Прости солдат василь иванович

Карен Агамирзоев,
член международного
 Союза писателей
«Новый современник»

(Военно-полевая быль)
(Национальная беда, за решение которой не взялся пока ни один Президент России …)

В Калевалу. Наш музей.
Карелия. Сухой июль 2001 года. Дождей нет третью неделю. Крепкая грунтовка отчаянно пылит. Мы на подступах к Калевале, райцентру Калевальского национального района. Древняя земля, древний народ, вот только мы из настоящего. Мы – поисковый отряд из Костомукши. Две «Нивы» и семь совершенно разных людей, которых веление души собрало сегодня вместе. Вот это - Леха, он самый главный, хотя молодой и с виду бесшабашный. Но это на первый взгляд. Вообще-то, именно он когда-то заразил всех мощной идеей создания в городе историко-патриотической организации с целью увековечивания памяти павших советских воинов. За рулём синей «Нивы» Вовка. Умный и успешный предприниматель, добрый и не обидчивый. Будущий кандидат наук! Для разнообразия парни постоянно подшучивают друг над другом. Короткая перебранка, упоминание о самых низменных качествах друг друга, короткое – «пошел в … лес», и снова молчание. Так, в разговорах, доехали до примыкающей старой военной дороги, ведущей на стоянку перед озером Кис-Кис, на которой уже второй год ставим лагерь. Перекусив, выдвинулись на стройку. Второй год строим общественный музей под открытым небом на рубежах обороны вокруг оз. Кис-Кис. Идея Лехи. Стройку мы так и называем – наш музей.
Вот и наш музей. Через минуту подъехала вторая «Нива», только белая. Из машины выбрались двое ребят, Сергей и Алексей, и две девушки, Натаха и Юлька. Сергей, владелец «Нивы», с нами поехал первый раз. Он работает на комбинате каким-то руководителем, заочно учится на экономиста. Ему все интересно и не терпится окунуться в события предстоящего дня. Совершенно другим выглядим Алексей. Бывший спецназовец, срочную отслужил в Афгане. Подтянутый, загорелый, выносливый, в движениях быстрый и легкий. В бою получил контузию.
От дороги недалеко. Всего 100 метров …, но мы уже в другом измерении, в другом времени. 60 лет назад здесь воевали мужики. Крепко воевали. Насмерть. Истинных потерь никто не знает. По крайней мере, нашим источникам веры нет. В заросшем дерне лежат сотни останков советских солдат. «Верховики». Земля нашпигована рваным металлом. С металлоискателем работать невозможно, пищит постоянно. Идем по знакомой тропе. Душно. Ни облачка. По мере отдаления от дороги возрастают атаки комариных стай. Девушки идут налегке. Натаха в кроссовках, идет спокойно, легко и быстро. Чувствуется определенный опыт нахождения в лесу и знание именно этих мест. Натаха - экономист, все выходные проводит с нами в лесах. За спиной рюкзачок. На тропе реальную опасность представляет старая финская колючая проволока. Об этом предупреждена Юлька – напросившаяся в поездку молоденькая корреспондент местной горняцкой газеты. Внешний вид существенно отличает девушку от членов нашего отряда: легкий макияж, стильные солнцезащитные очки, джинсовый костюмчик, летние туфельки на невысоком каблучке. Идет осторожно, постоянно оглядывается по сторонам. Напряжена, но старается вида не показать. Каблуки явно мешают. Пока терпит. Боится Леху, который взял ее в поездку с обещанием оставить в лесу медведям, если будет хныкать.
Вот и рубежи. У нас такое ощущение, что только вчера закончили работать, словно позади не было недели. 30 метров уже отстроенных в полный рост финских боевых позиций. На бетонном бруствере большой кучей сложены ржавые остатки боеприпасов, которые постоянно мы извлекаем из окопов: горы всевозможных гильз от стрелкового оружия, хвостовики от советских мин, осколки от крупных снарядов и мин, ящики из под мин, различные ржавые куски военной техники, простреленные и ржавые каски, мятые котелки, неиспользованные и целиком проржавевшие мотки старой финской колючей проволоки двойной скрутки, и всякий другой хлам. Отдельно уложены неплохо сохранившиеся оцинкованные дуги «лисьих нор». Они здесь повсюду. Леха рассказывает Юльке очередную поисковую байку, не забывая при этом подначивать ее насчет каблучков, аккуратного костюмчика и будущего медведя.
