Мак

 Унылое пустынное шоссе с загаженными обочинами перечеркивало красно-коричневую, по ублюжески противную пустыню, как струя мочи из члена быка, ссущего на ходу, перечеркивает скотный двор. Страшила Мак сидел у шоссе рядом с бензоколонкой на перевернутом ведре, и ковырял в гнилых зубах ржавым гвоздем. Его толстая прыщавая морда была покрыта неровной порослью разноцветной щетины, давно не мытые волосы, причесанные на прошлой неделе, клоками спадали на грязный лоб и лезли в маленькие хитрые глазки, чудом поместившиеся между раздутых щек и кривого носа. Цвет его кожи определить было невозможно. Национальность, судя по чертам лица, звучала так: вонючий жирный обсос латинского происхождения. Цвета в этих краях достоверно определить было, действительно непростой задачей: все предметы через пять минут становилось красно-коричневыми. Итак: красно-коричневая майка, надорванная в двух местах (на груди и на боку), свисала бахромистой массой с жировых отложений на боках Мака, и, поскольку была достаточно длинной, сзади прикрывала ведро. На ней виднелась, почти нечитаемая, надпись «Welcome to San Antonio». Темно-красно-коричневые шорты закрывали могучие ляжки от нескромных взглядов проезжающих мимо и останавливающихся дозаправиться мирных и не очень, граждан. Волосатые, в растяжках, икры оканчивались, почти сливающимися с окружающей «природой» лодыжками и ступнями, обутыми в старые пляжные шлепанцы.
 Весь его вид говорил о глубокой задумчивости, чем было вызвано его членоположительное отношение к окружающим его предметам, одушевленным и не очень.
 Один из предметов, который «не очень», вялой шаркающей походкой подгреб к Страшиле Маку, пнул по ведру разодранным ботинком, жутко закашлялся и проскрипел своим сморщенным ротовым отверстием:
- Ублюдок отстойный! Ты весь день греешь яйца на солнце, ковыряя свои черные бивни поленом вместо зубочистки, вместо того, что бы навести порядок на заправке! Сученыш, вали пахать, а то я тебя живо на лыжи поставлю, недоносок гнойный!
 Широкополая шляпа с обвислыми краями не могла скрыть его длинного крючкообразного носа.
- Завали свой хавальник, старая мокрица! – ответил Страшила Мак, не вынимая гвоздя из дупла, - Ты меня уже достал со своей пашней. С меня хватит и того, что я вчера бесплатно надышался бензином, да так, что теперь курить боюсь. А насчет моих яиц – то мне хоть есть что погреть, не то что твою ботву, которую не одно солнце уже не отогреет, так и прет могильным гнильем!
- Неблагодарная тварь! Разве так разговаривают с боссом? Вспомни, как я подобрал тебя в Солт-Лейк-Сити три года назад. В твоем дырявом кармане не было ни цента, а тряпье, напяленное на тебя, было на два размера меньше чем надо и, явно было стянуто с бельевой веревки у какой-нибудь старушки Молли!
 Вместо ответа Страшила Мак пернул. Ведро многократно усилило и без того могучий резонанс жирной и немузыкальной жопы.
- Фу, срань беспардонная! – не очень живой предмет, он же босс, он же старая мокрица, замахал перед грифоподобным носом костлявой рукой, с давно не стрижеными ногтями, напоминавшими когти канадского медведя.
- Ты, плевок ослиного члена! Что ты будешь делать, если Мак уйдет от тебя? Закроешь свою облеванную колонку и бросишь ее тут, потому что продать ее ты не сможешь. Пойдешь до ближайшего города пешком, потому что твой старый, как ты сам, «Паккард» превратился в ржавое говно и тебя никто не захочет подвозить, потому что от тебя у всех в ушах звучит похоронный марш. По пути ты сдохнешь на обосранной кем-то обочине, и последний запах, который ты почуешь – будет запах говна, а последним звуком будет клекот старого стервятника, потому что ты падаль, а он падальщик.
 Мак невозмутимо ковырял свое обширное дупло, уставившись куда-то за пыльный горизонт.
- И почему только мое сердце встрепенулось при виде твоей прыщавой морды? Почему мне так не везет? Прошел бы мимо, не посмотрел бы в твои свинячьи зенки, не увидел бы в них педрильской жалобности – все было бы лучше, так нет – взвалил себе на шею этот мешок с дерьмом и тащу уже четвертый год, - падаль присела на корточки.
- Тебе не с кем обменяться звуковыми сигналами, вылетающими из той помойки, что ты называешь ртом? Езжай, вон, потрепись со своей шлюхой Юрского периода! – Мак принялся за другое дупло.
- Сучье ты отродье… Чем с тобой тут челюстью лязгать, лучше сделаю что-нибудь полезное. Смотри не засни на своем поджопнике, а то, неровен час, навернешься и вызовешь в себе жиротрясение! Ха-ха! – каркнул чуть живой предмет, - Я еду к Питу, буду поздно. А ты начинай перекачивать бензин в чистый танк, урод! Да не забудь фильтровать его, погань, а то у тебя мозги совсем жиром заплыли.
 Дохлятина отвалила в сторону своего доисторического «Паккарда», скрипнула дверца, потом с грохотом захлопнулась. Заскрежетал изнасилованный стартер, но мотор не подавал признаков жизни. Опять скрипнула дверца, громыхнул ржавый капот, старый задохлик поковырялся в свечных проводах, подкачал топливо и, не закрывая капота попробовал запустить машину снова. Жалкое бурчание, а затем страшный рев, огласивший окрестности, оповестил мир о свершившемся чуде.
 Мак лениво оглянулся, корчась от наслаждения, почесал грязным пальцем под лопаткой и пробубнил себе под нос:
- Чтоб она у тебя развалилась по дороге…
 …и снова погрузился в думы.
 Думы, надо сказать, были совсем небелые. Думать Маку приходилось очень редко, да и сам процесс пошевеливания некоторым количеством серого вещества, не вызывал у него особого энтузиазма. Скорее, вызывал чувство стойкого отвращения. Тут случай был другой.



 Как и три года назад, денег у Страшилы Мака не было совсем. Старая образина, что подобрала его три года назад в Солт-Лейк-Сити, не была достаточно башлевой, что бы обеспечить своего протеже сколь-нибудь достойным заработком. Дела шли просто херово. Старая занюханная бензоколонка не вызывала у проезжающих никаких чувств, кроме острого желания поскорее проехать мимо. Бескрайняя пустыня, вой койотов, пыльные бури, хруст красно-коричневого песка на зубах и перекати-поле, путешествующие по этому аду – все что видел Страшила Мак за три года в этих местах. Ему было уже около тридцати, а жизнь прокатывалась мимо него, шурша первоклассными покрышками дорогих авто. Он несколько раз, насколько ему позволяли умственные возможности, проверял состоятельность старой мокрицы и чахлого филина. Его счет в банке был равен трем тысячам «грина», оставленных в незапамятные времена на похороны. Сколько сейчас лет старому ослу – сказать не мог никто. Все доходы его сводились к заправке автомобилей, причем, только местных жителей, кто уже давно знал его и по причинам ностальгии и, практикующейся здесь южной сентиментальности, предпочитал его заправку всем остальным. Построенная в двадцати милях от него новая станция, не нанесла существенного урона бизнесу, местные, как всегда, предпочитали заправляться у него.
 Гром грянул два дня назад. Страшила Мак заправлял красно-коричневый пикап помощника шерифа бензином типа «супер». Реликтовая колонка завывала на все лады, дребезжа всеми потрохами, помощник шерифа стоял шагах в двадцати поодаль, и негромко разговаривал со старой перечницей. Отревев положенную дозу горючки, колонка заткнулась, икнув напоследок. Страшила Мак вытащил пистолет из горловины бака, и вставил его в колонку. Плотно закрутив крышку бака, он мельком глянул в открытое окно пикапа. На сиденьи лежал плотно набитый открытый бумажник, из которого торчали «зеленые спинки» баксов. Незаметно сунув свою грязную лапищу в окно, Страшила вытащил несколько купюр, и сунул за порванный ворот майки.
