Повесть Из дневников с полного трака. Часть 1

«Из дневников с Полного трака»

 «- Ты никто и ничто.»
Высказывание из дневников с полного трака

…
Недавно, года 2 назад, я нашла свои дневники, о самом существовании которых даже не подозревала – дневники с полного трака времени. Что такое полный трак времени? Да бросьте, вы тоже это знаете.
Вся жизнь, все жизни стоят на нем по порядку проживания. Это такая коллекция кинофильмов, что ни одна видеотека даже близко не может представить такой объем, причем все фильмы с Вами в главной роли. Это не фильм на пленке или диске, а видео, включающее все восприятия и чувства, плюс решения, выводы, т.е. вашу «режиссерскую работу». И все это вы постоянно носите с собой, все время. И я тоже все это ношу с собой – днем, ночью, на работе и отдыхе, смеясь и плача, злясь и радуясь, потому что все идет именно оттуда…
Именно поэтому говорят, что человек сам творит свою судьбу. Еще говорят, что все, что сейчас происходит с ним, человек создал сам.
И изменить это он тоже может. Сам.



ЧАСТЬ 1

Человек без имени

Я не помню. Я ничего не помню. Боже мой! Нет, неправда, все не так, я не хочу этого пом¬нить. Это ужасно, я просто не знаю, что теперь делать. Такого отчаяния я не чувствовал нико¬гда в жизни. Я чувствую, что ничего не понимаю, что я затерян где-то, и в то же время я вижу все кристально ясно, гораздо более ясно, чем всегда. Я вижу свои ошибки и просчеты, я вижу все так, как оно и было задумано с самого начала… Но это не укладывается у меня в сознании – как такое можно сделать!!!!

Я смотрю на самого себя на свои русые во¬лосы, нахмуренные брови, взгляд мгно¬венно выросшего подростка, познавшего в единый миг такое, что не всем взрослым выпадает за жизнь, и меня снова охватывает отчаяние. Как будто ты совершил такое, что не исправить за всю жизнь, и от этой боли не будет облегчения. С этим придется жить. Я смят, я подавлен, я просто уничтожен. И я ничего не могу с этим сделать.

 Мне явно нужна помощь. Но кто может мне помочь? Все, что происходит со мной – невероятно, но я все делал правильно…
Мне так казалось. И вот я смотрю на себя.

(Из дневников с Полного трака)

 



Ветер поет в волосах, Бурик торопится изо всех сил, я просил его бежать быстрее. Трава стелется под ногами, по правую руку проплывает Осторожный бор. Осторожным его зовут наши соседи из Приречного. Говорили, что этот бор очень большой, в глубине его растут огромные деревья, которые любят влагу, и земля там пропитана водой. Под деревьями всегдашний сумрак и тем¬ная почва, даже ручьи, которых там видимо невидимо, текут беззвучно, осторожно. Там есть запутанные места, где деревья стоят очень плотно, там нет подлеска, но есть впечатление тесноты, как если бы множество мыслей одновременно прибежало в голову. О! Лучше бы такое не испытывать.

Моя коричневая лошадка, мой Бурик несёт меня очень мягко, я чувствую его заботу и если бы не послание, которое я несу, я бы просто упивался счастьем от полета.
Уже появились холмы, за которыми укрыто Приречное. Я посмотрел в ту сторону, где должно находится Лесовое, и увидел узкий столб дыма. Я зря скакал, из Приречного этот дым тоже должен быть виден. Сразу нахлынуло непонятное чувство – как будто что-то должно случиться, что-то невеселое или нехорошее. Отец велел передать старейшине Приречного: «Уходите немедленно, заберите всех и все, что сможете, идут недруги, Лесовое больше не существует. Они дошли до Яблоневого. Идите в Тарос. Ждите гонца и известий.»
На главной улице Приречного, которая выходила своим концом на ярмарочную площадь, стоят люди. Лица их строги, невеселы, многие смотрят удивленно – зачем? Услышав певучий перестук Бурика, они обернулись, умолкли и стали смотреть на меня. Я увидел Старейшину и улыбнулся приятным воспоминаниям о недавней ярмарке и конных состязаниях, о призе «Умница» для Бурика. Взрослые расступились, я спрыгнул с коня, подошел к старейшине. Он был в светло-серой длиной рубахе с красивой вышивкой по вороту. Я склонил голову.

-Говори, это все должны слышать. Мы видели дым от Лесового.- голос его дрогнул.
-Я по поручению моего отца, старейшины Яблоневого.- сказал я высоким звонким голосом. И далее слово в слово передал весть.
Я услышал, как люди вздохнули единым вздохом. А затем стали говорить.
-Сколько можно ждать!
-Пора их остановить!
-Не должно нам прятаться, словно мы их боимся.
-Соберем отпор вражинам!
-Не можно покидать свои дома!
-Не можно дать уничтожить наши сады!

Старейшина поднял руку, вызывая тишину. Он помолчал немного и сказал.

-Весть пришла из Яблоневого – уйти. Старейшина Сейр Мудрый еще ни разу не дал неверного совета, должно быть обстоя¬тельства таковы, что этот совет – наилучший. Он останется и будет наблюдать за недругом, он узнает его планы и его силу, тогда и будем действовать. А сейчас прошу собраться, утром с первым лучом уходим в Торос.

Тарос – лесное поселение, чтобы попасть в него, надо пройти частью Осторож¬ного леса. Его жители славились изделиями из дерева и изумительными вышивками, каких нигде более не делали. Глядя на эти вышивки, в голове возникали удивительные мысли и диковинные видения. Я видел вышивки из Тароса на последней ярмарке, на одной из них была картина прекрасной гибкой девушки, которая, улыбаясь, протянула руку мне, а сзади нее – взорванную звезду. Да, я как-то сразу понял, что это – взрыв планеты сродни нашей и что девушка эта – оттуда, и что… Картинка перед моими глазами как бы ожила и я увидел, что девушка, все улыбаясь, растворяется в ужасном бушующем пламени. Я тогда испытал чувство причастности, мне показалось, что я являюсь участником этого, и незнакомое доселе чувство возникло у меня – потеря. Я потерял ее.

Тогда около так поразившей меня вы¬шивки сидела пожилая женщина в простой одежде с тонким окаемом рисунка из листьев и цветов по вороту, рукавам и по боку платья. Я был не в силах спросить ее – кто вышивал это и что это такое. Но она, похоже, поняла, что я увидел живую картинку, посмотрела внимательно на меня и сказала:

-Приходи в Тарос весной, увидишь Таину, мою дочь, это ее вышивка.
-Спасибо, госпожа. – поклонился я. Еще раз взглянул на картину, опять увидел пламя, вырвавшееся из недр планеты и тонущую в нем улыбку Таины – Спасибо, обязательно приду. Корзину лучших яблок для Таины – за мастерство. Вот только зачем она рисует такое?
-Такие картины приходят ей в мысль часто, но они не все находят своего настоящего автора. – Она спокойно улыбнулась.

