Во сне и наяву. Часть 2. Продолжение 13

XXII

На второй день после возвращения, Маня затеяла большую стирку. Зная, что в моих услугах ни при каких обстоятельствах она нуждаться не будет, я решила провести время с Валей. Подруга жила на соседней улице и была единственной из одноклассниц, к кому мать отпускала меня без проблем. Мой рассказ о далёком городе Ижевске был длинный и восторженный и, конечно же, я упомянула о спортивных школах, в которых учат фигурному катанию.
 - Но в нашем городе тоже есть спортивная школа, - сообщила мне Валя, - фигурному катанию не учат, потому что льда нет, зато лёгкой атлетикой заниматься можно.
 - Откуда ты знаешь? – недоверчиво поинтересовалась я.
 - Так, я в эту школу уже три месяца хожу, - засмеялась подруга, - а после каникул ещё и Наташка Петрова ходить со мной будет.
 - А что ж ты мне раньше ничего об этом не рассказывала?
 - Да, знаешь, если честно, то мне вначале не очень понравилось, думала, брошу, а сейчас даже не представляю, как это жить без тренировок. Хотела тебе рассказать, но ты уехала, а ко мне Наташка, тут, на каникулах забежала, вот я ей и проболталась.
 - А мне с вами можно?
 - Не знаю. Мы с Наташкой во вторник пойдём, у тренера спросим. А сейчас, - Валя глянула на часы, - я ещё в центр, в библиотеку сбегать должна, книжки поменять. Пойдём со мной?
Мне было стыдно признаться, что мать, без сопровождения взрослых, отпускает меня только на определённые расстояния, да и домой возвращаться не хотелось.
 - Пойдём, - согласилась я, решив, что Мане сейчас не до центра, а если кто-нибудь из знакомых меня случайно увидит и ей доложит, то скажу, что обознались.
 - Ты ещё в районной библиотеке книги не брала? – спросила меня подружка уже в пути.
 - Не-е. Только в школьной.
 - Та, ну её, эту школьную, даже толком выбрать нечего. Меня папа ещё год назад в районную записал, совсем другое дело.
 
Мы ходили между стеллажей, сначала выбирая книги для Вали, потом я присмотрела кое-что и для себя.
 - Как ты думаешь, а мне можно будет вот это взять, почитать?
 - Наверное, - пожала она плечами, - это же библиотека.
Но библиотекарь была иного мнения и протянула мне какую-то бумажку:
 - Пусть твои родители вот эту анкету заполнят и распишутся. Потом я заведу на тебя карточку, и только тогда ты сможешь брать здесь книги.
 - Всё так сложно, - пожаловалась я Вале, когда мы направились домой, - в школьной библиотеке никаких бумаг родителям заполнять не надо.
 - Так в школьной и книг столько нет, - возразила Валя.
 - А тебе, когда ты первый раз туда пришла, тоже ничего не дали?
 - Я там первый раз с папой была. Он, прям, сразу же все бумажки и подписал. Он вначале вместе со мной ходил, помогал книжки выбирать. А сейчас я уже и сама знаю, чего хочу.
Вдруг всё, сказанное Валей, сползло куда-то на задний план моего восприятия, потому что, мы проходили мимо спортивного магазина. Многое поменялось в витрине с тех пор, как я была здесь последний раз, но, как это ни казалось странным, тот самый велосипед по-прежнему красовался в центре окна.

Когда мы расстались с подругой, руки мои ещё долго вертели небольшой листочек плотной бумаги, а в голове крутились мысли, что же мне делать с ним дальше. С одной стороны, Маня уже давно начала ворчать, что я мало читаю, но всё детское, имеющееся у нас дома было мною прочитано и не один раз, а в школьной библиотеке, правильно отметила Валя, выбрать что-нибудь интересное, было не так-то просто. С другой же стороны, попросить мать подписать анкету, означало признаться, что я нарушила запрет и ходила без разрешения в центр. Если она об этом узнает, то в дальнейшем не позволит мне даже Валю посещать. Подходя к дому, я порвала бумажку на мелкие кусочки и выбросила, как компрометирущую меня улику.

