдельно от нас, скучая и чувствуя свою ответственность за судьбы детей, одумается, и мы вновь попробуем наладить отношения. Но вышло так, что он женился на другой. Злая ирония – дети были на свадьбе отца. Перед свадьбой я встретилась с будущей его женой З.: «Вы девушка образованная, рассудительная, сами занимаетесь воспитанием детей, у нас общие дети, может случится так , что однажды мы придем к примирению, вот тогда и окажитесь в незавидном положении». На что она, глядя прямо мне в глаза, ответила: «Если он вас сделал несчастливой, значит судьба, со мной будет иначе, не пытайтесь испугать меня. Мы все равно поженимся, его прошлое меня не интересует».
Это говорила девушка с высшим образованием, что еще более повергло меня в изумление.
Я искренне сожалею, что прожила многие годы с безуспешной надеждой на лучшее, проведя самые хорошие дни своей жизни в обидах и невзгодах, что дети мои живут без отца. Но, во всяком случае, наша жизнь послужила жестоким уроком. Надеюсь, что наши ошибки не позволят нашим детям оступиться в своей дальнейшей жизни, научат их терпимости и рассудительности.
Пишу об этом, надеясь призвать каждую молодую пару, собирающуюся на ростках взаимной любви, не торопиться делать скоропалительных решений, а постараться изучить спутника жизни, его мировоззрение, отношение к людям. Ведь если бы я не поспешила выйти за него, а внимая оценкам аксакалов нашего кишлака, немного поразмыслила, то, конечно же, участь и доля мои были бы другими. Труден жизненный путь. Хоть и поздно, я научилась разбираться в людях. Наверное, нет трагедии горше, когда мужчиной не может познать чувства отцовского счастья. Подобные отцы, даже живя с детьми, не в состоянии пробудить в них по отношению к себе уважения и любви.
 Колхоз имени О. Нариманова.

... Потрясающие размышления. Ведь невеста не тонет в своих горестях, а открыто делится своей жизнью с людьми! На это нужно мужество. Многие разведенные женщины, покорившись судьбе, продолжают жить, лишив себя права на светлые дни. А она в открытую повествует о своей жизни. Делится своими мыслями о стремлении при любом раскладе сохранить семью.
... Мои раздумья были прерваны вопросом Исматуллы:
– Мой вам совет, всегда согласуйте свои действия с райкомом. Не хотелось бы, чтобы вас задевали без причин, в последнее время вокруг газеты ходит множество слухов.
– Мы всегда придерживаемся рамок дозволенного, ничего ужасного не предпринимаем... Ладно, братишка, я пойду, к 10 часам должна быть у Юлдаша Кулдашевича, а уже за одиннадцать.
Юлдаш Кулдашевич был у Якут Джумановны, пришлось дожидаться в коридоре.
В коридоре было слышно, как она громко смеясь, разговаривала с кем-то по телефону... Наконец, они вышли из кабинета.
– Вы тоже примите участие, – входя в малый зал наставлял меня Юлдаш Кулдашевич. Я вошла вслед за ними. Исматулла говорил много, основной акцент делал на анализе номеров газеты за прошедшие месяцы. Останавливался на технических погрешностях, плохих снимках, стилистических и орфографических ошибках. Затем взялся за пару очерков Рахат Рахмановы, делая упор на имевшие неточности. Наконец, когда речь зашла о статье «Отцовское счастье» свои соображения начал излагать, тщательно подбирая выражения.
... Когда он закончил, Якут Джумановна обратилась к присутствующим, желающим выступить, Рахат поднялась с места.
– У меня вопрос. Неужели на протяжении 2-3 месяцев на страницах газеты не было материала, не заслуживающего внимания. Товарищ Имамов, почему вы однобоко подошли к оценке деятельности газеты, зацикливаясь лишь на орфографических ошибках, игнорируя положительный облик газеты?
– У меня было такое задание, да и времени в обрез. Я не успел провести полный анализ...
Затем слово предоставили мне. Я была взвинчена. Я была крайне неудовлетворена озвученным анализом, возмущение окончательно сбило меня с душевного равновесия. В особенности меня потрясли высказывания Исматуллы о неуместном использовании нами таких слов, как «доход», «актуальный» и «сферы», что свидетельствовало о его весьма поверхностном представлении об используемых словах.
После того, как мне предоставили слово, минуло несколько минут, и показалось, что меня никто не слушает. Скорее всего, причиной тому было мое волнение.
– Мне представляется, анализ нашей деятельности со стороны райкома партии послужит дальнейшему улучшению нашей работы. Но приходится признать, мы не удовлетворены качеством проведенного анализа. Было бы весьма уместным упоминуть и о положительных моментах нашей работы, на темах и вопросах, проблематики, которые находят свое отражение на страницах издания. Ибо на своих летучках мы уделяем достаточное внимание рассмотрению допущенных орфографических промахов. Коснусь еще одного момента: относительно плана. Как нам кажется, в анализе следовало уделить внимание и нашему плану работы, так как на заседании райкома обсуждению подлежал и квартальный план, но внятной оценки мы не услышали. Мы рассчитывали на это.
 Верно, наша работа не лишена минусов. Территория района велика. Создаются новые совхозы, прокладываются каналы, мы не можем в полной мере осветить весь спектр проводимых строительных работ. Но коллектив старается. Помимо этого отсутствие транспорта вот уже более одного года также не способствует желаемому улучшению работы. При подготовке каждого номера газеты нам помогают слушатели университета рабоче-дехканских корреспондентов, а также созданные на местах посты рабоче-дехканских корреспондентов. Мы взяли шефство над ткацким комбинатом...