Признаться, я тогда не понял ее слов, но часто та картинка вживую стояла у меня перед глазами. Даже появились другие чувства и другие люди, и они говорили, и они действовали. Я решил, что это ворожба, но как-то ночью я сел на постели с взмокшим лицом и яркой окончательной версией картинки. Это был я! Это я нажал на кнопку управления той убийственной силой, которая нацелилась в ядро планеты и взорвала ее. Боже! Я даже использовал слово, кото¬рого не было в моем языке – взорвала, что значит запустила реакцию в ядре планеты и при помощи вырвавшихся на свободу сил разорвала связи во всех веществах, из которых была сделана планета. И существа, жившие на ней. И раскидала все это в окружающей ледяной черноте на огромные расстояния. Тогда я понял её слова про настоящего автора картины. И решил непременно повидаться с Таиной. Но дорога в Тарос все не выпадала.

Глава 2

 Сейчас у меня было чувство, что мне надо вернуться к отцу, несмотря на его приказ – идти вместе с соседями в Тарос или куда они ещё пойдут. У меня сердце сжалось, когда я представил такой же узкий столб дыма из Яблоневого, яркое чувство боли и тоски – такого я никогда не испытывал. Это чувство не дало мне выбора, так я решил. Если бы я в тот момент мог что-то предвидеть или просто обуздать свою боль и послушаться отца, сколького я избежал бы и скольких бед бы не произошло…

Я слышал голос старейшины Мирта, который велел мне оставаться, но Бурик уже нёс меня назад.

Поселение наше было пустым. Я проскакал мимо садов всех своих друзей, с которыми мы вместе росли, играли, учились сражаться на мечах, скакали на конях, мечтали, ходили слушать мудрых учителей, которые шли из поселения в поселение и отвечали на вопросы детей и взрослых. Никого. Все выполнили приказ Сейра Мудрого.

 Они оставили свои дома и красивые вещи, которые делались с любовью, приносились в дар с уважением и радостью. Они увели с собой животных и унесли то, что смогли забрать. Остались яблони в цвету, цветы, взирающие с недоумением на отсутствие людей, которые их любили. Обидно и больно. Но я – то, по крайней мере, еду домой. Я уже в нашем дворе. Как я люблю мой дом – красивый, с резным крыльцом, с балкончиком с невысокими перильцами, с высоким конем крыши! Где каждая маленькая деталь делалась с любовью и заботой о тех, кто будет здесь жить. Дом, построенный еще прадедом Дором Красным на радость и красоту. Я бегу к дому через двор, по траве. Бурик легко побежал в сторону конюшни – посмотреть, наверное, есть ли там Майя, его подруга. И остановился, опустив голову на полпути. Она ушла. Я поймал его взгляд и еще одно чувство, доселе незнакомое охватило меня – жалость и вина. Как будто я в чем-то виноват перед ним.

 Мне шестнадцать лет, и я ни разу в жизни не испытывал таких чувств. Вина. В чем тут моя вина, и перед кем я виноват?

 Я отвернулся от Бурика, он опустил голову и пошел в сторону конюшни. Плачет.

 Я по тропинке пробежал к дому, взбежал на крыльцо. Где же отец? И как-то он еще меня встретит, ослушание - это у нас вещь невиданная. Я пробежал все комнаты – входная, где принимали гостей, где стояли удобные и красивые лавочки, два креслица с резными спинками, задняя большая, за ней «готовая» – для еды, при¬слушался у лестницы наверх – нет, там никого. Наверху комната мамы, спальни, моя комната. В свою комнату я забежал, мне хотелось переодеть рубашку. Рубашка светлая с вышивкой по вороту, мамина работа, лежала на моей кровати. Мама. Откуда она знала, что я вернусь?

 Я надел рубашку и ощутил благодарность. Почувствовал, что боль, сжимающая сердце, и тревога – уходит, отступает перед обережным воздействием любви и заботы, которая исходит от узора, от самой ткани. Телу стало уютно и комфортно, как будто мама обняла и прижала к себе. Защита. Только сейчас я почувствовал, что всю свою жизнь я был под ее защитой. Она ушла. Она должна была увести людей. Они с отцом долго стояли и смотрели друг на друга. Она ушла без слез и объятий. Красивая, нежная и сильная. Она обняла только меня, и я подумал, что это потому, что я должен скакать в Приречное, но сейчас я ощутил, что она знала, что я ослушаюсь отца.

 Отец стоял на заднем крыльце. Я по¬чувствовал его присутствие, еще не видя его. Светлое и сильное. Он творил образы. Я так не умею, вернее, я не пробовал – так. Когда над головой плывет образ, я вижу его, но у меня не получалось самому его сотворить. Отец говорил – всему свое время. Мне уже шестнадцать. Когда же мое?

Образы – белые дымки – плыли среди листвы яблонь, некоторые уже опускались на уровень воплощения, чуть выше головы. Но отец смотрел, не отрываясь, вдаль, он вслушивался во что-то. Я подошел и встал рядом. Он не удивился. Выражение его лица было спокойным, как будто он тоже знал, что я появлюсь здесь вопреки приказу. Странно все это. Но я подумал с облегчением, что он не недоволен мною. И тут я тоже услышал то, к чему он прислушивался – звук идущей армии.

Шли кони, много коней, с всадниками. Семьдесят пять. Это число пришло ко мне как знание. И веяло оттуда мраком, темной силой, тяжестью, чем- то, что шло убивать. Убивать? Но кого? И тут я понял – нас.

Я почувствовал странное чувство – оцепенение и страх. Отец взял меня за руку, мрак развеялся, он повернул меня к себе, посмотрел в глаза.

-Ты сильный. Ты справишься. Ты все сможешь понять и сможешь правильно поступить. Я очень люблю тебя и горжусь тобой.

Вот так, подумал я, я ослушался, а он говорит – горжусь.

Я очень люблю своего отца. Я всегда с нежностью говорил с ним, я мог обнять и поцеловать маму, отца. Но сейчас я не смог обнять его, какая-то пролегла грань между тем, что было и тем, что есть сейчас. Я почувствовал, что что-то уже изменилось, и что отныне все будет по-другому.