Затарахтела в руках Вовчика бензопила, замелькали на солнце отполированные части лопат. С пилой Вовка работает мастерски, словно сливается с ней. Работают все, кроме Юльки. На перекур все собрались у бетонного бруствера. На солнце комаров вроде меньше. Ребята молча отдыхают от работы. Лениво, говорить не хочется. Расплавленную атмосферу спокойствия нарушают посторонние звуки. Между молодых березок замелькала знакомая борода …
Отец Сергий.
Он появляется у нас каждую субботу. Крупный, с черной бородой. Говорит басом, но мягко и тепло. Всегда внимателен. Сегодня он один. А две недели назад вместе с нами работали скауты из православного храма Калевалы, которых привез на музей отец Сергий. Скауты – это 4 мальчика и 5 девочек, которых отец Сергий объединил в скаутскую православную группу при храме. Ребята сами выразили желание помочь нам в строительстве музея. Мы их поставили на работу по ошкуриванию лопатами свежих стволов спиленных сосенок. В те выходные мы существенно продвинулись вперед в строительстве траншей с помощью скаутов. Чувствовалось положительное влияние отца Сергия на этих детей. Дисциплинированные и сдержанные мальчики, скромные девочки. Все очень трудолюбивые. Мы заметили, что мальчики берегут девочек, стараются выделить им работу полегче, а тяжелую выполняют сами без каких-то указаний отца Сергия, который работал наравне со всеми мужчинами. В те выходные мы приготовили обед на музее. Угостили котловой пищей детей и отца Сергия. Детям понравилось. После обеда Леха рассказал скаутам о боях на озере Кис-Кис, а также о нашей поисковой работе. Дети раскрыв рты с интересом слушали рассказ Лехи. С ребятами мы подружились.
Все обрадовались отцу Сергию. Мы бросили работу и с удовольствием провели пол-часа в беседах с отцом Сергием. Оказалось, что он живет в стареньком домике при церкви. Телефона у него нет. Как мы поняли, у него достаточно напряженные отношения с начальством: и со светской властью и с духовной. Мы тактично не стали дальше задавать неприятные вопросы. Отец Сергий сказал, что ребята из скаутской группы передают нам привет и хотят снова помочь нам на строительстве. Леха обговорил с отцом Сергием процедуру отпевания воинов, которую он отслужит в сентябре, во время захоронения останков советских солдат, обнаруженных нашим отрядом в этом году. Пригласив нас посетить храм, отец Сергий пожелал нам с божьей помощью безопасно и удачно закончить сегодняшнюю работу и ушел в сторону дороги. Мы смотрим ему в след до тех пор, пока он не пропал среди молодых березок.
«Трофейщики».
Уже 4 часа дня. После музея мы заехали в лагерь, упаковали поисковое снаряжение, перекусили. Вот так мы и работаем все лето: до обеда в субботу на музее, а после обеда выдвигаемся на «солдата». Так мы называем финский рубеж обороны и подступы к нему, где уже второй месяц ведем поиск останков наших солдат. Я и Леха дополнительно берем с собой пару раскладных саперных лопаток. Еду не берем. Старую военную дорогу Ухта - Малвеайнен и этот старый лес мы знаем хорошо. Это наш лес. Совсем не мирный лес. Его не используют на лесозаготовки, т.к. стволы сосен сплошь утыканы пулями. Дзоты, окопы, ходы сообщений, стрелковые ячейки, пулеметные гнезда, жилые и штабные землянки, воронки различных диаметров, свалки разного военного хлама. Вот у дороги россыпь гильз от снарядов крупного калибра. Место знакомое. А вот и сами боевые 76 мм артиллерийские снаряды на поляне, развороченные армейские ящики, следы костра. Вся наша группа сгрудилась вокруг опасной поляны. Машины стоят на дороге метров за 50. Мы в прошлый раз отсюда прогнали четверых мальчишек. Они камнями сбивали со снарядов времен войны медные «оковки-юбочки» для сдачи на пункт приема цветмета в Калевале. По возвращению в Калевалу о происшествии сообщили дежурному по райотделу, а также в военкомат. Сейчас ясно, что никаких мер властями не принято. А мальчишки видимо вернулись, окончательно сбили все медные «юбочки», а снаряды так и остались брошенными. Юлька стала фотографировать груду снарядов. Леха отмечает место на карте. Впереди две переправы. Через пятнадцать минут наши «Нивы» в последний раз свернули в старый лесной ус и уперлись в стену молодого березняка. Приехали. Дальше дороги нет.