- Все готово! – крикнул он помощнику шерифа, протирая лобовое стекло красно-коричневой тряпкой.
- Спасибо, Мак! – садясь за руль помощник шерифа сунул ему в руку мятый доллар «на чай».
 Взревел мотор, пикап обдал его песочком из-под задних колес, и вырулил на шоссе. Орлиный клюв смотрел ему вслед и чему-то ухмылялся. Страшила Мак отошел за станцию, якобы, отлить, и проверил содержимое набрюшного «кармана». «Выручка» вместе с чаевыми составила триста двадцать один доллар. «Неплохо», - подумал Страшила, и показал горизонту гнилую поросль своих зубов. Уложив купюры в баночку из-под мятных леденцов, он закопал ее в песке, неподалеку от трех валунов. «Их-то ветром не сдует…», - подумал Страшила.
 Утром следующего сраного дня на патрульной машине приехал помощник шерифа. Сердце у Страшилы Мака сначала подпрыгнуло к гортани, потом рухнуло вниз, больно ударив по заплывшему жиром желудку. Не обращая на него никакого внимания, помощник шерифа устремился в конторку, в которой дрыхла старая обезьяна. Подойдя к конторке сзади, Страшила мог различить голоса, сотрясавшие воздух внутри нее.
- Сэм! У меня к тебе серьезный разговор. Очнись и убери со стола ноги, - тон помощника шерифа был и впрямь не игривый.
- Что случилось, Джеки? – старый пень не мог придти в себя после сна и слабо соображал.
- Помнишь, Сэм, я вчера у тебя заправлял свой пикап? – сердце Страшилы противно заныло в области левой пятки, - Как ты думаешь – далеко я на нем уехал? – сердце временно перестало ныть, Страшила напрягся, прислушиваясь.
- На пяти галлонах ты мог смотаться в Мексику и обратно, плюс подвезти меня до бара старины Пита…
- Я проехал всего пять миль! – взвизгнул помощник шерифа, - Пять миль! И мотор, почихав, заглох!
- У тебя прохудился бак?
- Какой бак, старый ты осел! В твоем бензине полно песка и ржавчины. Когда ты последний раз чистил танки?
- Года два назад. Но они были чистыми, сам проверял. Может, ты где в другом месте песочка хватанул? – дохлятина заскрипел старым креслом.
 Помощник шерифа мерил маленькую конторку тяжелыми шагами бывалого ковбоя. Страшиле Маку даже показалось, что он слышал позвякиванье шпор.
- В другом месте, говоришь? А ты знаешь, сраный ты полуфабрикат для крематория, что уже двадцать лет я заправляюсь исключительно у тебя? Было всего два исключения: в семьдесят шестом, еще на «шеви», мне пришлось поехать в Мексику за слюнявым щенком миссис Портер, которому вздумалось посмотреть на мир; в восемьдесят третьем, на «додже», я отвозил жену на похороны ее матери в соседний штат. Это – все…, - помощник шерифа, похоже, выпустил пар.
- Сынок, а почему ты подумал, что это песок виноват в том, что твой конь встал? – дряхлая развалина не мог смириться со своей виной.
- Сэм, я знаю тебя с самого детства. Мой отец всегда заправлял свои «виллис» только у тебя. Вы были с ним хорошими приятелями, он всегда брал меня, когда ехал заправляться, это была, своего рода, традиция. У тебя была единственная бензоколонка в округе, все знали тебя, и ты знал всех. Поэтому и только поэтому я приехал к тебе, что бы сказать тебе, старина Сэм, я попал на две штуки баксов с ремонтом моей старушки. Ей всего второй год пошел. Гарантия только закончилась. Ребята вчера ее разобрали по частям и ведрами вытаскивали отовсюду песок и ржавую муть!
- Джек, сынок! Ты сам видишь – дела у меня идут не очень, я не знаю, как все могло произойти так быстро – я имею ввиду засор танков, у меня есть кое-что в банке, вечером заезжай ко мне, - горечь в голосе старого пердуна наводила на мысль, что ему жаль расставаться с накопленным.
- Хорошо, Сэм. Вечером я заеду, - помощник шерифа скрипнул дверью и уже, подходя к машине, крикнул:
- А танки, все же не мешает почистить. У тебя такой способный толстячок в помощниках!
 Страшила Мак поморщился. Ему не нравилось, когда обсуждали его комплекцию. Его радовало, что вчерашняя кража осталась незамеченной, а все внутри так и кричало: «Мак, дорогой, нажрись сегодня текилы и отбивных до заворота кишок!». Перед глазами стоял бар Пита, ровные ряды бутылок с разноцветными этикетками, блестящие стаканчики, массивные пивные кружки, изящные рюмки и вместительные фужеры. В нос ударил запах поджаривающихся отбивных с картошкой и луком…
- Мак! – позвал его старый стервятник.
 Страшила неохотно отвлекся от гастрономических мечтаний, и поплелся на голос.
- Мак! Забодай тебя таракан! Где ты, черт тебя дери?
- Чего тебе, облезлый шакал? – туша Страшилы закрыла весь дверной проем.
- Когда тебя зовут – нужно откликаться. Этим человекоподобное существо отличается от тварей бессловестных!
- У тебя что – с утра появилась страсть к проповедям? Говори, а то я занят, - Страшила переложил гаечный ключ из левой руки в правую.
- Ты занят? Гоняешь своего лысого дружка гаечным ключом в клозете? Или яйца через карман наминаешь?
- Мне хоть есть чего намять! Ты-то, расстегивая ширинку, свой ржавый крючок, поди, двумя пальчиками берешь, что бы не оторвать совсем?
- Хватит нести чушь! Второй танк у нас свободен, нужно его промыть и почистить. Я еду в город, приеду после обеда. Проверю твою работу, потом перекачаем бензин в чистый танк, и будешь харить второй, я ясно выразил свои пожелания, обсос?
- Чистить танк? Наверно я давно не мыл уши, и что-то не так расслышал. Пробурчи погромче! – Страшила Мак приставил руки рупором к уху.
- Кончай делать из себя придурка, ты, ведь, и есть придурок. После обеда ты должен закончить эту работу, иначе…, - гнойная гнида на секунду задумался, подыскивая актуальную угрозу.
- …уволишь меня? – закончил за него Мак.
- Я найду, как управиться с тобой, хрен моржовый, ты должен сделать эту работу – и точка!
 Страшила Мак отошел от двери, и присел на пластиковый ящик. Такая работа не входила в его планы. Сегодня у него праздник и он должен отвязаться за все красно-коричневые дни и ночи, проведенные в этой дыре. В душе клокотала обида, граничащая с бешенством.
 «Старый штопанный гандон! Решил на мне сэкономить! Мразь могильная! Раньше приезжали придурки из нефтяной компании, и за два часа вычищали все, как языком. Теперь за его лоховство должен отдуваться Мак? Хрен тебе в твой старый раздолбанный срачешник! Найди кого другого, падла конченная…».
- Ты еще сидишь, ублюдок переношенный? – гниль вышел на воздух, надев свой старомодный костюм и архаичную бабочку. Носок на левом ботинке только начал отрываться, но из щели уже виднелся большой палец с черным прибитым ногтем.
- А ты думал - я обосрусь от страха и побегу чистить эти драные танки? На кой конский член они мне сдались, я что – последнее говно, что бы нырять в эту срань?
- Сосунок ты с большим членом. Ты будешь нырять туда, куда я тебе скажу, если ты не хочешь сесть за решетку лет на пять. Там твоей жопе быстро найдут достойное применение. Ниггеры обожают толстые попки и висячие мужские сиськи! – дряхлый калич гнусно заржал.
- О какой решетке ты трещишь, выхлоп дохлого койота? Что ты обо мне знаешь, падла? Тебя самого впору упрятать, да такие экспонаты там дольше недели не живут, по причине отсутствия плесени, без которой они жить не могут! – в глазах Страшилы Мака сверкнул опасный огонек.
