Грустноокий день

Этот странный день начался, как и все остальные, с утра, а утро было не менее странным, поражающим, завораживающим. Оно встретило меня робким мелким дождиком, который почему-то проник в мое сердце и застучал по нему своими тонкими лапками, как по куполу зонтика – часто-часто. Дождик донимал всех: юная зелень трепетала, такая неожиданно летняя трава гнулась к земле, дома серели темными крапинками.
Но дождик не сумел разозлить и разогнать утренний туман, который молочной прослойкой лежал между бледно-серым небом и слезливо-зеленой землёй.
За худенькими березками лежало сонное поле, словно фантастические подмостки опустевшего театра, занавесом в котором и служил сегодня молочно-белый туман. Он словно реял в воздухе, окружая, обещая вот-вот расступиться раздвинуться и представить изумлённым взорам редких прохожих таинственных актёров, выходящих из-за кулис темнеющего вдали леса.
И я ждала! Но он не захотел выдавать свои тайны! Так и продолжал висеть в воздухе, окутывая стволы деревьев молодые листья, сразу ставшие какими-то болезненно бледно-зелёными.
Утро отступало. Наступал грустноокий весенний день. Дождь из робкого, проказливого мальчугана превратился в обиженного юношу, который заливал всё подряд. С сердца моего уже стекали потоки. Стало грустно. Воспоминания роем набежали в душу. Стало больно. Накопившаяся в сердце вода крупными каплями рвалась из глаз. И откуда во мне столько слёз?! Каждый раз словно открывается новый солоноватый источник и обжигает слезами щеки. И в голове такие странные мысли…
За окном троллейбуса проплывают в сером тумане сонные дома, смотря на меня такими же заплаканными глазами-окнами.
В душе какое-то странное чувство: ноющая боль и невыразимая легкость. Тяжело и легко одновременно, словно и меня забрал в свои липкие пальцы молочный туман. И ещё в самом сердце давит так, что хочется броситься и бежать далеко в поле, прочь от людей и выть по-звериному, рыдать, кричать – только бы облегчить это давление в груди. И нельзя бежать, и нельзя кричать и выть по-звериному, и никто не поможет!
Всё ближе люди. Инстинктивно душа просит встречи с ними, смеха разговоров, чтобы стало легче.
Собираю грустную серую боль, скатываю в малюсенький комочек и прячу. Глубоко-глубоко в середине груди пульсирует она, напоминая о себе. Глаза ещё готовы ежеминутно пролиться на щёки, но никто не должен этого видеть! И только грустноокий день знает, только он смотрит через стекла окна прямо мне в душу.
2004 г.