Во сне и наяву. Часть 2. Продолжение 12

XX

Когда в глубине молодой листвы деревьев оживлённо засвистели скворцы, а нити проводов вдоль улиц, благодаря ласточкам, превратились в ожерелье, соседского Гришку забрали в армию.
 - Ну, что, Светланка-ланка, будешь меня ждать? – спросил он, протягивая через забор руку для прощания.
 - Куда я денусь? – искренне удивилась я.
По обе стороны забора раздался смех, а мне почему-то от рукопожатия стало так грустно, что я чуть не расплакалась.
Алькин старший брат, Толька, тоже должен был идти на службу, но незадолго до этого попался с поличным на квартирной краже. Был суд, и ему дали два года условно. По этому поводу старухи, сидя на лавочках, долго судачили, покачивая головами:
 - Вот так-то. Хорошего парня, единственного мужика в семье от матери забрали, а этому разгильдяю хоть бы что...
 - Вот он возьмёт за эти два года женится, двоих детей настрогает...
 - Да, кому он такой нужен? Какая дура от него детей рожать захочет...
Захочет ли какая-нибудь дура иметь от Тольки детей, мне судить было трудно, но с моей точки зрения, Гришку всё-таки было бы лучше оставить дома, а Тольку, нужно заставить служить в армии. Борис всегда говорил Эдьке, что в армии очень строгие генералы - вот пускай и научат его не воровать.

Первого Мая, несмотря на утверждение Мани, что у нас гостей не будет, к полудню на пороге показались тётя Белла и дядя Коля.
 - Ничего, что мы без приглашения? – шутливо подмигнув, спросила Белла Наумовна, - Вот решили зайти, узнать как у Вас дела? Всё нормально? Целую вечность, ведь, не виделись.
 - Да, целую вечность, - поддержал Коля и, пробежав глазами вдоль Маниной фигуры, добавил, - а ты с тех пор похудела...
 - Да, ну, Коль, брось. Ничего я не похудела. Даже поправилась немного, - она смущённо одёрнула платье, - а ты, вот, тоже сильно изменился. Даже не пойму в чём дело: то ли располнел, то ли просто возмужал.
 - Старею, Маничка, старею.
Я с интересом слушала эту, вроде бы, непринуждённую болтовню, и от удивления мой рот раскрывался всё шире и шире. Беллу Наумовну мы действительно давно не видели, но Коля... Два дня назад я встретила его у нас во дворе, когда возвращалась из школы, да и до этого он почти каждую неделю к нам заходил. Получалось, что за пару дней он значительно изменился, а Маня похудела с его точки зрения или располнела... Я внимательно обоих осмотрела, но ничего нового в их внешности не обнаружила, а тут Коля ещё и добавил:
 - Это сколько же времени мы не встречались? Полгода, пожалуй, а то и больше.
 - Ну, да, - кивнула Маня, - на Новый год вас не было... По-моему последний раз вы нас в начале декабря посетили.
Во, как интересно! То, как Маня говорила Борису неправду, я слышала много раз. Он ей верил, потому что, сам лично ничего не видел. Но сейчас два человека, приветливо улыбаясь, оба лгали друг другу одно и то же. Но зачем? Ведь их до этого никто не спрашивал: «Сколько вы не виделись?» Разговор тем временем продолжался.
 - Мы на Новый год с Мариночкой сидели, - улыбнувшись, сказала Белла Наумовна, - дети к друзьям пошли, а мы, как дедушка с бабушкой, по-стариковски дома остались.
 - Ой, а мы думали, что Вы, в связи с повышением, уже с новыми коллегами отмечали.
 - Ах, Маничка, - женщина пренебрежительно махнула рукой, - я тебя умоляю... Мне общения с ними и на работе хватает.
 - Как Вам сейчас работается? – поинтересовался Борис.
 - Если честно, то я уж и не рада, что согласилась. Столько бумаг, столько писанины... Врачебной деятельности, практически, нет. Но отказаться уже не могу, это может мне стоить партбилета.
Я не знала, что такое партбилет, слово «билет» ассоциировалось со словом «поездка». Интересно, куда собралась тетя Белла, если её билет стоит так много денег, что она вынуждена была, поменять любимую работу на менее интересную? – подумала я.
 - Ну, а как там Мариночка? Растёт? Сколько ей уже? Три годика? – Маня сделала умилённое выражение лица, словно, девочка была где-то по-близости.
Марина. Это имя мне очень нравилось, и я внутри себя обрадовалась, что так зовут нашу маленькую родственницу.
 - Ей уже четыре годика, - снова улыбнулась Белла Наумовна и посмотрела на меня, - Ты же нашу Мариночку ещё не видела? Приходи к нам вместе с родителями в следующий раз.
 - Ой, Белла Наумовна, - ответила за меня Маня, - она у нас нелюдима. Даже со сверстниками общаться не хочет. Всё сидит целыми днями одна дома, такой уж у неё характер.
 - Я общаюсь со своими сверстниками...
 - Ещё и обижается, когда я об этом кому-то говорю, - заглядывая гостье в глаза, перебила меня Маня. – Что поделаешь? Двое детей, в одной семье растут, а такие разные характеры.
Далее, без логических переходов и каких бы-то ни было связок, Маня вдруг стала длинным монологом рассуждать о погоде, о здоровье, о внутренней и внешней политике нашей страны.
Белла Наумовна и Борис несколько раз раскрывали рот, чтобы высказать свою точку зрения, но у них это не получилось, и я понимающе вздохнула. Если взрослым не удаётся заставить Маню, слушать кого-то кроме себя, то куда уж мне, девятилетней девочке.