До моего десятилетия оставалось чуть меньше месяца. Обычно каждый год в это время Маня задавала мне один и тот же вопрос:
 - Доченька, что тебе подарить на День рождения?
Как правило, она всегда получала один и тот же ответ:
- Хотите, ничего не дарите, - говорила я на протяжении многих лет, с тех пор, как бабушка против воли родителей купила мне однажды маленькую куколку.
Маня, при этих моих словах, каждый раз всплёскивала руками и потом длительное время не уставала повторять, как внутри семьи, так и за её пределами, что у детей абсолютно разные характеры: сыну Дней рождений не хватает для выполнения заказов, а дочь никогда ничего себе не хочет.
Желание получить велосипед было столь велико, что я решила изменить традициям и сама попробовала завести с Маней разговор:
 - Вы уже знаете, что подарите мне на День рождения?
Большого восторга я от неё и не ожидала, но всё-таки была уверена, что мать хотя бы поинтересуется, почему этот год вдруг стал исключением. Однако ответ ввёл меня в некоторое недоумение.
 - Нет, ещё не знаем. Я совсем забыла, что у нас к обеду мало хлеба осталось. Сбегай быстренько в магазин.
 - Мам, я про День рождения...
 - Да-да, я поняла. Потом как-нибудь поговорим, - скороговоркой выдала она и подтолкнула меня к вешалке с верхней одеждой, протягивая сумку и деньги.
Это обещанное «потом» так и не наступило, но я верила, что к нужной теме мы ещё вернёмся.

 - Знаешь, что мне подарят родители в этом году? - мне не терпелось похвастаться перед братом. - Ни за что не угадаешь.
 - А чё там угадывать. Новые туфли, я и так это знаю.
 - Не-а. Они мне подарят велосипед, - торжественно объявила я, будучи уверенной, что так оно и будет.
 - Нафик он тебе нужен? Ты, вон, к моему и не подходила.
 - Твой слишком большой был. А мне «Орлёнок» купят.
 - Где они его, по-твоему, взять должны? – Эдька смерил меня оценивающе, будто я была тем самым велосипедом.
 - Как, где? В центре, в «Спорттоварах». Он там ещё с самого лета стоит, и его до сих пор не забрали.
Я тут же прикусила язык, поняв, что, кажется, проболталась. Сейчас он начнёт у меня выпытывать, когда и с кем была в центре, а потом побежит докладывать Мане. Из кучи вариантов прокрутившихся бурей в моей голове я пыталась выбрать наиболее правдоподобный, но, конечно же, не истинный. К счастью врать не пришлось, потому что Эдик в моём откровении ничего крамольного не нашёл, а некоторое замешательство осталось с его стороны незамеченным. Он скептически усмехнулся и протянул мне дулю под нос:
 - А вот это ты видела? Размечталась. В этом году родители должны мне мопед купить. А на мопед и на велосипед вряд ли у них будут деньги. Так что терпеть тебе придётся до следующего года.
 - Нет! – возразила я, - Это ты будешь терпеть до следующего года. У тебя уже был велосипед, теперь моя очередь.
 - Ну, и что, что он был? Был и сплыл. Я же не виноват, что у меня его украли. А мопед они мне уже пообещали.
 - Но у тебя День рождения только в мае, а у меня уже совсем скоро.
 - Ну, и что? Ты с ними уже договорилась? Они тебе обещали? – насмешливо спросил Эдька, очевидно даже не представляя себе, что я вообще в этом доме могу кого-нибудь о чём-нибудь попросить.
 - Нет, - честно призналась я.
 - Ну, так, кто ж тебе виноват? Нечего было зевать. Я, вот, о своём Дне рождении заранее побеспокоился.
Он ушёл, а я задумалась. Как можно было побеспокоиться заранее, если ещё с прошлого года и до сегодняшних дней из уст Мани исходило практически одно и то же «потом».