- Я забыл тебе сказать, чучело безмозглое, что у тебя не хватает ума даже сделать что-то незаметно для окружающих. Видишь вот это зеркало? – дохлятина показал на приличный осколок от трюмо, висящий на стене конторки, - Вчера ты здорово в нем смотрелся, когда помыл лопатник у Джеки. Я не стал ему говорить ничего, вчера у меня было хорошее настроение, но сегодня оно может испортиться. Но тогда не жди ничего хорошего. Меня здесь знает каждая тварь, а ты – обсос, перекати-поле, лентяй и обжора. Делай выводы, слюнтяй! – бросил он захлопывая дверцу своего старого рыдвана.
 Страшила Мак еще с пол часа после отъезда старого говнюка сидел на ящике и пытался сообразить – что же ему сейчас делать, что бы прикрыть свою толстую задницу. Так ничего и не придумав, он надел кислородную маску с очками, резиновые перчатки, взял скребок и ведро, и спустился в темное нутро танка. Кислородная маска где-то пропускала и через двадцать минут Страшила Мак, с трудом вылез на поверхность. Сняв маску он повалился на бок, и принялся жадно хватать ртом раскаленный воздух пустыни. Ему казалось, что он выдыхает чистый бензин. Около часа провалявшись, хватая ртом воздух, как какая-нибудь сраная рыба, выброшенная на берег за ненадобностью ее присутствия в водоеме, Мак приподнялся и присел на свой любимый ящик. Ломило виски, легкие горели, в голове, без того беспонтовой, кружился разноцветный калейдоскоп. Страшилу замутило. Отойдя за конторку, он блеванул на стену, утерся красно-коричневой майкой, и вернулся назад. Услышав шум двигателя и шелест шин, тормозящего автомобиля, он решил, что его глючит, и откинул голову на стенку. Требовательный сигнал у колонки вернул его в реальный мир, хотя и с трудом.
- Эй, ты жив там, или тебя уже поджарило в этом пекле? – голос принадлежал высокому и хорошо одетому немолодому человеку, вышедшему из-за руля, что бы поразмять ноги, затекшие от дальней поездки.
 «Этот не местный», - пронеслось в голове Страшилы Мака.
- Сколько вам? – выдавил из себя Страшила.
- Полный бак и, желательно, побыстрее - я очень тороплюсь.
- Тогда вам придется переехать к другой колонке – эта не работает.
- Хоть бы табличку повесил, - проворчал клиент, снова садясь за руль, перегоняя авто к другой колонке.
 У другой колонки с раздаточным пистолетом в руке его ждал Страшила Мак. Действуя машинально, он открутил крышку бака и вставил в него пистолет. Колонка, надрываясь, завыла. Водитель, то и дело оглядывающийся на дорогу, обратил внимание на заторможенность Мака и спросил, подойдя к нему, почти вплотную:
- Малыш, ты часом не обкуренный? У тебя глаза, как вода в Рио-Гранде.
- Что вы! – Страшила Мак решил поплакаться в жилетку, - Мой босс заставил меня чистить танк из-под бензина, ну, я и наглотался испарений.
- Бедолага. Твой босс – просто козел обоссаный. Ты нормально соображаешь?
- Да, вроде, ничего. А что?
 Краем глаза Страшила заметил движущуюся по шоссе полицейскую патрульную машину. Проблесковый маячок был включен, но сирены пока еще не было слышно.
- Это все из-за спешки. Ха! Ты, я смотрю, парень толковый. Помоги мне. Возьми эту сумку и спрячь. Сейчас мне некогда тебе объяснять.
- Это по твою душу? – Страшила кивнул в сторону патрульной машины.
- Представь себе. Закрой бак, я поехал.
 Человек прыгнул за руль, и дал газу. Страшила Мак поставил сумку за колонку. Черный «джип» рванул по шоссе, только покрышки заверещали. Копы, как будто, того и ждали – их «шеви» тоже прибавил газу. «Парень, видно, в бегах», - подумал Страшила. Голова его немного просветлела и почти вернулась к привычно-сонному состоянию. Он подхватил сумку и отнес ее в укромный уголок к трем валунам.
 Через час вернулись разгоряченные копы. Их вид говорил, что любезностей от них ждать не приходится.
- Эй, мальчик! Иди сюда! – позвал его один из них, не выходя из машины.
 Страшила Мак послушно подошел к машине. Утренняя чехарда с сердцем повторилась.
- Малыш, мы видели, как на твоей заправке торчал черный «Чероки». Расскажи нам все без утайки – о чем с тобой говорил водитель, что ты заметил подозрительного.
 Коп, что сидел за рулем, разговаривал по рации, видимо с другим патрулем. Между ног у спрашивающего стоял здоровенный дробовик, больше похожий на базуку.
- Он заправился, сэр. Полный бак. Очень спешил.
- Так. Он говорил что-нибудь? – коп сверлил его своими колючими глазками, как бы проверяя на «вшивость».
- Ничего, сэр, только попросил заправить его побыстрее. Он спешил, сэр, - язык у Страшилы Мака немного заплетался, то ли от еще не выветрившихся паров бензина, то ли от жуткого страха перед копами.
- В машине ты ничего не заметил интересного?
- В машину я не заглядывал. Да, у него окна затонированы наглухо. Как зеркало.
- Что-то ты мне не нравишься, мучачо. Вид у тебя самый мерзкий, какой я только встречал между Мексикой и Колорадо. Глаза у тебя кумарные, ты, часом, не под наркотой? – коп открыл дверцу и подошел к Страшиле.
- Что вы, сэр! Я не балуюсь с этими вещами. Это от бензина, я танки чищу, - Страшила Мак пятился от наступающего на него копа.
- Да, прет от тебя, как из старой канистры. Телефон здесь есть?
- Был. Отключили в прошлом году… А таксофон еще не успели поставить…
- Не успели, говоришь? Ладно. Считай, что сегодня тебя пронесло. Но я хочу, что бы ты знал, - коп наклонился к Страшиле с угрожающим видом, - Мне очень не нравится, когда преступники заправляются на таких задроченных колонках. Мне сразу кажется, что это не случайно. Это твой дружок? – внезапно спросил он, схватив Страшилу за подбородок.
 От неожиданности тот не сразу ответил, проблеяв что-то похожее на «не-е-е».
- Дерьмо собачье! Смотри – не обделайся тут при мне! Поехали, Майк!
 Копы уехали, оставив Страшилу Мака в состоянии, близком к коматозному. В этом состоянии его и застал Робби, хмырь, горбативший на Пита.
- Я подумал, что тебе памятник при жизни поставили, - хохотнул Робби, глядя на застывшего Страшилу.
- Пошел ты в жопу! Сколько тебе? – Мак побрел к колонке.
- Как всегда – полный бак. Пивка не хочешь?
- Хочу! – Страшила Мак бросился к машине, вырвал из рук Робби откупоренную бутылку, зубами открыл пробку и опрокинул ее в свою бездонную утробу.
 Пиво было холодным. Оно обожгло гортань приятным горьковатым привкусом, неся успокоение всем внутренним органам. Сердце, как на микролифте, стало подниматься из пяток на свое привычное место. Страшила оторвался от бутылки лишь тогда, когда последняя капелька пены неслышно упала с горлышка на его мясистый язык. Утробная отрыжка заставила вздрогнуть дребезжащую колонку.
- Что с тобой – перегрелся? – Робби ловко извлек из холодильника еще одну бутылку, - На, держи! Остудись! Пит сегодня угощает!
- А это его каракатица? – косясь на машину, Страшила откупоривал бутылку. Откололся маленький кусочек зуба, но он не обратил на это внимания.
- Да, уж, каракатица! – с обидой за Пита возразил Робби, - Ей цены нет. «Кадиллак» семьдесят шестого года, а выглядит, как будто только сошел с конвейера! – он ласково погладил отполированное крыло, - Жаль, что не моя…
- Ладно тебе по железкам убиваться! – Страшила включил колонку. Робби вздрогнул. Он никак не мог привыкнуть к ее вою и дребезгу.
- Зайдешь сегодня к Питу?
- Если не щелкну хвостом.
 Робби уехал. Страшила взглянул на свои часы. Облупившийся китайский «Ролекс» показывал 2.10 пополудни.