В середине мая Эдику по случаю Дня рождения купили велосипед.
 - А мне на мой День рождения тоже велосипед купите? – обратилась я к Мане.
 - Зачем нам в семье два велосипеда? Что ты вечно обезьянничаешь?
 - Я не обезьянничаю. А велосипед уже давно хочу. Ещё раньше, чем Эдик.
 - Ну, так бери его велосипед и катайся.
 - У меня там ноги до педалей не достают. Мне нужен другой, поменьше, «Орлёнок» называется. Как у Кати или Ларисы.
 - Что значит «нужен»? Ты, что, без него жить не можешь? И вообще, с каких пор ты стала вдруг подарки выпрашивать? – Маня посмотрела на меня с наигранным любопытством, а потом ласково, но поучительно добавила, - ты же всегда понимала, что клянчить что-то некрасиво. Всё, необходимое, родители и так тебе покупают. А, кроме того, ты забыла, что твой День рождения уже прошёл.
 - Ну, так на следующий, - решилась я всё-таки высказаться, хотя тон матери был таковым, что ничего кроме очередного визгливого монолога не обещал.
Покидая Маню, я себя утешала, что моей мечты всё равно в магазине нет, и даже если б кто-то очень захотел сделать мне такой подарок, у него бы это не получилось. В витринах «Спорттоваров» всегда красовались только большие, подобные Эдькиному, велосипеды.

Вскоре Маня стала многократно повторять, что с покупкой велосипеда поспешили: настала пора экзаменов, а Эдик, по её мнению, подготовке нужного внимания не уделял. Тем не менее, лишь за сочинение он получил четвёрку, всё остальное сдал на отлично.
Где брат, по окончании восьмого класса, «прожигал» дни каникул, сказать было трудно. Мы виделись с ним только по утрам, да за ужином. Я же довольствовалась окружением соседских детей, количество которых с наступлением лета увеличилось. Любимицей всех теперь стала Юля - за ней дядя Саша специально летал на самолёте в Таллинн. Иногда нас развлекала рассказами о большом городе Чернигове, приехавшая к бабе Тосе, Иринка. Она была на два года моложе меня, но почти такого же, как и я роста, худенькая, длинноногая с очень красивым смуглым цветом кожи. Рядом с Шаблонскими поселились новые соседи. Кто был истинным хозяином этого небольшого домика, не знали, по-моему, даже сами Шаблонские, каждый год обитатели его менялись. На смену малышам-двойняшкам, теперь въехали два брата: Жорка и Сашка. Жорка был на год старше Эдьки, Сашка – на столько же моложе меня.

