Кто наливает мiру?

 КТО НАЛИВАЕТ МIРУ?


-Они летят к нам из Калининграда, Рубашкин и с ним еще…этот…забываю его фамилию, в Бразилии сидел лет десять, не помните?- Меркулов спрашивал меня, как будто это я сидел десять лет в Бразилии или был таким же ископаемым в нашей отрасли, как он сам.
-Туляков?
-Да, точно Туляков и Плотников. Они объезжают заводы, чуют, что времена не те, почва-то из под ног уходит.
-Конечно, сейчас им все труднее командовать, я слышал Калининград отказался от заказа
-Да отказался. Вы вроде с ними встречались? Как раз он тогда из Бразилии и вернулся. А Плотников, чем у них руководит?
-Он один из директоров, но занимается больше безопасностью.

 Месяц назад я познакомился с ними в Москве. В столицу я поехал представиться и на разведку. Кругом в стране все трещало и разваливалось. Динозавр советской внешней торговли «Плоды» еще изрыгал огненные фонтаны в попытках напугать и приструнить вассальные заводики, заглотнувшие лишку суверенитета. Но триумфально прошедший на экранах страны фильм М Захарова «Убить дракона» обнаружил полную импотенцию звероящеров, как вида. Борзеющие от передозировки этого самого суверенитета фабричные срочно обзавелись собственными ланцелотами,но пока еще фрондировали исподтишка, стараясь не попадать под огнеметную струю рассерженной рептилии. Долгая тяжба «Плодов» с «Кристаллами» за обладание знаменитым водочным брэндом закончилась соломоновым решением правительства, которое можно было кратко выразить: «Так не доставайся же ты ни кому».

Отсюда и прыть фабричных, теперь, кто хотел, мог лепить этикетку и шуровать экспортный товар number one хоть на Манхэттен. Первыми закусили удила джигиты. Они зарегистрировали брэнд «Плоды» на Брайтон Бич и поток осетинского разлива влился в Гудзонский залив.
 Ретросводка с фронтов позавчерашней алкогольной войны, полагаю, нужна для понимания интересов радушных хозяев и дорогих гостей.
Сказать, что члены делегации были людьми крепкими и пьющими значит дать информацию неточную. Члены были очень крепкие и пьющие, как насосы.

 Высокие гости прибыли к нам на заводик рейсом из Калининграда, посетив до нас такую же винокурню в области, недавно ставшей анклавом. По русскому обычаю сели за стол переговоров и уговорили уже не одну бутылку. Вопросы решались по мере поступления тостов. Самые горячие ждали таких же горячих блюд. Настроение и общий климат встречи пребывали в гармонии с погодой, а погода случилась на удивление хорошей. Стояли последние дни весны, майские, теплые и ласковые, белые ночи уже забрезжили своим призрачным светом на горизонте.

Хитрецы переговорщики норовили обмануть не только друг друга, но и самих себя, а кто же в России не рад самообману? На вторую половину дня и на вечер была намечена культурная программа. Шпаргалку с маршрутом следования от Эрмитажа к Петергофским фонтанам сунул мне в руку гендиректор Меркулов и на словах шепнул последние инструкции по культурному досугу. «Кадиллак», подаренный нашему СП финским учредителем и заводская директорская «волга» приняли культпробег и выехали за ворота. Президент «Плодов» Василий Филиппович Рубашкин предпочел разместиться в кадиллаке, а сопровождающие его лица сели в черную «волгу».

-Слушай, сынок, на хрена нам его Эрмитаж, я там с мамой тыщу и один раз скучал. А поехали-ка мы для начала на Васильевский остров, хочу на общежитие одно взглянуть,- Рубашкин, седой ветеран, вполне годился мне в отцы и, учитывая количество выпитого, его «сынок» звучало совсем не обидно, а лексика и манера говорить казались очень своеобразными. Уроженец юга, почти всю жизнь прожил в столице, но выговор мягкий, южнорусский, а мамой называл он свою отсутствующую жену.

