Волк

 Волк. ( Быль)


Морозным февральским утром, Анатолий Петрович, как всегда проснулся рано. Тихо включив настенный торшер, висящий над кроватью, потянувшись, что есть сил, он опустил свои уставшие от постоянной ходьбы ноги, на холодный деревянный пол. Очень тихо пытаясь не будить свою жену Марию Васильевну, надел свой меховой тулуп, полученный восемь лет назад в сельсовете, взяв под мышку свои унты и не наступая на скрипучие половицы, тихо вышел в холодные сени.
-Ты это куда Толя в такую рань собрался?- услышал он голос своей жены.
-Так обход у меня, ты ведь знаешь Маша, раз в неделю.
-Ты погоди, не торопись, не поел ведь, голодный пошёл.- Говорила она, выходя из своей комнаты.- Задержись малость, я вчера вечером приготовила поесть.
- Ну, я то уж слыхал, как кухня шумела.- Не скрывая своей улыбки, говорил он.
Анатолий Петрович девятый год был егерем, толи в селе, толи в деревни, да он и сам не мог понять, где он живёт, да и не так уж это было для него важно. Раньше, как только, он приехал жить в эту забытую и богом и людьми местность, те немногие люди, жившие рядом, каждое воскресение ходили в церковь, купол ещё виднелся из окна дома Анатолия Петровича. Священник, появляющийся у них каждую неделю, был переведён в город и вот уже много лет он жил там, а к ним так никого и не поставили. На те, две дюжины домов и был только сельсовет, да магазин, разместившийся в старом двух этажном доме, занимая весь первый этаж. Жена Анатолия Петровича, Мария Васильевна была женщиной покладистой, доброй. Детей у них не было, и вот живя вместе пятнадцатый год, они всё трепетней и бережней, как подобает родным людям, относились друг к другу.
«Ну, теперь мы Маша, точно долго будем вместе»- заглядывая в её карие глаза, говорил Анатолий Петрович. Жена смущённо прятала от мужа покрасневшие от волнения щёки, кивая в знак согласия головой.
На Анатолия Петровича возлагалось многое, основной задачей было следить за лесом, который густой стеной стоял по обе стороны от его дома. Тайга, зверь были его заботой, проследить за приезжими машинами, что бы не нагадили и лес не трогали. Последнее время порубки дерева в их краях стали не редки, в сельсовет приехал новый человек оказавшийся главным зоотехником района, привёз он новые штампы, пометки. Теперь надо было Анатолию Петровичу раз в неделю обходить свои владения и выявлять срубленные деревья, ставя на пнях, в худшем случаи большую букву «б.», что значит браконьер, редких «п.», что значит порубка.
-Ты позавтракай, не голодным ведь идти во владения,- смеясь, говорила Мария Васильевна.
- Ну ладно, пойдём,- заходя обратно в дом, потирая нос, говорил Анатолий Петрович.
-Ты всё взял?
-Ну, как же всё?- не отрываясь от ухи предложенной ему на завтрак, говорил он.
- Я вот тут тебе припасла, хлеба положила, колбаски, ты уж поешь, как проголодаешься. Зверя – то не корми, он то сам о себе похлопочет.
- Он то похлопочет, а вот мы о нём?- Анатолий Петрович тоскливо посмотрел на жену, сглатывая последние капли ухи.- Зверь то, он не виноват, что он зверь, участь у него такая, вот и батюшка давно то мне как-то говорил, что он тоже зверь-то, ну сотворён, что ли, как и мы богом. Ладно, ты Маша, я ведь не знаю, просто так получается. Идти мне надо, а то пока зайду, светать станет.
- Ты уж возьми, а то опять на целый день идёшь, а мне переживать, - протягивая ему холщёвую сумку, говорила жена.
-Ну, давай, давай,- подходя, обнимал её, Анатолий Петрович.- Не успокоишься ведь.
- Ну, так, волнуюсь.- Говорила Маша, трогая его за лицо.- Тебе ещё лыжи мазать, а то я, вон и сало достала.
- Я вчера с вечера всё приготовил, только взять да идти. Ну, я пошёл, будит дорогая, а то не уйду,- поднимая её руки с плеч, говорил Анатолий Петрович.- Ты уж смотри не кого не пускай, люди – то разные есть, не знаешь чего на уме. Береги себя.