В поисках общения я вышла на улицу. На этот раз только Витька и Иринка сидели на траве у канавы.
 - Ой, Свет, как хорошо, что ты вышла, - обрадовался Витька, - а то меня эта малая уже замучила своими вопросами. Иришка, иди, вон к Свете.
 - А что мы должны с ней делать? – огромные тёмные глаза смотрели на парнишку преданно, как на Бога.
 - Откуда я знаю? Придумайте что-нибудь.
 - Нет, Вить, - низковатым для девочки голосом пропела Иринка, - ты большой, ты и придумай.
 - Что мне придумать? – он скорчил усталую мордочку и лукаво подмигнул мне.
 - Придумай, чем нам заниматься.
 - Ну, хорошо. Тогда сбегайте на перегонки, во-о-он до того дерева.
 - Ну, да, - Иринка недоверчиво смерила его взглядом, - мы сейчас в ту сторону побежим, а ты в другую. Я тебя зна-а-аю, - она хитро улыбнулась.
Витька засмеялся.
 - Ладно, не убегу.
 - Ты, Вить, внимательно должен смотреть, кто из нас первый прибежит. Понятно тебе? – командно распорядилась Иринка.
Показавшийся на улице Колька подошёл к нам и уселся на траву, поджав под себя ноги.
 - Ладно, Свет. Побежали. Теперь их двое. Теперь они точно от нас никуда не денутся.
Мы сорвались с места, но как я ни старалась, Иришка всё время была впереди меня. Во время третьего забега откуда-то появился Эдик.
 - Слушай, - насмешливо сказал Колька, - Чё у тя сеструха такая хилая. Ладно наш Алька пошустрее, он пацан. Но ты глянь, девчонка ещё в школу не ходит, а она её никак обогнать не может.
 - Нашли за кем наблюдать, - брат сплюнул сквозь зубы, - я вам давно говорю, что она, во, - он повертел указательным пальцем возле виска.
 - Посмотрела бы я, как ты бегаешь, если бы тебя всё время только дома держали и среди лета теплые кофты заставляли носить, - огрызнулась я на брата.
Разумеется, я не сама до этого додумалась: Нюрка и Наташа когда-то объяснили, почему у меня, порой, при подвижных играх возникают проблемы.
В глубине нашего двора раздался зовущий Манин голос, и я впервые этому зову обрадовалась, потому что не хотела больше быть центром обсуждения. Однако тема была снова поднята Эдькой за семейным ужином:
 - Ну, Светка и да-ёт. Десять метров пробежать не может. Уже дошкольники без проблем её обгоняют. Иринка-то совсем ещё маленькая, а бегает в три раза быстрее.
 - Ничего не в три раза. Я только чуть-чуть от неё отстала.
 - А почему ты от неё, а не она от тебя? – сердито спросил отец. – Сидишь тут целыми днями барынькой, физически не работаешь, вот оно тебе уже боком и выходит.
Я только хотела повторить, уже сказанное на улице Эдику, что причиной всему Маня, но она вдруг взяла меня под свою защиту:
 - Чего вы тут к девчонке привязались? Подумаешь, не смогла быстро пробежать. Я тоже в детстве медленно бегала, может это у неё наследственно. За меня даже моя сокурсница в институте зачёт ходила сдавать, в благодарность, что я ей на экзамене задачу помогла решить. Ну, и что с того? Я и сейчас бегать не умею, ничего, до сих пор жива, - она мне улыбнулась, Борис недовольно пожал плечами, Эдик молча уставился в свою тарелку.

На следующий день, в благодарность Мане, мне хотелось сделать ей что-то приятное.
 - Давай, чем-нибудь помогу, - предложила я, когда она готовила обед, - Картошки, например, для борща начищу, пока ты капусту резать будешь.
 - Да, не надо. У меня всё так рассчитано, что я сама управлюсь. Ты, если хочешь, просто постой рядом, а то мне одной скучно.
Я осталась стоять, внимательно наблюдая за движениями матери.
 - Папа, вот ругается, что я тебя не заставляю дома работать, - нарушила она молчание, - а куда заставлять, если у любого даже шестилетнего ребёнка и сил, и энергии побольше.
Мне сразу стало понятно, что она, конечно же, имеет в виду Иринку.
 - Во-первых, ей не шесть, а семь лет. Она в этом году уже в школу пойдёт, - уточнила я, - и потом, ты, ведь, сама сказала, что это у меня наследственно.
 - Ах, да то я специально так сказала. Чего они вчера на тебя набросились? Разумеется, ты у нас девочка слабенькая, но что поделаешь, такая уж уродилась.
 - Но если бы ты меня маленькой целыми днями дома не держала, я бы не была такой слабенькой...
 - Что? Ну, спасибо. Я же оказалась во всём виновата. И это после того, как я не позволила вчера папе и Эдику над тобой насмехаться, - Маня сделала жутко обиженное лицо, мне показалось, что даже слёзы на глазах выступили. – А я, между прочим, сама тебе всегда говорила: «Доченька, пойди погуляй». Так нет же, вечно забьешься в свой любимый угол... И никто тебе никогда не нужен был. Всегда сама любила играть. Ты уже забыла, как наговорила на меня всяких глупостей тёте Лиде, только за то, что я потребовала от тебя лишний часик на качелях покататься. А она, между прочим, до сих пор на меня дуется и не здоровается. Мне, конечно, её «Здрасте», как мёртвому припарки нужны, но речь сейчас не об этом...
Я оглянулась по сторонам и убедилась, что мы с Маней на веранде вдвоём. Зачем и кого она сейчас обманывает? Можно было говорить Борису, что на столе стояла только одна чашка, можно убедить Беллу Наумовну, что я «нелюдима» - они-то не знают истинного положения дел. В конце-концов я уже привыкла слышать «тебе показалось», но мои желания... Как Маня может утверждать, что мне чего-то хотелось или не хотелось, если лучше меня самой никто этого знать не может? Когда-то давно бабушка сказала, что мама меня обманывает, потому что я маленькая и многого не понимаю. Но если так, то чем старше я становлюсь, тем меньше она должна обманывать. Однако дела обстояли иначе. Мне уже девять лет, а до меня всё никак не доходит, зачем же моя мама так нагло врёт. Сколько же мне ещё взрослеть надо, чтобы всё это понять?

