Девочка со спичками, стр 2

Где-то на краю света…
В общем-то, это был не тот край света, который нам представляется в виде безбрежных снежных пустынь, над которыми играет северное сияние, жмутся замерзшие звезды и глазу не за что зацепиться.
Это был удаленный от транспортных коммуникаций прижатый окружающей тайгой к излучине реки небольшой городок. Вокруг жило много всякого люда – чукчи, ханты, манси, якуты. Вместе с ними разная живность: дикие звери, зверьки и птицы, а весной и летом – еще и насекомые.
Городок был таким маленьким, что умещался в ладошку. И если глядеть на игрушечные многоэтажки и миниатюрные светофоры на заснеженных перекрестках со стороны, то он был словно накрыт высокой пирамидой резкого оранжевого света уличных фонарей, по углам которой вознеслись к низким тучам колонны серебристого света навигационных прожекторов. И когда ночью пробираешься к нему через повороты сжатого лесом и болотами шоссе, мандариновое марево так и притягивает взгляд, манит и соблазняет, заставляя все время увеличивать скорость автомобиля, приближая миг, когда, выскочив из паутины моста, неожиданно обнаруживаешь себя в распростертых объятьях удовлетворенного твоим возвращением первого городского перекрестка, полупустого заполуночного заспанного…
А когда находишься внутри пирамиды, внешний мир растушевывается яркостью фонарей, окружающая природа смазывается и исчезает, наполняя душу необъяснимым состоянием тревоги и покоя. Пространство свертывается в микроскопическую точку на поверхности Глобуса. Так и кажется, что именно здесь, здесь край света. А там, за чертой света, холод, пустота, темнота.
Где-то на краю света…
… жила-была маленькая девочка.
Вообще-то, это была не совсем маленькая и не совсем девочка.
Она уже была достаточно не маленькой, чтобы иногда думать о никчемности мира, о суетности бытия, о серости будней. Она уже была достаточно взрослой, чтобы с нежностью вспоминать любящие руки и губы, и мечтать о грядущем вечере, который начался еще утром с ласкового шепота «люблю тебя».
Но она была еще совсем маленькая девочка, которая беспечно радовалась утреннему лучику солнца, нашедшего лазейку в плотных складках гардин, шаловливо играющего в еще не проснувшихся ресничках. С детской наивностью восторженно ожидала восхитительного чуда каждый день и особенно в праздники.
Родители ее очень любили, и, будучи повседневно строги, баловали и холили частенько. Была она у них первой. Первой, последней и единственной. Не дал Бог ей братиков и сестренок. Мама ее ласково звала Олюшка, а отцовское «Ольга» было наполнено бесконечной нежностью.
В общем…
Где-то на краю света жила-была маленькая девочка Оля…
Из-за праздничного ожидания и предвкушения Нового года она любила все, что было связано с этой сказочной ночью: выложенные круглой горкой мандарины, мерцающие красной позолотой, традиционно припрятанные шоколадные конфеты, провокаторски благоухающие на всю квартиру, торт Наполеон, который, по-наполеоновски, гордо и соблазнительно выстаивался, пропитываясь вкусностью, на шкафу, упругий запах хвои, потрескивание свечей на пахучих темно-зеленых лапах, треск обжигающих бенгальских палочек.
Снег. Снег она тоже любила. Подушечно-пуховый, крупный, медленный, как атрибут предстоящего торжества, завораживал ее взгляд – она выбирала ледяное перышко где-нибудь повыше и, почти не мигая, сопровождала его, пока оно не растворялось в пушистой белизне деревьев. Еще она любила ловить снежинки, подставив варежки, разглядывать их неповторяющиеся кристаллики, наблюдать, как они под ее дыханием превращаются в серебряные жемчужинки.