По лесу Леха ходит быстро. Группа растягивается. Еле видимая тропинка вьется между старых воронок от артиллерийских снарядов. Тропинка вывела нашу группу к краю длинного узкого болота. Осторожно перебираемся по сухим кочкам на противоположный берег. Все. Мы на финских рубежах. Картина неприглядная. Здесь уже до нас поработали копатели - «черные» археологи. Правда, в этом году мы их не видели. Останки солдат их не интересуют. Так, покидают в кости в кучу, если найдут. Иногда веселятся - оденут череп на кол. В таком жутком виде и оставляют. Тщательно раскопаны стрелковые ячейки и пулеметные гнезда, а также вскрыто большинство блиндажей. Для них интерес представляют больше финские и немецкие окопы. Коммерческий интерес диктует «черным» копателям направление поисков. Мы встречаем изредка этих бродяг. Из раскопов они берут все, что можно продать. Особый интерес – форма, награды, сохранившиеся элементы фронтового быта, стеклянная посуда со всей Европы, предметы личного туалета. Не гнушаются раскапывать немецкие кладбища. В большой цене «трофеи» с двумя молниями немецкой горной дивизии СС «Норд». Но особый интерес у «черных» – брошенная в дремучих лесах крупная военная техника: танки и бронемашины, самолеты, орудия. Как правило, сами «поднять» и вывезти такие объекты они не могут. Продают само место нахождения объекта. На все есть своя цена в зависимости наименования объекта, состояния, доступности места и других параметров.
Среди «черных» поисковиков, промышляющих в Карелии, нами встречаются и такие группы, которые интересуются только оружием, боеприпасами, гранатами, минами, взрывчатыми веществами. Таких опасных копателей называют «трофейщиками». «Черную» работу мы отличаем от всех других послевоенных вмешательств. Былое присутствие черных копателей здесь видно повсюду. Вот например, следы старого костра в окружении каких-то неясных сооружений из камней и каркасов из под укладок финских мин. Мы прекрасно знаем, что в таких самодельных плавильнях здесь плавят тротил из мин и снарядов. А вот разбитый ящик из под черного трубчатого пороха, т.н. «лапши». Опасная штука. Остатки «лапши» разбросаны вокруг в избытке. Чуть далее видны признаки бивака – следы костра, остатки шалаша, бытовой мусор, консервные банки, и везде - битое бутылочное стекло. Иногда появляются искатели совершенно другого плана. На современных джипах, с прекрасным поисковым оборудованием. Даже суперточные спутниковые навигаторы имеются. Как правило, у них есть все необходимые разрешения, лицензии, согласования, и другие официальные бумаги. Вот этим нужна информация только по крупной бронетехнике и самолетах. Они всегда из Москвы или Питера. Карельские леса дремучие на огромных пространствах, но здесь все обо всех знают. Знают все и о нашем отряде. О местах работы, времени, целях поисковой работы и ее результатах.
Записка в стреляной гильзе.
Это место показал нам в мае один проводник - местный мужик из Калевалы, который еще пацаном лазил в этих местах. Тогда здесь было много неубранных тел советских солдат. Проводник утверждал, что в этих окопах в детстве видел множество человеческих костей и остатки советской военной формы. Звери и время сделали свое дело. Но останки, сотни скелетов, никуда не делись. Сегодня вот уже третий час мы продолжаем расширять и углублять старую стрелковую ячейку. В прошлые выходные в заваленном ходе сообщения в соседний окоп мы подняли останки советского солдата. Вот только имени установить не удалось. Ничего, что указывало бы на конкретного человека. Подняли и сопутствующие предметы: полусгнившие ботинки, куски противогаза, стальную ложку с читаемым штампом «нерж», трехкопеечную монету 1939 года. Все это мной и Лехой упаковано в полиэтиленовый пакет и с особым почтением прихоронено здесь же, под дерном.