Брат выкатил из сарая велосипед и собирался куда-то смыться.
 - Вот и хорошо, что ты «на колёсах», - обрадовалась Маня. – Съездишь, купишь хлеба? Она протянула ему металлический рубль.
 - Деньги, оставшиеся, забираю себе, - произнёс он, то ли спрашивая, то ли утверждая.
 - Ну, у тебя, прям, как у попа, сдачи никогда не бывает, - недовольно проворчала мать, и вынесла из дома сумку.

Прошло полчаса, но Эдька не появлялся, потом ещё полчаса...
 - Лучше бы, уж, я не его на велосипеде, а тебя пешком послала, и то быстрее было бы, - раздражённо сказала Маня.
И дешевле, - отметила про себя я, потому что у меня мать сдачу забирала даже с тех денег, которые давала на школьные завтраки.
Наконец-то калитка громко хлопнула. Медленно переставляя ноги, к нам приближался понурый Эдик.
 - Что случилось? – испуганно спросила мать. - Ты, что, упал? А где велосипед?
 - Украли, - брат швырнул сумку с хлебом на стол и, хлопнув дверью, ушёл в детскую.
Маня, выключив газ на плите, последовала за ним.
 - Как, украли? Кто?
 - Откуда я знаю? Я прислонил его к стенке и зашёл в магазин, там очередь, человек десять. Когда вышел, то велосипеда уже и в помине не было.
На другой день мать побежала в милицию, заявить о пропаже, но ей ответили, что таких заявлений им каждый день десятками приносят, и если приметы вора не известны, найти велосипед, никаких шансов нет.
Эдька пару дней ходил расстроенный, но однажды, укладываясь в постель, пришёл в хорошее настроение.
 - Может так даже и лучше, - сказал он мне, - теперь у меня нет велосипеда, значит, я смогу на следующий День рождения попросить у родителей мопед.
Потом последовала длинная речь о том, чем мопед лучше велосипеда, но всех отличий я не услышала, потому что уснула.

Один за другим новые учебники для третьего класса перебирались с полочки в старый уже потрёпанный портфель, Таким образом, я проверяла его выносливость и жизнеспособность. Обнаружив меня за этим занятием, Маня предложила составить ей компанию и пройтись в центр за зубной пастой.
 - А может, и ещё что попадётся, - добавила она.
Одну, она меня по-прежнему в город не отпускала, поэтому я охотно откликнулась и пошла одеваться.
Кроме зубной пасты нам «попалось» мыло «Русский лес» и большая круглая булка хлеба. Возвращаясь домой, я неспеша вертела по сторонам головой, то отстав от Мани на несколько шагов, то забегая вперёд. Когда мы поравнялись с магазином «Спорттовары», моему взору предстало нечто, заставившее сердце колотиться в два раза чаще.
 - Мам, мам, - обратилась я к Мане, - смотри, вот такой велосипед я хочу. Видишь, вон там в витрине стоит. Раньше таких никогда в нашем городе не было. Я даже не знаю, где их Ларисе и Кате покупали.
 - Мы вышли за покупками, а не витрины рассматривать, - недовольно ответила мне мать и ускорила шаги.
 - Как ты думаешь, его до моего Дня рождения не заберут? Ведь еще почти шесть месяцев, - я всё никак не могла успокоиться.
 - Когда будет твой День рождения, тогда и поговорим, - прозвучал холодный ответ, и больше у нас с ней разговор не клеился.
В глубине души, я надеялась, что родители купят эту прелесть тайком от меня, а в нужный день тихонько поставят у кровати, вместо привычных новых сандалей или туфель. Тем более что теперь уже нельзя было сказать: «Зачем нам в семье два велосипеда?»

