Гл. 3 Прессконференция у Вашека

-Вовчик, что сегодня делать будем? – нетерпеливо теребил он меня. –Пригласим поляков или пойдем в гости к Вашеку?
-Поляки сегодня у хорватов пьют. Ты что, забыл? – с облегчением отвечал я, поскольку пьянствовать с поляками мне представлялось весьма небезопасным. На поляках и надорваться можно. –Придется к Вашеку идти. Мы ему уже несколько дней обещаем.
Вашек представлял из себя небольшое скрюченное существо на коляске с огромной щекастой головой и маленькими, затейливо переплетенными ножками. В его холостяцкой квартире частенько вечерами собиралась инвалидная братия поболтать и попить вина на фоне омерзительнейшей порнухи, запасы которой были у Вашека на любой вкус. В Чехии к нам с Сергеем вся иностранщина проявляла явно повышенный интерес из-за войны в Чечне и прочих безобразий, творящихся в стране, впрочем, слегка раздутых западной прессой. Поэтому вот уже несколько дней Вашек приглашал нас в гости на своеобразную прессконференцию.
В тот раз, когда разговор коснулся Чечни, чехи загалдели между собой, а мы уловили только одно знакомое слово: проблема. Сергей ухватился за это слово и громко сказал:
-Чеченскую проблему я решил у себя на границе 20 лет тому назад.
Он говорил медленно, почти по складам. Он всегда так разговаривал с иностранцами, громко и медленно.
-Прислали к нам двух солдат чеченцев. Я был офицером. Понятно говорю?
-Да, да, - радостно закивали чехи. Они уже все внимательно слушали.
-Они стали залупаться. Непонятно? Ну, в бутылку полезли. Опять непонятно? Володь, объясни им, - засмеялся Сергей.
-Не слушались, дерзили, - сказал я.
-Да, да, - снова закивали чехи.
-Я взял одного вот этими руками, - Сергей поднял руки над коляской, - и сделал так. –Он показал, как будто ломает что-то о колени. –Потом другого. И сразу как шелковые стали. Как шелковые, говорю! Володь, переведи.
-Хорошие стали, послушные, - улыбнулся я.
-Вот вам и решение чеченской проблемы, - подвел итог Сергей.
-Почему ты не хочешь сказать об этом Путину, Сергей? – вызывающе спросил Иван Седлачек, пожилой инвалид без двух ног с воспаленными от хронического пьянства глазами. По слухам, ноги ему отстрелили в 68-м году, когда советская армия оккупировала Чехословакию. С нами общался сухо и неохотно, поэтому Сергей окрестил его антисоветчиком.
-Пусть бы он сделал так, - продолжил Иван и повторил жест Сергея, - со всем чеченским народом и не надо переговоров.
По-русски он говорил довольно бегло.
-А не я это придумал. Задолго до меня так поступал генерал Ермолов, когда покорял Кавказ. И на сто лет прекратились набеги. Разбой прекратился. А потом Сталин в 44-м году, когда они предали интересы государства. Приехали тысячи машин НКВД и вывезли всех в Сибирь и Казахстан. Всю нацию. И никакой крови, как говорится, и никаких заложников.
Сергей заметно занервничал.
-Сергей, почему ты считаешь возможным, чтобы русские диктовали другим народам, как им жить? – бесстрастно спросил Иван. Все притихли.
-Ты не прав, Иван, - неожиданно мягко сказал Сергей. –Я просто не хочу быть человеком второго сорта. Сейчас все русские, которые остались в отколовшихся республиках – люди второго сорта.
Он умоляюще посмотрел на меня.
-Как негры в Америке, - перевел я. Чехи опять закивали.
-Их выгоняют с работы, из квартир. Вы просто не знаете. Пресса вам лапшу на уши вешает.
-Обманывает, - подсказал я.
-Ты мне ответь, - продолжал Сергей, обращаясь к Ивану, - почему, когда в Москве несколько лет тому назад расстреливали на улицах русских националистов-государственников, заметь, не вооруженных, а просто отчаявшихся людей с булыжником в руке, так вот, почему весь мир кричал: ату их, ату! А когда стали бомбить вооруженных автоматами и гранатометами националистов-чеченцев, стреляющих из-за спин беременных женщин, тот же мир вопит: не тронь! А?
Очень довольный собой, Сергей выпил рому, и неуклюже оттянув одной рукой тренировочные штаны, другой стал давить на живот, стравливая мочу в свою желтенькую баночку из-под колакавы.
«Эх, Сережка, Сережка, наивная ты головушка, - тоскливо подумал я, - забыл , наверное, что 20 лет тому назад ты был силен, как буйвол, а главное, у тебя была воля обломать наглецов по праву этой силы, и никакие Седлачеки не стали бы задавать тебе идиотских вопросов, не посмели бы просто… А сейчас что? Где она, воля? Обосрано все… Вот и я тоже сижу здесь в пессимистическом равнодушии. Чечня… Да пошли они все в пивную лавочку! Своих проблем навалом».
Конечно, вслух перед чехами я все это высказывать не стал и сделал вид что солидарен с Сергеем. Впрочем, его бескомпромиссно-наивная позиция вызывала у меня симпатию хотя бы потому, что пробуждала в душе, пусть на короткое время, эту самую волю, казалось бы, уснувшую навеки. Надежду на то, что забитый, опоенный и оплеванный русский медведь когда-нибудь поднимется с четверенек на дыбы и взревет на всю эту улюлюкающую и гавкающую свору.
Национальный вопрос мы бестолково мусолили целый вечер. Не так давно чехи мирно разошлись со словаками и, очевидно поэтому, считали, что вправе судить любой народ. Даже большое колличество рома не помогло им, западным людям, понять нашу великодержавную душу. Впрочем, расстались мы , не смотря ни на что, очень тепло.