 Ходячий скелет приехал только к вечеру. Красно-коричневый «Паккард» резко затормозил у конторки, едва не снеся ящик с песком. Дверца отворилась с привычным скрипом и из проема показалась шляпа с обвисшими полями. Дохлятина был в стельку пьян. Обведя мутными глазами горизонт, он остановился на Страшиле Маке, подметающем площадку перед конторкой.
- Мак! – растянулся в улыбке его беззубый рот.
- Что, старый нажравшийся опарыш? Наелся виски, теперь целоваться полезешь? – Страшила продолжал мести площадку.
- Нужен ты мне, мексиканский обсос! У меня горе, но я человек чести! Меня все в нашей округе знают как честного человека, и отца моего, гонявшего скот и деда. МакГрегоры – это люди которым можно доверять! – последнюю фразу старый шакал произнес нараспев, так как потерял равновесие и упал на корточки.
- Ползи к себе, тут чисто, - пробурчал Страшила.
 Задохлик шустро прошкандыбал на четвереньках расстояние, отделявшее его от Страшилы и, карабкаясь по стене конторки, встал.
- Мак! Срань ты жирная! Ты, ведь, мне как сын! Бог не дал мне детей, моя жена умерла еще очень молодой, а я, с тех пор, так и не женился больше, - вялой рукой он стянул с себя шляпу и уткнулся в нее морщинистой харей. Заходящее солнце окрасило его белую лысину в красно-коричневый цвет.
- Слушай, старый козел, перестань тут реветь, лучше иди спать, - тон Страшилы немного смягчился, - Мне, блин, нужно домести еще до дороги.
- Пчелка ты моя трудолюбивая! – из-за шляпы показался лукавый глаз, - Все пашешь и пашешь, радуя меня старика! Да еще ласковый такой! – голос собачьего дерьма стал вкрадчивым.
 Внезапно он резко отдернул шляпу от лица. Глазки его смотрели твердо.
- Говори, мразь, что произошло в мое отсутствие! Что-то ты больно покладистый, меня не проведешь, ишак ялдатый!
 Страшила Мак деланно устало выпрямился и спокойно ответил:
- Перестань гонять гусей, пень обоссаный. Меня сегодня чуть не унесло на тот сраный свет, когда я чистил твой заблеванный танк. Но это еще так – цветочки. Потом какой-то малый залил полный бак, и не расплатившись свалил, за ним гнались копы. Потом они его потеряли, и вернулись сюда – почистить мне мозги, что у них нехерово получилось. Как они не разнесли тут все с досады – я не знаю. Потом являешься ты, истлевшая мумия Тутанхамона, и открываешь свою вонючую пасть, чтоб ты сдох!
 Внимательно выслушав монолог Страшилы, Лобковая Перхоть почесал затылок, и более миролюбивым тоном произнес:
- Хрен с тобой! Не хочешь – не говори. Можешь идти куда хочешь, я один справлюсь сегодня. Только к утру будь! Я не намерен тебе платить попусту!
 Страшила продолжил мести растрескавшиеся бетонные плиты. Солнце уже почти совсем скрылось за горизонтом и тень, отбрасываемая Страшилой, протянулась на добрых две мили. Когда уже совсем стемнело, Страшила кончил мести, поставил метлу у задней стенки конторки, и стал ждать. Через некоторое время вдали мелькнули фары и пару минут спустя у конторки тормознул патрульный автомобиль помощника шерифа.
- Сэм! Ты на месте? – громко спросил он, выйдя из машины.
 Ответа не последовало.
- Сэм, дери тебя за ногу! – взревел Джек.
 Тихо скрипнула дверь и сонный нетрезвый голос пробормотал:
- Бля… Это ты Джеки? Заходи, сынок…
 Страшила Мак напряг слух. Разговор шел на пониженных тонах, да еще живот, свисавший поверх штанов, начал предательски урчать. Не в состоянии ничего расслышать, Страшила прижался еще плотней ухом к стене, но разговор шел почти шепотом и до него долетали только отдельные слова, по которым ничего нельзя было понять.
 Дождавшись когда помощник шерифа уедет, Страшила пошел проверить содержимое сумки, не дававшей ему покоя с обеда. Принеся ее в свою халупу, он осторожно раскрыл ее. Поверх всего лежал никелированный автоматический «Кольт» сорок пятого калибра. Страшила взял его в руки, обойма была полной. Убрав газету, на которой лежала «пушка», Страшила испытал сильнейший шок. Под ней лежали, строго глядя на него портреты президентов США, упакованные в аккуратные пачки. Страшила застегнул сумку, снял «Кольт» с предохранителя и выглянул наружу. Вокруг все было спокойно. Ярко светили звезды, луна еще не взошла. Тишина стояла необыкновенная, и от этого Страшиле стало еще более жутко.
 Плотно закрыв дверь, он присел на край топчана, и опять расстегнул сумку. «Грины» никуда не испарились, президенты все так же строго смотрели на него, как бы спрашивая: «А что ты, ублюдок, будешь с нами делать? Мы, ведь, не твои. Сохрани нас для хозяина, тогда он, быть может, поделится с тобой. А может и пристрелит, что бы не оставлять свидетеля. Мы, наверняка, заработаны нечестным путем, а возможно, и украдены.». Страшила приподнял одну пачку, что бы понять – сколько там их, но слой «баксов» закончился. Дальше лежали какие-то документы с печатями и вензелями, текст был составлен на неизвестном ему языке. Под документами лежали видеокассеты, несколько дискет и небольшой блокнот в красивом кожаном переплете. Записи в нем пестрели номерами телефонов, язык был того же сраного сорта, что и на бумагах. Страшила тяжело вздохнул. Сумка принесла в его жизнь соблазн и сомнения. Положив все как было, он отнес ее на место, и хорошенько замаскировал. К Питу он решил не ходить, слишком много приключений свалилось на его тупую башку.


 Через минуту после отъезда старой пиписьки, Страшила Мак наглухо о нем забыл. Размышления никуда его не приводили. Единственная мысль, к которой он склонялся, была проста, но, в то же время, очень опасна. А, уж, храбростью Страшила не отличался. Мысль была примитивной, как и он сам: прихватить денежки и смыться. Но тот человек, кому они принадлежали мог найти его и тогда… Нет, лучше не думать о том, что тогда. Друзей у Страшилы Мака нет, затаиться не удастся. Самое главное – посоветоваться не с кем. Он обвел злобным взглядом бензоколонку. На кой хрен он тратит здесь молодые годы, лаясь с этим старым пройдохой, гнущим из себя крутого босса?
 Вдали показалась быстро увеличивающаяся точка ярко-красного цвета. Спустя мгновенье она превратилась в дорогой спортивный «Dodge Viper». Мощный низкий, немного харкающий звук, характерный для навороченных спорткаров, вырывался их двух хромированных выхлопных труб, в каждую из которых легко поместилась бы голова. За рулем сидела красотка в розовых очках. Аппарат подрулил к колонке с табличкой «Экстра», и замер. Страшила подошел со стороны водительской двери, и безразлично спросил:
- Сколько заправить, мисс?
- Полный бак.
 Страшила Мак вытащил пистолет из колонки, не спеша, открыл горловину бака, нажал кнопку подачи топлива. Привычный рев и дребезг заглушили слова красотки, пытавшейся, что-то сказать Маку. Он сделал вид, что не заметил этого. Она выбралась из-за руля, оправила юбку с впечатляющим разрезом, достала маленькую лаковую сумочку, и подошла к Страшиле.
- Молодой человек, далеко ли от вашей помойки до Сан-Антонио? – произнесла она низким, немного хрипловатым голосом, который отличает уроженок мексиканского побережья.
- Сто двадцать восемь миль, мисс, - ответил Страшила, принюхиваясь к запаху ее духов.
- Поблизости можно где-нибудь закусить? – она вызывающе посмотрела на него, встав в пол оборота к нему, демонстрируя шокирующий разрез.
 Страшила не обратил внимания на разрез, следя за показаниями стрелки колонки. Осталось залить еще галлон.
- С вас тридцать пять долларов, мисс.