- Может, останешься? Тебе вон скворечники делать наказали, ты ведь мне сам говорил
Он ещё раз обнял жену, взял приготовленную сумку и, потрепав по её густым, вьющимся волосам, вышел во двор.
Приготовленные лыжи, приоткрытый рюкзак стояли возле косяка хлева. Анатолий Петрович нежно, как-то по-доброму погладил, вначале одну потом вторую, развязал по шире рюкзак и положил в него припасённую женой сумку. « Ну, теперь можно и идти»- закидывая, через плечо, ремень проговорил он. Утренний иней падал со скрипучих дверей, наполняя и до того остывший двор своим холодом. Анатолий Петрович остановился, ногой провёл по опавшему снегу, всматриваясь в получившийся рисунок, так замерев на несколько мгновений, внимательно, прищурив глаза, стал разглядывать блестящие снежинки, играющие лучами, падающими из окна света. «Нет, пора идти, а то не уйду», - проговорил он вслух, открывая замёршие за ночь двери. Несколько раз, приподняв рюкзак, как бы проверяя, всё ли у него лежит, взял лыжи в свободную руку, направился к окраине леса, чтобы от туда проследовать знакомой только ему дорогой.
 
 Снег лип к лыжам, Анатолий Петрович время от времени останавливался, чтобы отряхнуть прилипшее куски. « Оттепель, что ли будет», - говорил он вслух - « может, сало попортилось», - вопросительно спрашивал он у себя. Но

выбора не было, теперь можно было идти вперёд на свою работу. « К вечеру, дай бог вернусь, дров поколю, да и вода заканчивается»- с этими мыслями он прошёл первые метры по лесу.
Косые лучи восходящего Солнца, падали на макушки снежных елей, серебристым светом наполняя дорогу егеря. День намечался ясный и тёплый, да и время уже подходило такое, когда предчувствие наступающей весны, разгоняла всю хмурь. « Скоро весна, хорошо - то, как»- говорил он про себя.- « Надо вот, собраться, да скворечники закончить, а то беда, в этот год много дали». В этот год распоряжение из района пришло, сделать пятьдесят скворечников. Распоряжение-то они ему дали, но видно забыли из чего делать, вот он и выписал по осени в лесхозе два куба горбыля.
« Есть же старый с того года, опять ведь, один комель привезут»,- говорила ему жена. он только отмахивался рукой -« Да всё хорошо будет, надо ведь из чего-то делать.» На этой мысли он остановил свои воспоминания всматриваясь в уже хорошо виднеющиеся ели.
« Да, весна скоро. Холода прошли»- проговорил он вслух, потирая лыжами, стряхивая снег. Вот и застывший ручей был пройден, поваленная ель прошлым летом наклонилась всеми своими ветвями на другую, более молодую и красивую. Снег своим весом прогибал лапы деревьев до самой земли, наполняя весь лес лучезарным блеском. Торопится ему не куда, и он, вдыхая морозный воздух, наполненный свободой нетронутого мира, шёл дальше.
Время от времени, лес отвечал на его улыбку потрескиванием могучего кедра, вызывая в душе Анатолия Петровича, детскую радость.
« Красиво то как, и теплеет. Пойду через тёплую гору, оно и ближе будет, да и не бывал там давно». Тёплая гора это то место, куда пешему можно попасть только по зиме и то, зная путь. Это то место, про которое старухи говорят - « место то, гиблое» - накладывая на себя крест. Анатолий Петрович помнил всё это, и про то, как ему рассказывали, как два охотника, что приезжали из города за лосём, зашли на него, да так и пропали.
« Ты на гору то уж не ходил бы», - говорила ему жена, как только появлялись первые проталины, - « лучше обойди, целее будешь.» Анатолий Петрович кивал головой, но время от времени захаживал на гору. Тёплая гора в своё время было каторжным поселением при царском режиме, лет сто прошло, а может больше, как оттуда выехали последние люди. Бараки и дома давно уже сгнили, напоминая о себе виднеющемся красным кирпичом, проявлявшимся в кучи земли у дороги. Сама же гора была не то большим камнем, лежащим в двадцати верстах от дома егеря, не то насыпью земли, все, когда заходил разговор только и делали, что спорили, о том, как огромная куча камней в вперемешку с глиной очутилась посреди тайги. Говорили разное, старухи говорили, будто это знак от бога, кто по моложе утверждал, что каторжных рабочих заставляли в наказание носить землю и сыпать в одно место, было мнение, что это метеорит, прилетевший из космоса, и даже зоотехник из района, как- то сказал ему, - « у нас есть
памятник ледникового периода, это тёплая гора». Понятие тёплая, эта, не откуда возникшая насыпь, получила из-за родника бившего прямо у подножья, бывали года, что и зимой он не замерзал, наполняя своим журчанием лес. Болото, которое окружало гору, зимой замерзало, становясь хорошей дорогой для проезда. Вот и решил Анатолий Петрович проведать родник, да посмотреть всё ли в порядке.