– Вы лучше расскажите о критических материалах,– прервал меня Юлдаш Кулдашевич,– как она там у вас называлась эта полоса, вроде «Озорник», так вот, коснитесь ее...
– А что в ней...
– Не что, а будьте любезны, поделитесь с нами, как вы в своем фельетоне «Пожар» подняли на смех начальника узла связи.
– Это не фельетон, а...
–Да что бы там ни было. Начальник узла связи затаил обиду.
– Вы же знаете состояние городской телефонной сети, ведь мы...
– Вы что, раз посчитали факт достоверным, можете смеяться над номенклатурным работником райкома, какое вы имели право? И вообще, вы сильно заблуждаетесь, игнорируя указания райкома...
– Верно он говорит, – вонзила свое жало Якут Джумановна, вмешиваясь в разговор. – Почему вы сначала не посоветовались с нами...
– Но ведь в материале...
– Прекратите препираться, плохо работаете, и мне кажется, не вижу никакой необходимости в этой полосе – «Озорник».
После слов Якут Джумановны с места поднялся Юлдаш Кулдашевич. Он резко прервал меня, и начал зачитывать четвертую страницу газеты:
« – ... Только придя домой, и, желая немного помочь по хозяйству, вдруг услышала как зазвонил телефон:
– Слушаю!
– Здравствуйте, вы не могли бы пригласить к телефону нашего больного, – просил кто-то. – Зовут ее Халимахон, второй день у вас...
– Извините, вы куда звоните?
– Разве это не больница?
– Вы ошиблись, это квартира.
– Еще раз, простите...
Вскоре раздался еще один звонок:
 – Алло!
– Будьте добры, позовите Максуда, я хотел узнать домашнее ...
– Братишка, набери еще раз, ты ошибся...
... Подобные диалоги в последнее время не редкость. Недавно среди завсегдатаев чайханы за пиалой чая произошла беседа, на которой виновником подобной картины признали АТС. Когда они продолжили спор, зазвонил телефон:
– Эй, Озорник, глянь, телефон звонит...
– Алло, слушаю.
– Это квартира Баракоевых?
– Нет, это чайхана...
В трубке раздались короткие гудки. Озорник, он же владелец чайханы вместе с приятелями покатывались со смеху.
– А давайте пригласим на нашу беседу начальника узла связи Аллаярова? – предложил один из присутствующих в чайхане.
 Телефон Аллаярова не отвечал. Они пытались найти его по телефонам 07 и 05, однако все время попадали на 01. Потерявший терпение Озорник, наконец заслышав в трубке голос парня: «Пожарная служба» в сердцах прокричал:
– АТС горит, приезжайте скорее...»
Закончив читать, Юлдаш Кулдашевич бросил газету на стол, и с удовлетворением улыбнувшись, сел на место.
Якут Джумановна, вы мне дали слово, однако и рта не даете раскрыть. Мне сесть или говорить? – вместо волнения меня захлестнула теперь уверенность. – Ваше сегодняшнее обсуждение напоминает размышления, опубликованные в недавнем номере «Правды», а именно в статье «Райком и газета». Позвольте теперь мне зачитать, а вы послушайте, – я взяла в руки «Правду».
– Что, думаете, мы не ознакомились с ней, – повысил голос Юлдаш Кулдашевич.
– Ну, вы могли ее прочитать, однако не следуете ей...
– Редактор, помягче на поворотах, мы заведующие отделов агитации и пропаганды райкома. Мы тоже имеем представление о газетном деле, если понадобиться и анализ проведем. Скажем, на кой черт нужна была газете статья «Садоводство»? На дворе зима, при чем тут возня с садами... Это же элементарно...
– А разве нельзя зимой говорить о садовой агротехники? – не стерпел заведующий отделом сельского хозяйства.
– У вас недостатков выше крыши, – одернул его Юлдаш Кулдашевич, – лучше помолчите, к примеру, о мелиорации ни слова.
– О мелиорации достаточно материала. И рубрика есть «Мелиорация и урожай», вот вчера...
– Ничего нет...
– И в прошлом номере была статья, вы просто не читали газету, Юлдаш Кулдашевич...
– Что-о-о! Попрошу без оскорблений. Вы меня извините, я читаю каждый номер газеты. Я прервала его:
– Якут Джумановнв, вы мне позволите закончить или все время будете прерывать?
– Все, достаточно, сядьте! Кто еще желает выступить?
Рахат поднялась с места. Она четко и лаконично изложила свои мысли. В конце выступления выразила свое несогласие с негативной оценкой статьи «Отцовское счастье». Я хоть и уважала ее принципиальность и прямоту, но невольно подобралась, собираясь услышать повторение ее слов, сказанных в редакции Исматулла. Во всяком случае, сейчас об этом лучше всего промолчать. Слава Аллаху, Рахат закончив свою речь, уверенно заняла свое место. Однако, это не удовлетворило Якут Джумановну, и она вновь задала вопрос Рахат.
– Это вы подготовили материал «Отцовское счастье»? Почему оперируете неподтвержденными фактами?
– Автор лично принес письмо в редакцию. Для проверки нужны сомнительные данные. Здесь же все ясно и достоверно...
– Вы думаете, этот парень был не в праве жениться?
– Почему же, я так не говорила. Да и в статье так не сказано. Это же полемика!
– Ваша младшая сестра, знаете ли, тоже вышла замуж за разведенного парня. Как вы считаете, если освещаются подобные случаи, почему же вы об этом не пишите?
– Вы тоже журналист, Якут Джумановна, если посчитаете нужным, напишите вы...
В воздухе повисло гробовое молчание. Какое же легкомыслие приплести сюда сестру Рахат...
... Якут Джумановна парой красивых фраз подвела итог обсуждению.