ГЛАВА 3

Между тем, звук стал очень реальным, и на дороге появились первые всадники. Это были люди в темной одежде, наверное, дорожной, или военной. Я не видел таких мрачных лиц ни разу в жизни. Сдвинутые брови, взгляд неприязненный, руки на оружии. Короткие искривленные мечи, арбалеты за спинами, судя по тому, что мне было видно, вероятно, ножи. Это все взгляд зафиксировал мгновенно. «Враги», прозвучало в мысли слово.
За двумя всадниками на темно-корич¬невых лошадках шел белый конек, на котором сидел небольшой человек с седой головой и в коричневом плаще. Капюшон плаща был откинут. Человек смотрел на нас. На отца. Я ощутил, как отец вздрогнул, а потом расслабился, я не мог отвести глаз от этого человека. А он смотрел только на отца. Причем так смотрел, что мне явственно было видно, что из глаз «старика» вылетают синие молнии и бьют в отца. В голову, в сердце.

Отец стоял прямо. Как-то слишком прямо. Я чувствовал борьбу между ними. И отец проиграл в этой борьбе. Я увидел, как отец как-то обмяк, глаза его стали ничего не выражающими, пугающе пустыми. Я оторопел.

Старик подъехал к нам близко. Он был сухощавым и казался очень старым и усталым. Просто дедушка с усталыми глазами, такой же, какой недавно приходил к нам в поселение и рассказывал ребятне истории и учил их.

- Можно мы войдем? – спросил он.

Отец жестом пригласил их, и сам сделал шаг в дом. Я отступил назад и смотрел, как в наш дом входили чужие черные люди. От них пахло пылью, гарью и чем-то еще, я не мог понять этого запаха. Прошли двое, неся в руках что-то длинное, запах исходил от этого предмета. Предмет был завернут в темный плащ, из под которого виднелись светлые тряпицы.
Тот, что шел впереди, сделал мне знак рукой – отойди. Я отступил вглубь сенцев, они пронесли это внутрь. Что это? Все мое внимание сосредоточилось на этом. Я стоял в полумраке сеней, а мимо все проходили люди. Восемь человек зашли внутрь нашего дома. Я услышал шаги по лестнице, кто-то из них поднимался наверх. Что же это?
Я зашел в горницу, где на креслице сидел, выпрямившись, отец, все так же ровно глядя перед собой. Рядом с ним, на гостевом диванчике сидел, вытянув ноги и изображая крайнюю усталость, а может, так оно и было, тот седой старик. Они говорили.

-Я слышал о твоей мудрости, Великий Сейр, - говорил старик.

От кого же он мог слышать, если перед ним люди уходили из поселений? Он знал, как зовут отца. Сейр. Конечно, это знали все, но этот-то откуда? Старик между тем продолжал:
-Мне нужна твоя помощь. Ты знаешь все о здешних людях и обычаях. Я хочу помочь вам устроить правильное правление жизнью. Я знаю – как нужно править людьми, чтобы они на самом деле слушались старейшин. И я могу помочь тебе. Все старейшины всех поселений будут под твоим мудрым руководством. Мы с тобой проедем по вашим поселениям и поговорим с людьми.

Он посмотрел на неподвижно сидящего отца, в глазах появилось злое выражение. Нельзя ему верить, подумал я. Злой старик. Не верь ему, отец. Но отец посмот¬рел на старика отсутствующим взглядом и сказал:

-Это мудрое решение. Нужно ехать в Голубиное на летнюю ярмарку, она будет через десять дней. Там соберутся все старейшины из восемнадцати поселений. Ты скажешь им, зачем ты пришел. Твои люди смогут купить там множество полезных и красивых вещей.
Старик усмехнулся и посмотрел на стоящего около него высокого воина. Тот сделал ему какой-то знак, старик кивнул.

Разговаривают в чужом доме очень невежливо для хозяина. Я посмотрел на наше Дорогое место, где мы храним память о наших великих предках и где лежат памятные вещи – прадедов кубок и кольцо, обруч на голову прабабушки и еще некоторые вещи, меч прапрадеда Эльга, например. Прямой, длинный, с красивой витой рукоятью. Почему мама не забрала с собой эти вещи?

Сейчас эти вещи были отодвинуты вглубь ниши, а на самом видном месте ле¬жало то, что они несли с таким почтением. Место для почитаемой вещи было выбрано ими безошибочно, но меня это просто при¬вело в ярость. Мне непременно нужно было избавить нас от этого предмета, тем более, что я уже понял, что это такое. Я не знаю – чем занимались эти люди, но везли они с собою тело очень давно умершего человека, которое было высохшим, небольшим по размеру (неполным, как мне показалось, что ли?).
Отец спросил старика:

-Как называется этот ваш странный предмет?
На что старик, с почтением глядя на черное с вязью по краю покрывало, ответил, склонив голову и прижав руки к сердцу:
-Это мощи святые. Мощи великого человека, который научил многих людей там, откуда я пришел – как жить и как познать Бога в душе своей.

 Мое желание убрать ЭТО из нашего дома было непреодолимым. Тело нужно человеку для того, чтобы в нем жить, а когда тело становится никуда не годным, сильно болеет или происходит что-то неожиданное и тело портится, его покидает жизнь. Тогда нужно дать телу соединиться с землей, чтобы человеку не надо было долго ждать, ведь новое тело он не может себе взять, пока не испортится совсем – старое. И человек, который жил в этом теле, что они так возят с собой, пусть даже создавая ему почести, не может войти в новое тело и ждет своего часа. Это неправильно. И он не может отдать долг природе, которая его кормила – вернуть ей часть взятого - прахом своего тела. Чтобы трава и деревья росли рядом, и оно бы помогало им расти своей оставшейся в нем силой. Мы всегда следили за этим и предки наши были нам благодарны за заботу.

Старик говорил хрипловатым голосом, тихим и монотонным и трое воинов, кото¬рые находились в комнате с ним, включая того, что стоял рядом с ЭТИМ, слушали его и глядели на него, не отрываясь.

Честно, не помню, как я оказался рядом с этим предметом. И как предмет оказался в моих руках. Он оказался не очень тяжелым, на ощупь как высохшее дерево. Я спустился со своей ношей с заднего крыльца и меня никто не остановил, никто на меня и не смотрел. Я бежал под цветущими яблонями по саду – к реке, тело может унести и похоронить река. Было неудобно, ясно, почему они несли его вдвоем. Крики я уже слышал, но внимания на них не обращал, мне надо было это сделать.
 
- Куда он побежал?
- Туда, смотри, вон он!
- К реке бежит, гаденыш! Стой! Стой или убью!

Они догнали меня, когда я пробирался под густорастущим кустарником у самой реки. Удар в спину бросил меня на ветви, свисавшие почти над самой водой. Я ощутил близко от лица запах воды и ветки с молодыми листьями, которые не дали мне слететь в воду. Но они же и не дали мне выполнить задуманное.
Удар, еще удар.

