Очистки совести проза в стихах

 
I.

Снежок в окно – это условный знак.
Знак того, что пришла любовь.
Она стоит во дворе и хочет войти.
Я еще сплю, но скоро проснусь.

Второй снежок. Это уже не сон.
Я должен открыть дверь и впустить любовь.
Расцеловать на пороге
И помочь снять пальто.

Любовь – в вязаном свитере и джинсах,
Я – в трусах и футболке.
Времени десять утра.
Мы идем чистить зубы.

Сначала я, потом любовь.
Одной и той же щеткой.
Это волнительно.
Нам нечего сказать друг другу.

Дыхание и румянец говорят за себя.

Мы крадемся по квартире как воры.
Никто не должен знать, что мы были здесь.
Следов не должно остаться.

Предательски скрипят половицы,
Пружины немолодого дивана –
свидетеля наших встреч.


Сначала мы просто лежим,
не решаясь на долгие поцелуи –
любовь в уличном, я – в исподнем.
Я счастлив.

Через час мы уже наравне –
ее одежда лежит на полу.
За что мне такое счастье?!

Через два - я подбираюсь к святая святых,
чтобы снова услышать: «Нет, не сейчас, не надо…», -
и получить серию тихих, но оглушительных
от стука крови в ушах поцелуев
в знак благодарности за понимание.

Внезапный, как взрыв соседнего дома

ЗВОНОК В ДВЕРЬ.

Звонок возвращает давление
 в допустимую в юном возрасте норму.
Любовь хватает одежду.
Через мгновение она в ванной,
Чтоб быть одетой через минуту.
На полу остаются гольфы.

Эта экстренная мера ставит нас вне подозрений.

Я должен открыть дверь и впустить того,

КТО ПРИШЕЛ.

На пороге моя бабушка Александра.
Сбившаяся шапка и шарф,
Влажное и красное от мороза лицо, лопата в руках,
Тыльной стороной ладони она утирает нос.

- Саня, ты дома что ли?! А в школу что..?
- Отменили…
- Собирайся, помоги-ка мне его перенести за гаражи
 И вырыть поглубже.
 Землю прихватило с мороза,
 А в квартире уже невозможно,
 Воняет-дэк я не знаю как...

- Я не один. (Ко мне пришла любовь).
- Здорово, барыня! Чем занимаетесь?!
- Здравствуйте, Александра Ивановна…
 Конечно, поможем. Одевайся, Саш…
 
Втроем мы волочим невыносимо пахнущий,
Промокший почти насквозь плед
С содержимым килограммов на двадцать.
Мимо детской площадки, через дорогу, за гаражи.

Иногда ветер уносит в сторону
Ровно поднимающийся вверх запах тления.
Мы с благодарностью одновременно вдыхаем
Свежий воздух и переводим дыхание.

Я и любовь вожделеем друг друга.

- Ну, далеко еще?!
- Нет, вот туда и направо.
 Я вырыла так, чтобы он лежал головой к нашим окнам…
 Все, кладите здесь, пришли…

- Я хочу на него посмотреть.
- Не на что там смотреть…

Любовь отходит в сторону.
Я отбрасываю ногой покрывало.
Мокрая шерсть вокруг шеи.
Прежде пушистый слипшийся в сосульку хвост.

Бессмысленно перепутанные друг с другом лапы
И огромный (почему-то огромный!) синий,
Будто прикушенный изо всех сил язык,
Свесившийся на бок из пасти.


«Что бы с тобой ни случилось, молчи!
 Никому ни о чем не рассказывай!»

Из найденных неподалеку камней
Я сооружаю символическое надгробие
Верному другу своего детства,
Лью над могилой несколько слез.

Любовь сочувственно на меня смотрит.


II.

С любовью с самого начала у меня
Все как-то складывалось неудачно.
В детском саду с жизнерадостным названием «Веселый стриж»,
Которому я, бесспорно, отдал лучшие годы своей жизни


На прогулке между мальчиками и девочками
Была игра в эротические салки –
Она убегает, ты догоняешь –
Осалил – целуешь в щечку и наоборот.

Я был влюблен в одну девочку,
Вика ее звали, кажется,
В меня была влюблена другая – Яна.
Как обычно и водится – Вика не любила меня,
Я не любил Яну. Яна и Вика были подружками.

На одной из прогулок все долго играли в салки,
Целуясь, разумеется, тайком от воспитателей.

Из робости я долго не мог встроиться в эту игру,
Пока кто-то из некрасивых девочек
Не крикнул мне: «Чего стоишь?! Догоняй!» -
И я оказался в центре беснующейся толпы малышей.

Меня тут же осалила и поцеловала Яна.
По правилам я должен был бежать за ней.
Она дразнилась, то, сокращая, то, увеличивая дистанцию.
Я делал вид, что хочу ее догнать, но, к сожалению, не могу.

Мне все равно пришлось бы ее осалить,
Пришлось бы поцеловать, сгорая от стыда перед Викой…
Погоня закончилась тем, что Яна споткнулась,
Растянулась в грязи и выбила молочные зубы

Об свежий рябиновый пенек.

С этого мгновения
она потеряла ко мне всякий интерес.

Были слезы, была кровь,
Выясняли, кто виноват в этом падении,
Приехали Янины родители,
Но она не проронила ни слова.
Я не проронил тоже.

Из чувства вины перед Яной
И досадой из-за внезапного и полного безразличия
По отношению ко мне,
Непреступная Вика далеко ушла в моем сознании
За безнадежные горизонты,


Я полюбил Яну,
Яна разлюбила меня.

Отчего этот ветер из прошлого
Отворил в мою голову двери,
Поднял пыль
И, как мыльный пузырь,
Исчез..?

Мы снова идем в квартиру
По лестнице
Руки мои в земле,
Я не успею их вымыть.
С нами творится что-то
Невероятное…

III.


Я хочу любви, - говорит мне моя любовь. -
Любовь и Cмерть не мешают друг другу.
- Я хочу любви тоже.
- Времени – три с копейками.
- Есть еще время.

Желаемое – вечно невовремя.
Никто не готов к мечте, но уже
Нестрашны половицы паркета,
Скрип дивана смешон. Сегодня
Нет причин быть застигнутыми врасплох.

Странно, что нет удовольствия,
Есть решение, есть желанная боль.
Нам нечего больше стесняться друг друга.
Мы повзрослели, хотя
Счастье придет чуть позже.

Мы с головой уходим под одеяло
Во мрак. Мрак - это исповедь.
- Мне так светло от того,
Что я чиста пред тобой.
- Мне так темно от того,
Что руки мои в земле…

Пройдет восемь лет
И мы встретимся с той,
Пред кем был чист я,
Ее щеки были в огне.

Любовь отбрасывает одеяло –
Свежий воздух и яркий свет.

- Я не верю, скажи, что это неправда.
- Это правда, Любовь моя.
Это все, что ты должна знать обо мне.
Все – для очистки совести.

Времени – пять с копейками,
Мелочь звенит в карманах
Брюк, надеваемых наспех.
Красные ленты в косах распущены.
Любовь застирывает простыню.

Цветное становится белым,
Я наблюдаю как умирает любовь.
Листаю книгу, в которой
Одна за одной исчезают
Все буквы…


IV.


Любовь отомстила мне –
Без спросу уехала в Крым…
Мужьями ее были Звезды,
Скалы – местом прогулок с теми,
Чьи руки были в земле.

«Здесь были Я и Любовь» - не про нас.
От нас не осталось следа,
И камня на камне от нас
Не осталось…

«Что бы ни приключилось, молчи!
Ничего никому не рассказывай!»


12-17 марта 2005 года.