- Тебе привет от Освальдо, - внезапно сказала она.
- Простите, я не знаю никакого Освальдо, - Мак дождался, пока тонкая струйка бензина стечет с кончика пистолета, затем выудил его из бака, закрыл крышку.
- Брось придуриваться! Он велел, что бы ты отдал мне сумку, - красотка была воспитана не в том квартале, на который тянула ее внешность и прикид.
- Мисс, отстаньте от меня, я не знаю Освальдо и у меня нет сумки, лучше заплатите за бензин.
- Ладно. Возьми свои баксы. Попробуем по-другому: ты помнишь черный «Чероки», что заправлялся у тебя вчера? За мужиком гнались копы, и он отдал тебе на хранение сумку. Сказал, что отблагодарит тебя. Эту сумку тебе следует отдать мне, - красотка не собиралась отставать, напротив – становилась все напористей.
- Не морочьте мне голову, мисс! Нет у меня никакой сумки, вы ошиблись, поищите в другом месте! Мне нужно работать! – отчеканил Страшила Мак, и направился к конторке.
 Девица осталась у машины, видимо обдумывая ситуацию. Ее милая смуглая мордашка стала очень недовольной. Покусывая губы, она резким движением одернула юбку, и двинулась вслед за Маком.
 Страшила зашел в конторку, положил деньги в ящик стола, открыл расходный журнал, но, услышав сзади шаги, обернулся. Красотка стояла в дверях, направив на него маленький пистолетик.
- Мне придется снести тебе башку, что бы ты отдал сумку, или ты хочешь жить? – прошипела она сквозь зубы.
 Страшила усмехнулся, он и впрямь не боялся этого пистолетика, к тому же его ствол ходил ходуном.
- Если ты думаешь, курочка, что из этой пукалки можно снести мою башку – ты здорово ошибаешься. Такие пульки, обычно отлетают от моей головы, не причиняя мне никаких хлопот. Возвращайся к своему Освальдо, и скажи ему, что бы он не посылал таких вздорных девчонок за своими вещами, пусть сам приезжает туда, где он их оставил. Все. Вали, красотка, - тихо добавил он.
- Тупоголовая скотина! – сверкнув глазами, красотка убрала пистолет в сумочку, - Освальдо с тебя три шкуры снимет, а я, при этом, с удовольствием оторву тебе твои вонючие яйца!
- Сил не хватит. К тому же кто тебе сказал, что они вонючие? Ха! Проваливай, шлюшка дешевая!
 Не говоря ни слова, но, метая глазами громы и молнии, красотка выскочила из конторки. Хлопнула дверца, взревел могучий мотор, «Dodge» скребанул колесами, и выскочил на шоссе в обратную сторону. Мак, довольно ухмыляясь, показал ему вслед средний палец.
 После этой встречи, Мак почувствовал звериный голод. Разогрев на плите бобы со свининой, он набросился на них, но не успев съесть и пару ложек, услышал, как подъехал еще один автомобиль. Чертыхаясь, он поспешил к колонке.
 Поперек площадки стоял вчерашний патрульный «Шеви».
- Чего вам угодно, джентльмены? – от неожиданности Мак немного захромал. Сердце приготовилось юркнуть на привычное в таких случаях место.
- Подойди сюда, толстяк! – коп опустил стекло.
 Страшила осторожно подошел. Коп с силой резко открыл дверь, чуть не сбив Страшилу с ног, затем вышел сам. Мак, загнувшись, держался за отбитый бок.
- Не нравится? – в голосе копа зазвучали зловещие нотки.
 Выхватив дубинку, он ударил его под колени сзади. Мак упал на бок, глухо охнув.
- Я спрашиваю – не нравится? – коп пнул его чуть выше поясницы.
- Не-ет…, - прохрипел Страшила.
 Перевернувшись вниз лицом, он прикрыл голову руками.
- Вот и мне, падла, не нравится, когда меня водят за нос! – коп пнул Страшилу под дых.
 Страшила закашлялся, корчась от боли. Коп, не спеша, обошел его, потом ткнул пяткой в бок. Мак повалился на спину.
- Так вот, вонючий мексикашка, если ты думаешь, что можешь меня поводить за нос, то глубоко заблуждаешься. То, что было с тобой сейчас – это цветочки. Когда ты попадешь ко мне в участок, ты превратишься в ходячий труп. Мои ребята знают свое дело, - он достал сигарету, щелкнул дорогой зажигалкой с камушком на крышке, затянулся, и продолжил, присев на корточки перед Маком.
- Где то, что оставил тебе этот тип на «Чероки»? Я даже знаю – что это. Там двести тысяч долларов, страховка, ценные бумаги, видеокассеты, компьютерные дискеты. Я знаю, что это должно лежать у тебя.
- У меня ничего нет…, - пролепетал Страшила.
 Коп ударил его дубинкой плашмя по животу, и резко встал. Страшила корчился, держась за живот, стреляя глазами на копа.
- Ты, говно жирного слона, ты начинаешь меня сердить. Майк! – крикнул он своему напарнику, - Надень на него наручники!
 Подошел Майк, оказавшийся шести с половиной футов ростом, сгреб Страшилу за шиворот, бросил его на капот «Шеви», и ловким движением щелкнул «браслетами» у него за спиной.
- Вот так, сынок, теперь мы с тобой будем общаться в другом месте, - уже спокойно сказал ему старший коп, уперев кончик дубинки в подбородок Маку.
 Страшила понял, что дело может принять очень нежелательный для него оборот, к тому же, у него были некоторые напряги с легальным пребыванием в Штатах. Надо было выходить из положения. Если он расскажет о сумке, его отпустят, но его достанет тот самый Освальдо, черт бы их всех побрал!
- Офицер! Я правда ничего не знаю о сумке! Я работаю заправщиком здесь уже три года, меня все знают!
- Ничего. В Сан-Антонио ты запоешь, как по нотам. Мои ребятишки давно скучают по настоящей работе! – коп смачно затянулся в последний раз, и бросил окурок под ноги, раздавив его пяткой.
- Офицер, все, что я говорю – правда! Я ни в чем не виноват! Может, он эту вашу сумку в другом месте оставил, причем здесь я? - Страшила чувствовал, что коп сомневается, но для очистки совести, ему нужно допросить всех.
 Вдали послышался знакомый звук. Страшила слегка повернул голову и скосил глаза на шоссе. К бензоколонке приближался ярко-красный «Dodge Viper». Скрипнув тормозами, он свернул с шоссе на площадку, и остановился в двадцати шагах от патрульной машины.
 «Она работает на копов», - смекнул Страшила. «Какого хрена она мне крутила мозги? Надеялась нарваться на простачка? Или копы были уверены, что сумка у меня? Как бы они не начали прочесывать местность…».
 Красотка выпорхнула из машины. Верзила коп насторожился, а старший смотрел с интересом на изящную фигурку. Что-то в ее поведении насторожило и Страшилу.
- О, простите, я вижу вы заняты, но у меня проблема с двигателем, а я в этом совсем не понимаю, - игриво произнесла красотка, откровенно заигрывающе помотрев на старшего.
- Что за проблема, мисс? – старший не спеша зашагал к ней, поправив очки и отправив дубинку за пояс.
- Знаете, что-то сильно греется и пахнет чем-то противным, я не знаю чем, - красотка виновато улыбнулась, - Может мне открыть капот?
- Откройте, я кое-что понимаю в моторах, - распетушился коп.
- Ну, конечно же! Я знаю, что каждый полицейский поможет даме, оказавшейся в затруднительном положении! – щебетала красотка.
- Даже не просто как полицейский, но и как мужчина тоже! – двусмысленно усмехнулся коп.
 Красотка юркнула в машину, заковырялась под торпедой, потом выпрямилась, разведя руками.
- У меня не получается.
 Верзила, не спуская глаз с красотки, подтолкнул Страшилу к задней дверце патрульного авто, и, пригнув его немытую башку, запихнул его на заднее сиденье. Старший, подойдя вразвалочку к дверце «Dodge», наклонился, отыскивая заветный рычажок открывания капота. Внезапно ему в висок уперлось дуло маленького пистолетика.