Крупными белыми хлопьями за окном шёл снег. Наша семья, как всегда это бывало по субботам, завтракала в полном составе. Оставалась всего лишь неделя, а Маниному «потом» время никак не наступало.
 - Скоро мне десять, - напомнила всем я.
 - Ну и что тебе подарить? – наконец-то прозвучал долгожданный вопрос.
 - Велосипед, - вылетело из меня, как выдох.
 - Ну, да, - недовольно стал ворчать Эдик, - сейчас купите ей велосипед, а потом будите говорить, что мне на мопед денег не хватает. А я на День рождения хочу только мопед, и ничего другого! Так и знайте!
 - Это ещё, что за разговорчики? – слегка стукнул кулаком по столу Борис, и Эдькина шея стала на несколько сантиметров короче.
 - Тихо, Боря, успокойся, - требовательно произнесла мать и, повернувшись ко мне, запричитала ласковым, но очень неприятным голосом, - До-оченька, может тебе лучше са-аночки но-овые купить? Ты посмотри, что на улице творится. Где ты на том велосипеде кататься собралась?
 - Снег скоро растает, - ответила я, подавляя в себе желание, скривиться от неприятного Маниного говора, - и когда ты мне в прошлом году сандали дарила, то не спрашивала, где я в них по снегу ходить буду.
 - Ну, так кто ж тебе виноват, что ты никогда сама придумать не можешь, что тебе подарить? – продолжала «скрипеть» мать, - Хоть сандали новые получила тогда. А ты забыла, как отвечала мне «Хотите, ничего», - скорчив рожу, она меня перекривила.
Заговорчески улыбнувшись Борису, Маня стала рассказывать ему о том, какие мы с братом разные, убедив его в конце, что велосипед для меня – лишь повод пообезъяничать. Борис закивал ей утвердительно, вспомнив почему-то и горки в Ижевске, и обогнавшую меня ещё летом Иринку. Пока они на полном взаимопонимании обсуждали все негативные стороны моего характера, брат победоносно показал мне язык. Я отодвинула тарелку и собралась покинуть стол.
 - Куда ты? – спросила мать недовольно.
 - Спасибо. Уже наелась, - почти шёпотом ответила я.
 - Как это, наелась? Ты же всё оставила. И потом мы, ведь, ещё не договорились. Так что же подарить тебе на День рождения? Сандали ты больше не хочешь, но что тогда?
 - Можете ничего не дарить, - сказала я, чувствуя, что вот-вот расплачусь, и, набрав в грудь побольше воздуха, чтобы можно было сглотнуть неприятный комок, добавила, - а если ничего не придумаете, то купите металлическую баночку с леденцами. Правда, в том магазине, куда я обычно хожу, их в продаже нет.
Да. В тот момент мне очень захотелось получить в подарок хотя бы её, раз уж нельзя велосипед. Железные коробки были Эдькиной слабостью. Поначалу у него были две банки от кофе, а у меня только одна, но и её Маня заставила отдать брату в обмен на воздушные шарики, которые мне, как и ему, в конце ноября были ни к чему. Однако, то, что я получу в День рождения, никто не в праве у меня отнять, и пусть тогда Эдька от зависти хоть лопнет. А, кроме того, леденцы я любила больше всех конфет, особенно эти, спаянные по два или по три, полупрозрачные кружочки, которые продавались только в железных коробочках.
Маня дала мне высказаться до конца, а потом закатилась этим до тошноты противным искусственным смехом.
 - Ну, что я тебе говорила? - обратилась она к Борису. – Ей ничего в этой жизни не надо, кроме монпансье в железной коробочке.
Какое мерзкое слово «монпансье», - подумала я.

