Охота на волков

Зима с двадцать восьмого на двадцать девятый год в Западной области выдалась снежной. В районе Зубцова и Ржева сёла и деревни утопали в снегу. Каждый день мужчины выходили из домов, оставляли на свежем насте глубокие отпечатки своих валенок и сапог и начинали день с расчистки дорог, дорожек, стёжек, ведущих к домам. Своими большими сильными руками они лопатами перекидывали снежные горы. Для детей было раздолье. Отвесные снежные стены, окружавшие стёжки были для них Гималаями. Внутрь в толщу снега вели вырытые ими лазы, которые ветвились и раздвигались до размеров меленьких пещер. Детвора любила сидеть в них и днём, когда и стены и потолок светились фосфорическим светом, и ночью, когда зажжённая лучина или свеча создавала впечатление нереального мира, я снаружи в сугробе было видно янтарное ядро. Из таких снежных обиталищ делали в разные стороны отдушины, а внутрь натаскивали солому.
Развлечения каждый придумывал для себя сам. Те, кто постарше, и уже работал, увлекались охотой. Совсем недавно закончились страшные годы Гражданской войны, новые изуверские времена уже стучались в дверь. Заканчивалась короткая очень обманчивая передышка. Казалось, жизнь налаживается, и мужчины обзаводились семьями, жёны рожали детей, потихоньку строились.
Охота, ружья, хлопки выстрелов в окрестных лесах – всё это было заманчиво и притягивало к себе людей, раньше и не помышлявших лишить кого-либо жизни.
Так компания молодых мужчин, а взрослели тогда рано, собралась поохотится на расплодившихся в окрестностях волков. Волки действительно потеряли страх: резали скот, разбойничали на дорогах, забегали в деревни и сёла, ходили по пригородам. Старые волки, доходяги, уже не имея возможности загрызть скотину, проникали в хлева и кусками отрывали у, бившейся в страхе коровы, её вымя, уродовали мелких рогатых.
Охота на волков была делом опасным, но и общественно полезным. Поэтому компания охотников составилась быстро, в неё вошли люди разные и по возрасту, и по роду занятий. Были там и зав. клубом мужчина средних лет, и агроном молодой двадцати двух летний парень, и несколько рабочих с местного волостного завода, набралось человек десять все при ружьях.
Способ охоты был прост, но рискован. Решили выманить волчью стаю из леса «на поросёнка». Ранним утром охотники взяли крепкий мешок и набили его свиной подстилкой вперемешку со свежим навозом. Как пахнет свинья, знают многие; так, что дух из мешка выходил крепкий. Надёжно обвязали его предлинной верёвкой и погрузили в сани. Другой конец верёвки привязали к саням. Были вторые сани, в них тоже в мешке положили живого поросёнка. После этого компания расселась по саням и поехала из волостного центра поближе к волчьим местам по заснеженному, ухабистому просёлку вдоль нависающего над дорогой мрачного леса. Отъехав вёрст двенадцать с гаком, охотники поворотили коней и встали в исходную позицию. В замыкающих санях разместились агроном Саша, зав. клубом Иван, двое рабочих и возница. В первых санях все остальные. Взвели курки, поудобнее расположились на соломе, Саша сбросил пахучий мешок на наст, в передних санях начали методично накручивать поросёнку ноги. Пронзительный визг полетел на весь лес, зазывая волков в западню. Выждали минут десять. Несчастному поросёнку сегодня долго придётся оповещать лес «о своём безмятежном блаженстве». С Богом! Возницы хлопнули вожжами и лошади лёгкой рысью понесли сани назад к «жилухе». Мешок с «запахами» выбрал всю верёвку и закувыркался вслед за санями, оставляя за собой глубокий пахучий след.
Расчёт был прост. Волки услышат визг поросёнка, собьются в стаю и выскочат на дорогу, а тут пахучий след. По нему зверюги кинутся в погоню за санями как раз под пули стрелков.