Он шёл уже больше двух часов, никаких нарушений замечено не было и время, от времени останавливаясь, он вглядывался в даль, голубого неба. Только редкие, заметённые снегом следы от грузовика напоминали ему о том, что совсем недавно здесь проезжали люди. «Ну да, сегодня пятница, а второго дня я подписывал бумаги, охотнику, так у него и разрешение было, всё нормально, машина вроде та же, что стояла возле дома»,- с этими мыслями он проводил взглядом, следы грузовика.
Время шло. Погода, как и бывает в это время в тех местах, очень быстро меняется, вот и сегодня, как думал Анатолий Петрович, должны произойти изменения. « К концу дня заметёт»,- говорил он в слух, вглядываясь на затуманенное дымкой Солнце. Егерь прибавил шаг, в надежде успеть до надвигающейся метели. Мог ли он представить, какие испытания ему приготовила судьба, но даже если бы он и знал, по своему складу егерь был человек, который всё равно бы пошёл в лес несмотря ни на что, так он был так устроен, живя вопреки всем обстоятельства вопреки всем невзгодам. Он хорошо уяснил, в каком месте водится медведь, как только он приступил к своим обязанностям. Чувство скрытой опасности от времени « притупилось», года четыре назад, летом, в разгар покоса, изучая окрестности выделенного ему леса, он зашёл к самой реке километрах двадцати, а то и двадцати пяти от своего дома. День был ясный, ничего не предвещало опасности. В овраге возле реки росла отличная малина, посмотрев на часы и решив, что к ночи он поспеет домой, Анатолий Петрович достал припасённую сумку из рюкзака и спустился к густым зарослям малинника. Он и предположить не мог, что не один любит полакомиться спелой ягодой. Положив несколько ягод в рот, и насладившись глубиной леса, он проговорил вслух - «ой, как Маши то понравится. Любит она уж беда, сильно малину». Если бы его жена только знала, что в трёх метрах от него с противоположной стороны зарослей насторожено, принюхиваясь к человеку, сидит медведь, она бы точно не одобрила своего мужа.
Малины было много, и руки только успевали класть в сумку, выложенную пластиковым пакетом, красные, сочные ягоды. Сделав пару шагов в глубь малиновых зарослей, он остановился, прислушиваясь к странным звукам, похожим на хрюканье. Медведь широко раскрытыми ноздрями вдыхал запах незваного гостя.
Кто-то должен был первый себя выдать, и как только егерь стал заходить в глубь малинника, он услышал характерный рык, свойственный только хищнику. Поняв, что он не один, Анатолий Петрович сделал пару шагов

назад. Медленно, почти не наступая на ветви поломанной малины, егерь отошел, присел возле толстой еле, стоявшей метрах в двадцати и, прячась за неё стал ждать. Ждать пришлось не долго, кусты малины задрожали, будто их кто-то тряс, и видно превозмогая лень, полученную усладой в малиннике, медведь просунул голову, в образовавшийся проём. Вот теперь он смог разглядеть своего соседа. Медведь был большим и бурым от грязи, множество колючек репейника прилипли к его морде, но видно они ему не мешали. Медведь открыл свой рот и, издавая рычание больше похожее на гудок старого паровоза, стал выбираться из кустов. Медведь перебрался и замер, вглядываясь в даль леса, потягивая носом воздух, слюна похожая на жвачку, свисала с нижней губы до самой травы. Егерь стоял за деревом не шелохнувшись, толи от неожиданности, толи, от страха широко открыв глаза. Хозяин леса явно был сыт и ему по его вальяжным движениям, было лень обследовать ближайшую территорию. Так же, как и появился, он неожиданно, поняв, что ему не кто не угрожает, издав вопль, от которого у Анатолия Петровича появились мурашки на спине, развернулся и скрылся в кустах. Егерь только и мог разглядеть, как бурое тело исчезало в проёме малинника, из которого и появилось.