В день своего рождения мне пришлось занятия в школе пропустить, потому что из моего разбухшего красного носа текло «в три ручья», болела голова, и всё тело ныло, как одна большая рана. Борис с утра возился в сарае, а Маня, сразу после завтрака, оделась и куда-то исчезла. Выключив даже радио и укрывшись двумя одеялами, я радовалась наступившей тишине, проваливаясь, порой в неглубокий сон. Короткий световой день шёл к концу, когда вновь в доме зазвучал голос матери. Она тихонько подошла к моей постели, но глаза открывать, мне было лень, и очевидно, решив, что я сплю, Маня также тихонько, своё тело унесла. Из кухни раздавался звон посуды, означающий приближение обеда, но мне ничего, кроме горячего чая не хотелось. Однако встать всё-таки пришлось, и, накинув на ночную сорочку халат, я подсела к столу.
 - Ну, а теперь, давайте поздравим Светочку, - торжественно сказала мать и отдала мне какой-то свёрток.
Могла бы, как обычно, поставить возле кровати, отметила про себя я и стала разворачивать подарок. Внутри на этот раз оказалось красивое красное платье. Оно было очень модно сшито, с большим асимметричным воротником и белым бантиком на нём.
 - Спасибо, - довольно улыбнулась я.
 - То-то же, - усмехнулась Маня, - это тебе не монпансье в железной коробочке.
Ну, вот, опять это мерзкое слово - оно пробежало мурашками по моему чувствительному от высокой температуры телу. Поправляя халат, чтобы уменьшить озноб, я аккуратно повесила платье на стул и охрипшим от болезни голосом тихо возразила:
 - Но и не велосипед.
 - Нет, ну ты посмотри на неё, - возмущенно вскрикнула мать, словно в тот момент тарелка с борщом была умышленно пролита на ковровую дорожку, - За одиннадцать рублей, пятьдесят три копейки купила ей платье, так она ещё и нос воротит. Ну, не нравится оно тебе, пойду завтра же сдам назад в магазин.
Боже, как надоели эти разговоры «сдам в магазин», которые, как мне казалось, я слышала с самого своего рождения.
 - Ну, так ты её больше балуй, - недовольно проворчал отец, - в семнадцать лет ещё и не то услышишь.
 - С чего вы взяли, что мне платье не понравилось? - несмотря на то, что переодеваться совсем не хотелось, я пошла примерять новый наряд, пока меня не обвинили очередной раз, в неумении радоваться жизни.
Платье было немножко длинновато, но в сравнении с короткой формой, для меня это являлось скорее достоинством, чем недостатком. Покрутившись немного перед зеркалом, я отметила, что с подаренными тетей Раей колготками оно будет смотреться великолепно. Однако предметы роскоши в нашем доме, с моей точки зрения, были не для меня. Облачившись вновь в домашнюю одежду и натянув для большего комфорта оказавшееся под рукой старое покрывало, я заняла своё прежнее место за столом.
 - Платье очень красивое, - полились мои рассуждения, - такого нарядного у меня ещё никогда не было. Но одевать я его буду редко, а оно, ведь, очень дорогое. Столько же стоит школьная форма. Школьную форму носят почти каждый день, и то, ты говоришь, что на новую у нас денег нет...
 - Так, что, пойти поменять это платье на школьную форму? – ехидно спросила Маня.
 - А можно? – поинтересовалась я.
 - Видал? – она торжествующе посмотрела на Бориса, - аристократизма у нашей Светланки ни на грош. Другое дело – Эдик.
 - У неё, что, нет формы? – усмехнулся отец, глянув на меня почему-то не вопросительно, а осуждающе.
Сославшись на отсутствие аппетита, я покинула всех и снова легла в постель, даже не прислушиваясь, к продолжению беседы. К вечернему чаю мать снова предложила мне подняться. Температура к тому времени упала, и самочувствие моё немного улучшилось.
 - Ты, вот, ушла сразу после обеда, недослушав, а я тебе ещё не все подарочки отдала, - Маня говорила таким тоном, как будто мне не десять лет, а всего лишь три годика исполнилось.
 Я промолчала, мысленно отметив, что День рождения, почему-то в моей жизни далеко не самый лучший праздник. Мать же выскочив на веранду, вернулась оттуда с коробкой конфет, которые протянула мне.
 - Спасибо, - улыбнулась я, но, рассмотрев внимательно коробку, удивлённо глянула на Маню. - Ты, мам, немножко перепутала. «Грильяж в шоколаде» - это не мои, а Эдика любимые конфеты.
Я вообще не являлась большой любительницей шоколада во всех видах. Конечно, можно было иногда съесть одну-две конфетки «Кара-кума» или «Весны», но «Грильяж» я даже из новогодних кульков старательно выковыривала и щедро одаривала им брата.
 - Ничего я не перепутала, - фыркнула мать, как будто её незаслуженно обвинили в чём-то непристойном, - я хорошо помню, кто что любит, но ты же у нас не одна. Сегодня твой День рождения, а в этот день принято всех угощать. Нам-то эти конфеты нравятся.
Я молча кивнула и, открыв коробку, поставила её на стол.


