Квадрат суммы

 И опять не получалось уснуть. «А квадрат плюс два а бэ плюс бэ квадрат», - повторялось в моем мозгу уже, наверное, в тысячный раз. Вика спокойно спала рядом, а у меня снова бессонная ночь. Неимоверным усилием воли мне все же удалось, наконец, отвязаться от этой дурацкой формулы, но мысли продолжали крутиться вокруг той же темы, -
 - Надо же! Бестолковый какой пацан! В своего папашу-разгильдяя, наверное. Не в Вику же – она ведь умная, сообразительная. Точно, Ванька в Эдика пошел. И назвать-то как умудрились ребенка! Иван Эдуардович. Ну и сочетание! Идиотизм какой-то! « Ну, а ты о чем думала?»- мысленно спросил я, скосив глаза на спящую Вику. Виктория улыбалась во сне – что-то приятное снилось ей. Молодость, наверное.
Ее невозможно было не заметить в первый же день. И я, как собственно, и все парни нашего потока, частенько засматривался на высокую статную красавицу из параллельной группы. Пожалуй, Виктория была крупновата : далеко не худая, ростом под метр восемьдесят, наверное. Во всяком случае, мне тогда так казалось. Русоволосая, синеглазая, толстенная коса свисала ниже пояса – настоящая русская красавица, точнее, среднерусская: она родилась во Владимире, а жила тогда с родителями в подмосковном Ногинске. Далековато жила; чтобы приехать в институт к первой паре, выходила из дома четверть шестого. И когда только ее успел охмурить этот Эдик Литвиненко?! Он учился с Викой в одной группе. Ничего выдающегося Эдик из себя не представлял: такой мелкий, особенно по сравнению с ней, худенький. Но, правда, гибкий и изящный парень. Он как-то очень уж красиво двигался – занимался в детстве бальными танцами – и, по правде говоря, красота его движений была непринужденной, он нарочно не красовался. Одевался он хорошо, дорого. Довольно симпатичное лицо, чересчур, на мой взгляд, смазливое, черные волнистые волосы, чуть грустные карие глаза. Да, у него еще был чистый, приятного тембра голос – я как-то однажды слышал его пение. Такой голос, безусловно, должен был нравиться девушкам. Они прямо-таки липли к нему: окружали во время перерывов, перешептывались с ним на лекциях. Был Эдик, в общем-то, неглуп, но ужасный лентяй и очень недисциплинированный студент. Много прогуливал, но сессии, тем не менее, все же как-то сдавал. Было у Эдика еще одно существенное преимущество: родители Эдика были довольно богаты по тем временам, папаша занимал высокую должность какую-то, по профсоюзной, кажется, линии. И была еще квартира в распоряжении Эдика, бабушкина квартира где-то в Сокольниках. Он наверняка приводил туда девушек. Вот и Вику, получается, тоже когда-то туда пригласил. Короче, поженились они, еще не окончив первого курса. Свадьба, говорили, была богатая, в ресторане «Прага». Видимо, Вика выходила замуж, уже будучи беременной, поскольку Ванька родился у них через шесть месяцев, а шестимесячных детей, по-моему, не бывает, ладно бы через семь. Ну, в общем, Вика родила, взяла академический, но через год в институт не вернулась, стала домохозяйкой. Эдик же продолжал учиться, совсем не изменился, и девицы все так же вились вокруг него. На третьем курсе он с головой окунулся в профсоюзную деятельность – стал членом профкома факультета, затем института, известной личностью стал. Теперь уже никаких проблем со сдачей экзаменов у него не возникало.
Вика восстановилась в институте только на четвертом курсе. С Ваней в то время сидела ее мама, перебравшаяся из Ногинска в Москву, а жили в той самой квартире в Сокольниках : бабушка давно умерла. При разводе, который случился почти сразу после возвращения Вики в институт, Эдик проявил неслыханное благородство – оставил эту квартиру Вике. Сам он женился на девице со второго курса – какой-то Марине, с которой до развода с Викой практически открыто изменял жене. Потом он куда-то исчез, я слышал, что перевелся в пищевой институт, где деканом экономического факультета был новый его родственник – дядя этой самой Марины. А мы благополучно окончили свой институт. Диплом, кстати, защищали мы с Викой в один день, как сейчас помню, тринадцатого июня. За все время нашей совместной учебы я никогда не испытывал к Виктории иных чувств, кроме симпатии и восхищения ее внешностью, жизнью ее, в общем-то, не интересовался, новости о ней узнавал ненароком, от болтливых девчонок из моей группы.