- Тихо, не убей щенка. Он нам нужен. Пока. Тащи его к Жрецу. Ух, гаденыш. Что придумал. Ну погоди, попляшешь ты у меня, чуть позже. Пошел!

И он сильнейшим ударом толкнул меня в спину, я не упал просто потому, что налетел на ствол яблони вытянутыми руками. Я почувствовал шершавый ствол и теплую волну приветствия, деревьям тоже было непонятно, что происходит, почему меня толкают, догоняют, волокут куда-то. Мы выросли вместе, я все время общался с этими яблонями, и они дарили мне свое приветствие, поддержку и радость. Я погладил ствол пальцами, улыбнулся дереву, получил новый толчок в спину, который швырнул меня дальше. Ближе к дому и к развязке.

Я не боялся, это чувство тогда в моем исполнении выглядело как легкое удивление – а что дальше? Это в их глазах я читал неведомые мне чувства – злость, замешательство и страх. Чего они боялись?

Жестко держа сзади за руки, высокий воин с серыми волосами подтащил меня к креслицу, в котором сидел Жрец, я тоже буду называть его так.

-Вор. Ты украл чужую вещь. Ты украл вещь своих гостей.

Слова его падали мягко, проникающе как-то. Мой пыл после неудачной попытки немного поубавился, руки и тело болели сильно, досталось им. Но я никогда не позволял себе такой вещи как воровство, зачем это нужно? Ведь любой человек…

И тут встал Отец.

Глаза его по-прежнему были пусты, но голос звучал как раньше, когда он мне что-то велел делать. Ровным голосом, он проговорил:

-Уходи. Уходи из дома и не возвращайся. Ты оскорбил гостей в моем доме. Ты не сын мне более.

-Но Отец, посмотри, что они принесли, это мертвое тело, ему не место в нашем доме!
-Уходи немедленно!!! – Он повысил голос.

Меня захлестнуло неведомое мне ранее чувство – обида за несправедливое ко мне отношение. Я повернулся и медленно пошел к дверям. У двери я оглянулся. Отец смотрел прямо на меня, и взгляд его говорил мне – уходи. Обида растаяла как дым, я понял, что он помогал мне не умереть прямо сейчас.

Я прошел через сени – небольшой замкнутый коридорчик, там стоял воин невысокого роста, он в упор с прищуром смотрел на меня. Я прошел мимо него, он сделал движение – остановить, но покосился на незакрытую дверь – и замер. Злобный взгляд его уперся мне в спину, я его почувствовал физически.

 Я вышел на крыльцо, легко сбежал по ступенькам, пробежал почти весь двор, в голове было пусто и смутно, и тут услышал: «Остановись.»

Тело мое замерло и развернулось к дому, впечатление было, что я не могу им управлять. Мысль тоже была какой-то вязкой, ни о чем.

На высокой веранде стоял Жрец и смотрел на меня, за его спиной я видел седые волосы и светлое одеяние отца. Я не мог отвести взгляда от Жреца и я увидел, как из глаз его вырвались две молнии и ударили в меня. В живот и в голову. И я сразу услышал приказ: «УМРИ».

Я почувствовал, что меня сгибает пополам, в глазах начало темнеть, сила стала просто исходить из меня и испаряться, мысль была гаснущая и только одна: «Бурик. Помоги. Мне.» Насколько я понимаю, я упал на колени и согнулся, перед лицом была трава. Ее искорки внимания несколько освежили меня, я почувствовал свои ватные колени и руки, прижатые к животу. И страшно тяжелую голову.

Во дворе были воины Жреца, но моя лошадка выдралась из конюшни и примчалась. Он подбежал и начал становиться на колени около меня. Я потратил почти все силы, чтобы перенести вес своего непослушного тела на теплую надежную спину моего друга. Руки вцепились в гриву, я почувствовал, что конь встает, в этот момент мой взгляд встретился со взглядом Жреца и я прочел там – удивление, которое сразу же заменилось на спокойствие.

Конь скакал. Я сказал ему: «К речке». Бурик знал это место, мы там любили бывать с ним. Спина коня, такого как Бурик – преданного, который никогда не сбросит и даже просто не уронит своего седока – самое надежное место. Я потерял сознание.

В это время Жрец стоял на крыльце и с прищуром смотрел в сторону, куда унесся конь и всадник. Он жестом остановил воинов – не надо догонять. Он смотрел и видел, куда мы скачем, это выглядело как шлейф тумана, плывущий по следу. Найти нас не представляло для него труда. И все же он не дал приказ – догнать. Он еще немного постоял на веранде, повернулся, сделал рукой для отца приглашающий войти жест и вошел следом.

Он устало и тяжело сел на креслице – старый, очень старый человек. А все приходится делать самому, ну на кого положишься? Портачат. Ноги гудят ужасно, боль просто постоянная и очень уже сильная, досадно. Пробовал не обращать внимания, теперь уже не удается. А дело не доделано. Вот сейчас картинка начала складываться. Сейр Мудрый - очень подходит для дела.

Старик вытянул ноги, устроил их удобно, боль и усталость немного утихли и начал творить образы. Вернее, он и не переставал этого делать, но творения получались нечеткими, когда тело болело и просило отдыха. Часть внимания забирало себе. И не было в образах должной присущей им живости и жизненности, такие воплотятся едва ли или лишь частично. И еще что-то беспокоило его. Что? Он получил ответ – мальчик. Хороший мальчик, неиспорченный мальчик. И – сильный. Хотя вряд ли он сумел уйти далеко, после такой дозы с командой «умри» никто еще не уходил далеко. Что же беспокоит? Что-то здесь было не так… Я его отпустил, подумал Жрец. Зачем?

Он откинулся на спинку резного креслица и прикрыл глаза. Ответ пришел как всегда в виде картинки. Поле битвы, видны распростертые мертвые тела, предутренний час, легкие полоски тумана, камень, простой, обычный, полувросший в землю, и мальчик, идущий навстречу с перекошенным от ярости и боли лицом с обнаженным длинным прямым мечом в руке… Сын Сейра с мечом Сейра в руке…

Жрец резко открыл глаза. «Я бил на поражение», подумал он. – Интересно… Он снова закрыл глаза и вызвал перед взором эту же картинку. Пригляделся повнимательнее и увидел то, на что не обратил внимание в первый раз – полоска утреннего тумана, легкого и почти прозрачного, имела коричневый оттенок. «Вот так, значит… Ну, что ж, это будет интересно. Да и пора, давно пора». Он провел руками по груди, почувствовал иссохшимися пальцами складки платья и тело свое, прикосновение к которому не вызывало никаких ощущений. Почти мертвое тело, которое требует слишком много внимания. Не жалко. Ну что ж, решение принято, он открыл глаза и восстановил картинку сегодняшнего дня.

