Иноземец глава 10

ГЛАВА X
СУДЬБА ХЕЙЛИ
 - Эй, что здесь происходит?
 Кустурица направил свет фонаря в лицо Хейли. Затем он обвёл лучом сарай, и увидел корчившихся от боли Рестовского и Йковича. Рестовский сел на пол.
 - Он напал на нас, пытаясь сбежать!
 Кустурица пристально посмотрел на Хейли.
 - Он говорит, что ты пытался сбежать, и убить их. Это правда?
 - Да врёт он всё! – воскликнул Хейли. – Это они хотели убить меня, пытаясь воспользоваться моим сном, а не я их. Вот у этого был нож. – Хейли указал на Рестовского.
 Кустурица посветил фонарём в угол сарая, где действительно увидел нож. Некоторое время он молча смотрел на фонарь, затем в ярости повернулся к Рестовскому.
 - Кто посмел?! – крикнул он. – Я спрашиваю, кто посмел?
 Рестовский опустил глаза.
 - Вы ответите за самоуправство! Кто вам приказал? По чьему приказу вы действовали?
 - Никто не приказывал, - нехотя ответил Рестовский.
 - Врёшь! И я догадываюсь, кто за этим стоит. Уйдите прочь, я с вами позже поговорю! Что же это такое, что вы за мясники такие! Пытаться убить человека во сне, разве так должны поступать защитники родины?
 Глаза Кустурицы гневно сверкали, когда он переводил взгляд с Рестовского на Йковича.
 - Эх, что же вы за люди! Мы должны сражаться с теми, у кого в руках оружие, а не резать спящих пленных. Вы поступаете, как эти албанцы, как мусульманские фанатики! Вы возмущаетесь тем, что те убивают наших мирных жителей, возмущаетесь их изуверствами, а сами поступаете также как и они. Ну, что вы хотите, чтобы после этого было с нами?
 - Да эти натовцы защищают этих фанатиков! – выкрикнул Рестовский. – Они потворствуют им!
 - Да речь идёт не об этом! Если бы вы убили его в бою, это было бы другое дело, но убить безоружного спящего пленного, разве это героизм? За зверства мы и в ответ получим зверства! Как поступаем мы, так и будут поступать с нами.
 - Но албанцев-то мы не трогали, однако они вона что вытворяют! - возразил Рестовский.
 Кустурица, видя, что объяснения тут бесполезны, махнул рукой, и повернулся к Хейли. Несколько мгновений он молча смотрел на него, потом сказал:
 - Отведите его в мой дом, а этих двоих держите под присмотром. Я с ними сам поговорю. Позже.
 Кустурица сделал знак Хейли.
 - Пошли, иноземец.
 Хейли не знал сербского языка, и не понял, о чём Кустурица говорил с солдатами, но он покорно поплёлся за полковником.
 - Проведёшь остаток ночи в доме, вместе со мной.
 Хейли вскинул взгляд на Кустурицу, но ничего не сказал. Они вошли в дом. Кустурица что-то сказал солдатам, и двое из них поднялись следом.
 Манойлович, спавший в одном доме с Кустурицей, вышел из своей комнаты и, увидев Хейли, замер. В его глазах мелькнула враждебность. За спиной Манойловича выглядывал хозяин дома.
 - Зачем ты привёл его сюда? – гневно спросил Манойлович.
 Кустурица оставил вопрос без ответа, и с вызовом посмотрел на Манойловича.
 - Это твоя работа? – спросил он на сербском, так, чтобы не понял Хейли.
 - Какая работа? – выразил недоумение Манойлович.
 - Не притворяйся, ты знаешь, о чём речь.
 Манойлович перевёл взгляд с Кустурицы на Хейли, и обратно.
 - Клянусь тебе, что не понимаю о чём речь.
 - На него только что было совершено покушение. – Кустурица указал глазами на Хейли. – Это ты отдал такой приказ?
 Манойлович презрительно фыркнул.
 - Ещё чего! Стану я отдавать такие приказы. Кто пытался его убить?
 - Рестовский и Йкович.
 Манойлович кивнул. Однако Кустурица продолжал неотрывно смотреть ему в глаза.