XXIII

В понедельник, несмотря на то, что температура была нормальной, мать меня в школу не пустила, так как остатки гриппа давали о себе знать. После уроков ко мне зашла Валя и ещё с порога радостно заявила:
 - А я с тренером договорилась, и тебе тоже можно будет ходить вместе с нами на тренировки.
 - Какие тренировки? – удивилась, стоящая рядом мать и недовольно на меня посмотрела.
 - По лёгкой атлетике, - пояснила Валя, - только Ольга Николаевна, наша тренер, сказала, что сначала с родителями хочет поговорить. Она завтра с десяти часов утра будет в спортшколе.
 - Ах, вот оно в чём дело, - Маня кивнула понимающе. – Ты ходишь в спортивную школу и хочешь, чтобы Светочка составила тебе компанию?
 - Да, нет, - подружка немного смутилась, - компания у нас там уже имеется. Просто Света меня попросила...
 - Конечно-конечно, - прервала девочку Маня, – Светочка тебя попросила. Но Светочка совершенно не подумала, насколько она болезненная, и не знает, что ни один врач не разрешит ей заниматься спортом.
 - Почему не разрешит? – удивилась Валя, - Я, вот, в прошлом году тоже много болела. Папа потому и записал меня в спортшколу, а наша участковая врач сказала, что он правильно сделал. И в этом году я ни разу даже не простыла.
 - Ну, ты себя со Светой не сравнивай. Больше её у вас в классе никто уроков не пропускает.
 - Как хотите, - пожала плечами подружка, и быстро показав мне домашнее задание, поспешила уйти.
 - Как ты могла договариваться с Валей о какой-то спортивной школе, даже не посоветовавшись со мной? - раскричалась Маня, когда дверь за девочкой захлопнулась.
 - Я ещё не договаривалась, я только попросила узнать, можно ли...
 - Можно ли, надо первым делом спрашивать у родителей!
 - А почему может быть нельзя? – до меня никак не доходила причина Маниного гнева.
 - Полюбуйся на себя в зеркало! Куда тебе в спортивную школу? Тебя даже любая шестилетняя девчонка по бегу обогнать может. Зачем тебе та лёгкая атлетика? Чтобы два месяца походить и бросить, как ты музыкальную школу бросила?
 - Мам, но я же музыкальную школу не бросала. Ты сама меня оттуда забрала.
 - Да, забрала, потому что видела, что толку не будет никакого. И повторять ошибки не собираюсь.
Я молча слушала, пытаясь уловить логику в её рассуждениях, и мысленно подбирала слова, которыми можно было бы мать переубедить. Она же закончив свою речь, развернулась и, даже на меня не взглянув, вышла во двор. Вернувшись, Маня загадочно улыбнулась:
 - Я, кажется, знаю, что можно сделать, чтобы твоя школьная форма не была такой короткой.
Что можно сделать с той формой, если швы уже везде, где только можно, выпущены? Кроме того, с колготками она смотрелась уже не столь безобразно. Да и причём здесь форма, если разговор на другую тему ещё не окончен?
 - Мам, я про легкую атлетику...
 - Я не понимаю, - Маня заговорила зачем-то очень громко, несмотря на то, что в доме стояла абсолютная тишина, - так, тебе нравится, что форма слишком короткая или не нравится? Если не нравится, то слушай меня внимательно. Мы отрежем верхнюю часть, а из нижней сделаем юбку. Всё равно ты в классе в кофточке сидишь. Кто там будет знать, что у тебя под ней находится? Пока ты эти пару дней дома, я всё быстренько и переделаю.
 - А я, что, завтра тоже в школу не пойду?
 - Конечно же, нет. Ты ещё не совсем здорова. Только других детей заражать будешь, - озвучила своё решение Маня, ловко орудуя ножницами по моему школьному платью.
 - А ты до ухода на работу, успеешь всё закончить? – внимательно наблюдая за движением её рук, поинтересовалась я.
 - Не успею сегодня, значит, закончу завтра. Мы же договорились, что завтра ты в школу не идёшь.
 - Понятно, что не иду. Но тебя же завтра тренер ждать будет...
 - Так ты предлагаешь мне бросить недошитую форму и бежать непонятно куда и непонятно зачем? А в чём же ты тогда в среду в школу пойдёшь?
 - А, может, я до среды ещё не выздоровею, и ты тогда всё закончишь.
 - Я вижу, тебе понравилось тут целыми днями в кровати валяться, - голос Мани демонстрировал злость, насмешку и власть одновременно. – Ну, уж, нет, моя милая. Побездельничала и хватит! Завтра, так и быть, посидишь дома, а в среду, как миленькая, пойдёшь на занятия.
Удивлённая виражами Маниных мыслей, я на какое-то время лишилась дара речи, а она, тем временем, аккуратно сложив обрезки, потребовала от меня сидеть тихонько и не приставать ни с какими вопросами, потому что ей срочно надо подготовиться к урокам.
 