 А встретились мы совершенно случайно и неожиданно. Случилось это утром, в час-пик, в метро. Я стоял за ее спиной перед дверью вагона, собираясь выходить на следующей остановке, и посмотрел поверх ее головы в стекло двери, и увидел в темном стекле на фоне надписи «не прислоняться» отражение ее лица, и узнал сразу же Вику Калашникову- Литвиненко. Помню, вышел следом за ней и пошел туда же, куда и она, хотя надо было мне на пересадку, в другую сторону. Наконец, сообразив, что иду не туда, я окликнул ее, она тотчас обернулась и тоже узнала меня. По-моему, она даже не знала моего имени, или уже забыла его. Говорили сначала на вы,
 - Да, да, я вас помню, мы учились вместе, только вы в 24-й, а я в 22-й группе. Дипломы защищали в один день… А зовут вас, кажется, Павел, ну да, Павел, точно!- она как будто даже обрадовалась. Вика охотно обменялась со мной телефонами, и уже вечером того же дня я позвонил. Мы встретились у метро «Сокольники» и гуляли часа полтора, рассказав друг другу о том, что произошло у нас после окончания института. Вика работала простым бухгалтером, правда, в процветающей фирме, жила вдвоем с сыном. Все более- менее нормально у нее. Она сильно изменилась: похудела и стала как будто ниже ростом, а может быть, это я вырос. Коса исчезла – короткая стильная стрижка. Но то же красивое лицо, те же огромные синие глаза, только усталые, не такие яркие, как раньше, с темными кругами под ними.
 - Много работаешь?
 - Да, приходится. Квартальный отчет. Сам знаешь.
 - Не знаю, но предполагаю, что работы много. Сочувствую тебе. А как сынок? В школу, наверное, ходит уже?
 - Да, во второй класс. Лентяй большой. Без отца скучает, хоть и знал его меньше года.
 - А что, редко общаются с Эдиком?
 - Поверишь, совсем не общаются.
 - Нет, не поверю, сложно. Как же это так?
 - А так. Некогда Эдуарду Борисовичу. У него двое детей, работы много, и жена, видимо, не в восторге будет от его общений с ребенком от первого брака. Наверное, так. В общем, Иван теперь уже почти и не вспоминает о нем. Почти. Только в день своего рождения. Я ему покупаю подарок и передаю, якобы, от отца. А желания встретиться с сыном у Эдика ни разу за восемь лет так и не возникло. Вот, такие дела. Ну, да ладно.
Расставаясь, Виктория как-то совсем просто сказала,- Звони, Паша и, если захочешь, приходи к нам!
Через неделю я позвонил. И пришел, потому что понял, что очень хочу этого. С тех пор мы с Викой вместе. Ну, не совсем чтобы постоянно вместе. За эти четыре года я дважды на месяц перебирался к родителям : сначала у папы случился инсульт, он, полечившись недолго в больнице, вернулся парализованный домой, маме была необходима моя помощь в уходе за крупным, тяжелым отцом. Потом второй инсульт, папа умер, я снова перешел в отчий дом. Мама сильно сдала, но выдержала и постепенно пришла в себя. Тогда я опять вернулся к Вике с Иваном. Как оказалось, мы с Викторией очень подходим друг другу. У нее прекрасный характер, добрейшая нежная душа, отличный вкус, совпадающие с моими взгляды на жизнь и вообще, множество очаровательных качеств. Порой мне представлялось, что как влюбился я в нее с первого взгляда на первом курсе, так и продолжаю любить, и никакой разлуки не было, но, анализируя свои чувства, я понимал, что на самом деле любви с первого взгляда не произошло, что она назревала во мне все прошедшие годы и родилась только теперь, и прямо-таки ударными темпами растет и крепнет, и делает меня счастливым, и Вику тоже. Ни разу у нас не возникало разговора о юридическом оформлении наших отношений, но желание это, конечно же, жило во мне, да и Виктория, полагаю, думала о замужестве, хотя и молчала. Сложно складывались у меня отношения с Иваном. Сложно для меня. Но и для него, наверное, тоже. Безусловно, мальчишке очень хотелось иметь отца. Он некоторое время присматривался ко мне и, видимо, пришел к выводу, что я подхожу на эту роль. Уж и не знаю, почему. Поскольку с самого начала я интуитивно держался на определенном расстоянии от ребенка, даже искусственно сдерживал в себе желание как-либо понравиться ему, лишний раз доставить радость пустым подарком типа очередной машинки, я заставлял себя быть с ним достаточно строгим, требовательным. Вернее, не