 - Уверяю тебя, что я ничего не приказывал. А то, что его пытались убить, говорит лишь о том, что не только мне одному он ненавистен. Есть у нас ещё порядочные бойцы, которым не безразлична судьба нашей родины, и которые не собираются стелиться под ногами у американцев.
 Кустурица вспыхнул, но ничего не сказал. Он понял, кого имел в виду Манойлович.
 - Раз такое дело, эту ночь он проведёт вместе с нами.
 Велемир повернулся к Хейли.
 - Иди, ложись на кушетку. Эту ночь проведёшь здесь. Тут тебя никто не тронет.
 Хейли прошёл в комнату. Лицо Манойловича перекосилось от злобы.
 - Велемир, отойдём на минутку.
 Кустурица пожал плечами, и отошёл в сторону, вместе с Манойловичем. У того от негодования затряслись руки.
 - Что же ты делаешь, командир? – с обидой и укором произнёс Манойлович. – Неужели же ты не понимаешь, что ты позоришь и унижаешь всю нашу нацию. Да ведь наши люди не простят тебе этого, они от стыда сгорят! Мало того, что ты собираешься вернуть его американцам, ты ещё и укладываешь его спать рядом с собою! Неужели ты не понимаешь, что весь югославский народ будет, всю свою жизнь, стыдится твоего поступка? Ты растаптываешь его, втаптываешь в грязь чувство чести, присущее любому человеку. Может, ты ещё ему почистишь ботинки, и накормишь с ложечки? Зачем же ты так поступаешь?
 В глазах Манойловича появились слёзы обиды, слёзы растоптанной национальной гордости и национального самосознания.
 - Это ты не понимаешь, - мягко сказал Кустурица. – Ты не понимаешь того, что этот человек пришёл к нам сюда сам. Он сдался по собственной воле, его никто не пленял. А что если он действительно из числа тех обманутых, которым задурили головы байками о том, что Америка – это страна справедливости, несущая благо всему миру? Что если он действительно понял, что сражается не на той стороне? Тебе знакомо такое понятие, как совесть? Вдруг она действительно заиграла в нём. Ведь натовцы – это такие же люди, как и мы с тобой. Ты только представь себе, предположим, тебя посылает родина за рубеж, где, тебе говорят, зарождается мировое зло. Ты садишься за штурвал самолёта и летишь уничтожать базу террористов, а вместо неё видишь жилой район. Разве тебя не начнут мучить сомнения насчёт того, сказало правительство тебе правду или нет? Разве внутренний голос не будет приказывать тебе остановиться? Как ты поступишь в этом случае? Уничтожишь жилой район или нарушишь приказ?
 - Да ведь врёт он всё! – не выдержал Манойлович. – Он тебе это говорит только для того, чтобы спасти свою шкуру! А отпусти ты его, он завтра же сядет за штурвал нового самолёта, и полетит бомбить наши города, подстёгивая себя мыслью о том, что позволил себе так глупо попасться к нам в плен!
 - А вот я не уверен в этом, - в размышлении произнёс Кустурица. – А что, если он говорит правду? Моя совесть говорит, что мы просто обязаны дать парню шанс на спасение. Не могу я губить пленного, да ещё такого, который сдался сам.
 - А ты подумай лучше вот о чём. Выпустишь ты его на свободу, а он завтра же разбомбит твой дом, в котором будут находиться твои жена и дети. Будешь ты тогда локти кусать, да поздно будет! Идёт война, Велемир, пойми ты это, война! А на войне не место состраданию и жалости. На войне существует лишь враг, которого необходимо уничтожить любой ценой, иначе он уничтожит тебя. Никакая философия насчёт того, что необходимо соблюдать человечность, просто неуместна.
 - Человеком необходимо оставаться всегда, - возразил Кустурица. – А на войне тем более. Если мы превратимся в зверей, то, что же мы построим после того, как победим, и если победим? Что мы оставим после себя потомкам? Война, может быть, и является самым сильным испытанием того, можем мы быть людьми или нет. Являемся мы людьми на самом деле, или же просто носим маску, под которой скрывается наша звериная сущность, которая только и ждёт того, чтобы вырваться наружу. Вот в чём опасность. Если вырвется из нас зверь, то сможем ли мы загнать его обратно? Что, если он станет нашей сущностью и в мирное время? Что будет тогда? Страшно даже подумать об этом, страшно.
