фрагмент

Кхе хммммммммм.....! как бы невзначай молвил мезмайский мужик ударяя в чукотский бубен. А невесты то в вашем городе есть?!.. - Так кому и кобыла невеста - отвечал начальник путейской сторожки, свозя сапогом мокрую этикетку на пустой поллитре. - Не-ве-сты! Отец.., ты глух штоли?! - Битый час мужик добивался от путейца вразумительного ответа. Путеец отвечал уклончиво и теребил ногой пустую бутылку пшеничной, прозрачно на что-то намекая. Чтобы это значило? - думал мезмайский мужик …., или пришибить его остолопа?...
- Таки ты боец коли к нам в Крыжопнинск то заехал - должон по правилам прописную с постовым откушать, а потом ужо и о делах можна.. – наконец разродился путеец.
- Это ты что ли постовой то? – ухмыльнулся мужик, и с размаху убил на лбу путейца голодного крыжопнинского комара. Вместе с комаром, путеец аки железнодорожный костыль приник задней частью к рельсе, крякнул, и выпучив глаза пробормотал:
- Таки …. Есть невесты то… куда ж им деться то…

Наложив в чукотский бубен огурцов, собранных с колхозного поля, мезмайский мужик с путейцем стремительно шли к сторожке. Из резинового сапога путейца торчал заветный намек с гордой надписью: «Крыжопнинка» и чуть ниже «Минздрав предупреждал…».
- Ну ты это отец .., не взыщи.., как лучше хотел.
- Да нууу .., это еще ничего.., вот меня однажды маневровый со всего маху шибанул, так врачи, говорят, два дня ухо по перрону искали.
- Нашли?
- Нашли-и-и.., - путеец полез запазуху, - О! – и показал мужику партийный билет с вложенным в него человеческим ухом. Мужик остановился, - так а .., это, - и потыкал пальцем в район путейского уха.
- А .., Черносливое пришили..,
- Какое?..,
- Да был у нас тут в Крыжопнинске композитор, Черносливый фамилия, гуцул какой-то? Он когда в клубе с местным оркестром выступал, на него кинопроектор упал. А случилось это аккурат когда мое ухо искали. Ну вот в больнице то и вышли из положения.., технологии понимаешь.., пересадка! – тут путеец остановился и принял торжественную позу: «так что я теперь тож чуток композитор…, » – он снял ушанку и на лысой голове обнаружилось непомерно большое, лилового цвета ухо: «О..! Видал?!»

- Это у вас что? – спросил мужик очнувшись после получасовой комы. Держа в руках ледоруб и глядя в пустую кружку он сидел на полу.
Путеец жевал горькие осенние огурцы и задумчиво смолил папиросу.
- А это у нас, боец, водка… Год назад помню тоже как то турист один приезжал.., из Австралии, так сходу поллитру осушил, «до дна», говорит буду.., Так и не откачали. Говорят, нефть тут собирался добывать.
Мезмаевский Мужик почесал загривок и поднялся. Путеец затушил папиросу и заложил за синее композиторское ухо.
- Ну что, боец, между первой и второй ?...
- Да не.., мне бы чаю, - ответил мужик оглядываясь. Стены путейских апартаментов были богато украшены: кувалда и разводной ключ аллегорично гармонировали с портретом А.Твардовского и табличкой «Н.Уренгой – Москва».
- Ну чаю.., так чаю, - произнес путеец ставя на стол пулемет Максим.
- Отец.., ты чего это? – спросил мужик, нащупывая за поясом ледоруб, - юморишь штоль?
- Дык какой юмор то.., все серьезно, боец. – дед открыл крышку радиатора, вылил туда ковш воды и зарядил в патронник пулеметную ленту.
- Я раньше! Бывало! Орал как полоумный! О то стреляю и ору, стреляю и ору! То ли от скуки, то ли с непривычки. – пытаясь перекричать рокот пулемета, старик выпускал в окно ленту за лентой. Пулемет глотал патроны и невидимые пули косили в ночном лесу невидимых зайцев. Наконец из ствола повалил пар. Старик перестал строчить и налил кипяток в кружки.

Чертыхаясь, Мезмайский мужик выпутывал из бороды сосульку, что разбудила его, отвалившись от потолка. Утро выдалось морозным. Серый железнодорожный иней застил чумазое окно сторожки, покрывая клеенчатый стол и дуло чайника-пулемета. Минут 20 в дверь настойчиво и осторожно стучали.
- Кого эт еще черт принес, - мужик встал с кровати и ручка ледоруба чиркнула по ржавой панцирной сетке. Первое что увидел мужик, это очки. Совершенно круглые очки с толстенными стеклами делали глаза пришельца маленькими и постоянно прищуренными. Ботанического вида худощавый очкарик не мигая смотрел на мезмайского мужика. Голова как стрелка лука торчала из огромного макинтоша, поверх которого болталась большая дерматиновая сумка.
- Ты что с ним сделал? – спустя минуту прошептал очкарик .- я все слышал.., ночью. Вы сейчас немедленно пропустите меня иначе я…, – очкарик начал было протискиваться в дверь но мужик аккуратно взял его за шкирку и вернул на место.
- Ты хто?.. – мужик разглядывал ботаника, как зоолог лягушку.
- Пусти или убью! - прошептал очкарик и тут же нырнул под ноги мужику, но тот уже крепко держал его за сумку.
- Куда?
- К пу-ле-ме-ту!!! – очкарик продолжал барахтаться где-то внизу.
- Куда куда?
- К пулемету.., к Максиму!!! Пусти!
- Странный тут народ, - думал мужик: чуть что - сразу за пулемет. - Впрочем, думать мужик любил не спеша и в спокойной остановке, и потому ботаник, словно олимпийский метательный молот полетел в сторону вывески «Околоток 17365», об нее же ударился лбом и благополучно отключился. Мезмайский мужик зевнул во все свои 30 обычных и 2 серебряных зуба, и пошел досыпать.
Ветер скрипел жестяным самодельным флюгером. Где то в лесу с программой «Крыжопнинск сегодня» выступала одинокая сорока. Склонив голову и патриотично прижав ушанку к груди, путеец стоял у бездыханного тела ботаника. Рядом зевал мезмайский Мужик и рассеянно чесал за ухом:
- Да оно как то.., само получилось. Все про тебя спрашивал, а потом к пулемету как рванет. Ну я того.., субординация там, рекогносцировка.., и вот…
- Странно.., - путеец морщил и без того морщинистый лоб: Это ить почтальон наш Петька, сроду мухи не обижал, чего б ему за орудие то хвататься…? Али его обидел хто..
- Ага … так и сказал, пусти, грит, к Пулемету, не то убью.
Путеец медленно поднял глаза на мужика и прошептал: Так ведь это он ко мне шел…
- Так я ж тебе и говорю про тебя все спрашивал.
- Да нет… он ко мне шел… это я Пулемет!
Путеец достал из запазухи партийный билет и протянул мужику. На желтой бумаге виднелись едва разборчивые чернильные буквы:
«Пулемет Максим Максимович в партии с 1935 г.»