быть, а казаться ему. Я тогда был уверен, что не имею права простейшими способами добиваться его ко мне расположения. Добиваться, но не зарабатывать – мне, слава Богу. хватило ума понять разницу. Никогда не читал ему нотаций сам и постепенно приучил Вику не делать этого. При том мы часто обсуждали с Иваном различные ситуации: встретившиеся в жизни, увиденные в кинофильмах, описанные в книгах. Именно обсуждали – высказывали свое мнение, не навязывая его другому. Наверное, этому научил меня отец - выдающийся, как я сейчас понимаю, воспитатель. В общем, за четыре года мне, кажется, удалось по-настоящему заработать определенный авторитет и уважение Ивана. Мальчик тянулся ко мне, но натыкался на какой-то барьер, возникающий из-за осознания того, что я - не родной ему человек, а настоящий, родной его папа существует и когда-нибудь обязательно появится. Возможно, от мыслей этих ему приходилось сдерживать свой порыв навстречу мне. Наверное, это нелегкое испытание для детской души. Но и сам я был не в состоянии отдать мальчику свою душу, по-настоящему сблизиться с ним. Выходит, что по той же самой причине. Каким бы ни был Эдик, но он же отец Ивана и всегда останется таковым, и захочет когда-то принять участие в жизни сына. Такое вполне реально. Имею ли я право хоть косвенно, но мешать этому, став мальчику вторым папой? Я не мог найти ответа.
Впрочем, мы с Иваном с радостью проводили вместе время. Многому он у меня научился, например, прилично кататься на коньках, стал с моей помощью хорошо разбираться в грибах. Мы частенько вдвоем ездили на грибную охоту( Иван где-то вычитал термин «охота» и использовал его) по Горьковскому направлению, где у нас были свои, любимые места. Вставали чуть свет, ехали с корзинками на электричке, возвращались довольные, с богатой добычей, потом вместе перебирали грибы, чистили и даже солили и мариновали. Вика радостно наблюдала за нашим увлечением, говорила, что сын стал настоящим специалистом- грибником. Учился Иван средне, без особого энтузиазма. Я нередко помогал ему в учебе. Особенно успешно изучали мы вместе историю, географию и английский: в моей памяти сохранилось много знаний по этим предметам, а по-английски я вообще сейчас практически свободно говорил - недавно сам окончил курсы языка, так как приходилось по работе общаться с иностранцами (компания, в которой я работал, имела партнеров за рубежом, они часто звонили, приезжали). К сожалению, хуже обстояли дела с точными науками. И у Ивана не очень душа лежала к физике и математике, и сам я, несмотря на экономическое образование, не был силен в этих дисциплинах. Вот, например, этот пресловутый квадрат суммы… Иван заявил мне, что не видит смысла в заучивании формул, которые вряд ли пригодятся когда-нибудь ему. Он все твердил,-
 - Ну объясните мне, дядь Паша, для чего они нужны, эти квадраты суммы, квадраты разности, для чего? Я не понимаю!
 - Для того, хотя бы, чтобы упрощать с их помощью сложные алгебраические выражения, с которыми ты в будущем столкнешься,- это было все, что я мог придумать в ответ. Такое объяснение его, явно, не устраивало. Не хотелось мальчишке учить эти формулы, и все тут. А я ничего не мог с этим поделать, начинал раздражаться, тщательно скрывал это и ругал себя. Вообще-то Иван за последние годы значительно поумнел, нередко задавал очень серьезные вопросы, выдавал глубокие мысли, нам с ним было интересно беседовать на множество тем. А с математикой вот уперся. И прикидывался дурачком, как мне казалось, и даже слегка издевался надо мной.
 - Ванюша, но ты же выучил когда-то таблицу умножения, не спрашивая, для чего это нужно, и до сих пор ею пользуешься, и всю жизнь будешь пользоваться. Короче говоря, необходимо тебе выучить все эти формулы. Выучить, и все! Понял? Так что Бог тебе в помощь. Учи и вопросов не задавай! Утром я проверю, как ты выучишь, а пока пошел я спать, спокойной ночи, Иван!
 - Да выучу, конечно, дядь Паш, утром сами увидите, - сжалился он, наконец, надо мной,- вот формула квадрата суммы; к примеру, я ее себе так представляю: а плюс бэ – это вы с мамой, вы же, наверное, любите ее, раз с нами живете, да?
 - Люблю, Ваня, ты прав. А тебе разве это не нравится?