-Там рядом должен быть рынок, я, когда в общежитии жил, туда захаживал, тогда еще рынки колхозными назывались, можно было подешевле продукты купить.
Я скомандовал водителю двигаться к рынку на Васильевский.
- Нет, ты знаешь, я не узнаю местность, это не то место и рынок не тот,- Рубашкин не хотел узнавать местность.
-Другого рынка на Васильевском нет, может, Вы забыли?
-Сынок, ты хочешь меня обидеть? Дядя Вася ничего никогда не забывает, я в этом общежитии женщину узнал, стал мужчиной, только никому не рассказывай, а то маме передадут, ей будет обидно. Секрет слышали все присутствующие и, отворачиваясь, прыскали в кулак.

-Знаешь, мы видно маловато выпили, а на трезвую голову разве что-нибудь путное найдешь. Ты пока пошли водителя на рынок, пусть травки купит зелененькой и еще чего на закуску, а мы с тобой стол накроем и повспоминаем, где эта улица, где этот дом… Стол мы накрыли прямо на внушительной крышке багажника Кадиллака. Водка на экспортной линии шла 50% и натюрморт со сплошь красными этикетками нарисовался на холсте -подстеленной газетке. Вернулся водитель с зеленью и салом, выпили во освежение памяти и в надежде, что подпившая богиня Мнемозина нашепчет адресок.

-Я в Ленинград приехал после войны поступать в Горный институт, чемодан из досок сам сколотил. На жопе дырка, латка отпоролась, вместо ремня - учкурня, веревка значит.
Сергей и Алексей - спутники Рубашкина, опять отвернувшись, ржали над шефом. Эту душещипательную золушкину историю они слышали, похоже, не впервой.
- Тот рынок был такой весь стеклянный, совсем на этот не похож, и поменьше этого.
Тут я вспомнил, что жена, выросшая на Васильевском, как-то говорила мне, что гостиница «Гавань» построена на месте снесенного стеклянного рынка.

- Все, понял, надо ехать на Шевченко или Детскую улицу, как я раньше не догадался. Вы сказали про Горный институт, и я сразу сообразил.
-Видишь, маловато было, а так выпили и сразу поняли, что к чему, Филиппыч ничего не забывает,- Рубашкин хитро прикрыл глазки и ласково, с ленинским прищуром взглянул на меня. Информация к размышлению: Рубашкин никогда ничего не забывает, по крайней мере, именно это он хотел мне внушить.
Василий Филиппович узнал облупленный корпус общежития и прослезился. Возможно, виной тому была и водка, возможно, но дядя Вася вспоминал женщину. Всегдашней его спутницы мамы не было на этот раз рядом, и раскрепощенная слеза украдкой пробороздила щеку.

-Я был таким еще пацаном, а она постарше меня, даже была замужем, да что-то с мужем- , толи инвалид, толи в госпитале был, так и не понял. Я жениться хотел, но она отговорилась, про мужа тогда в первый раз вскользь упомянула. А тут я экзамены завалил, так бы, если поступил, кто знает? На следующий год поехал в Москву, поступил, завертелась жизнь, с мамой познакомились, поженились, кончили университет, забылось вроде все. Потом сколько их еще было. А вот на старости лет оно все и вспомнилось и, как разбойника потянуло на место преступления...Алексей, налей нам, любовь помянуть
Алексей налил в пластиковые стаканчики. Выпили не чокаясь – все же за помин, хотя и за любовь
-Помянули, теперь поехали к Ильичу в Разлив, я очень те места люблю - ближе к Сестрорецку, дорога красивая, вода, природа. Я на природе люблю отдыхать.
Шалаш, он же сарай, где хоронились Ленин, вроде с Зиновьевым, про последнего стало известно уже с перестройкой, находился в состоянии перманентного ремонта. Судя по срокам затянувшихся работ, в шалаше полностью меняли водопровод, канализацию, отопление и другие инженерные системы. Умела же отдыхать с комфортом, даже в бегах, Ленинская гвардия.