До начала учебного года я больше с матерью по магазинам не ходила. Швы на школьной форме снова были выпущены, но она всё равно смотрелась коротковато, особенно рукава.
 - Ничего страшного, - заключила Маня, - сейчас модно рукав на три четверти. Просто не надо манжеты белые пришивать, тогда и в глаза бросаться не будет.
На белом фартуке она умудрилась выпустить ещё несколько поперечных складок, а чёрный, решила выбросить совсем.
 - Я видела, многие девочки ходят сейчас без фартуков, - мотивировала она.
 - Но это только старшеклассницы, у которых форма очень модно сшита, - попробовала возразить я.
 - У тебя тоже очень нарядное платье, и фасон соответствует твоему возрасту, - категорично выдала мать тоном, не терпящим возражений.

Пока стояли тёплые дни, куцая форма не приносила больших неудобств, только немного раздражала своим нелепым видом, и чтобы не портить себе настроение, я старалась лишний раз в ней к зеркалу не подходить. Однако когда настали холода, потребовалось одевать чулки. Большинство подружек уже давно имели эластичные колготки с узором. Маня же утверждала, что их можно купить только на толчке, а в нашей семье нет «лишних восьми рублей, чтобы швырять на ветер». Чулки мои тоже стали короткими, но мать заявила, что они ещё не порвались, и поэтому она не намерена их выбрасывать. Спереди натягивала я эти хлопчатобумажные коричневые «кишки» повыше, закрепляя крючком от специального пояса, но сзади из-под платья выглядывали голые ляжки. Порой прохожие делали мне замечание, но, что я могла им ответить? Наступившие морозы потребовали поверх чулок одевать ещё и штаны, так делали почти все девочки, и мой внешний вид перестал бросаться в глаза, хотя эти голубые байковые шаровары особую привлекательность моему облику тоже не придавали.


XXI

Новый год Борис предложил встретить в городе Ижевске, где работал и жил с семьёй его двоюродный брат, сын тёти Фани. Маня с радостью такое предложение приняла, мне было всё равно, а Эдька воспротивился:
 - Никуда я не поеду! Мы в этом году договорились у Гриньков всем классом встретиться.
 - Ну и пусть тут две недели сам похозяйничает, - усмехнулся Борис. – Я, между прочим, в его годы уже в Виннице в техникуме учился. Сам себе и стирал, и кушать готовил. Не такое уж, скажу тебе, это плохое время было. Если б не война, может быть, строителем стал, а так, помню, в первый же день отец сам приехал и забрал меня домой. Кто знает, может быть, и зря...
 - Ну, ты ещё вспомни, как в двух правых сапогах в школу ходил, - недовольно прервала его Маня. – Сейчас другие времена, и, слава богу. Дети взрослеют теперь позже.
 - Ничего не позже, - возразил Эдик, - Я бы тоже с удовольствием пожил один, а то держите меня в «ежовых рукавицах», вздохнуть свободно не даёте.
 - Эдик, как тебе не стыдно? – укоризненно покачала головой мать. – Это тебя-то в «ежовых рукавицах»...
 - А, что, нет? Вон, даже сейчас, не хочешь меня здесь одного оставить. А мне может быть тот Ижевск сто лет не нужен. И на поезде долго ехать, я не люблю.
 - Ну, ладно. Хорошо-хорошо. Хочешь попробовать самостоятельной жизни, оставайся, - обиженно повторяла Маня, - посмотрим-посмотрим, что ты запоёшь, когда мы вернёмся.