Поплыла светло-коричневая прозрачная дымка…

 Так, въезд под корявыми яблонями, с неприятным запахом, на крыльце двое, остальные удрали, это уже традиция. Далее. Мальчик. Хорош. Красивый парень, легкий, глупый, правда, но очень перспективный.
 
Дымка перед глазами Жреца формировалась в полоски и завитушки, поднималась вверх и, вроде бы растворялась, но на самом деле просто держалась в определенных для нее местах, составляя в итоге цельную картину.

Вот он и Сейр приезжают в другое поселение, встречаются со старейшинами нескольких поселений. Так. Сбор. Решение, трудности, это надо обязательно заложить, люди без трудностей воспринимают происходящее подозрительно, ни к чему это. Пара жертв. Вот этот и вот этот, они более других подходят, в них присутствуют начатки лжи.

Мальчик? Что здесь делает мальчик? О! Неужели… А где же он? Так….. Да, это многое меняет… Значит, без Сейра. С его сыном, значит. Отлично. Мне это очень подходит. Импровизации, импровизации, я люблю делать импровизации даже в уже спланированных моментах, иначе – совсем скучно. Здесь жизнь развивается таким образом, что все импровизируют, могут вмешаться в уже подготовленную судьбу, но тем и интересно здесь жить…
 
Плывет дымка, плетется будущее, уплывают готовые «детальки» куда-то вверх, встают в свою временну/ю очередь, готовятся опуститься на уровень воплощения.

Далее, трудно их вот так вылавливать по их поселениям, соберем их вместе, так я смогу управлять сразу многими. Мощи перенесем в центр, построим для них дом, дом для их Бога. Пусть только попробуют не подчиниться. То, что получил этот мальчик, будет самым легким для них наказанием за непослушание. Бог соберет их всех около себя, они будут доступны мне. Так. Поселение вырастает, теперь они почти все здесь. Город. И не один. По всей планете города, огромные, пожирающие пространства и души. В них структура контроля – правители, деньги, страх. Так-то, милые, страх. Теперь уж вы узнаете, что такое страх, очень полезная вещь, скажу вам.

Так. Нужна идея, которая будет их держать вместе, основанная на страхе. Вот она. Кара за ослушание Бога. И обещание вечного Рая в случае послушания. Хе-хе, а богом буду я. Огромные города, множество рычагов для управления – жилье, тепло, энергия, связь, воздействие на умы через разные виды сообщения информации. Информация – это я. Я тщательно слежу, о чем им надо думать и про что говорить. Да уж, импровизаций у них будет значительно меньше. Но я устал, вот сегодняшняя импровизация с мальчиком – неожиданность с одной стороны, все время приходится быть настороже, устал, честное слово. Дети! Дети из своих обучающих заведений выходят полностью неспособными сопротивляться жизни, с мозгами, в которые вложены данные – те, что нужны мне, тогда ими управлять ничего не стоит. Как обучали этого мальчика? И чему его научили? И много ли их – таких? Пока вот один попался, наверное, есть и другие, правда, они ушли со своими, а этот не ушел… почему? Пока он ничего не проявил, правда, сумел сбежать. Все. Будущее поколение под контролем. Этот мир мой. Несколько «помощников» и я справлюсь. Готово.
Жрец откинул голову на спинку кресла, закрыл глаза, спустил ноги со скамеечки и задремал.
Последняя дымка ушла вверх, вся коричневая «паутина» ушла далеко вверх и «растворилась» в синем небе. Невидная для глаза.


Глава 4

Синее небо над головой. Небольшие облака плывут по нему. Я лежу на траве, на опушке лиственного леса. Голова огромная, тяжелая, кажется, что она сейчас расколется напополам, боль ужасная. Сознание меркнет. Я перестал ощущать дружеское внимание маленьких растений вокруг, это значило только одно, они отдали всю свою силу, они отдали всю свою жизнь.

Я с огромным трудом перекатил свое вялое тело на некоторое расстояние от ставшего смертоносным места и снова потерял сознание. Открыв глаза, я почувствовал себя немного лучше, я встал на колени и прополз еще некоторое расстояние в сторону от травы, на которой лежал. Я лег, устроил гудящую голову поудобней, и полностью расслабил тело. Сразу же почувствовал исходящее от травы легкое покалывание, это частички силы растений входили в мое тело. Спасибо. Я послал им мысленно благодарность.

Мне не приходилось использовать раньше силу растений, но я видел однажды, как ребенка, который умирал, и другие средства не помогли, клали на траву под деревьями, и она желтела на глазах, потом приобретала серый оттенок. Ребенок восстановил свои силы, но трава была мертва. Мама остановила меня, когда я захотел притронуться к этому месту. Трава стала не только мертва, но она начала тянуть силы из всего, что попадает в поле ее зрения, говорили, что можно и умереть в этом круге.

Поэтому, как только я почувствовал холодок, исходящий от травы, я снова встал и отошел в сторону. Чувствовал я себя явно лучше. Я сел, прислонился все еще тяжелой головой к шершавому стволу Теуруса. Белый ствол гнал соки к свисающим веткам, он тоже делился со мной силой.

Несмотря на пережитое, на душе было спокойно. Солнце опускалось на ночной отдых, через пару часов начнет темнеть. Передо мной была красивая и спокойная картина. Не очень крутой спуск к Реке, холм передо мной, на холме молодой белоствольный Теурус, лучи Солнца мягко обтекают это, траву, Бурика, который гуляет здесь же, недалеко. Никакой тревоги сегодняшнего утра и событий дня. Мое любимое место. Мне всегда было здесь хорошо. Мечтательно.

Я еще не встретил свою девушку. Какая она? Я попробовал представить самое милое мне лицо. Поплыл белый образ. Это не вызвало у меня удивления – так и должно быть, творить образы у нас в семье могли все. Вот и я, значит, тоже. Туманное облачко приобретало все более похожий лик. Таина. Девушка из Тароса. Которую я никогда не видел, но знал, что это – она.

Вот другие девушки, они смеются, бросают венки в воду, вот я подхожу к Таине. Она улыбается мне, дает руку и мы идем вместе по берегу… Над берегом.
Облачка поднялись вверх и спрятались в голубом небе. Я уснул. Когда проснулся, вечерело сильно, Солнце садилось. Бурик стоял рядом. Я поднялся и сел на коня.
Куда мне ехать? Ответ пришел – в Тарос, куда и велел отец. Я сказал Бурику: - «Иди». Он двинулся, мягко переступая ногами. Я снова почувствовал себя каким-то затуманенным, посмотрел на пять кругов мертвой травы, сказал ей «спасибо», услышал ответ – прошелестевший ветром – «пожалуйста», положил голову на шею коня и снова уснул.