- Спокойно. Не шевелись. Дернешься – будешь трупом, - прошептала красотка, вытаскивая из его кобуры револьвер.
- Эй, ты! – крикнула она верзиле, - Руки за голову! Живо! Не вздумай валять дурака, а то я живо выбью мозги из твоего дружка!
 Рука верзилы, дернувшаяся, было, к кобуре, остановилась на пол пути, и поползла вверх. Страшила Мак, сидя на заднем сиденье патрульной машины, холодел от страха, борясь с желанием закрыть глаза и заткнуть уши.
 Красотка ловко надела наручники на старшего, маленький пистолетик сменила на трофейный револьвер.
- Ты! – она ткнула стволом в сторону верзилы, - Лицом вниз, только медленно, я держу тебя на мушке и вряд ли промахнусь.
- Мэм, эта штука и впрямь может выстрелить. Может вы передумаете, и отдадите мне ее? Я буду вам очень благодарен, - верзила оказался не робкого десятка.
 Вместо ответа красотка, не глядя, выстрелила в фонарь над головой верзилы. Звон разбитого стекла заставил последнего задуматься.
- Еще раз вякнешь – с тобой будут беседовать ангелы на небесах, хотя, скорее ты провалишься под землю. Ублюдок несчастный! – красотка смачно сплюнула себе под ноги.
 Коп молча повиновался. Защелкнув на нем наручники, и разоружив его, красотка пристегнула его второй парой наручников к бамперу патрульной машины, затем открыла заднюю дверь и скомандовала:
- Вылезай, толстожопик!
 Страшила неуклюже переваливаясь высунулся, красотка дернула его за майку, разорвав ее окончательно, но ускорить процесс выползания толстой туши из машины она была не в состоянии – вес был не ее.
- Садись в «Dodge», - она сдула налипшие на лоб волосы, - Пошевеливайся, жиртрест!
 Страшила повиновался. Он уже совсем не понимал, что происходит. Красотка прострелила передние колеса патрульной машины, подогнала дулом пистолета старшего копа к переднему бамперу, тот был, явно, в шоке. Пристегнув его, она плюхнулась на сиденье «Dodge», и быстро спросила:
- Где сумка?
 Страшила, вытаращив глаза, молчал.
- У тебя в порядке со слухом, идиот?
- Какая сумка? – пролепетал он и схлопотал по уху рукояткой револьвера. Из уха закапала кровь.
- Сумка с барахлом. Которое нужно Освальдо и мне! Кретин несчастный! Освальдо не может приехать, он ранен, а сумка нужна сейчас! Доходит до тебя?
- Сумка нужна сейчас, - как попка повторил Страшила Мак.
- Я расстегну твои наручники, а ты пойдешь и принесешь ее, договорились? Не вздумай бежать, пули бегают быстрей тебя, - она повозилась с наручниками Мака, и подтолкнула его в спину.
 Страшила прошел мимо копа, споткнулся о брошенную дубинку, потом его шаги ускорились. Красотка держала его на мушке. Дойдя до заветных камней, Страшила обернулся еще раз, в спину ему смотрело черное дуло револьвера. Красотка вышла из машины и подошла к концу площадки. Страшила встал на колени и медленно стал разгребать каменистый песок.
- Поживей, толстопуз! Мне очень некогда! – красотка, нервничая, переступила с ноги на ногу, не упуская его с прицела.
 «Теперь весь мир против меня», - подумал Страшила, «Для копов я преступник, для бандюг – лишний свидетель. Стоит мне принести сумку – она меня пристрелит».
- Сейчас, сейчас. Я уже…, - бросил он через плечо, просовывая руку в сумку.
 Гладкая сталь ствола тяжело перекатилась в его руке. Немного повернувшись, он незаметно сунул оружие за пояс. Под висевшей над ним жировой складкой, пистолет был незаметен, да и вряд ли красотка стала бы его проверять. Застегнув сумку, Страшила Мак вытащил ее из песчаного тайника, и затрусил обратно. Он заметил, как старший коп заерзал при виде сумки.
- Ну, скорей же! Надо сматываться!
- Я бегу…
- Если это бег, то ты – Брюс Ли.
 Страшила поставил сумку к ногам красотки, с него градом валил пот. Держа его под прицелом, красотка медленно наклонилась, похлопала по борту сумки и подхватила ее.
- Иди вперед!
- Милая, Освальдо обещал меня отблагодарить за эту услугу, - заканючил Мак.
- Молчи лучше. Сразу надо было отдать, а то из-за твоей тупости у меня теперь неприятности с полицией.
- Я хотел как лучше…
- Я сказала – молчи, недоносок, пока я твои кишки не выпустила! – красотка была крайне напряжена.
 Страшила подошел к «Dodge», открыл правую дверцу и плюхнулся на сиденье. Красотка, повернувшись к копам, спросила:
- Вы оба хотите жить?
- Да, мэм.
- Но у вас теперь есть в головах информация, несовместимая с жизнью, вы согласны?
- Мэм, не убивайте нас! Мы не причиним вам вреда. Пока нас освободят, вы успеете переправится на ту сторону Рио-Гранде.
- Мне нужны гарантии, - она открыла свою белоснежную сумочку, достала из нее небольшой пузырек и устройство для быстрого введения инъекций.
 Заправив устройство, она сделала копам по уколу, они, почти сразу вырубились. Когда она повернулась, на нее смотрел никелированный ствол сорок пятого калибра. Рука, держащая пистолет, не дрожала.
- Брось дурить, парень, мы едем вместе! – красотка направилась, было, к нему, но Страшила спокойным голосом и ровной интонацией произнес:
- Нам не по пути с тобой, крошка, я бросаю тебя.
 И нажал на курок. Вдали замаячила пердяще-поскрипывающая повозка полумертвеца. Страшила подошел к красотке, приподнял ее голову, она с трудом приоткрыла глаза. На ее губах показалась кровавая пена.
- Где сейчас Освальдо? – тихо спросил Страшила.
 Губы красотки зашевелились, она пыталась что-то сказать. Страшила приподнял ее, и наклонил свое лицо к ее губам.
- Отель… Кабалья Бланка… Пьедрас-Неграс…
 По ее хрупкому телу пробежали конвульсии, взгляд остановился…

 «Dodge Viper» шустро катил по безлюдному и еще более ублюжьему шоссе. Загаженные обочины бросились бы в глаза человеку с сильно ослабленным зрением. Каким-то чудом миновав контрольно-пропускной пункт на реке Рио-Гранде, Страшила сидел за рулем в очень растрепанных чувствах. Пожалуй впервые за его тридцать с небольшим лет, ему пришлось быстро принимать важные для него и других решения. Он знал, что с этой задачей он не справился, но отступать было некуда, застрелив красотку, он сделал свой выбор. Он еще раз бросил взгляд на ее фото в водительском удостоверении, которое вместе с другим содержимым сумочки он прихватил с собой. На фото она улыбалась.
 Оставался, по крайней мере, еще один человек, которому он был обязан своим безумным положением, и он находился где-то в глухом городишке Пьедрас-Неграс, с пулевым ранением в легкое. Кто он, этот Освальдо? Бандит? Непохоже. Авантюрист? Скорее всего… А эта телка, упокой Господь ее душу? Непонятно, столько дерьма этого развелось – кто есть кто?
 Теперь нужно было сменить машину, эту, скорее всего, в этом сраном уголке, знала вся округа. Страшила свернул к стоянке универсама. Сам он был родом с побережья, из небольшой рыбачьей деревушки, неподалеку от городка Веракрус, но Мексика была его родиной, он был мексикашкой, которого в Штатах называли вонючкой, а здесь он был своим, но не совсем…
 Универсам помог ему сменить гардероб, приобрести новую, неброскую сумку, парикмахер постриг проволоку у него на голове, и придал ему более цивилизованный вид. Новые кроссовки немного жали в подъеме, джинсы, неимоверной ширины подбирали на складе, а рубашка в петухах, понравившаяся Страшиле, норовила вылезти из под ремня то сзади, то спереди. Плюнув на все, он выпустил ее наружу. Так было хипповее.