Метель усиливалась, превращая весь лес в большое, белое покрывало. « Ну, что – ж, так не во время, ещё идти и идти, а такая пурга разыгралась»,- говорил он, жмуря глаза от снега, прикрывая лицо воротом свитера,- «ещё бы с пол часика, и я бы смог добраться до сторожки, там бы и схоронился». Но выбора не было, надо было искать место, чтобы переждать налетевшую метель. Идти становилось труднее, надо было переждать снег, и егерь решил зайди дальше в лес, чтоб укрыться от непогоды.
Столетний кедр наклонил свои ветви до самой земли, пушистые шапки снега лежали, как широкие шляпы, заслоняя собой великана. « Вроде, как стихает»,- проговорил он вслух, смотря в образовавшийся проём между мохнатыми ветвями,- « ещё немного побуду, и в дорогу». Достав часы из нагрудного кармана рубахи, протерев их об рукав, он вдруг понял, что уже два часа сидит в своём укрытии. « Нет, тогда к речке не пойду, время уж много».
Какие только мысли не посещали голову Анатолия Петровича, вспомнил он своего отца идущего рано утром на работу,- « жизнь такая у человека, работать»,- говорил он, выходя за двери дома. Мать, которая варила кашу и всегда улыбалась,- « ты уж поешь, как пойдёшь, голодным- то не ходи». Как - же его жена Мария Васильевна была похожа на неё, всё такая же забота и нежность. Вспомнил он и одноглазую корову «Ветку», вечно жующую и косящуюся на того, кто стоял рядом, живым ещё глазом. Да и мог ли он всё это забыть, воспоминания которые время от времени накатывались на него, вызывали в его душе, сладостные образы жизни в родительском доме.
« Ну, вроде потише стало, можно и идти». Он протиснулся сквозь густые, покрытые снегом ветви кедра и осматривая прислоненные, к стволу лыжи протянув, - « да».

Метель утихала. Ощупав рюкзак, и стряхнув снег с лыж, Анатолий Петрович вышел из своего укрытия. Лес казался ещё более величественным и воздушным, от наметённого на ветви елей снега. « Ладно, если так сложилось, так пройду через камень, не пойду уж, на речку, беда далеко, да и темнеет рано»,- с этими мыслями он развернулся и, держась правой стороны оврага, побрёл в сторону камня. « Назвали ведь так, камень, три холма, да две ели посреди поля»,- проговорил он вслух, обходя сваленную ветром, сухую осину,- « может ещё, что-то есть, что мне не известно».
Зимний, холодный ветер, гнал снег по склону поляны, на которую вышел егерь. « Теперь метров восемьсот, разворачиваюсь и домой»,- он остановился, обдумывая дальнейшие действия. Как только он встал, оглядываясь по сторонам, пытаясь найти место, чтобы развязать рюкзак, зацепляя крыльями ноги егеря, поднимая ворох снега, прямо на том месте, где он стоял, вылетел косач, потом ещё и ещё. Тетерева летели друг за другом, наполняя воздух леса, биением крыльев, оставляя ровные,круглые лунки в снегу. Птицы имеют особенность укрываться под снегом в холодное время или, в метель, так они прячутся от непогоды, падая камнем вниз уходя под снег, оставляя после себя на снегу лунки размером с кулак. Вот и теперь, стая косачей, прячась от непогоды, нашла свой приют на той поляне, на которой стоял Анатолий Петрович.
Он шёл, тихо наступая на снег, оставляя после себя ровные следы от лыж. Метель почти утихла, редкие, одинокие дуновения набегали на голые участки леса, кружась в весёлом танце снега.
 « Пойду я лучше домой, по такой метели и волк в норе своей сидит. Ещё петлю сделаю, вон за той старой елью и всё». Что-то было беспокойное в его мыслях, даже ему это показалось странным. Егерь был прав, уже более получаса, приклоняясь, как можно ниже, стелясь у самого снега, метрах в пятидесяти от него, полз волк.
Старый, рыжий, с выпавшими кусками шерсти, по всей спине, с хромой лапой, шёл он за Анатолием Петровичем надеясь, что силы у того иссякнут, и он сможет отметить свою старость пиршеством, настоящим мясом.