Пробуждение было жестким. Удар о землю, ощущение веревки через грудь. Состояние одурманенности все еще держало цепко. Я с трудом чувствовал свое тело, глаза не открывались, было ощущение, что меня куда-то волокут, затем везут, перекинув через круп коня. Это не Бурик. Этот конь ступал рывками, он не знал, как везти человека. Голоса. Голоса звучали резко. Темнота, свет только от звезд, Луны не видно.

Я усилием постарался разогнать дурноту и, более-менее, мне это удалось. Меня рывком сняли с коня, тело слушалось плохо, но в глазах стало проясняться. Враги. Я знал, что есть дикие племена, они живут набегами и убийствами. Они не умеют писать, но они хорошие воины. Одежды из выделанных шкур, рога на шлемах, волосы либо в косах, либо просто лохмами свисают, мускулистые тела и злобность во взгляде.

Спиной чувствую ствол дерева, веревки, страха нет. Вроде бы можно и испугаться, чего уж там, но не страшно. Невдалеке горит небольшой костерок. Они не спят. Что они собираются делать? Интереса ко мне не проявляют. Я засыпаю, силы надо экономить, завтра будет новый день.

…Меня разбудил толчок в грудь. Я поднял голову и увидел, что передо мной стоят двое Врагов. Невысокий, без шлема со спутанными пепельными волосами, в кожаной безрукавке, длинной, в кожаных штанах, мускулистый и с перекошенным злобой лицом. И другой, в шлеме с рогами, из-под которого виднелются светлые волосы, глаза у него светло-голубые, но весь вид говорит о том, что он зол на меня. Он и ударил меня в грудь.

Мне было ясно, что они делают. Я совершенно не испытывал страха, я чувствовал абсолютное свое превосходство над ними. Они дикари. Что они могут кроме как махать мечами? И намерения их мне были ясны – запугать и взять нужные данные, но у меня появились свои намерения на их счет.

Второй ударил меня еще раз, несильно, кстати. Думаю, они хотели поиграть в это подольше. Невысокий угрожающе плясал передо мной, метя в лицо копьем, отступая и делая очень реальные выпады. Думаю, что будь он менее искусным воином, тут бы мне и конец, но лезвие ни разу не коснулось даже рубашки на теле.

Я собрал образ и послал в них. Это звучало так: - «Отведите меня к вашему вождю. Я буду говорить только с ним». Образы такого рода работают так: ты говоришь на своем языке, а тебя слышат, как будто ты говоришь на языке человека, к которому обращаешься. Я посылаю мысль, которая имеет в себе полное содержание каждого слова, и это понимание пробивает барьер чужого языка. Я знаю, как это делать. Это способ общения с людьми, с растениями, Бурик тоже меня понимает так.

Они остановились и внимательно посмотрели на меня. Откуда я мог знать их язык? Этот вопрос читался на их лицах. Но злобности не убавилось, хотя появилось и что-то вроде интереса – а что это мы выловили в лесу? Невысокий Враг ушел на другой край поляны, где раздавались звуки ударов мечей друг о друга. Тренируются, решил я. Второй смотрел на меня с прищуром, в упор. Я никогда не видел человека в таком злобном эмоциональном тоне, но меня это не задевало сейчас. Я принял решение.

Вернулся Невысокий, они развязали веревку, и я почти упал, тело затекло и не слушалось. Пришлось некоторое время разминать ноги и руки. Зато я понял, что вчерашней дурноты уже нет, и что слабость в ногах исключительно по вине веревок и неподвижного стояния полночи.
Толчок в спину, упертое копье между лопаток – я двинулся туда, куда меня направили. Вождь был суров лицом, такой же растрепанный, как и все, впрочем, я и сам сейчас выглядел, наверно, не лучше… Одет он был практически так же, но с одного взгляда на него было видно – это Вождь. В нем была властность. Он спросил:

- Где ты живешь?
- В Яблоневом – ответил я. Я прекрасно знал, что название ему ни о чем не скажет.
- Ты отведешь нас в свое селение.

Перед моим мысленным взором промелькнула картина – ложбина, редкий кустарник, склон, лес вблизи и конница, летящая лавиной на лагерь внизу. И, самое странное, я знал – где это. Я сказал:

-Ты не добьешься от меня, где находится мой дом, но я могу сказать тебе, где сейчас находятся люди, везущие с собой сокровище.
-Ты нам расскажешь все, что мы захотим, чтобы ты рассказал, и будешь просить, чтобы убили тебя побыстрей.

Голос его звучал уверенно, но мне казалось, что слово «сокровище» он понял. Мне было не интересно – кто они, зачем они здесь, сколько их. Я знал, что они – это то, что мне надо. Что они сделают эту работу – уничтожат войско Жреца и освободят моего отца, ну тут уж я сам об этом позабочусь.

-Ты не сможешь без меня найти мое поселение, здесь болотистые места, а от меня ты ничего не добьешься.

Я вложил в эти слова всю силу, на какую был способен.
-Что в этом тебе? - спросил Вождь.

-Там есть один пленник, он седой, высокий. Это мой отец. Ты оставишь его в живых. Ты заберешь сокровище себе, а мне отдашь моего отца. Я могу тебя довести к ним.

Я точно знал, куда идти и когда они там будут. Сегодня вечером все произойдет. Я делаю все правильно. Что в том, что одни враги будут уничтожены руками других врагов? Все будет кончено сегодня. Жрецу не уйти. Отец будет освобожден, а враги уничтожены. Я в этом уверен. Песня близкой победы зазвучала в моей душе. Да, все так.
Вождь внимательно посмотрел на меня. Сказал:

 - Что-то ты темнишь, парень. Смотри, если там будет ловушка, ты пожалеешь, что родился на свет. И отец твой не доживет до утра. – Он положил руку на рукоять длинного ножа.

- Если с его головы упадет хоть волос, ты лишишься головы и уйдешь к своим предкам без меча в руке, я сомневаюсь, что там тебя примут с распростертыми объятиями.
Я знал, что говорить. У меня было такое чувство, что это – самое страшное для любого воина из этих. Для вождя в особенности. Мне было понятно его недоверие. Посреди леса поймали парня, которому лет меньше, чем любому из воинов, и он предлагает влезть в драку. Цель. Какая у него цель?

Он не знал моей цели.

- Они взяли в плен моего отца. Вы можете убить их и взять себе добычу, я могу вернуть своего отца. Вы помогаете мне, я помогаю вам.