-Ну, ничего, Василий Филиппыч, дома в мавзолей сходишь,- утешал расстроенного президента, коммуниста-ленинца, генеральный директор Сергей Туляков, лет десять разлагавшийся в бразильской сельве на посту торгпреда.
Водка и жаркий денек подогрели компанию. Пикник плавно перешел к водным процедурам. Третий день температура держалась около 25 градусов, но вода еще не прогрелась и съеживала гениталии обнаженных купальщиков до двух фундуков с корнишоном. Бывший торгпред Туляков ухватками походил на чекиста, поэтому я не удивился, когда он стал вербовать меня работать на «Плоды». Ему нужна была информация, какой степени достигло демократическое разложение фабричных и до какого предела они готовы пойти.

-Ты хороший мужик, Виктор, ты Филиппычу еще в Москве приглянулся. Про себя и Алексея вощще молчу. Вот ваши генералы на заводах, Ямщиков, Перминов, твой гусь Меркулов, они же придурки, думают самостоятельно выйти на внешний рынок. Кто их там ждет? Там же одни акулы кругом, сожрут.
 Не скажи, я слышал в Бразилии много диких обезьян и пираньи,- возразил я
Что ты про Бразилию понимаешь? Я там всех обезьян…,того, а дикие пираньи такой миньет сделают, до косточек обсосут. Ты Филиппыча держись, он тебе поможет и с С.П. твоим, и вообще,- Туляков пытался втолковать мне несмышленому мой интерес.

-Помнишь, как мы тебя в Москве в вагон, грузили, не помнишь? Ну, как заносили тебя аккуратненько, с любовью. Проводнице бутылку дали, чтоб тебя с утра опохмелила. Опохмелила она тебя, кстати? Ага, молодец, хорошая баба, я ей обещал пистон поставить, вот назад поедем - я ее найду.
Когда я ехал в Москву на разведку, Меркулов своей рукой дал мне сначала одну бутылку водки в качестве представительских расходов, но, увидев недоумение в моих глазах, вздохнул и дал вторую. Нет, не банальная жаба душила моего шефа, просто порядок любил человек и имел принципы. Бывалые люди из отдела снабжения посоветовали мне взять коробку, а еще лучше две, они же помогли, довезли до вокзала и подсказали созвониться с «Плодами» и сказать, что тяжело, тогда точно встретят и приветят. Я последовал совету бывалых и не пожалел, встретили как жданного, а проводили, как родного.

Теперь торгпред Туляков профессионально разрабатывал агентуру и вербовал меня, используя пароль джунглей, мол, мы с тобой одной крови, ты и я. Недаром человек столько лет парился в пампасах, язык бандарлогов изучил до дондышка, до острого слова. Вербовку все же можно было считать не состоявшейся по причине того, что разговор свернул на стезю русской народной традиции, и мы поочередно интересовались друг у друга насчет уважения.
В пору Ельцинской эйфории мы зарегистрировали совместное предприятие с финнами.
Идеологически верное, что бы водку туда, за бугор слать. Но пИсать против ветра, даже водкой, это против успеха. Все умные люди, как раз спирт «рояль» сюда перли. И мне тоже намекали, зачем туда, туда не надо, там своего хватает, загрызут, надо сюда, домой.