 - У тебя какая-то другая форма, - обратила внимание Валя на мой внешний вид.
 - Это не форма, а юбка, - решила признаться я, и слегка приподняв кофту, продемонстрировала Манино изобретение.
 - Надо же, никогда такого не видела, - залилась подружка весёлым смехом, но к счастью быстро сменила тему. – Почему твоя мама вчера не пришла? Ольга Николаевна её ждала.
 - Она заболела, - соврала я, тая в глубине души надежду, что смогу ещё мать обработать.
 - Гриппом от тебя заразилась? – сочувственно кивнула Валя.
 - Наверное.
 - Ну, ничего. Ольга Николаевна в спортшколе два раза в неделю бывает. По вторникам и четвергам. Так что, скажи своей маме, пусть завтра приходит. Только часа в два, не раньше.

Довольная, я от калитки к дому почти бежала, уверенная, что теперь Мане от важного разговора уже не увернуться. Но мать оказалась вся поглощённая стиркой. Не отрывая взгляд от тазика, она приказала разогреть себе еду самой, а ей не мешать. Потом, забежав в дом, нервно глянула на часы и проворчала, что даже покушать толком не успеет, потому что уже пора на работу. По средам мать всегда уходила раньше, но и возвращалась не позже восьми, так как в вечерней школе это был день консультаций.
За чаем мы сидели втроём. Брат последнее время, сделав уроки, каждый день куда-то исчезал, а возвращался уже перед сном.
 - Мам, - начала я, дождавшись, когда Маня спокойно усядется за стол и возьмёт чашку в руки, - а Валя сказала, что по четвергам у них тоже тренировки.
 - Валя ходит на тренировки? – оживился Борис. – А почему ты ни на какие тренировки не ходишь? Неужели не скучно целыми днями дома торчать?
Вопросы отца мне показались странными. Он ещё не знает, какие тренировки посещает моя подружка, а я уже перед ним виновата, что туда не хожу.
 - Валю, между прочим, папа записал в спортивную школу, - я решила, что настал мой черёд упрекать родителей, сравнивая с другими.
 - А тебя, если надо, мама запишет, - рявкнул Борис, не терпящий никакой критики в свой адрес, особенно от членов семьи.
 - Но, до сих пор же не записала...
 - Не записала, потому что не знает куда! – продолжал кричать отец, поскольку считал, что претензии к его жене может предъявлять только он, и лишь тогда, когда сам посчитает нужным.
 - А что, там, знать? Валя же всё рассказала и завтра тренер её ждать будет.
 - Вот это совсем другое дело, - смягчил тон Борис. - Если ты уже всё узнала, то, конечно же, мама пойдёт завтра и тебя запишет.
Я довольная просияла и торжествующе посмотрела на мать. Та вначале громко закашлялась, а потом набросилась на своего мужа:
 - А, может, ты здесь не будешь за меня решать, чем мне завтра заниматься?! У меня, к твоему сведению, обед на завтра не готов, и уборку сделать надо! Ты приходишь тут на всё готовенькое, ещё и умничаешь!