Дорога действительно оказалась долгой. Утром на рассвете мы приехали в Москву, а фирменный поезд «УДМУРТИЯ» отправлялся только в десять вечера. Поиски камеры хранения, очереди, а потом запихивание чемоданов на какие-то полочки заняли несколько часов.
 - А сейчас - в ГУМ, - сказала Маня, когда мы вышли на свежий воздух. – Не могу же я Свету в этих потёртых шароварах родственникам показать.
Надо, же... А мне всегда казалось, что Маня не замечала уродства моего внешнего вида и считала, что я хорошо одета. По крайней мере, она это очень часто повторяла.
Первым делом мне купили тёмно-синие шерстяные гамаши, потом Борис настоял, чтобы мы приобрели шубку. От переходов из одного здания в другое, длинных лестниц, эскалаторов и огромного количества людей у меня слегка кружилась голова.
 - Ну, а теперь, посиди здесь, - Маня указала на широкий подоконник между этажами, - мы же пойдём папе ботинки купим.
Подвижная лестница унесла их куда-то наверх, смешав с пёстрой толпой. Поначалу я обрадовалась, что можно отдохнуть и даже, прислонив голову к оконному стеклу, немного задремала, но время шло, а родителей всё не было. За окном уже темнело, и мне в голову пришла мысль, что они больше здесь не покажутся. Не зря Маня любила повторять, пока я была маленькой: «Сдам в магазин». А я, вот, глупенькая, никак не могла понять, как она это сделает. Оказывается, всё очень просто: «Оставлю в магазине», - имела она ввиду. Ну, и пусть. Когда-то же это должно было случиться. Я оглянулась. Уличные фонари, вперемешку с Новогодней иллюминацией освещали незнакомую улицу в чужом мне городе. Скоро магазин закроется, подумала я, и меня, брошенную, найдут здесь на подоконнике. Вызовут милицию... Захотелось, чтобы всё это произошло побыстрее, потому что, кроме всего прочего, я почувствовала, что сильно голодна. Чтобы время не тянулось так долго, я решила считать. Точнее определять, на какой счёт мимо меня пройдёт какой-нибудь человек. Поначалу я останавливалась на трёх или четырёх, потом постепенно это число сползло до десяти. Людей вокруг становилось всё меньше. Хоть бы уборщица уже показалась, - мне не терпелось быть обнаруженной. Ну, вот, уже до пятнадцати досчитала, - я проводила глазами толстого мужчину с большой чёрной сумкой через плечо...
 - Ты нас ещё не потеряла? – раздался знакомый Манин голос у меня над головой.
Наверное, если бы по ступенькам поднимался настоящий слон и говорил при этом человеческим голосом, я бы удивилась меньше. Отец и мать, устало улыбаясь, тоже присели на подоконник.
 - Ну, и очередищи! - перекладывая коробки и пакеты, ворчала мать. - А ты чего тут такая кислая сидишь? Отдохнула? Вот, и хорошо. А я ног под собой не чувствую. Ох, скорее бы уже в поезд сесть, да занять горизонтальное положение. Чего ты такая понурая? – обратилась она ко мне и наконец-то замолчала в ожидании ответа.
Я сидела, почти окаменев, и только глазами следила за движениями Маниных рук и мимикой её лица, пытаясь понять: они сами передумали, или им что-то помешало, оставить меня здесь. В любом случае, раз уж вернулись, они мне в этом не признаются. Переведя дыхание, я тихо произнесла:
 - Кушать хочу.
 - Надо же, - всплеснула руками Маня, - а я вот до сих пор считала, что чувство голода тебе чуждо. И правда, - она повернулась к Борису, - мы, ведь сегодня только завтракали.

По большому заснеженному городу Ижевску мы бродили мало.
 - Тут даже сами здания излучают холод, - говорила Маня, и по-возможности от прогулок отказывалась.
Родственники в связи с тем, что наступил конец месяца, квартала и года были серьёзно заняты на работе, а их дочь Алёнка перед праздниками рвалась в садик. В городской парк мы пошли с Борисом вдвоём. Такой прелести я не видела даже по телевизору: огромные, высотой, почти как наш дом, ледяные фигуры величественно красовались по всей территории. Здесь можно было встретить голову Черномора и Иванушки-дурачка, Василису прекрасную с прозрачной, искрящейся на солнце косой и Серого волка, который, конечно же, был не серым. Все головы стояли с раскрытыми ртами, а из них, как языки, вываливались ледяные горки. С этих горок только малыши скатывались на санках, ребята же моего возраста и постарше скользили просто так «на ногах». Так кататься, я не умела даже на маленьких возвышенностях, поэтому любовалась, наблюдая со стороны.
 - Ну, чего стоишь? – подтолкнул меня отец, - Давай, иди и ты к той ребятне.
 - Не, - замотала я головой, - не хочу.
Признаться, что не умею, я не решилась, во избежание упрёков со стороны Бориса или очередной его лекции о пользе физического труда.
 - Чего ты? – он взял меня за руку и, выпросив у какого-то четырехлетнего мальчишки санки, насильно на них посадил.
Я послушно съехала и, сгораемая от стыда, взмолилась:
 - Пойдём отсюда, пожалуйста.
Если когда-то я стала предметом осуждений и насмешек из-за Иринки, то теперь опуститься до уровня малышни, было унизительно для меня самой. Отец какое-то время уговаривал, а потом, махнув рукой, потащил в другой конец парка. Здесь кучер, в нарядном красном кафтане, зазывал всех прохожих, прокатиться на оленях. Я вдохновенно уселась в эту открытую, украшенную золотистыми бубенчиками карету, но как только животные сорвались с места, сильно пожалела о принятом решении. К морозу, пощипывающему щёки, теперь добавился ещё и ветер, так что, казалось, миллион иголок беспощадно втыкались в моё, непривычное к холодам, лицо.

