Осень

Мне было тогда около девяти лет. Лето кончилось, конец сентября. В сельскую школу я перестал ходить – далеко было очень. Да и велосипед я разбил, а так можно было на нем съездить. Дело даже не в велосипеде – просто лень было. Придешь в класс, где сидят Вовка, забияка местный, и Танька-ботаничка (Она городская была, москвичка. Ее родители не удержались в Москве, жить плохо стало там, вот и переехали к нам в Кушалино, поселились в заброшенном доме), сядешь – и скучно, и грустно. Учительница наша, Дарья Прокопьевна, даст задание, а сама усядется за свой стол, локти поставит на классный журнал и станет читать модные бульварные романчики о любви. Говорят, она никак не может мужа найти. В девках ходит.
Только теперь, когда я стал взрослее, я понял, что она гордая слишком была. Она еще молодой девчонкой о принцах мечтала, вроде нашей Таньки-москвички, которая дружит только с московскими приезжими ребятами, а на остальных внимания не обращает. Вот я и перестал в школу ходить. Родители не знали, конечно, а если знали, то им не было до этого дела. Отец пил все время в соседней деревне, в Рождестве, а мать по хозяйству хлопотала. Я ей помогал, конечно, как мог. Да дел-то не много: сена, вон, накосить на зиму корове, картошку собрать, да огород перекопать и удобрить до следующего года. С остальным мамка справлялась. Со скуки выйду из дома, Полкана с привязи сниму и пойду к магазину. Полкан - хороший пес. Мама мне рассказывала, что когда я был совсем маленьким, годика четыре, не больше, отец повел меня крестить в храм. Храм был неподалеку от нашей деревни, через реку перейти, да по полю к лесу. Там на опушке он и стоит. Отец решил идти по льду – так было быстрее, чем через мост – да вдруг лед треснул, и отец провалился. А Полкан прыгнул в воду, подставил спину, чтобы отец смог на него опереться и выбраться из воды. Вот так он отцу жизнь и спас. Правда, Полкан заболел очень сильно после этого. Но папа его выходил – днями и ночами возле него сидел. Теперь он всегда, когда напьется, встанет на четвереньки и обнимет его, приговаривая:
- Вот ты, Полкан, самый верный друг. Всегда выручишь. Не то, что жена моя, даже тридцатку не даст.
Мамка услышит это и начнет кричать:
- Правильно. Полкан всегда для тебя самый верный друг, когда я тебе на бутылку не даю.
Отец лишь махнет рукой, прижмет в себе верного друга и начнет вспоминать:
- А помнишь, как я тебя еще щенком домой принес?..
Сейчас отец совсем забыл про любимого Полкана. Вот я и сжалюсь над ним, возьму с собой прогуляться. Чаще всего мы с ним на реку ходили, на плёс. Летом он купался вместе со мной, а осенью, когда я просто сижу на берегу, он всегда рылся в зарослях камыша и гонял уток.
Однажды он пропал. Тогда я, как обычно, взял его на реку (мне нравилось любоваться водной гладью, такой спокойной, боящейся нарушить тишину желтеющего леса вдали), и он, как всегда, в засыхающие камыши гонять уток. Прошло несколько часов, но Полкан не появлялся, даже треска камышей не доносилось. Я позвал его, но он не подбежал ко мне. Придя домой, я рассказал отцу про пропажу его верного пса. Отец вздохнул и сказал, что его время пришло, и Полкан ушел умирать. А на следующий день отец отправился в Рождество. Вернувшись – к маминому удивлению – трезвым, он принес с собой маленького щенка. Но это был не Полкан.
Я перестал ходить на реку. Там совсем стало неинтересно. Лес за полем, где стоял храм, посерел, потерял листву, река затосковала без уток, улетевших на юг. Небо было слишком неприветливо синим. В воздухе уже попахивало зимой.
Я стал гулять по магазинной площади, пиная дорожные камни, и взглянул на шикарный дом, который построили приезжающие сюда отдыхать москвичи. В этом году они привезли очень старенькую бабушку, лет девяноста, и нянечку к ней, видно, надоела она своим детям и внукам… Конечно, красивый у них дом и выглядит уютно. Вот и птицы любят его: юркие синички сядут на оконные ставни, стукнут клювом в стекло и улетят, ворона покружит над домом, каркнет три раза и скроется вслед за синицами. А на следующее утро до меня долетела новость, что в этом доме умерла очень старая женщина. Жаль, конечно…
Много лет с тех пор, с той осени, прошло. Я уже вырос совсем. Женился на Таньке-москвичке. Не мечтает она теперь о принце, как учительница. А хозяйственная какая! Повезло мне с женой. И добрая, любит очень. Приду пьяный – не ругает, а поможет раздеться и спать уложит. Да, вырос я… Сколько годков уже живу, а осень все та же.