Мы с тобой Макаренки. Глава четырнадцатая

 
ВОЗМУТИТЕЛЬ СПОКОЙСТВИЯ
 
Солнце взобралось на такую высоту и так немилосердно жгло, что трудяга-термометр поспешил спрятаться в тень, не забыв показать при этом + 35! Это в тени. А если с глазу на глаз со светилом?
—- Мамоньки-девоньки, — жалобно пропищал Лукьяненко, — неужто быть нам заживо поджаренными ?
— Брось хныкать, — отмахнулся от него Олег Синельников, — ешь лучше, а то ноги протянешь.
Но хорошо сказать другому — ешь. Олег и сам больше вилкой тыкал в миску, чем ел. При такой жаре окрошечку бы со льдом, а не стандартный гуляш.
— Олежек, — не унимался Жора, — ну придумай что-нибудь. Ты же мастер находить выходы.
Но искать выход на этот раз Синельникову не пришлось. Мартьянов сам нашел его.
— Вот что, хлопцы, — Игорь с неодобрением посмотрел на солнце, срывающее распорядок дня, — часика четыре отдохнем, а как спадет зной, наверстаем упущенное. Согласны?

Края палатки приподняли, и создалась естественная вентиляция. Монтажники улеглись на кровати, и направленный ветерок заскользил по лицам, по голым животам. Дышать сразу стало легче. Но все равно не хотелось двигаться, разговаривать, даже думать не хотелось.
Поэтому не прошло и пятнадцати минут, как парусиновые стены палатки закачались от дружного храпа. Один Лукьяненко не мог уснуть. Он полежал с полчаса, потом вдруг вскочил с кровати, достал из тумбочки зеркало и стал что-то мудрить со своим лицом .
— Ты что? — лениво спросил Синельников, приоткрывая один глаз.
— Не люблю массовые мероприятия, — презрительно проговорил Жора, — буду проводить свободное время по своему вкусу.
— А-а, — промычал Синельников, — ну, действуй тогда, — и, повернувшись на другой бок, тотчас уснул.
Но спать ему пришлось недолго. Вдруг с той стороны, где находилась палатка Скрипичкиной, раздался крик. Дикий крик перепуганного человека.
Все вскочили со своих кроватей и прислушались. Кричала Светлана. Монтажники все как один ринулись на помощь. Митрич, делая бешеные скачки, достиг палатки первым.
Светлана, вся съежившись, закутанная в простыню, сидела на кровати и всхлипывала. Ее била мелкая дрожь.
Увидев Митрича, она вцепилась в его руку.
— Что с тобой? — испугался Волков.
— Не... не знаю, — ответила Светлана и еще крепче сжала руку Волкова.
Палатка стала наполняться людьми.
— Что же все-таки случилось, Светочка? — Волков, сам того не замечая, гладил волосы испуганно вздрагивающей девушки.
— Говори, говори, — подбодрил ее Мартьянов.
— Светлана обвела взглядом настороженные лица ребят и всхлипнула. Я легла отдохнуть... Только задремала, и вдруг входит — страшный, с бородой длинной такой...
— Хоттабыч, наверное, прилетал, — высказал предположение Сафонов.
Гена стоял слишком близко к Волкову, и тот успел ткнуть его кулаком в бок за неуместную шутку.
— ...подошел ко мне и палкой стал щекотать
пятки.
— Приснилось, — засмеялся Мартьянов.
— Нет, не приснилось, — упрямо тряхнула головой Светлана, — у него еще и усы были огромные, я хорошо запомнила.
— Портрет Зозули, — снова вставил слово Сафонов.
На него шикнули, и он замолчал.
— ... я вскочила, а он сказал — «хурды-мурды — рыжие морды» и исчез.
Мартьянов не знал, что и думать. Какое принимать решение.
— Вот что, — наконец сказал он, — ты, Волков, подежурь здесь. Пусть Светлана успокоится. А мы пойдем. Всем нам тут нечего делать..
«Приснилось, — решил он про себя, — насколько я знаю, чудес на свете не бывает».
- Игорь Николаевич, — окликнул его Синельников, когда они вышли из палатки Скрипичкиной, — можно вас на минуточку?
— Да. Что такое?
— Скрипичкиной не приснилось, — зловещим шепотом проговорил Синельников.
— Ты откуда знаешь?
- Сам видел этого домового.
— Где?
— Только что у нас в палатке.
— Что же ты молчал?—воскликнул Игорь.
Олег подошел вплотную к Мартьянову и что-то тихо ему сказал.
— Не может быть! А доказательства? Чем ты можешь это подтвердить?
— Вам еще и доказательства нужны? — усмехнулся Олег. — Давайте пройдем к себе в палатку, может быть, он снова появится. Далеко он уйти не мог. Согласны?
— Согласен.
Мартьянов с Синельниковым вошли в палатку и легли на свои кровати. Ждать им пришлось недолго.
Устало опираясь на суковатую палку, к палатке Скрипичкиной шел сгорбленный старик. Его длинная волнистая борода отливала белизной. Резко выделялся неестественно длинный нос, В руках у этого странного субъекта была внушительных размеров коробка. На черной коробке белый крест и какая-то надпись. Когда старик приблизился к палатке, Игорь и Олег сумели прочитать надпись — «АТОМИС БОМ-БАС».
— Пусть заходит, — шепнул Мартьянов Синельникову, — его Митрич там встретит.
—- Что ты, — не поддержал его Олег, — этого допускать нельзя. Будет мировой скандал.
Старик внезапно остановился и настороженно стал прислушиваться. Несколько секунд он напряженно вглядывался в сторону «командирской» палатки и... неожиданно пустился наутек.
— Спугнули! — воскликнул Синельников.— Говорил , надо тише.
Притворяться было бесполезно. Заговорщики вскочили с кровати и бросились вдогонку.
Догнали они старика метрах в трехстах от палаток: несмотря на преклонные годы, старик бегал , как Владимир Куц в расцвете своего таланта.
— Стой! — закричал Мартьянов. — Кто такой?
Видя бесцельность бегства, старик остановился. Подбежал Синельников и внимательно посмотрел на физиономию «деда».
— Так и есть, — сказал он торжественно, — заслуженный артист республики... Простите, забыл фамилию.
«Артист» молчал и только тяжело дышал — чувствовалось отсутствие постоянных тренировок.
Игорь двумя пальцами потянул «старика» за бороду. Борода легко отделилась.
— Пакля? — спросил Игорь, как будто это было так важно.
—- Пакля, — подтвердил Жорж.
— Здорово! — восхитился Игорь.
— Ничего, — сдержанно похвалил себя Лукьяненко.
— Я тебе дам « ничего »! — нахмурился Игорь.
— Ему Митрич и без вас даст, — усмехнулся Синельников, — за Скрипичкину он из Жорки настоящего старика сделает, век будет
кашлять и кланяться медицине.
— Волкову бы не надо говорить, — попросил Жора.
— Это почему же ? Боишься ?
— Нет... Но все же..
— Предусмотрительность — качество завидное, — подковырнул Олег, — а раньше ты о чем думал? И с чего это тебя вдруг в старики
потянуло? Молодость надоела? И оделся, как на Северном полюсе. А сам кричал: «Жара, жара, работать невозможно».
— Искусство требует жертв, знаете такое изречение? Вот я и страдаю,—вздохнул Жора.
— Деятель, — хмыкнул Синельников, — артист-на летчик...
— Вот видите, — Жора повернулся к Игорю, — опять не верит.
— Чему не верю? — насторожился Синельников.
— Что артист из меня получится. Вот я и решил доказать...
— Сообразил, — расхохотался Олег.
— Мальчишка ты еще совсем, — удивился Мартьянов, — честное слово, мальчишка. Ребенок. — И, обращаясь к Синельникову,
добавил: — А ты тоже хорош, разве над мечтой можно смеяться!
— Да ведь мы...
— И не оправдывайся, — перебил его Игорь, — виноват. Теперь надо исправлять положение. Для начала поступим так: ни слова Волкову. Раз.
— А что — два? — заинтересовался Лукьяненко.
— А что два, ты потом узнаешь. Я еще с тобой завтра поговорю как следует. А сейчас иди отдыхай. Набирайся сил. Рабочий день еще впереди.