В дальнейшем, я, подобно Мане, пределы квартиры старалась не покидать, а только с завистью смотрела из окна, как на залитом во дворе катке, какая-то девочка каждый день выделывала очень красивые фигуры.
 - Этому в спортивных школах учат, - пояснила тётя Рая, заметив мой интерес.
 - А где такие школы находятся?
 - Практически, в каждом микрорайоне. У нас, например, во-он там за углом. Только Алёнке нашей больше балет нравится. Летом ей пять лет исполнится, и мы её туда запишем.
Я пожалела, что не живу в городе Ижевске, хотя и понимала, что на фигурное катание, как и на балет в Крымске, возможно, меня бы тоже некому было водить.

Когда мы собирались на вокзал, тётя Рая обратила внимание на мои чулки.
 - Мань, а Света, что, у тебя колготки не носит? – спросила она и добавила, показав на мои ноги, - Я такой дрек Алёнке даже и не покупаю.
 - Я бы рада ей что-то лучшее приобрести, но у нас на Кубани, знаешь, такое плохое снабжение, ничего не достанешь, - ответила Маня и почему-то покраснела.
 - Делов-то, - фыркнула тётя и откуда-то из шифоньера достала новенькие, ещё в упаковке красные с чёрным орнаментом колготки, - Ну-ка примеряй, - предложила она мне.
 - Ой, Раечка, не надо. Мне неудобно. Ты ведь Алёнке покупала, - смущённо замахала руками мать.
 - У Алёнки их и так четыре пары, а эти всё равно большие. У нас их тоже свободно в продаже нет, но при желании достать можно.
 - Давай, я тебе хоть деньги верну...
 - Прекрати. Свои люди – сочтёмся.

На обратном пути, в Москве опять был большой промежуток времени между поездами.
 - По магазинам больше не пойдём, - решил Борис, - а поехали-ка мы на ВДНХ.
Что это такое, я не знала, а скудные комментарии родителей ясность в моё воображение так и не внесли. Увидеть космический корабль и скафандры, было интересно. Красивая мебель тоже привлекала внимание, а вот когда пошли рассматривать оборудование для добычи нефти, мне стало скучно.
 - Посиди здесь, - предложила мне мать, указав на небольшую скамейку, - а мы тут, интересующие папу машины посмотрим, да на изделия из меха только глянем...
Они развернулись и ушли, даже не дождавшись моего ответа. Я долго смотрела им вслед и пришла к выводу, что оставить меня тогда в магазине, все-таки входило в их планы, но что-то помешало. Уж лучше бы это произошло там, в универмаге, где вечером при закрытии, меня всё равно бы заметили, подумала я, так как не знала, до которого часа работает эта выставка. А вдруг круглосуточно? И посетило меня какое-то жутковатое и тоскливое чувство, когда представила себе, что придётся сидеть на этой скамейке несколько дней, а ещё очень жалко стало, подаренных тётей Раей колготок, которые остались в чемодане. Так и не довелось в приличном виде в школу сходить... Слезинки медленно одна за другой потекли по моим щекам. Потом я плакать устала и сидела в огромном и неуютном помещении какое-то время молча, озираясь по сторонам, но вспомнив про колготки, снова заплакала.
Появление родителей на этот раз не было внезапным – они шли из глубины зала, и я их увидела издалека.
 - Ты посмотри, она плачет. Что случилось, Света? Тебя кто-то обидел? – спросила Маня, и на её лице проступило искреннее удивление.
 - Я думала, что вы меня здесь оставили навсегда, и я одна буду здесь до ночи, а потом...
 - Вот, дурочка, - тихо сказала Маня и улыбнулась. – Тебе уже скоро десять, а ведёшь себя, как пятилетний ребёнок. Ну, скажи, с какой стати мы должны были тебя здесь навсегда оставлять?
 - Я думала, что я вам уже не нужна, и какая разница сколько мне лет...
 - Нет, ну ты посмотри на неё, - укоризненно закачала головой Маня, обращаясь к мужу, - Я-то всегда считала, что она у нас девчонка умная, а оказалось, мозгов у неё совершено нет. Хоть бы подумала, что если бы была нам не нужна, то и не взяли бы мы её с собой в эту поездку.
 - А я и в Ижевске, в парке, заметил, что она не такая как все, - поддержал жену Борис - Другие дети бегают, резвятся, а эта схватилась за меня, и с места боится сдвинуться. На оленях предложил ей второй раз прокатиться, так тоже отказалась... Совсем не умеет жизни радоваться. Потому и сейчас рёв закатила, вместо того, чтобы красотой любоваться.
Я хотела возразить. Именно в поездке меня легче где-нибудь потерять или забыть, и если я для них хуже, чем другие дети, то это как раз и повод от меня избавиться, но, окинув взглядом родителей, поняла, что всё мною сказанное не будет иметь для них никакого значения.
 - Где здесь туалет? - спросила я, чувствуя, что в данный момент, только эта моя проблема может их как-то заинтересовать.