- Да. Это похоже на сделку, – сказал Вождь. Накормите его, – кивнул он невысокому, не отводя от меня взгляда. - Выступаем скоро.

Он повернулся ко мне спиной и пошел к группе воинов, проводивших тренировки на мечах.
Невысокий воин, который немногим раньше тыкал в меня копьем, развернул меня лицом к костру, толкнул, - ешь. Я сел у костра на бревнышко. Есть мне не хотелось. Скоро. Все решится скоро.


Глава 5

Мне разрешили ехать на Бурике, но руки связали. Он был рад, что мы опять вместе. Когда меня схватили, он следовал за нами, Враги не трогали его, они понимали толк в преданности таких коней, как Бурик. Мне становилось даже жаль их, мне они начинали нравиться. Но все равно они были Враги, они шли грабить, убивать, уничтожать то, что я любил. И если мне выпало уничтожить их, я это сделаю.

Я на минуту почувствовал себя каким-то мрачным героем из тех, тяжелых, грустных историй, про которые рассказывали старцы, что приходили к нам в селение. Вот только те герои имели трагическую судьбу, наверно, потому, что они были мрачными. Мне расхотелось быть таким, и я рассмеялся. Наваждение ушло.

Невысокий воин, ехавший чуть сзади от меня, покосился на меня и сказал:
- Что вытворишь, смотри - жизни лишишься. Он откачнулся в седле и выразительно притронулся к рукояти меча.

 Отец. Я чувствовал, как стремительно меняется жизнь вокруг меня. Что-то происходило, и я принимал в этом участие. Несколько дней назад я жил как всегда, как все ребята в моем поселении – тренировки, учеба, помощь домашним и развлечения. Я думал о нем, я ехал к нему. Я вел к нему Врагов, чтобы освободить его. Как-то он это воспримет. Решение принято. Все правильно. Я отвернулся от сопровождавшего и с этого момента смотрел только вперед.

Я вел их по болоту. Это был короткий путь. Я торопился, нужно было подойти к лагерю в самый темный час, а ночи сейчас недлинные. Я смотрел на болотную гладь с островами травы и очень точно понимал, где дорога. Я просто знал это. Никаких примет, никаких замеров и подсчетов. На кону стояло одно – отец. Мы должны успеть. Мы успеем. Это не значило, что я шел наобум, это значило, что я ЗНАЛ. Вот и все. Откуда и зачем – это вопросы «на потом».

Мы немного не успевали. Когда появился лагерь на склоне, начинало светать. Небо слегка посветлело и продолжало светлеть. Мужчины на конях возникли по сторонам от меня. Я поискал взглядом Вождя, он не смотрел на меня, его взор был нацелен на спящий лагерь. Он дал короткую команду, и конные воины двинулись вперед. Просто и без хитростей.

Мы с Буриком выбрались из конницы до того момента, когда они полетели лавиной. Я освободил руки и двинулся вслед. Впереди раздавались крики, звон мечей, команды на разных языках, ржание коней. Люди жреца дали отпор, завязался бой. Они, хоть и застигнутые врасплох, но воины оказались опытные, рубились не на жизнь, а на смерть. Да и делать им более было нечего. Отец!

Я увидел на краю поля боя фигуру в светлом одеянии, которая стояла с мечом в руке, ожидая бегущего к нему жрецова воина. Тот замахнулся мечом, отец ответил простым приемом, он никогда не хотел осваивать сложные приемы боя на мечах. И сейчас выглядел слабо рядом с таким противником. Я мчался к нему. Вокруг кипел бой.

Я скатился с Бурика и велел ему отойти в сторону, ждать меня. Стрелы! Рядом со мной упал Враг, держась за горло с торчащей в нем стрелой. Я пробирался к отцу, уворачиваясь, подныривая, прикрываясь чужими телами. Я увидел, что отец победил. У его ног лежал поверженный враг. Отец обернулся ко мне, в руке его был меч Эльга, длинный, прямой с красивой витой рукоятью. Я не заметил, как сзади него появился Враг. Шлема на нем не было, в руке сверкнуло лезвие, раздался короткий свист, и отец вдруг остановился, сделал судорожный вздох и начал падать. Колени подогнулись, тело рухнуло лицом вниз. Меч упал рядом.

У меня внутри, в сердце все сжалось от страшной боли. Мой отец, все, ради чего я делал это – мертв. Я сразу понял это по тому движению – как он падал. Так падает только мертвое тело. Крик, который вырвался из груди, просто швырнул меня на врага. Я не помню, как меч Эльга оказался у меня в руке. Я только мельком посмотрел на спину отца, рассеченную до самого легкого – и кровь на одежде, на земле, на траве. Но все картины намертво впечатались в память. Я ничего не планировал и не анализировал, руки сами наносили смертельные удары, тело уходило от ответных выпадов. Но если честно, мне уже было все равно, я просто пытался унять это страшное ощущение потери и боль, которую оно вызывает. Я просто старался разрушить все, что есть в этом реальном мире – все, что привело к такой страшной боли. Мой меч уничтожал все жизни, с которыми соприкасался. Здесь не было ни одного друга мне. Все были врагами. Значит убить следовало всех. Арбалетные стрелы летели мимо меня, я метался по полю, прыгая через мертвые тела, добавляя к ним новых и новых.… В груди боль понемногу перешла в какую-то тупую ярость, и чем больше я наносил удары, тем слабее становилась боль, эта ярость битвы отодвигала ее. Появилась мысль – Вождь! Где он? Убить.

Почти никого не осталось вокруг. У кромки леса, недалеко от меня, я увидел Вождя. Он был ранен, но бился с воином Жреца. Они наносили друг другу удары, мощные и на поражение, я кинулся к ним. Удар меча – и Жрецов воин лежит. Передо мной стоит Вождь. Он потерял почти всех своих людей. Он был ранен сам. Но он позволил убить моего отца.
 
И я сделал то, что обещал ему там, перед началом похода – короткий взмах меча вверх – и вправо с разворотом тела меча в горизонталь. Вождь упал, голова откатилась в сторону. И мне не было дела до того – что он понял перед смертью и понял ли он вообще что-нибудь. Старый Эг всегда считал меня неплохим учеником, а тренировки на мечах мне всегда нравились больше других видов борьбы. Вот только не думал, что мне придется это делать – ТАК. Не уверен, что захотел бы рассказать Эгу об этом бое.

Я отвернулся и помчался к телу отца. На спине рана, сквозь которую видно легкое, и кровь повсюду. Отчаяние и слезы застилали мне зрение. Мне показалось вдруг на мгновение, что он жив. Безумная мысль и надежда! Я повернул тело и увидел его глаза. И он был все еще жив! Я потерял СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ на битву и не был с ним рядом! Он смотрел на меня. Он ничего не мог сказать, но я видел, как жизнь исходила из него, вплеталась в утреннюю дымку тумана. И принимал его мысль. Прощай. Я люблю тебя.