Версты три ехали всё той же лёгкой рысью без малейшего успеха. Поросёнок верещал, эхо, приглушённое глубоким снегом, пыталось вторить ему, мешок подпрыгивал на ухабах и источал запахи, охотники озирались и крепко держали ружья; варежки на подвязках пока не скидывали, чтобы пальцы не потеряли чувствительности от сильного мороза, лошади были спокойны.
Но в какой то момент всё пошло не так, как задумывали. Лошади вдруг захрапели и прибавили в скорости, глаза их налились кровью. Замыкающие сани стали нагонять передние, пришлось с большим усилием сдерживать лошадей, однако ни на дороге, ни в лесу пока ничего не происходило. Так проехали ещё с полверсты. И вдруг! «Волки»! – крик как будто их и не ждали. Да, нет, ждали, но не больше десятка, да, позади саней в удобной для стрельбы позиции. Охотники понимают, что из дробовика дальше, чем на тридцать метров ни убойно, ни прицельно не выстрелишь. То есть битва с волками должна была быть на короткой дистанции, почти в упор, но из удобной позиции. А тут! Волки лесом с двух сторон от дороги обогнали сани и теперь неслись по глубочайшему снегу среди ёлочек-малолеток спереди и с боков наперерез, брали в «клещи». И было их не десяток, а по дюжине с каждой стороны, да позади на дорогу выскочили те самые десять штук и что- то там мелькало в березняке. Лошади стали неуправляемыми и понесли.
Охотники, не сговариваясь, дали залп по правому борту разом из двух саней. Перезарядились и с левого борта. Целились в головных волков. Кто-то из зверей закувыркался, кто-то взвизгнул и, хватанув себя на ходу за ляжку, продолжил наступление. Дистанция была очень велика, а картечь не та пуля, чтобы чувствовать себя уверенно. Лошади храпели и несли. Второй залп с двух бортов, третий… Наконец! Волки струхнули и легли на параллельный курс, а по глубокому снегу стали отставать. Чуть позже они выскочили на дорогу и присоединились к замыкающим.
Ситуация изменилась. Нападали с одной стороны, но и ружей в том направлении стало вдвое меньше, да и заряды таяли. Звери постепенно сокращали дистанцию, при каждом выстреле, раздвигаясь веером, а затем снова уплотняясь в серое копьё, состоящее из когтистых лап, острых зубов и голодных желудков. Куш был очень велик: две тройки лошадей, да ещё эти двуногие с их поросёнком!
Верёвку с мешком давно уже полоснули ножом. До села было ещё очень далеко. Лошади пошли пеной и окончательно обезумели.
И вот на одном большом ухабе замыкающие сани так подбросило и тряхануло, что Иван не успел уцепится и полетел из саней вон в глубокий снег. Остановить безумных лошадей можно было разве, пристрелив их, да и временной интервал был так короток, что, через несколько секунд после падения, Иван был уже среди волков, он уткнулся лицом в снег и замер.
Саша сразу крикнул вознице: «Притормаживай», - и выбросил из саней мешок с трухой, который загодя подложил под себя. Метка для поиска. Дистанция между санями и волками стала уменьшаться, стрельбу прекратили. Звери, почуяв приближение пиршества, только скорости прибавили. Саша видел, как стая пробежала мимо Ивана, и никто из зверей не задержался. Когда Иван превратился в маленькую чёрную точку, одинокую на режущей глаза белизне, Саша скомандовал: «Отпускай вожжи. Огонь», - и выстрелил первым. Лошади прибавили, а два волка сходу закувыркались, подняв облако снега. С близкой дистанции теперь уже три ружья били без промаха. Дорога немного расширилась у передних саней появился свой сектор обстрела. Потеряв вожака и штук десять собратьев, имея серьёзно раненых, стая медленно отстала, но на большом расстоянии ещё версты две провожала сани. В их сторону изредка стреляли, наконец, волки повернули назад. Охотники, сами ставшие на время предметом охоты, облегчённо вздохнули, но лошадей не останавливали до самого жилья. В селе ударили в набат. Мужчины выскакивали из домов, на ходу надевая тулупы и шапки, зажав в зубах ружья и патронташи. Старики мигом распрягли прискакавшие тройки и, накинув на взмыленных лошадей попоны, бегом стали вываживать всё ещё храпящих коней. Лошадей тоже нужно было спасать. Кто-то из баб потащил в дом охрипшего поросёнка. Высыпавшие на улицу малые испугались и плакали.