 Лицо Манойловича исказила гримаса. Он раздражённо махнул рукой.
 - Делай, как знаешь, но знай, что я всё равно остаюсь при своём мнении. Чтобы выиграть в войне, необходимо заставлять играть врага по твоим правилам, и не в коем случае не играть по его. Сила в войне проявляется в неуступчивости к врагу, в непримиримости. Только так можно победить, только так.
 - А я и не играю по правилам врага, - тихо сказал Кустурица. – Я просто пытаюсь избежать невинных жертв, и не хочу ломать людей, если можно этого избежать.
 Манойлович пожал плечами и вышел за дверь.
 
 В эту ночь Хейли так и не смог уснуть, да и какой может быть сон, когда тебя во сне пытались зарезать. Несколько раз он начинал дремать, но, заслышав малейший шорох, мгновенно просыпался. В одной комнате с ним спали Кустурица и хозяин дома, который тоже не мог уснуть. Он точно также боялся Хейли, как и Хейли боялся всех. Лишь один Кустурица спал спокойно, словно ничего не случилось этой ночью.
 В соседней комнате спали Манойлович и двое солдат, видимо личная охрана Кустурицы.
 С первыми лучами солнца Кустурица поднялся. Потянувшись обеими руками, он увидел, что Хейли не спит, и обратился к нему:
 - Не спишь?
 - Нет.
 - Ну, тогда вставай. Не охота мне злоупотреблять гостеприимством людей, приютивших нас, но, всё же, думаю, придётся попросить их накормить тебя.
 Хейли ничего не ответил. Кустурица серьёзно посмотрел на него.
 - Ты хоть понимаешь, почему тебя пытались убить сегодня ночью?
 Хейли рассеянно кивнул.
 - Думаю, потому, что я натовец, естественный враг вашего народа.
 - Правильно думаешь. Ты иноземец, а тем более пилот, бомбивший наши города с воздуха. Никто не любит пилотов, которые бомбят твой дом. А держать такого пилота в своих руках, и ничего ему не делать, это может вынести далеко не каждый. Люди здесь нервные, злые на вас. Ты учти, ведь здесь у нас не регулярная армия, а добровольцы, набранные из простых граждан. Ты только представь себе, что среди них могут оказаться такие, чьи семьи погибли под вчерашней бомбёжкой, какие они будут испытывать чувства к тебе?
 Хейли невольно поёжился.
 - А они будут ждать любого подходящего момента, чтобы разорвать тебя. – Неумолимо продолжал Кустурица. – Ты знаешь, никто не верит, что ты добровольно сдался к нам. Все считают, что твой самолёт был просто-напросто сбит ракетой, и весь твой рассказ является выдумкой. Что ты на это скажешь?
 Кустурица выжидающе смотрел на Хейли.
 - Но ведь та женщина, которая привела меня к вам, может подтвердить мои слова.
 - Это ничего не доказывает, - возразил Кустурица. – Ты мог схитрить, когда увидел, что плен неизбежен.
 - Зачем мне нужно было это делать? Ведь я отнял у неё автомат. Я мог бы просто застрелить её, и выбираться к своим.
 - Гм, вот этого я не знаю, - признался Кустурица. – Может быть, тебя заслали как шпиона.
 - Но с какой целью?! Кто станет подвергать такому риску жизнь пилота, зная, как его будут ненавидеть в плену? Это же не разумно! Никто не стал бы этого делать.
 - Гм, и это тоже верно.
 - Ну, а как вы сами считаете? – с надеждой спросил Хейли. – Какого мнения придерживаетесь вы?
 - А я вот даже не знаю, какого мнения держаться мне самому. Не знаю, парень, не знаю. Всё это слишком необычно и нелепо. Расскажи мне самому кто-нибудь такой случай, я бы не поверил.
 Вскоре хозяин приготовил на столе завтрак. Хейли ел вместе со всеми, стараясь не замечать направленных на него враждебных взглядов.