Где-то на краю света уже вторую неделю, не переставая, шел снег.
В который раз он пожалел, что нет у него самолета с вертикальным взлетом или маленького шустрого вертолетика.
Зима навалилась этой осенью рано. Даже для этого края слишком рано: уже с середины октября вьюги намели огромные сугробы, периодически подсыпая на улицы серьезные порции снега. Коммунальные и дорожные службы раньше еще как-то справлялись, но последние дни просто физически не успевали очищать город. Тротуары были настолько завалены снегом, что пешеходы, утопая иногда по пояс, пробивали в них тонкие стежки, и, изможденные борьбой, балансировали в проделанных тропинках, торопясь по своим делам.
Водители с ужасом думали о внезапных заморозках, которые, притаившись, выжидали веселого для себя времечка и, как правило, наступали в самый неподходящий момент.
И, конечно же, этот момент наступил именно сейчас. Да еще как наступил! Градусник «падал» с неимоверной скоростью. Полчаса назад, прямо на глазах, цифры термометра на приборной панели скользили к отметке минус 20. А теперь с такой же уверенностью скользят к отметке -30.
В малиновом свете стоп-сигналов впереди стоящих машин он с беспокойством наблюдал за цифрами – они словно отсчитывали приближение часа X, с наступлением которого все рухнет. Внутри, в душе, все бурлило и клокотало: отсутствие информации, мечущиеся в тупике мысли, предчувствие, интуиция. Сошедший с ума мир, который почему-то часто лишался разума, когда это не нужно никому, кроме самого сумасшедшего мира.
Вот уже полчаса он был стиснут неподвижной колонной автомобилей. Где-то там, в слипшейся и уже начинающей колоться перемораживающимися снежинками и льдинками темноте, видимо, случилось что-то серьезное, неожиданно приткнув вплотную друг к другу десятки измученных снежной болезнью машин.
– Какой леший собрал этих людей именно в этот час, именно в этом месте?! Вот гадство, скоро Новый год! Куда они все направляются?? В «Зимней сказке» сегодня раздача подарков что ли?
– Ну, все! Хватит! – глубоко вздохнув, нырнул в снежную муть. Побежал договариваться с водителями, чтобы они, потеснившись, дали ему возможность выскользнуть из ряда.

Она семенила, слегка ссутулившись под встречным ветром. Узкая глубокая тропинка, вытоптанная в глубоком снегу, ультрамариновой ленточкой струилась по белому полотну тротуара. Идти по улице в такую рань, когда еще из автобазы на исходный пункт своего маршрута даже не прошел первый автобус, немного легче, чем днем – нет встречных прохожих, никто не обгоняет и никого не приходится обгонять, рискуя утонуть по пояс в снегу.
Ночь была трудная, изматывающая, изнурительная. Последняя ночь перед ночью новогодней. Сотни сообщений за время дежурства. Добрых, злых, глупых, веселых, смешных, грустных. В праздники пейджинговые компании всегда в напряжении, но особенно под Новый год. В этот раз ей удалось уговорить подругу поменяться дежурствами и отдежурить за нее ночь с 31 на первое.
Она с нетерпением ждала этого утра, окончания этой ночи, окончания этого дежурства. Планы на этот Новый год и на грядущий год были грандиозными. Они собирались с Олегом сегодня утром подать заявление в ЗАГС и уехать отмечать это событие, плавно переходящее в празднование Нового года и новой жизни, в лес, на ее спортивную базу. А первого числа у них были билеты в Германию, а потом на неделю на побережье Гибралтара.
В Германии, в небольшом городке Оснабрюке, жил ее отчим, который не просто заменил ей отца, а стал самым близким и родным человеком. Александр Сергеевич был безудержно жизнерадостным выдумщиком и мастером на все руки. Появился как-то в один момент и сразу врос в их семью, очаровав ее и сделав счастливой ее маму. Уезжая в Германию, он передал Ольге права на управление землей, на которой построил спортивную базу, куда съезжались спортсмены на отдых и подготовку к соревнованиям.
Александр Сергеевич ничего не делал просто так, выстраивая многоходовые комбинации своих планов и задумок. И в гости к себе свою дочь позвал с одной хитрой целью: зная, что Ольга с Олегом решили зарегистрировать свои отношения официально, собирался сделать ее своей полноправной наследницей.
Но Ольга догадывалась и предполагала именно такой шаг отца.
Всю ночь мысли, связанные с догадками, мечтами о ближайшем будущем, смешиваясь с радостью и праздничными хлопотами невидимых отправителей сообщений, накалили ее внутреннее состояние – напряжение и возбуждение достигли апогея. Она неслась по пустым заснеженным улицам, семеня в глубоких тропинках, торопясь долететь пораньше в тепло и свет дома, где ее с нетерпением ждали.