 Егерь обошёл старую ель, остановился около поломанного куста, взглянул куда-то в даль и, поправив свой рюкзак у которого разболтались все подвязки, пошёл обратной дорогой, ища глазами протоптанную лыжню.
« Вот сейчас, пройду ещё с километр, можно и поесть, а то захотел, ноет», - думал он про себя, ощупывая рукой низ рюкзака. Он и вправду проголодался, теперь надо было, найти место, чтобы сесть и спокойно насладится припасённой едой.
Егерь не сразу его заметил, остановившись возле того самого места, про которое думал, зашёл он под склонённые ветви ели. « Хорошее место»- проговорил он в слух. Сняв лыжи и пару раз провалившись в снег, Анатолий Петрович дошёл до толстой ветви растущий у самого основания ели. Только теперь боковым зрением он увидел, как в метрах в двадцати от него в молодой поросли, что-то промелькнуло. « Говорю ведь, домой пора, а то уж мерещится разное».
Прижавшись, как можно ниже, поджав хвост и уши, волк подползал к егерю.
 Анатолий Петрович решил, что всеже ему мало, что может угрожать и, поставив между ног термос с горячим, чаем, стал рассматривать содержимое стеклянной банки припасённой женой.
Насладившись, бутербродами с колбасой Анатолий Петрович, убрал оставшиеся продукты в рюкзак и решил уже идти дальше, как, подняв голову, чтобы разглядеть дорогу, прямо напротив своего предполагаемого пути, метрах в десяти заметил прижавшееся к снегу тело волка. Сделав пару шагов вперёд, он остановился. Егерь понимал, что не стоит переходить ему дорогу, и, поворачивая левее, направился через овраг в обход незваному гостю.
Волк не сдвинулся с места, продолжая лежать на холме снега. Анатолий Петрович прибавил шаг, оглядываясь, он прошёл метров сто, остановившись, развернулся, всматриваясь туда, где только что был волк, волка на месте не было. Зная о хитрости и коварстве лесного хищника, Егерь предчувствуя, что-то не ладное, стал выходить на открытое пространство, понимая, что только так он может избежать внезапного нападения. Интуиция не подвила.
Волк уже больше часа шёл за ним, прячась от случайного взгляда, но егерь его заметил. Волк тоже, кое - что понимал, и пытаясь обмануть человека, ушёл в лес, всматриваясь через заросли ельника на быстро идущего Анатолия Петровича. Предчувствуя дыхание хищника, он решил укоротить путь,- «километров пятнадцать до дома»,- думал он про себя,- « надо ведь, голодного зверя встретить, и как это я»,- проговорил он вслух. Егерь прошёл километров пять, обходя низины и заросли ельника. « Нет, устал, надо бы посидеть вон на том пне, а то не дойду». Он направился к торчащему из под снега дереву, в надежде дать отдых своему уставшему от быстрой ходьбы телу. Оглядевшись по сторонам и решив, что он один, Анатолий Петрович сел на сухой, старый пень. « Ну вот, наконец-то»,- проговорил он, садясь на выбранное место. Расслабившись, и потирая правую ногу выше колена, он стал внимательно смотреть на ряд елей стоящих стеной прямо напротив.
Что-то было беспокойное в его душе, и уже собравшись идти дальше, он увидел боковым зрением, как что-то, с правой стороны от него, шевельнулось.
Волк подполз совсем близко, до человека оставалось метров семь, а может и того меньше. « Ну, привет»,- проговорил вслух егерь, смотря на высунутую из кустов голову хищника. Только сейчас он смог разглядеть одного из жителей тайги. Волк был большой, напоминавший дворовую собаку, живущую в будке напротив дома. Старый, с пожелтевшей шерстью, он казался одиноким и больным. Спина напоминала выгнутый рыбий хребет, один глаз был белым и явно уже не чего не видел, клочки седой шерсти свисали сосульками до самой земли, оставляя после себя волнистые линии на снегу. Уши волка были отморожены зимней стужей, приподнимаясь ровными буграми на костлявой голове.

Волк опустил морду на снег, смотря на человека одним глазом. Холодок пробежал по взмокшей спине Анатолия Петровича. « Ну, так дело не пойдёт, » - проговорил он приподнимаясь. Зверь шевельнулся, напоминая о себе подёргиванием головы. « На, держи »,- бросая кусок хлеба, проговорил егерь, доставая из рюкзака горбушку чёрного ломтя, - « никак, тоже есть хочешь». Но волк, даже не пошевелился, только шире открыл ноздри, втягивая незнакомый запах. « Ты тут полежи пока, а то нам с тобой не по пути ».