Леха взял металлоискатель, сказал «Я пройдусь тут недалеко ..» и испарился в лесу. Сейчас я и Алексей продолжаем углублять основание ячейки. Стали нам все чаще попадаться стрелянные гильзы. Все найденное мы кидаем наверх Натахе, которая в перчатках внимательно обследует наши находки. На нее можно положиться в этой работе. Раньше все самое интересное обычно находила именно Натаха. Нам с Алексеем все тяжелее вдвоем в ячейке. Решили работать по очереди, так как в узкой ячейке вдвоем уже не развернуться. Да и устали изрядно. Я уступил очередь Алексею и вылез на ставший уже высоким бруствер. Наверху было свежо. Все вокруг резко изменилось. Посмотрел на небо, и поразился. Солнце уже находилось в плотной дымке. С Запада весь горизонт чернел тучами. В воздухе чувствовалась какая-то напряженность. Рядом на бруствере устроилась Натаха с сигаретой. С фотоаппаратом рядом стояла корреспондент Юлька. Видно было, что она уже порядком устала, да и интересных находок сегодня почти не было. День заканчивался, солнце совсем пропало. Из-за дальнего болота подул свежий ветер. Потревоженная ветром, недалеко зазвенела старая финская колючая проволока на полусгнивших деревянных стойках заграждения. После той тишины, которая всегда стоит здесь, этот звук как-то тревожно отозвался у меня в душе.
Неожиданно к тонкому звону проволоки добавился низкие тугие шлепки. Почти одновременно я ощутил на себе первые тяжелые косые капли дождя. Да мы скоро попадем под ливень! Не успел я спросить девушек, в какую сторону ушел Леха, как он появился передо мной в желтых наушниках. Довольный. Видимо, что-то нашел стоящее. За ним появились Вовка и Сергей, которые обследовали ближайший блиндаж. Надо что-то решать, грозы не миновать. Двужильный Алексей вообще отказался вылезать из ячейки. На удивление, девушки тоже отказались ехать в лагерь.
Фигуры Сергея и Лехи быстро пропали в пелене косого дождя. Они на белой «Ниве» первыми поедут в лагерь, укрепят палатки, разведут костер. Я пообещал в течении часа их догнать и сменил Алексея в ячейке. Финская лопата тяжело входила в песок, заросший гибкими корнями. До дна стрелковой ячейки оставалось совсем немного поднять грунта. И вдруг лопата вывернула из под себя знакомую черную кривую ветку. - Ребро! Ожгло меня. Сверху ко мне прыгнул Алексей. Все, лопаты уже не нужны. Молча, не сговариваясь, мы опустились на колени и руками стали вынимать грунт. Следующие пол-часа пролетели за одно мгновение. Мы подавали, а Натаха принимала черные влажные кости, остатки шинели, ремней, ботинок, гильзы. Все аккуратно складывала: кости на полиэтиленовый пакет, предметы прямо на мокрый песок. Вот Натаха кричит, что не хватает только нескольких ребер и одной лопатки, а так - скелет почти весь. С согласия Алексея я вылез на бруствер и начинаю помогать Натахе упаковывать наши находки.
Я сижу на бруствере под ливнем. Вокруг кипят лужи. Небосвод на северо-западе вспыхивает длинными ослепительными молниями. Через несколько секунд донесся мощный протяжный гром. Натаха насквозь вся мокрая. Смотрю на себя – и я промок до нитки. Всего этого я не ощущал там, в ячейке, занятый с Алексеем поиском останков. Словно почувствовал что-то, обернулся. На меня, прося помощи, сквозь сетку дождя смотрит оцепеневшая Юля, потрясенная обыденностью наших манипуляций с субстанцией, которая когда-то была человеком. Первая встреча с неживой человеческой плотью всегда потрясает. Я в качестве поддержки одобрительно ей кивнул. Все, что я мог. Она ничего, держится, хотя видно, что у нее шок – зрачки расширенные. Про фотоаппарат забыла, хотя, какой тут фотоаппарат, почти темно. «Надо дать ей какое-нибудь поручение», мелькнула у меня мысль. Но я не успел додумать, как меня позвал Алексей из ячейки с просьбой принимать последние предметы: это были последние три ребра, кусок кожи или какой-то темной ткани, несколько целых ржавых патронов, куча проржавевших гильз и обойм.
- странный патрон. Торчал среди грудных костей, Михалыч - кричит мне Алексей и вылезает из ячейки. В ладони зажато нечто, похожее старую гильзу.
