Бомбежки Армавира... рассказ 25

 
Немецкие самолеты периодически появлялись над Армавиром, но их прогоняли зенитки. Наши самолеты стали редко летать над городом, а в Доме Красной Армии перестали заниматься курсанты-пилоты. Бабки говорили, что летчиков перевели на фронт. Тогда этот вид «информации» назывался – «ОБС - одна бабка сказала». В июле ни отец, ни Тимощенко не приходили домой – работали в госпитале день и ночь, там и ночевали. Все это говорило об усилении военных действий на фронте.
 
В детском саду мы собирались в школу, ждали 1 сентября. Оставался месяц до начала занятий в школе. Не было учебников, тетрадей – но это ничего. В школе был госпиталь. Где мы будем заниматься – не было известно. Скорее всего – школа будет в детском саду. Кончался июль – было 29 число.

Утро прохладное, тихое. Я проснулся, выскочил во двор. Чирикали воробьи на ветках вишни. Прошел в глубину двора, в сарай. Там в стойле тихо стояла Буренка и не спеша пережевывала жвачку. Погладил рукой ее теплую морду. Но вдруг, откуда не возьмись, прибежал дед и взвизгнул: «А ну - гэть отсюда! Не тревожь корову!»

Зная его привередливый нрав, я выскочил из сарая и побежал в соседний двор, где жила учительница. Там уже сидели на лавочке трое ребят. Они оживленно о чем-то разговаривали, оказалось - о школе, в какой класс кто пойдет. Потом начали обсуждать – в какую бы игру играть. Хотели в прятки – но негде прятаться. Кирпичный дом учительницы стоял на высоком цоколе, в котором был полуподвал без окон. Деревянная дверь в подвал была прикрыта, прятаться всем туда, в одно место - было неинтересно. Прятаться в глубине двора, в огороде? Выругают – потопчем огурцы и помидоры. В общем, делать было нечего.

Где-то далеко гудел мотор самолета. Гудел как-то прерывисто, затихая и усиливаясь: «Гу! Гу! Гу!» Стало казаться, что летит несколько самолетов. Гул усиливался, приближался. Мы не обращали внимания на это. Курсанты Армавирской летной школы ежедневно тренировались, пролетая поблизости от города.
 
Гул моторов все приближался. Мы стали прислушиваться – летело несколько самолетов. Их не было видно. Раздался вой сирен воздушной тревоги. Затрещали зенитные пулеметы, раздались выстрелы зениток… «Немцы летят!» - решили мы и, как было приказано нашими матерями, разбежались по домам.
Я вбежал в комнату.

Мама испуганно спросила: «Что там?» «Самолеты!» - ответил я: - «Немцы! Зенитки стреляют!» «Что же делать!?» - воскликнула мама.
Но тут внезапно загремели взрывы, сначала далеко, а потом все ближе и ближе. Зазвенели разбитые стекла. Стены тряслись, ходили ходуном, окна дребезжали.
 
«Бомбят! Скорее в погреб!» - воскликнула мама. Мы бросились к бабке – нашей хозяйке, которая уже открывала дверцу своего погреба. «И без вас тут тесно!» - прогнала она нас.

«Побежали к учительнице!» - крикнула мама. Мы изо всех сил побежали в соседний двор к учительнице, вскочили в полуоткрытую дверь полуподвала. Там уже была учительница с дочкой, несколько соседей с детьми, дед с бабкой «из домика напротив».

Взрывы огромной силы гремели со всех сторон. Казалось, что стены полуподвала качаются и готовы рухнуть. Над домиком со страшным свистом пролетали бомбы, взрывы гремели беспрерывно. По двери нашего укрытия колотили удары обломков, осколков.
Бомбежка продолжалась не меньше часа. Беспрерывно звучал визг бомб, гремели взрывы.

Вдруг налет прекратился, самолеты улетели, бомбежка прекратилась. После первой бомбежки мы все были подавлены, оглушены. После ужасного грохота взрывов, дикого свиста авиабомб, наступила глубокая тишина. Мы не шелохнулись с места, сидя на полу и упершись спиной в стены. Медленно приходили в себя.
 Дед из «домика напротив» решил «сбегать» домой и принести воды, так как всем очень хотелось пить. Прошло несколько минут, дед уже открывал дверь полуподвала.