 Быстро запрягли десяток сеней. Приехавшие и присоединившиеся к ним вскочили в них и помчались назад выручать товарища. Впереди курился снег из под копыт верховых.
На месте основного побоища открылось ужасное зрелище. Убитые волки были растерзаны своей же стаей. Походило, что и серьёзно раненых прикончили и съели, потому, что пара кровавых месив виднелись далеко в стороне от дороги среди подлеска. Ивана нигде не нашли. Мешок, выброшенный Сашей, лежал не тронутым, а Ивана нигде не было. Всё кругом было затоптано волчьими следами.
«Да, не унесли же они его!»
«Зачем, если остальных здесь съели».
«А сколько времени прошло»?
«Да, часа два, может и больше: пока собирались. Пожалуй, все три».
«Есть следы человека»!
«В лес ведут».
Часть мужчин кинулась в лес. Следы привели к длинной, но тощей берёзе. На ней метрах в пяти от наста замер Иван.
«Иван, ты цел»?
«Да», - голос Ивана был слаб и невнятен.
«Спускайся вниз, всё закончилось».
«Не могу, руки и ноги не разгибаются».
«Топор сюда, самогону».
Берёзу аккуратно срубили, и, когда она медленно падала, Ивана вместе с деревом подхватило множество рук. Он дрожал мелкой дрожью и не мог отпустить ствол. Из саней уже притащили четверть и влили Ивану в рот порядочное количество. Когда самогон подействовал, руки и ноги Ивана кое-как оттянули и выдернули обрубок ствола. Иван не на шутку закоченел: мороз был очень сильным, а последние три часа он провёл на этом дереве в судорожном состоянии. Его отнесли в сани, окрыли полостями и погнали к теплу. Иван хлебнул ещё, язык его развязался, и он всё повторял: «Как же визжали те, кого ещё живьём жрали».
В селе Иван смог уже сам зайти в ближайшую хату. Его усадили к печке. Дали горячих щей, хлеба, ещё самогона. И, отогреваясь, он рассказал удивительную историю.
Оказывается, когда он выпал из саней и замер, то подумал, что это всё, конец, но сложилось иначе. Волки не тронули его, а продолжили погоню за тройками. Но, что самое удивительное, каждый пробегавший волк наклонялся и лизал своим шершавым языком Ивана в щёку – как бы ставил метку: его добыча. Удивительно. Нализали так, что содрали всю кожу. Когда тройки и волки скрылись, он почти не сознавая себя, кинулся в лес и каким то чудом залез на совершенно гладкий ствол берёзы, да ещё так высоко.
Иван наелся, захмелел. Его жена уже давно сидела на лавке у порога хаты, ждала, когда можно будет забрать мужа домой, и тихо плакала. Случай представился почти тут же. Горница была полна людей. Все сочувствовали горе охотнику и не совсем доверчиво слушали его рассказ о «волчьих поцелуях». Иван почувствовал это и захотел в дополнение к рассказу что-нибудь приврать для убедительности, но вместо этого сказал: «Ох, товарищи»! – и суетливо засобирался к выходу на радость жене, которая скулила уже в голос.
Вышло вот что: когда Иван нырнул в снег и волки стали «писать на нём своими языками заявки на ужин», Иван обо….ся, но от страха не заметил этого, а на берёзе всё его «добро» благополучно замёрзло вместе со всем остальным. И только теперь в жаркой горнице оттаяло и потянуло на носы жадно слушающих. Все всё поняли и хохотали, что есть мочи, а потом ещё долго выпивали за чудесное спасение Ивана и его «приобретение».
Лошадей не загубили и это спасло охотников. Спасибо старикам – знали как вываживать коней в такой ситуации. Нагоняй дали, но когда подсчитали убитых волков, то гнев сошёл на милость, их ещё и похвалили. Только Иван долго терпел беззлобные насмешки, а работал он заведующим клубом – постоянно на людях.
Вот так поохотились!