Егерь встал на лыжню оставленную ранее и быстро стал уходить, постоянно оглядываясь в сторону волка. Хищник всё также продолжал лежать.
Надеясь, что волк отстал, егерь сбавил шаг. « Не могу, устал. Пора остановится, а то, нога побаливает, дойти – бы ещё ». Нога у Анатолия Петровича стала болеть года три назад, когда, спускаясь с оврага в лес он подвернул колено, с тех пор, он и маялся с ней, время от времени натирая вонючей мазью принесённою соседкой.
« Ты натри, полегче станет, сама делала»,- говорила баба Клава, ставя на стол литровую банку с мазью,- « я сама маюсь со спиной лет двадцать, так только этим и спасаюсь».
Он привалился к толстому кедру, опёршись руками на ствол дерева. Не застывшая, жёлтая смола прилипала к рукам, но егерь даже не пытался её убрать. Усталость брала верх. Он понимал, что каждая минута, проведённая один на один с любимым лесом, сокращает его шансы дойти до дома. Осознавая, что волк идёт следом, наблюдая за каждым его шагом. Анатолий Петрович превозмогая боль, встал, и, собравшись с силами, пошёл в сторону дома.
«Теперь только вперёд»,- говорил он в слух. Волк всё время шёл за ним, он тоже видел, что человек из последних сил идёт, что силы у того заканчиваются и, не бросая своей надежды, он шёл следом. Пройдя около получаса, Анатолий Петрович выбирая более ровную дорогу, свернул на просеку оставленную после порубки. Она почти уже заросла молодняком, только снег, скрывая подгнившие пни, прокладывал дорогу на несколько километров чистой белой поляной. Хищник знал это место, и, предугадывая действия человека, зашёл в перёд, лёг на пути егеря и стал ждать. Через пару минут они опять повстречались. «Ну, чего тебе надо », - говорил Анатолий Петрович, стоя метрах в пяти от волка. Тот дёрнул хвостом, вглядываясь в лицо человека, верхние губы челюсти поползли у животного вверх, зубы щёлкнули, напоминая взвод курка, и егерь услышал характерный холодный рык дикого животного. Волк скалился, косясь белым мёртвым глазом,- « возьми всё, возьми»,- стаскивая рюкзак, говорил егерь, - « чего, хлеба не ешь, вон два блина с мясом, возьми собака». Волк только посмотрел, на брошенные егерем продукты, и, пятясь назад, отошёл метра на два. « Дай, пройду». Но, как только он сделал шаг вперёд, волк приподнялся, поджав хвост, скаля зубы. Они продолжали стоять, смотря друг на друга ещё минут десять. Понимая, что выбора нет, егерь достал банку с едой, заманивая
 
животное, стал выплёскивать содержимое возле себя. « Ешь, мясо ведь, чего стоишь как истукан, а - аа, каналья»,- протянул Анатолий Петрович. Животное повертело головой, обнюхивая воздух, не сделав шага, продолжало стоять на своём месте. Егерь достал термос с остатками чая,- « видать по-доброму не разойдемся », - взял термос за капроновые поручни и с силой бросил в животное. Животное успело пригнуть голову, и, не поднимая головы, зарычало, что у егеря потихоньку стала мокнуть рубаха, пот ударил в тело и, отойдя назад на пару шагов, он бросил в него уже пустую банку. Волк явно готовился напасть. Анатолий Петрович понимая, что сейчас волк приготовился к прыжку, расстегнул одежду, доставая охотничий нож, висящий на поясе. « Ну, давай, видишь»,- нож блеснул, животное, как-будто увидело, что-то знакомое., остановилось и пятясь назад поджало голову. Егерь поднял нож на уровни груди, вены на руках вздулись, лицо стало от пота красным,- « давай собака, посмотрим кто кого».