 - Хорошо. Пусть завтра здесь всё останется пыльным и грязным, а на ужин я согласен бутерброд с маслом съесть, если Светлана с этого дня начнёт заниматься спортом.
 - Ха-ха-ха, - выдавила из себя Маня подобие смеха. – Можно такие речи толкать на сытый желудок. Посмотрю на выражение твоего лица, если ты не съешь хорошенький кусочек мяса. А то, что ты готов в грязи здесь жить, я ничуть не сомневаюсь, мог бы об этом и не заявлять. Только ты здесь не один. Я-то в свинюшнике жить не намерена! И не такая у нас Света спортсменка, чтобы ради её занятий какой-то там лёгкой атлетикой, мы тут две недели пылякой дышали. А если ты такой внимательный, то иди сам и записывай её!
 - Но, я же работаю! Я деньги зарабатываю!
 - А я, по-твоему, на работу кино смотреть хожу? Ты, вон приходишь каждый день, плотненько покушал, кстати, не бутерброд с маслом, и на боковую. Телевизор посмотришь, и далее храп твой чуть ли ни мне на работу слышен. А я тут не намного позже тебя встаю, спать же ложусь, когда ты уже третий сон видишь.
Я понимала, что мать в основном права. Хоть она и не присутствовала вечерами дома, но ситуацию описала так, как будто была очевидцем. Однако всё-таки не укладывалось в голове, при чём здесь мои занятия спортом? Я, ведь, уже не маленькая, и водить меня на тренировки, как когда-то на балет не надо. От них требуется потратить всего лишь один-единственый день, а быть может, только один час.
 - Когда тебе приспичит в конце месяца по магазинам шастать, ты на это время находишь...
Теперь я мысленно была на стороне отца.
 - Зато ты даже не знаешь, какой у тебя размер одежды и обуви. Или ты думаешь, мне тут всё домой приносят? Ты бельё себе чистое взять, сам никогда не можешь...
Дверь открылась. На пороге показался Эдька с разрумянившимися от мороза щеками и улыбкой на всё лицо.
 - Ну, вы и да-ёте, - весело пробасил он, своим уже сформировавшимся голосом, – Вас даже за калиткой слышно. Что тут случилось?
 - Да, ничего особенного, - тихо произнесла Маня, - действительно пора заканчивать этот никчемный базар. Уборку завтра я отменять не собираюсь, а Эдика пошлю в эту спортивную школу, раз уж вы так настаиваете.

На другой день мать обещание выполнила, и Эдик, пообедав, ушёл. Каждые пять минут я подбегала к окну, сгорая от нетерпения. Наконец, моему взору предстала знакомая походка. Я ещё никогда так не радовалась появлению Эдьки, как в тот момент.
 - Ничего не получилось, - сообщил он Мане. – Она сказала, что брат ответственность за сестру не несёт, и если у нас есть родители, то будет разговаривать только с ними.
 - Хорошенькое дело, - возмутилась Маня. - А ты сказал, что родители работают?
 - Сказал. Она даже записала, где, и просила передать, что ты можешь подойти к ней во вторник с десяти часов утра, а отец – в четверг, до восьми вечера.
 Маня на это ничего не ответила, а уткнулась в тетради, делая там замечания красным карандашом.