- Ну, прямо срань какая-то! – пробурчал Страшила, глядя на себя в зеркало.
 Упаковав деньги и прочую хрень в новую сумку, новоиспеченный идальго отправился искать прокат автомобилей. Пройдя милю, он наткнулся на покосившийся забор, на котором висел плакат: « Аренда автомобилей любых классов. Заходите, сегодня у нас большие скидки!».
 Заглянув в распахнутые ворота, перетянутые цепью, Страшила обнаружил хмыря в соломенной шляпе, дремлющего под зонтиком от солнца. Потухшая сигара, прилипшая к нижней губе, своим падением грозила пробить дырку в асфальте.
- Эй, мучачо! – позвал его Страшила Мак.
 Мучачо встрепенулся, сигара качнулась, но подхваченная крепкой рукой, заняла свое прежнее место.
- Вам нужна машина? Заходите, я помогу вам выбрать самый подходящий для вас по цене и характеристикам автомобиль. У нас на прошлой неделе были свежие поступления.
- Да заткнись ты! – беззлобно остудил его Страшила, - мне нужен джип «Чероки» черного цвета, желательно с тонированными стеклами. И побыстрее, мучачо, побыстрее! Я не могу долго ждать.
- О, синьор знает, что ему нужно! Эсто буэно! У меня как раз есть такой. Проходите, синьор, проходите!
- А что мне проходить? Подгони ее сюда, получишь свои деньги и аста ла виста, муй кабальеро.
- Одну минутку, присядьте пока под зонтик, сегодня настоящее пекло. Я сейчас!
- Будь хорошим мальчиком, - страшила уселся на скрипучее кресло под зонтиком. Достав из сумки карту города и окрестностей, он погрузился в ее изучение.
К Страшиле подкатил новенький «Чероки», поблескивая хромированными вставками.
- Вот ваш аппарат! – весело чирикнул хмырь, выпрыгивая из машины, - Дайте мне ваш адрес и номер страхового свидетельства.
- Я не дам тебе ни того, ни другого, мучачо. Я дам тебе американских долларов. Пятьсот тебя устроит?
- Вот ваши ключи! Не забудьте позвонить, когда машина вам больше не будет нужна, мы ее заберем. Приятного путешествия!
- Заткнешься ты, наконец, или мне придется заткнуть тебя навсегда, педик! – пробурчал себе под нос Страшила Мак, усаживаясь в сиденье.
 Проехать надо было совсем немного, миль пять. Отъехав за угол, Страшила проверил пистолет, положил его рядом на сиденье, еще раз просмотрел карту, и медленно тронулся с места.
 Отель он увидел издалека. Пятиэтажное здание, времен Гражданской войны возвышалось над одно-двух этажными постройками. Вывеска была видна издалека, но понять, что на ней написано, издалека было невозможно, сам отель выглядел как здание, приготовленное под слом. Штукатурка повсеместно покинула кирпичные стены, да и сами кирпичи норовили покинуть свои шаткие ячейки, из которых уже давно повысыпался раствор. Во дворе на веревках висело белье, судя по запаху – рядом располагалась помойка. Страшила подогнал джип к глухой стене, сунул пистолет под рубашку и, оглядевшись, вышел. По крыльцу бродили рябые куры, поклевывая одним им видимые крошки. Появление Страшилы не отвлекло их от повседневного занятия, они лишь слегка подвинулись, пропуская его тучное тело.
 В холле пахло старыми деревяшками и плохими сигарами. Под декоративной пальмой сидел старик в кресле качалке, наверное, уже давно не замечая никого вокруг. Муха ползла по его подбородку, цепляясь за седую щетину. За стойкой никого не было, царил полумрак и тишина. Часы над стойкой показывали без пяти семь, но маятник был непоколебим.
 Потоптавшись перед стойкой портье, Страшила постучал монеткой по мутному графину. Через минуту на стук вышла маленькая худенькая девушка в черном платье ниже колен. Ее большие черные глаза смотрели с некоторым испугом.
- Что вам угодно, синьор?
- Я ищу синьора Освальдо, я его друг, - соврал Страшила.
- Какого Освальдо – Гонсалеса или Мартинеса?
- Того, который болен.
- Если вы его друг, то назовите его фамилию, - несмотря на хрупкую внешность, девушка не давала водить себя за нос.
- Откуда мне знать его фамилию? Он мне ее ни разу не говорил. Ему лет пятьдесят пять.
- А-а-а… Так это синьор Мартинес. Он действительно болен. Сказал, что бы никого к нему не впускали, к нему ходит доктор Джонсон из местного госпиталя, - девушка говорила немного нараспев, показывая – насколько важная миссия на нее возложена.
- Мне бы только увидеть его, я не надолго, - Страшила облокотился на стойку и умоляюще посмотрел в глаза девушки.
- К нему, кроме врача, может заходить только его дочь, остальных он просил не впускать, - твердо сказала девушка, собираясь уходить.
- Дочь? А какая она из себя? Высокая, стройная, волосы длинные, носит челку?
- Да. А вы и ее знаете? – удивилась девушка-портье, - Они здесь всего три дня.
- Да, я знаю. Мне нужно передать синьору Мартинесу что-то очень важное.
 Девушка оценивающе посмотрела на него и спросила:
- Как вас представить?
 Страшила Мак на несколько секунд задумался, потом выпалил:
- Малыш с бензоколонки, просто Малыш с бензоколонки!
- Хорошо, подождите здесь.
 Девушка удалилась. Страшила, в ожидании, нервно зашагал по холлу, скрипя древними половицами. Старик в прежней позе сидел в своем кресле-качалке. Муха перебралась к нему на лоб, разумно полагая, что отсутствие щетины облегчит ее прогулку.
 Через несколько минут вернулась девушка.
- Синьор Мартинес просит, что бы вы зашли.
- О, черт возьми, то есть, спасибо, милая!
- Второй этаж, комната направо, дверь с красной ручкой.
 Страшила поднялся по ветхой каменной лестнице на второй этаж. Дверь с красной ручкой была чуть приоткрыта. Постучав в нее, он зашел в просторную комнату. Окна были занавешены темными шторами, сквозь дыру в шторе пробивался маленький лучик света, застывший на полу ярким желтым пятнышком. В глубине комнаты стояла высокая кровать, в головах которой висело распятие из черного дерева. На кровати кто-то лежал, в полумраке Страшила не мог рассмотреть – кто.
- Буэнос диас, синьор! Это я – Малыш.
- Подойди поближе…, - раздался слабый голос с ложа.
 Страшила осторожно приблизился к кровати. Да, это был он – тот мужчина, посетивший его позавчера.
- Что с моей дочерью? – Мартинес попытался приподняться, но бессильно уронил голову.
- Она мертва, - не стал юлить Страшила.
- Кто… Кто это сделал? – голос стал еще слабей.
- Я, - Страшила подошел еще ближе.
- Почему ты ее убил?
- Потому, что она хотела убить меня, - просто ответил Страшила.
- Кто это видел? – Мартинес, как будто, потерял интерес к разговору.
- Никто.
- Поклянись на Святом распятии. Что все было именно так, как ты говоришь.
 Страшила перекрестился и сказал:
- Клянусь.
- Как тебя зовут, Малыш?
- Мак. Мак Сильва.
- Присядь сюда, Мак. Через час придет доктор. Я не хотел бы, что бы он слышал наш разговор, или видел тебя. У нас мало времени. Ты привез сумку?
- Да, - Страшила осторожно присел на край кровати, она предательски заскрипела.
- Деньги – не главное, что есть в ней. По сравнению с ценностью бумаг – они просто мелочь. У меня никого не было, кроме дочери, жаль, что мы с ней редко виделись, но теперь уже ничего не поправить. Я умираю. Не знаю, сколько мне осталось – может сутки, а может – пару часов. Мне некому передать эту сумку, кроме тебя. Видеокассеты и дискеты лучше уничтожить, это компромат, он был мне нужен, что бы я мог спокойно добраться до Мексики, но, как видишь, мне это не удалось, - Освальдо замолчал, с трудом переводя дыхание, из его груди доносились хрипы и побулькиванье, - У меня началось заражение крови, - пояснил он, - Местный чародей был не в силах что-либо сделать. А сейчас уже поздно. У тебя есть документы?