Один чрезвычайно ушлый американец, босс алкогольного дивизиона крупнейшей фирмы, как-то гостил у нас на заводике. Мы выполняли его заказ, а он любил наведаться в Питер. Когда я провожал его в отель, он спросил у меня приватно:
-С кем вы открыли С.П, с финнами?- Спрашивая, он, иронично улыбался
-Да, с финнами
-А ты знаешь, кому принадлежит алкогольный бизнесс в мире, кто хозяин на рынке?
Я недавно посмотрел фильм «Однажды в Америке» и подумал, что речь идет об этнических мафиозных кланах. Не желая выглядеть простаком, я многозначительно кивнул головой. Лучше бы я не пыжился и послушал рыжего американца с еврейской фамилией. Возможно, он сказал бы мне чуть больше, чем знал я или думал, что знаю.

Теперь-то я понимаю, что все эти кланы только корчмари и шинкари, а вот чья рука лежит на мировом, так сказать, кране? Кто хозяин всей мировой винокурни? Конечно, я не был столь наивен и понимал, что ни Смирновы, ни Поповы ни Пушкины с Толстыми ни даже Распутины не держали руку на пульсе рынка, эти фамилии только стали известными брэндами.
 Перед первой поездкой в «Плоды» довелось побывать в штабе оппозиции у Ямщикова. Он пригласил к себе на предприятие представителей заводов-экспортеров, чтобы выработать общий тактический вектор давления на Рубашкина. Когда я возвращался обратно, в вагоне у туалета стоял человек с несессером. Он приветливо поздоровался со мной, как со старым знакомым и сказал буквально следующее.

-Ездят люди туда- сюда, а чего ездят и сами не знают. Знали бы прикуп – сидели дома, не рыпались. Ты, Витя, с Ямщиковым не якшайся - он тебя курить научит.
Я не мог прийти в себя от удивления, откуда он знает, что я не курю и вообще, кто он такой и, что все это значит?
Дверь туалета открылась, оттуда вышел парень. Странный попутчик галантно пропустил меня вперед. Когда я вышел, его нигде не было. По приезде я рассказал Меркулову о странном разговоре в туалетном тамбуре, но он не принял это всерьез.
 
Солнце готовилось нырнуть в мутноватую воду Разлива, пора было возвращаться в город.
Поезда с вагонами красного цвета уже много лет уходят из культурной столицы в столицу купеческую с Московского вокзала, а возвращаются - с Ленинградского. Подъехали к вокзалу и стали выгружать вещи. Гости приехали к нам через Калининград и поэтому были при чемоданах. Дорогие кожаные красавцы привлекли внимание цыганят, шнырявших по вокзалу.
-Дядя, давай чемодан, донесу,- Цыганята стали рвать поклажу буквально из рук, хорошо, что хоть водители были трезвые и сумели отбиться от цыганок, поднявших крик:
-Зачем ребенка обижаешь, не трогай его, сволочь! Это его чемодан, ему папа купил, он с ним в школу ходит.

Цыганки вцепились в наших водителей, пытавшихся отбить чемодан Рубашкина у цыганенка. Если бы не менты, наверное, красавцы-чемоданы растворились в таборе и послужили: кому портфелем, кому кошельком, а кому и сортиром.
Пока отбивались от набега кочевников, потерялся Рубашкин. Ни в купе, ни в вагоне его не было.
Не в табор же его утащили бесенята, поразвлечь барона. До отхода оставалось десять минут, когда я случайно увидел профиль Филиппыча в вагоне пригородной электрички.
Если бы не костюм с галстуком его можно было принять за пенсионера, направляющегося на дачу в Дивинскую.Я заскочил в вагон и подошел к его скамейке.
-Василий Филиппыч, Вы что здесь сидите, это не тот поезд!

-А я специально спрятался, пусть поищут своего президента. Надрались, как прачки и бросили меня на съедение этим ведьмам. Пусть поищут, а не найдут я им покажу кузькину маму.
-Василий Филиппыч, поезд отходит через десять минут, Вы же уедете в задницу и там потеряетесь.
-В задницах я таких бывал, сынок, тебе бы там не понравилось...Но ты прав, я потерялся, пусть они меня найдут.
- Ну, я же Вас нашел.
-Нет, они пусть найдут, дармоеды.

