Она героическая женщина

Рита – моя закадычная подруга с четвертого класса и до одиннадцатого. После школы пути наши разошлись. Рита поступила в политехнический институт в городе Горьком. Там же она вышла замуж, как говорили удачно. А я училась в Виннице в Мединституте. Вначале переписка велась интенсивно, но постепенно свелась к открыткам на праздники и дни рождения. И эта худосочная переписка постепенно иссякла. Как–то несколько лет назад я приехала в отпуск в родные с детства места и случайно встретилась с Ритой. Она тоже приехала повидаться с родственниками, сходить на могилки к родителям. Нам уже по полтиннику на каждую. Дети наши уже выросли. И, конечно, разговоров полно. Эта случайная встреча всколыхнула воспоминания. С нами дружила в школе Галка Мерщий. И у нас троих были шикарные косы. У Риты русая коса, у Галки самая длинная коса каштанового цвета и у меня черная коса, но зато самая толстая.
«А ты помнишь тебе кличку дали Голубоглазка, ресницы у тебя были длинные и ты ими так интересно хлопала.» – «А тебя, почему–то называли Лысая». «А это по фамилии Лисицына – Лиса - Лысая». А Галина Харитоновна – географичка – любила ходить по рядам и указкой била по рукам. Да, а современные дети бы такого не позволили... А помнишь наш класс премировали поездкой на теплоходе за то, что больше всех собрали металлолома...
За этими разговорами пролетел день. Мы договорились встретиться и съездить в сад, где у родителей был домик-сараюшка и где мы проводили иногда каникулы, если не ездили в пионерский лагерь. И вот мы с Ритой в саду. День за делами пролетел незаметно. Вечером заварили чаек из смородинового листа, крыжовникого и добавили лист лимонника. И вот за этим ароматным, кисленьким чаем опять пошли разговоры. Рита начала рассказывать о прожитой в Горьком жизни словами
«Я – героическая женщина.»
Мы разожгли костерок, Рита закурила сигаретку и продолжила.
«Сам себя не похвалишь – никто этого не сделает. Сейчас, по прошествии более двадцати лет, я оглядываюсь на те события и удивляюсь. Неужели это я! Тащусь с полуторогодовалым Вадиком очень рано. Зима, скользко. Вообще–то почти еще ночь. Который час? В 5-50 я уже должна выходить из дома,чтобы все успеть. Вадик в зимнем пальто, в валенках. Тяжесть несусветная. Капризничает, ведь разбудила, пока одевала. Он еще подремывает, идти не хочет.
Но начну сначала. Когда Вадику исполнилось полтора года – мне надо выходить на работу. Извечный вопрос: куда деть ребенка. Нянек нет и в помине. В ясли как-то жалко, да и не дают еще ясли. Решили поводить некоторое время к Петиным родителям. Но не учли что Юлия Петровна (Ю.П.) любит по утрам поспать, понежиться в постели. А Матвей Борисович (М.Б.) еще работает. Живем мы недалеко. Они в Лапшихе, а мы на горе в Верхних Печорах. И между этими двумя микрорайонами лестница ступеней на 200. И лестница не простая, а страшная, обледенелая. Самое страшное, что на этой лестнице некоторых ступенек не хватало. Перилами была толстая стальная труба, а ступеньки сделаны из толстенных досок. Между этими ступеньками просвечивалась земля, трава или сугробы где–то далеко внизу. У нас была коляска на двух колесах, сама по себе очень тяжелая. И вот Вадик на этой коляске, а я ее тащу. И на этих двух колесах коляска с Вадиком прыгает со ступеньки на ступеньку. И тяжело и страшно. Квартала за два до дома родителей Вадик начинал плакать. Не хотел туда идти. А я, приходя в Лапшиху, тут же шла в ванную, мыла под мышками, шею, переодевалась в другое платье. Спуск по этой лестнице давался нелегко и я приходила в Лапшиху вся мокрая, несмотря на мороз. Я до сих пор с отчаянием и ужасом вспоминаю наши утренние путешествия до Петиных родителей в темноте по этой страшной и опасной лестнице. Вобщем то я не только героическая женщина, но и очень отважная и мужественная. Но мне никто не предлагал, мол пусть ребенок поспит утром, да и ты не рвись в такую рань. Ведь мне в семь сорок пять уже надо быть на работе, а дойти от дома родителей до остановки автобуса, влезть в него в час пик и ехать довольно далеко...
Моя бы мама такого не допустила бы. Сама бы пришла, а меня и Вадика пожалела. Но, увы, с 16 лет я осталась сиротой. Когда мама умерла моей сестре Тане было 13 лет. Ведь без матери дети сироты. Таня не могла помочь, так как вышла замуж и жила на Сахалине.
Вобщем помощи ждать неоткуда. Ю.П. мне в первый день после свадьбы сказала, что мамой мне не будет, и что бы я их называла по имени отчеству. Этим она меня от себя оттолкнула, поставила на расстояние, отдалила. И я никогда от нее не слышала ласкового доброго слова. Даже свадебный подарок – ломаное кольцо. А ведь интеллигентные люди, жили очень неплохо. Ломаное кольцо!!! Тоненькое, камушек утерян. Так к колечку дала жемчужинку, что бы я отнесла к ювелиру вставить. Но, оказывается, в СССР нельзя вставлять неродной камешек. Яей этот лом вернула через несколько лет.
Жили они неплохо – это к слову. Он начальник в Гипромясе, а она – ведущий инженер в проектном институте. Они отдыхали каждый год то по странам Соцлагеря, то в Прибалтике, то на теплоходе по Волге. Я до сих пор не понимаю, может это патологическая жадность. А ведь я не грубила, была с ними всегда вежлива, Пете не изменяла, детей поднимала и любила детей без памяти.
Ну, Вадик вообще не любил никуда ходить. Когда ему исполнилось три года нам дали место в садике . Чтобы он привыкал спокойно первую неделю я его приводила на несколько часов. Но характер он уже проявил тогда. Оставаться в садике он не желал. Их пищу он не ел. И когда он стал оставаться на день ни в какую не хотел ложиться в их кроватку. Воспитатели с ним намаялись. Как–то попытались покормить насильно, так потом еле отходили. Кроватку вынесли в игровую комнату, но и здесь не ложился не в свою постель.Сейчас уже не помню, но как то все устаканилось.
Как – то у Вадика вши обнаружились. А ведь из садика принес, дома – то не было никогда и ни у кого. Так Витя выловил и под микроскопом рассматривали. Зрелище, конечно не из приятных. Страшный зверь в увеличенном виде.
Да, я вспоминаю, и Андрюша не хотел меня отпускать. Приходилось укладывать спать. И только когда засыпал мы могли уйти домой, это если надо было оставить его у родителей.
После этого рассказа у Риты поднялось давление. Что-то Рита не позаботилась о таблетках. Пришлось обратиться к подножному корму. Я вспомнила , что у бабушки всегда были в трехлитровой банке пиявки. Помню, бабушка прикладывала эти пиявки к вискам. Пришлось попросить соседа по участку выловить нам несколько пиявок.
Бабушка была сердечник и гипертоник, но она всегда приговаривала: «Не дай бог, только не диабет.» А Рита оказалась диабетиком. Вообще–то я слышала, что диабет начинается на нервной почве. Вот так нелегко ей далась жизнь. Больше мы к этим разговорам не возвращались. Я вспомнила,что Рита была девочка хрупкая, домашняя, изнеженая. А жизнь закалила, да еще как.