... Не «завтра», а только через неделю между Лукьяненко и Мартьяновым состоялось продолжение разговора на артистическую тему.
— А все-таки здорово у тебя тогда получилось! — сказал Мартьянов. — Умеешь перевоплощаться.
По правде говоря, Лукьяненко ждал сейчас разноса в пух и прах, а тут вроде получается, что начальник и нахваливает еще. Случайно, не подвох? Надо быть осторожным.
— Не думал я, что Скрипичкииа такая нервная, — на всякий случай стал оправдываться Лукьяненко, — больше не буду, Игорь
Николаевич.
 — И не надо, Жора. Ну ее к монаху, эту девицу, — с ней, кроме горя, ничего не наживешь. Ты бы лучше самодеятельностью занялся.
— Какой самодеятельностью? — удивился Лукьяненко. — Уж не Олег ли Синельников собирается петь? Так ему лучше в цирк идти,
тяжести поднимать.
— При чем тут Олег. В нашем подшефном колхозе самодеятельность надо подтянуть. Не клеится у них что-то.
— Кто меня туда пустит? !— оторопел Жорж. Такого поворота событий он, конечно, не мог ожидать.
— Как кто! — небрежно ответил Игорь, как будто ничего неожиданного не произошло, а без слов все ясно. — Наша бригада может тебя туда направить. Поможешь колхозникам?
— Не знаю, — ответил Лукьяненко , и с его лица исчезла скептическая улыбка. За долгие годы он сейчас впервые задумался над ответом. — Не знаю, дело серьезное. Как бы сказать, ответственное.
— Конечно, ответственное. Но ребята тебе верят. Кстати, это инициатива Синельникова. Знаешь такого? — улыбнулся Игорь.
Но Лукьяненко не спешил с ответной улыбкой. Он был серьезен сейчас как никогда.
— А с работой как? С трудовой повинностью? -— Жора вопрошающе посмотрел на Мартьянова.
— Работа от этого не остановится. Да за одного тебя Зозуля обещал мне пять человек дать, — засмеялся Мартьянов, — бизнес, как ты выражаешься. А что касается трудовой повинности, то мне кажется, что для начала ты поработал неплохо. Удовлетворительно даже, можно сказать. Да что ты мне о какой-то повинности
говоришь, — вдруг разозлился Игорь. — Можешь заявление писать «по собственному желанию» — освободим, и перейдешь на другую работу. Через месяц домой едем, — сказал Мартьянов, уже успокоившись, — надо доказать колхозникам, на что способны горожане, пусть у них останутся о нас только хорошие воспоминания. По рукам?!
— Ну что ж, я согласен, Игорь Николаевич.

Так Георгий Лукьяненко, неожиданно для всех и прежде всего для самого себя, стал руководителем кружка художественной самодеятельности в колхозе «Гигант».