Если этого упрямого пердуна, затеявшего игру в прятки, не посадить в поезд, завтрашний день начнется скандалом. Я выскочил из вагона электрички и почти сразу столкнулся с Туляковым.
-Сергей, Рубашкин сидит вон в том вагоне, он обиделся, что вы его бросили.
-Вот старый козел, всегда какую-нибудь «зарницу» откаблучит.
Мы вынули Филиппыча из электрички вовремя - она тут же пошла, набирая ход, в Лугу
В купе мы обнялись на прощанье и расстались, как родные. Все-таки в русском гостеприимстве есть какая-то задушевность Вот будешь ездить к немцам или финнам целый год и не почувствуешь, не узнаешь человека. А здесь всего один день, а знаешь о нем такое, что и маме невдомек.

 Однажды, выйдя из-под контроля государства, производство и потребление алкоголя уже никогда не возвращалось в динамическое равновесие
Марки акцизные, марки региональные, марки специальные и особо специальные. Включают…, опять не работает. Господа, а может, как говорят, нужна политическая воля?
Но воле регулярно кто-то наливает из графина и желание сопротивляться пропадает
В Америке, перед тем как принять сухой закон, говорунам в конгрессе хорошо налили и действие закона, наложившись на великую депрессию, посеяло в умах народа убеждение, что сухой закон дело мокрое и даже тухлое. То есть, репутация у него оказалась подмоченной, и дальнейших перспектив никаких.

Алкогольная мафия, пролоббировавшая сухой закон, не только в накладе не осталась, но убила сразу нескольких зайцев. Структурировался, эшелонировался, забетонировался на много уровней вниз и вверх и в сторону сам бизнесс. Куш не только не уменьшился, но возрос многократно, а сама мысль о сухом законе надолго была скомпрометирована в Америке и мире.
Мише с Сашей и прорабами, видимо, тоже хорошо налили, и Егорке - заодно, только прорабам налили за бугром и фигурально, а Кузмичу - дома и натурально. Он выпил, а выпивши, стал другим человеком, а русский человек выпивши- сразу за топор и вперед - рубить молдавскую и грузинскую лозу-кормилицу. Скверный анекдотец вышел, а сочинившие его головы, хихикая, потирали руки.

Бориска – веселый человек на царстве, сразу взял быка за рога и развернул ситуевину на 180 градусов, ешь, пей, веселись, душа, всего у тебя вдоволь. Только, что обратным потоком подачу спирта по нефтепроводам не смогли наладить, тут надо было технически, а головы по Америкам разбежались. И теперь уже при Володимере- солнышке несутся с думских и бездумских трибун вроде трезвые голоса:
«Народ впитал алкоголь с молоком матери и, если его вот так грубо оторвать от сиськи, он на иглу подсядет»
 А вы не грубо, а вы ласково по-матерински и чтоб папа тут же с ремнем рядышком стоял. Да и на иглу сразу от сиськи и соски…, это вы, господа, пожалуй, и загнули, есть еще ясли, детский сад со школой, воспитывай народ, не теряй поколения.

Много водки утекло с того визита. «На мельнице воды уходит больше, чем видит мельник»,- как в водку глядел Билл Шекспир. Во время акционирования и приватизации «Плодов» старые друзья воткнули нож в спину Рубашкину, и консолидированным пакетом акций вытряхнули старого медведя из берлоги. В кресло сел другой косолапый, и закончилась эпоха. Туляков переметнулся к конкурентам, оно понятно, своя рубашка ближе Рубашкина, или там еще, в пампасах скурвился бразильский казачок, кто знает?
Новые люди, новые порядки, а есть ли порядок в столь деликатном деле, как узаконенный порок? Как много вопросов и все же есть один, ответ на который не дает мне покоя.
Кто наливает мiру? Кто наливает так, что и рад бы, да не откажешься? Если вы знаете, подскажите, господа хорошие.