 Волк явно понимал, что в руках у егеря, он несколько раз мотнул головой и, развернувшись, побрёл в сторону леса. Анатолий Петрович уже подумал, что зверь ушёл и с неописуемой радостью устремился в сторону дома. Но прошло меньше часа пути, как егерь опять увидел знакомый силуэт, мелькнувший в кустах молодняка. Весь уставший и обессиленный он сделал несколько шагов в сторону зверя. « Ты меня так не возьмёшь, на мякине хочешь провести»,- держа нож перед собой, говорил громко егерь, показывая его зверю,- « ты посмотри, посмотри, видишь»- крикнул Анатолий Петрович.
Но животное так и не отставало, идя следом за человеком, подгоняя его своим видом. Когда он подходил совсем близко, егерь разворачивался, показывал нож, зверь замирал, обдумывая свои действия. Так продолжалось каждые сто метров пути. « Нет, больше не могу. Быть съеденным, не дойдя до дома с пол версты, красота, да и только»- Анатолий Петрович улыбался. Когда в следующий раз появился волк, понимая, что он может упасть от усталости, он достал нож, развернулся, садясь прямо в сугроб снега. « Ну, теперь мы с тобой в одинаковых условиях, поравнялись, что ли». Но волк уже совсем осмелел, подползая с каждым разом всё ближе. Хищник лёг напротив человека, всматриваясь в него. Егерь точно знал, что животные имеют удивительную память, что один раз увидев, они не когда не забудут и будут помнить всегда, покуда живы. Волк время от времени поднимал со снега голову обнюхивая воздух. « Ты, что думаешь, я просто так здесь прилёг, вот отдохну и попрощаюсь с тобой»,- говорил он, как говорит человек старому другу,- « не забывай», показывая ему, нож»,- говорил егерь. И животное и человек были на грани жизни, и когда Анатолий Петрович поднялся, волк не пошевелил головой, как бы прощаясь и отпуская человека. « Вот и хорошо, ты уж полежи минут десять, пока я уйду, а то устал тебя просить, ты, как и не слышишь». Егерь встал, и не оглядываюсь в сторону зверя, зашагал к дороги ведущую прямо к его дому.
 Его жена Мария Васильевна вот уже больше часа, стояла возле окна, вглядываясь в вечерние сумерки.
« Ну, где же он, приходит ведь обычно к этому времени, позвать может Гришку, где-то рядом поищет». Анатолий Петрович подходил к дому. Дверь скрипнула и уже по знакомым шагам, Мария Васильевна узнала мужа. Выбежав в сени в одном халате, она, подбежав к Анатолию Петровичу, бросилась к нему на шею. « Ты чего, так долго, я все глаза оставила в окне, вот и Гришку уж хотела звать, да тебя икать идти. Чего случилось, или как?»- спрашивала она, заглядывая ему в глаза, но он не чего не сказал, проходя мимо жены, ставя лыжи на своё место.
 Не чего не было лучше в эти секунды для Анатолия Петровича, как оказаться на знакомой кухне, услышать скрип половицы в наполненном доме запахом печки.
- Проходи, садись, давай. Я борщ тебе любимый твой сварила, да и пирогов настряпала.
- Погоди, дай руки помою.
- Да чего их мыть-то, никак в рукавицах ведь был, за грязь – то не брался.
- В рукавицах.
Съев две тарелки, красного борща, и пару мясистых пирогов Анатолий Петрович встал, заправляя расстегнувшийся ремень.
- Рюкзак-то давай, разберу. Всё съел?
- Съел всё, да вот оставил на тёплой речке рюкзак, запамятовал. У кедра, да ты знаешь, схожу на неделе заберу, а то зверь утащит.
- Да бог с ним с этим рюкзаком.- Но он не слышал больше испуганного голоса жены, направляясь к расправленной кровати.
 Утром, когда первые лучи коснулись лица Анатолия Петровича, он открыл глаза. Жена сидела напротив, на стуле в овчинном тулупе.
- Толя, я за водой пошла к колодцу, а там волк мёртвый лежит, худой такой, он видно ночью пришёл, барана хотел унести, да видать тоже живой, помер.
- Я пойду его закапаю, там, на ручье проталина уже есть, так там, тоже ведь тварь,- надевая ватные штаны, говорил муж. Не мог ведь он сказать её, что с ним такое приключилось, - да и не надо ей было всё знать, баба ведь - думал он про себя. Взяв лом и армейскую лопату, натянув унты и тулуп, пошёл он к колодцу, что бы последний раз посмотреть на мёртвого волка.
«Двум медведям в одной берлоге не жить»,- говорил он вслух, открывая двери на улицу.