В Крымске снега не было. Город встретил нас холодным мелким дождём, который шёл с такой нудной уверенностью, что казалось, погода здесь не изменится уже никогда. На пороге с жизнерадостной улыбкой стоял Эдик. В доме царил относительный порядок, хотя брат честно признался, что полы за всё время самостоятельного ведения хозяйства, помыл только один раз, перед нашим приездом. Он гордо похвастался, что ходил на районную математическую олимпиаду и, из шести задач, три сделал правильно. Так что мать всё-таки зря твердила, будто он хорошо учится только из-под палки. Но не только она, учителя тоже часто жаловались на Эдьку. Иногда я присутствовала при этих беседах, потому что, как правило, они проходили при случайных встречах. В основном все говорили почти одни и те же слова: «Он не глупый, можно даже сказать, очень способный, но поведение...» На фоне всего этого, отказ моего брата от одного дня каникул в пользу математики оценивался мною почти как его подвиг. Но Маня всё время повторяла, что напрасно оставила сына одного, потому что, тот похудел и побледнел, не регулярно питался, а на олимпиаде из-за тоски по родителям не смог сделать половину задания.

(продолжение следует)


Рецензии
Здравствуйте, Ребека,

хочется поддержать Вас за Ваше трудолюбие. Помните классика, сказавшего что-то вроде: гений это 90% трудолюбия и только 10% таланта. Вам доступно понимание того, что, говоря словами Пастернака, "жизнь, как тишина осенняя, подробна", и Вы можете это изобразить словами.
Из Вашей повести вполне может получиться эпопея.
Что пожелать Вам?
Мне режет глаз, когда я встречаю в тексте орфографические и стилистические ошибки; хотя это не главное, но все же...
Мне не хватает в Вашем тексте впечатлений героини, которые выходят за пределы семьи, а ведь они могли бы сушественно обогатить текст, оживить сюжетные линии и добавить тех знакомых коннотаций, которые свойственны взгляду автора и читателя на ребенка, находящегося в фокусе изложения.
Мне кажется, что нужно работать над диалогами: речь должна четко характеризовать персонажа, у Вам они нередко изъясняются безликими фразами, которые мог сказать кто угодно.
Но главное - желаю Вам упорства и вдохновения. У Вас получается интересный текст в классическом стиле, на что сегодня мало кто способен.

Виктория Савиных   12.09.2007 23:33     Заявить о нарушении
Извините за мои ошибки, но печатаю в темноте, лампа перегорела.

Виктория Савиных   12.09.2007 23:36   Заявить о нарушении
Виктория, большое спасибо за внимательное прочтение текста и серьёзные замечания. Я ещё раз просмотрю первую часть и постараюсь обратить внимание на всё Вами сказанное. Но сложность состоит в том, что я умышленно исключила взгляд автора на все события. А героиня в первой части ещё совсем маленькая и анализировать пока не научилась. Дети в этом возрасте могут только описать увиденное или повторить услышанное. Ели некоторые персонажи кажутся безликими,значит, ребёнок их такими видел. Ну, а когда не хватает красок, вспомните, что круг общения у девочки был очень ограничен.
С уважением,

Ребека Либстук   13.09.2007 00:27   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.