Внезапно над домом с ревом пронеслись немецкие самолеты, где-то недалеко раздался огромной силы взрыв, начался новый налет. Взрывная волна сорвала дверь полуподвала, подбросила, перевернула деда и швырнула на землю. Ведро покатилось по земле, разливая воду. В дверь влетела множество разбитых в дребезги свежих огурцов. Видно, бомба попала в огород.
Дед лежал без сознания. Мама как доктор, пыталась оказать ему помощь. Наконец, дед пришел в сознание. Учительница, сидя под стеной полуподвала, причитала, плакала.

Бомбежки следовали одна за другой, почти без перерыва. За день их было 12. Одни группы бомбардировщиков улетали, израсходовав бомбы, другие их тут же сменяли. В грохоте взрывов авиабомб слышались пулеметные очереди, хлопки зениток. Казалось, что дом стоит в центре этого грохота.

Учительница громко молилась, прося Бога о спасении. «Господи! Я была атеистка! Спаси нас от фашистских бомб, и я поверю, что ты есть!» - почти кричала она.

Когда стемнело, налеты прекратились. Мы были настолько измотаны, что еле вышли, качаясь, во двор. Воздух был пропитан пылью, дымом от близких пожаров. Осмотрелись – все так же высится кирпичная труба пивзавода, В разных местах города поднимались огромные столбы дыма, было зарево – там бушевали пожары.
 
Есть не хотелось. Да и нечего было кушать – ведь дома у нас не было никаких продуктов, так как питались в столовой. Напились воды и легли на кровати, забылись тяжелым сном, вскрикивая и дергаясь. Ночью продолжали слышаться взрывы и пулеметные очереди со стороны шоссейного моста через Кубань.

Чуть рассвело, снова послышался гул множества немецких самолетов. Мы снова бросились к соседям в полуподвал, там собрались те же люди. Налеты шли один за другим весь день, до темноты. Мы уже не считали их. Было все равно.

Дед лежал под стенкой полуподвала – сидеть ему было трудно, кружилась голова. Вечером, когда стемнело и бомбежка закончилась, дед сказал – «Нам надо уходить отсюда… А то разбомбят! Только вот – куда?!» И дед, согнувшись, с трудом встал, ушел в темноту.
Мы не могли понять – для чего немцы подвергают город таким варварским бомбежкам?! Мы не знали – живы ли отец, Тимощенко…

Но вдруг среди ночи внезапно зашел отец. Сопровождал его красноармеец. Они были в касках, с винтовками. У отца – и наган на поясе. Оба не бритые, в пыли, в саже…Отец дал нам пару кирпичиков хлеба, банки консервов.

«Вам надо уйти из города, за окраину. На берегу Кубани есть блиндаж!» - сказал он. Узнав, что с нами в полуподвале был «дед напротив», он сказал «Позови деда!» и послал меня за ним. Дед тут же пришел. Отец сказал красноармейцу: «Покажи деду блиндаж!» - и они ушли.
 
«Немцы прорвали оборону, наступают, хотят отрезать от гор… Но наши держат оборону моста… Через Армавир наши отходят в горы… Раненых много, надо их вывезти… Будем работать до последнего! Потом постараемся уйти в горы…» - сказал он. «А мы?» - спросила мама. «Вам в горы нельзя… Конец лета - скоро снег, мороз, перевалы будут закрыты… Вот адрес одного доктора… Кончится бомбежка – пойдете туда, пересидите пару дней… Его дом разбит бомбой… второй раз бомба в одно место не падает…Вот справка – Вы жители Армавира и ваш дом разбит бомбежкой… С этой справкой постарайтесь добраться к бабушке…Тимощенко жив!. Отдайте Валентине такую же справку…" Отец попрощался с нами, и ушел с красноармейцем в ночь…
Вернулся дед. «На рассвете пойдем в блиндаж! Авось, уцелеем!» - сказал дед.