- Да, водительское удостоверение, - Мак полез, было в карман, но Освальдо жестом остановил его.
- Сейчас ничего не нужно, скажи Маргарите, что бы она сбегала за нотариусом, а я, тем временем, тебе все объясню.
 Когда Страшила вернулся, Мартинес дремал. От прикосновения к руке он слегка вздрогнул, медленно открыл глаза и слабо закашлялся.
- Ты послал за нотариусом? Я что-то устал… Бумаги можно обратить в живые деньги в Нуэво-Ларедо, Гвадалахаре или в Мехико. Одним словом – везде, где есть представительство «Bank of America», только тебе потребуется нотариально заверенный документ – завещание. Не будь остолопом, каким я тебя увидел на бензоколонке. Когда я буду там, - он показал пальцем наверх, - Я попрошу Оливию, что бы она простила тебя…
- Синьор…
- Я слышу шаги – это нотариус. Сядь на стул рядом.
 Вошел сухонький старичок в черном, не для жары, костюмчике, со старым портфелем в руках. Сняв шляпу, он представился:
- Марко Алонсо Кортес, нотариус к вашим услугам, синьоры.
- Проходите, - показал рукой Страшила, поставив у кровати еще один стул.
 Девушка-портье замерла в дверях.
 Закончив писать, старичок, прочитал вслух завещание, девушка и Страшила расписались в нем, затем он извлек свою личную печать, тиснул ее на документ.
- Синьор Мартинес, где вы предпочитаете хранить свое завещание? – поправив очки, спросил нотариус.
 Но Освальдо молчал.
- Синьор Мартинес? – старичок нагнулся к нему и тут же отпрянул, - Он умер! Какой ужас!
 Девушка-портье вскрикнула, зажав рот рукой. Страшила встал. К его горлу подкатил тяжелый ком. Мартинес лежал спокойно, с открытыми глазами, казалось, что он просто на мгновенье задумался.
 Спустившись вниз, Страшила Мак подошел к плачущей девушке, неловко обнял ее, и положил на стойку пачку купюр.
- Похороните его достойно, он это заслужил…
 Двор как-то странно притих, Страшила забрался в джип и вставил ключ в замок зажигания. Из-за угла вышел доктор Джонсон в потертых джинсах и заношенных кедах на босу ногу. В руке он держал небольшой саквояж, содержимое которого, вряд ли теперь понадобится пациенту из комнаты на втором этаже, за дверью с красной ручкой.

 Старый облезлый койот, заколотив досками окна конторки, отбросил в сторону камень, послуживший ему молотком. Путь ему предстоял неблизкий. Из родни у него осталась только двоюродная сестра, которую он видел в последний раз еще на своей свадьбе. Она написала, что рада будет принять братца, если он поможет ей по хозяйству – стара стала, самой управиться не под силу. Дохлятина присел на край ящика с песком. За ним должен был приехать помощник шерифа – Джеки, согласился, таки, пройдоха, подвезти его до Сан-Антонио. Вечером у ходячего трупа поезд до Детройта, штат Мичиган. Эконом-класс, но ничего, он прихватит с собой бутылочку дешевого виски, что бы скоротать дорогу, на большее денег уже не остается. Пустыня, раскаленная до предела адская сковородка, прощалась с ним, поднялся ветер, гоня через шоссе шары перекати-поле. Под Детройтом природа гораздо приветливей и разнообразней – леса, озера, да и попрохладней, чем здесь, - думал старпер. Хотя, прожившему здесь всю жизнь наверняка будет не с руки жить там – чего я там не видал? По щеке предательски побежала скупая слеза.
 Подъехал Джеки. Погрузил нехитрые пожитки скелета в кузов своего отремонтированного пикапа, усадил чахлого дистофана рядом с собой, и они тронулись в путь.
- Сэм, ты хоть напиши нам, как доберешься, - Джеки вел машину одной рукой, левую высунув в открытое окно.
- Вот еще! Что это я буду деньги тратить на почту? Лучше я зайду в забегаловку, да хлопну рюмку виски – больше пользы будет!
- Старый ты шакал! Неужели для тебя ничего не значат люди, прожившие с тобой бок о бок столько лет?
- Да может и значат, что-то… А я – кому нужен? – засохшая блевотина отвернулся к окну.
 Миль пять они проехали в полном молчании. Джеки начал напевать себе под нос какую-то позорную песенку, сморщенный гандон посмотрел на него с отвращением.
- Эй, нас кто-то догоняет! – внезапно воскликнул Джеки, - По-моему это «Кадиллак» Пита.
- Я что – остался ему должен четверть доллара? – с сарказмом произнес беззубый рот.
- Сигналит, надо остановиться, может это по мою душу, - Джеки свернул на обочину и остановился.
 Пикап на мгновенье окутался облаком придорожной пыли.
- Ну вот! В кои веки соберешься уезжать, а тут у тебя из под носа уводят последний транспорт. Что – мне теперь пешком чапать до Сан-Антонио прикажешь? – зеленая плесень заволновался.
 Тут их обоих здорово тряхануло, раздался звон стекла и скрежет металла.
- Боже праведный – что это было? – Джеки потер ушибленный лоб.
 Сзади стоял «Кадиллак» - гордость Пита, со смятым капотом и разбитыми фарами. Из-за руля вылез бледный Рокки.
- Теперь Пит меня просто на котлеты пустит!
- Значит, две недели я не буду ходить в его кафе! – Джеки был не на шутку рассержен.
- Можно уже через три дня идти – этого недотепы на большее не хватит, - проворчал ржавый рукомойник.
- Что ты гнал за мной, как умалишенный? Что произошло?
- Мистеру МакГрегору пришло письмо от мистера…, - Рокки глянул на конверт, - Мистера Сильва.
- Ну и что? Переслал бы ему потом и дело с концом! А теперь что прикажешь делать? – Джеки сокрушенно ходил вокруг своего пикапа.
- А тут написано, что «срочно и лично в руки», - пролепетал несчастный Рокки.
- Давай его, уже, сюда, - свечной огарок выхватил из рук Рокки письмо, и вскрыл конверт.
- Что там? – заглянул через плечо любопытный Джеки.
- Не твое дело, сопляк! Займись лучше своей машиной! – морщинистый член, надев очки погрузился в чтение.
 «Привет, Сэм! Ты, наверное, удивишься, но это письмо от Мака. Я отродясь не умел писать, но теперь жизнь заставляет меня учиться многому. Но я хотел написать не об этом. Последнее время я много размышлял о том, как я к тебе попал, как работал, как мы с тобой общались. Ведь за эти три года мы не сказали друг другу ни одного нормального слова, особенно я. Ты пытался, я помню.
 У меня в целом свете нет ни одной близкой души. Мои родители умерли, когда мне было два года, потом приют, потом скитания в поисках работы, потом попал нелегалом в Штаты. Никто меня не приютил, я научился воровать, продавать кокаин, играть в наперстки. Один ты, проходя мимо меня в Сан-Антонио, обратил на меня внимание и забрал с собой. Я очень благодарен тебе, Сэм, ты не дал мне умереть, научил меня честно работать, хотя я не любил этого делать. Мы никогда не увидимся с тобой, но я решил хоть немного отблагодарить тебя. На твой счет в банке я перевел сто тысяч баксов, мне кажется, что тебе это поможет поправить свои дела. И вставь, наконец, зубы в свой гнилой рот, старая пиписька!
Мак.»
 Джеки тыкал Рокки носом в помятый задок своего пикапа, и вопрошал:
- Скажи мне, недоносок, как мне теперь ехать в Сан-Антонио? Как я людям в глаза посмотрю? Они будут тыкать мне вслед пальцами и говорить: «Как можно пускать этих деревенщин в город? Они же ездить не умеют!».
- Осади, Джеки! Тебе не придется ехать в Сан-Антонио. Разворачивайся, поедем назад. А за ремонт я сам заплачу – ведь это я виноват во всем, что произошло, не так ли?