Мне оставалось дописать только два предложения домашнего задания, когда на веранде скрипнула дверь, оповещая о возвращении отца.
 - Пап, пап, - выбежала я ему навстречу, - сегодня тренер по лёгкой атлетике будет до восьми вечера.
 - А я здесь причём? – спросил он и уставился на, накрывающую стол, жену.
 - Пап, как при чём? Мама сейчас уже скоро на работу уходит, а ты как раз успеваешь в спортшколу сходить. Ещё только шесть часов.
 - Значит, на ребёнка у тебя так и не хватило времени? – осуждающе покачал головой Борис, обращаясь к жене.
 - Я на эту тему тебе ещё вчера всё сказала, а сейчас мне некогда. Дай бог, покушать успеть. И ты иди, мой руки.
Мать поела и ушла. Отец неспеша пережевывал пищу.
 - Пап, ну, кушай, пожалуйста, быстрее, а то ты не успеешь, - попросила его я.
 - Я тебе не лошадь, чтобы ты, соплячка, меня погоняла! – заорал вдруг Борис. – Я буду кушать столько, сколько посчитаю нужным.
 - Но, ты же можешь к тренеру не успеть...
 - А я ни к какому тренеру идти и не собираюсь, – он усмехнулся, - Твоя мать тут целыми днями дома сидит, и, если ей надо, то на магазины она всегда время находит. Вот от неё и требуй, чтобы выделила своей дочери хоть пару часов. Ясно тебе?
Его последняя фраза прозвучала в виде крика, который всегда вызывал у меня желание разреветься. Предоставив отцу возможность, и далее наслаждаться кушанием, я, со слезами на глазах, его покинула.
На другой день у меня была ещё одна попытка, поговорить с матерью.
 - Твой отец дюже грамотный, - орала на меня она, - Чего ж он сам вчера не пошёл?
Я понимала, родители пытаются что-то друг другу доказать, причиной тому накопившиеся за долгие годы взаимные обиды и претензии. Я также понимала, что не в моих силах этот спор разрешить, хотя бы потому, что для каждого из них моё мнение не играло большой роли. Но, в ещё совсем детской голове, никак не укладывалось, почему из-за этого я не могу заниматься лёгкой атлетикой. Ведь наши с Эдькой бесконечные разборки никогда не оказывали никакого влияния на решение родителей, сходить в кино или к Белле Наумовне в гости...
Через неделю Валя сообщила, что Ольга Николаевна взяла новенькую девочку, и на этом набор на лёгкую атлетику в младшую группу окончен. Маня, услышав от меня такую новость, только молча развела руками, а Борис прокряхтел:
 - Сама виновата. Значит, так ты хотела туда ходить.
Вскоре к его обвинениям, что я не умею радоваться жизни, не люблю физический труд и не ем чеснок, прибавилось ещё одно: «Спортом не занимаешься!»

Мы с Маней готовили стол к ужину, Борис, как всегда уставший с работы, просматривал газету. Когда я раскладывала вилки и ложки, он вдруг протянул мне небольшую круглую металлическую коробку:
 - На. Такую ты хотела? – по его лицу пробежала довольная улыбка.
Немного ошарашенная не столько конфетами, сколько вниманием Бориса и тем, что он так долго помнил о моём желании, я утвердительно кивнула и, переведя от волнения дыхание, поблагодарила отца.
 - Да, ты хоть глянь, может то, что там внутри, тебе и не понравится, - он усмехнулся.
Внутри баночки действительно были не спаянные кружочки, но все-таки разноцветные леденцы.
 - Ещё, как, нравится, - восторженно сказала я, постепенно приходя в себя от оказанного мне внимания.
 - Мам, глянь, папа всё-таки подарил мне на День рождения леденцы. И коробочка железная, как я просила...
 - Какой ещё День рождения? - недовольно фыркнула Маня, после того, как аккуратно поставила тарелку с супом на стол. - Твой День рождения ещё месяц назад прошёл.
 - Ну, хорошо, - согласилась я, - тогда он мне просто так это купил.
 - Но, почему ты решила, что это тебе?
 - Потому что, я об этом просила. И потому что, кроме меня цветные леденцы никто не любит. Пап, ты же мне купил?
 - Я всем купил, - объявил отец, почему-то пряча глаза.
 - В таком случае, я забираю коробку себе, - объявила Маня.
 - Но я хотела...
 - Что ты хотела? – прервала меня она, - мне давно такая баночка для пуговиц нужна. Или ты сейчас со мной из-за этой железяки ругаться будешь?
Повернувшись к мужу, Маня стала оживлённо рассказывать о новостях в школе. Он кивал ей, шутил, приводил какие-то примеры со своей работы. Наблюдая за этой идиллией, я запихивала в себя еду, вкуса которой не чувствовала, и всё пыталась понять, почему родители так быстро находят общий язык, если их совместные действия направлены против меня, но ни разу не было, чтобы они также дружно меня в чём-то поддержали. Однако им я этого вопроса не задала, поскольку знала, что не ответят они мне на него никогда.

(продолжение следует)