В моих мокрых руках находился насквозь проржавевшая стрелянная винтовочная гильза. Я протер о мокрый рукав торцевую часть: с трудом просматривается звездочка и цифры – 1940. Наша гильза. Из нее что-то торчит. Я стал осторожно очищать выступающий из гильзы предмет. Боже мой! Из гильзы торчит свернутая в трубочку бумага! Бумага оттуда, из 40-х! Чувствую дрожь. Это дрожу я. Рядом дрожат Натаха с Юлькой, наверное дрожит склонившийся к нам Алексей. Дрожим от встречи с прошлым, от холода и дождя. Я чувствую, что сильно потрясен. Лица ребят осветились голубыми сполохами молний под сопровождение грома, страшно рокочущего над нашими головами ...
Прости, солдат Василь Иванович.
… Я упаковал гильзу с запиской так, чтобы сохранить ее от света, от повреждений и сухости. Льет, не переставая дождь. Мы в палатке. Собрались все. Тишина. Леха достал бутылку. Да, надо помянуть. По русскому обычаю. Не сразу, но стало легче. Сегодня спасли от забвения еще одну душу … Через неделю записку частично удалось расшифровать в экспертно - криминалистической лаборатории МВД Карелии в Петрозаводске. Спецсоставом закрепили бумагу от ломки. Из 1941 года к нам дошли эти карандашные строки: «Матросов Василь Иванович … 5а. Матросова Екатерина Федоровна …в. Г…». Остальное прочитать не удалось.
«… Молим Тя, приими убо отошедших к Тебе воинов в сонмы воев Небесных сил, приими их милостию Твоею, яко павших во брани за независимость земли Русския от ига неверных, яко защищавших от врагов Веру Православную, защищавших Отечество в тяжкие годины от иноплеменных полчищ; помяни, …». Калевала. Воинское дивизионное кладбище. Начало октября. Отец Сергий в парадном облачении служит панихиду об упокоении православных воинов, за Веру и Отечество на поле брани убиенных. Со мной рядом стоят ребята из нашего поискового отряда. Вот Леха, Серега с женой Людмилой, Натаха, Вовчик. Не смог приехать из Финляндии Алексей, горняцкая газета так и не послала на погребение Юльку. В парадном строю стоят пограничники, отдельно – салютный взвод. Чуть в стороне я вижу нескольких местных жителей. Залп! Вместе с Матросовым Василем Ивановичем в одну братскую могилу в красном кофре опускают еще четверых неизвестных солдат, погибших на рубежах обороны Ухты.
Прошло пол-года. Я и Леха читаем справку из Центрального Архива Минобороны : «по документам учета безвозвратных потерь сержантов и солдат Советской Армии, установлено, что стрелок 81 стрел. полка 54 стрел. дивизии рядовой Матросов Василь Иванович, 1906 г. р., уроженец Горьковской обл., Воротынского р-на, с. Разнетье, призван Воротынским РВК, погиб 2 ноября 1941 г., похоронен: 1500 м. Западнее 18 км дороги Ухта – Малвеайнен КФССР. Жена Матросова Екатерина Федоровна проживала по месту рождения учтенного». Рассуждаем с Лехой о месте погребения Василя Ивановича в ноябре 1941 года. Дело в том, что останки солдата нами были обнаружены в четырех километрах от того места, которое указано в справке Центрального Архива Минобороны. По Лехиному мнению, солдат не был захоронен в стрелковой ячейке. Возможно, уже мертвого, его засыпало землей от взрывов мин и снарядов. А координаты погребения, весьма приблизительно указанные в справке, Леха объяснил так: командир роты оказался порядочным человеком и включил сведения о гибели и захоронении рядового Матросова В.И. в донесение о безвозвратных потерях. Семье Василя Ивановича пришла похоронка, что являлось основанием жене Матросовой Екатерине Федоровне получать пенсию. Я думаю о его семье. Будем искать.
…прошло два года. Мы снова в Калевале. Дивизионное кладбище. Над братской могилой, где погребен рядовой Василь Иванович, установлена простая бетонная плита. Не сговариваясь, подошли, постояли, помолчали. Нам казалось, что и Василь Иванович, и мы, были рады встрече ...
Передо мной лежит записка из стреляной гильзы. Пока нет никаких известий о родных солдата Василя Ивановича. Я пишу запрос на передачу «Жди меня».
Прости, солдат Василь Иванович …


Полная версия http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45=36894=45
Напечатано в журнале «Север» № 7+8 (2004)