 - Какая разница! Главное, чтобы вам нравилось. В общем, а плюс бэ – это вы, а я- вроде, квадрат. Буду, как бы, усиливать вашу сумму, укреплять. Понимаете? Ну, в общем, квадрат суммы я уже выучил. Это будет: а квадрат плюс два а бэ плюс бэ квадрат.
 - Да, правильно, ну наконец-то! А возникшая у тебя ассоциация с семьей, честно говоря, мне понравилась. Вот только «как бы» твое мне не нравится. Ты забыл, мы договаривались избавляться от слов-паразитов? Ну, все, давай! Я пошел спать, малыш, голова что-то болит. А ты не засиживайся, поучи еще минут пятнадцать и ложись тоже.
 - Ладно, пока!
Засыпая, я подумал: « Ну конечно, парень же все понимает. Тринадцатый год уже. Молодец Иван, интересный, умный мальчик».
Не знаю, говорила ли серьезно с сыном Вика о моем положении в их семье. Мне казалось, что было бы неплохо им обсудить эту тему, но я давно еще решил не подсказывать ей, не торопить. Так и делал. А время шло. Я был счастлив с Викторией, продолжал крепко дружить с ее сыном, который стал уже практически и моим сыном. Иногда возникала мысль об усыновлении Ивана, но сразу пропадала, как только я вспоминал о необходимости получения согласия на это Ваниного отца. Я почему-то был уверен, что Эдик ни за что не даст такого согласия – уж я бы, кажется, окажись в такой ситуации, не дал, это точно. Постепенно размышления мои на эту тему как-то сами собой прекратились. А тем временем наша дружба с Иваном все крепла. Летом, наконец, осуществился мой давний план – мы отремонтировали квартиру. Бригаду специалистов я решил не нанимать : во-первых, руки у меня «росли» откуда положено и я умел ими делать многое, в том числе и большинство строительных работ – отец в свое время научил, царство ему небесное, а во-вторых, мне очень хотелось сделать ремонт с помощью Ивана, фактически, вдвоем с ним. Как я и предполагал, он с большим удовольствием, даже вдохновенно, помогал мне во всем, предпочитая работу летним развлечениям и отдыху. Учитывая наш энтузиазм и теперешнее изобилие всевозможных строительных материалов и приспособлений, ремонт нам удался на славу. Викина квартира преобразилась, все получилось у нас просто великолепно. В особенности, кухня. Она нам нравилась больше всего остального. Здесь мы с Иваном, как правило, завершали чаепитием каждый свой рабочий день. Вот и сегодня я заварил чай, накрыл все на старом еще нашем маленьком столе, который вот-вот будет заменен большим, овальным – мы уже присмотрели новую мебель для кухни. Довольные и немного усталые мы с Иваном неспеша пили чай с его любимым миндальным пирожным.
 - Павел Андреевич, - обратился вдруг Иван ко мне по имени-отчеству, желая, видимо, таким образом подчеркнуть важность темы, - я вчера разговаривал с мамой Ирки Носовой, а она – гинеколог, Иркина мама,
 - И о чем же вы разговаривали? – я невольно насторожился,
 - О том, что, оказывается, женщина может рожать детей даже в возрасте сорока лет.
 - Ну, и?…
 - Вы с мамой, конечно, уже немолодые.
 - По-твоему, люди в тридцать один год уже старики?
 - Нет, не старики, разумеется.
 - Так к чему это ты, Ваня?
 - Я решил, что надо нам с вами поменяться комнатами. Моя ведь немного побольше.
 - Да, на полтора квадратных метра.
 - Но все же больше! Поэтому, я думаю, там надо сделать вашу с мамой спальню, пусть будет побольше она,- пригодится, а я в другой комнате буду жить.
 - Отчего это вдруг такое предложение, Иван?
 - Я давно уже думаю об этом, Павел Андреевич. И вот еще что я придумал: помните, в прошлом году я учил формулы по алгебре, квадрат суммы и так далее, да? Так вот, роль квадрата в этой формуле, по-моему, лучше сыграет Таня. Лучше, чем я. Но я ей тоже буду помогать. Вот, что я думаю.
 - А кто такая Таня?- я сделал вид, что не понимаю логику его рассуждений. Мальчик посмотрел на меня как-то ласково- снисходительно синими Викиными глазами ( все-таки гены Эдика здесь явно проиграли).
 - Таня? Это моя сестренка. Я давно мечтаю о ней, а что, Таня и Ваня – неплохо, правда? И ваша с мамой дочь. Мне хотелось бы, чтобы она родилась. Поскорее! Я буду очень любить ее.


 2005г.