Я стоял около него на коленях, слезы душили меня, но плакать я уже не мог. Я просто смотрел на его лицо, спокойное, уже нездешнее. И вдруг услышал:

- Хе, хе. Ну что? Ты доволен?

Голос был старческим, скрипучим и самым ненавистным на свете. Жрец!

Он сидел на полувросшем в землю камне не так далеко от меня – темная фигура в плаще, седая голова. Он качал этой своей головой – мягко так, укоризненно и вздыхал:
-Э-хе-хе… Посмотри вокруг, - сказал он.

Я медленно начал вставать. Рука моя нашла меч.

-Это все твоя работа. Посмотри, сколько жизней ты загубил… - он покачал головой.

Я распрямился и пошел к нему. Под ногами лежали тела. В душе моей была одна ненависть и боль. Убить. Убить его, чтобы не было так больно. Просто гадина. Уничтожить.

-Посмотри, вот лежит тело твоего отца. Сейр.

Я остановился как от удара. Я вдруг ясно, как во вспышке понимания, осознал, что все мои действия привели в конечном итоге вот к такому финалу. И там, среди трупов врагов лежит тело моего отца. Это моя вина. Это я его убил. Это сделал я.

-Это твоя вина. Это ты его убил.

Я слышал, как свистнула арбалетная стрела, и видел, как Жрец сделал жест рукой в сторону. Мне было все равно. Я уже проиграл этот бой. Но он должен был умереть.
Я прыгнул вперед, почувствовал, что мой меч проходит сквозь тело и ткани…

…Да, это та самая картина. Где же мальчик? Ага, вот он. Носится со своим мечом. Нет. Сын Сейра с мечом Сейра. Ого, зачем, интересно, он отрубил голову Викингу? Так. Похоже, это Вождь… Понятно, не сберег ему отца. Да… перспективный мальчик, ничего не скажешь, хе, хе… Что это он, плачет? Нет. Теперь пора.

-Хе, хе. Ну что? Ты доволен?

Да, он в ярости, но еще не готов. Ага. Кто это там? Спаситель? Дурак. Прочь свой арбалет! Так, стрела ушла в сторону. Дурак, мне моя сила понадобится целиком и без вмешательства дураков-арбалетчиков! Импровизации! Надоело. Прочь!

-Это все твоя работа. Посмотри, сколько жизней ты загубил…

Так… Идет. Решительно. Молодец! Давай, захоти меня убить так, как ничего в жизни более не хотел никогда… Ух ты, да от тебя смертью пахнет. Хорошо.
-Посмотри, вот лежит тело твоего отца. Сейр.

Так. Хорошая реакция. Похоже на осознание. Молодец мальчик. А теперь иди сюда! Я жду. И я готов.

-Это твоя вина. Это ты его убил.

Глава 6

…Я не помню.
Я ничего не помню.
Нет, неправда, все не так, я не хочу этого пом¬нить. Мне тяжело это помнить.
Я чувствую, что ничего не понимаю, что я затерян где-то, и в то же время я вижу все кристально ясно.

Гораздо более ясно, чем всегда.

Я вижу свои ошибки и просчеты, я вижу все так, как оно и было задумано с самого начала…
Но это не укладывается у меня в сознании – почему я?!!!! как такое можно сделать!!!!
Я смотрю на самого себя на свои русые во¬лосы, нахмуренные брови, взгляд мгно¬венно выросшего подростка, познавшего в единый миг такое, что не всем взрослым выпадает за жизнь, и меня снова охватывает отчаяние. Как будто совершил такое, что не исправить, и от этой боли не будет облегчения.

Я смят, я подавлен, я просто уничтожен.

Я смотрю на поле боя – со стороны. Сверху. Я вижу поле боя целиком. Я ясно вижу коричневую дымку, сплетенную с белой, которая как туман нависает надо всем. Придуманное и воплощенное действие. Придуманное Жрецом. Придуманное Сейром. Воплощенное мной. Тела, кровь, рассвет Солнца, пенье птиц в тишине, души, которые уходят из тел - тех, что еще были живы. Вижу их состояние – подавленное, растерянное – что делать дальше? Мое состояние – такое же.

И понимаю, что я – как они. Что у меня нет теперь тела, и что я так же не знаю, что делать дальше.

Я вижу Жреца. Он стоит в моем теле. Его собственное, с мечом Сейра в груди, лежит комом в паре шагов. И я понял, что он делает так ВСЕГДА. Что он – бессмертное существо и что он в конце каждой жизни совершает такое действие – подбирает себе новое тело. И что я выполнил все действия, которые ему были нужны для этого! Я сам все сделал для этого! Какой я дурак!

Я смотрю на Жреца, он стоит в новом теле, опробует его – поднимает руки, двигает ногами, головой, осваивается, подпрыгивает. Остался доволен. Сказал:
 
-Славное, тренированное, ловкое, молодое, просто чудо как хорошо. Здоровое.
Я в бешенстве налетел на Жреца, ударил его в грудь всей своей силой. Он качнулся. Вытянул в направлении меня руку:

-Достал ты меня. Уходи. У тебя своя дорога, нет у нас общих путей.
Он сказал это и замолк, глядя на белые полосы тумана.
-Что это еще за черт?

Я тоже был озадачен. Но через миг уже понял – это мои образы о Таине и образы отца опустились на уровень воплощения. Если бы я мог, я бы схватился за голову. Что делать? Образы подлежат воплощению, этому обучал старый Дениа, это я усвоил абсолютно. Вот только о такой ситуации Дениа не говорил.
Жрец тоже все понял.

Я не могу уйти. Сейчас.

Нет никакой «сетки» из энергии, как мне, было, показалось, нет никакого плена. Есть мои решения и решения Сейра, подлежащие выполнению. И решения Жреца, подлежащие выполнению. Я вижу их ясно – узоры из полосок коричневого тумана.
Я уже знаю, что он будет делать. Я поступил бы так же.
Он возьмет в жены мою Таину – девушку, предназначенную мне. Предназначенную мне. Мне. Я еще раз окинул взглядом рисунки белых и коричневых полос, увидел переплетение, прочел его. Да. Это выход.

Она действительно предназначена мне. Она будет моей.
 
Она будет моей матерью. Я готов отдать ей свою жизнь, свое будущее. Вот только отцом моим будет Жрец… Чушь!

Это игра тел. Всего лишь тел.
Я уничтожил тело Жреца.
Тело мое перешло к нему.
Тело моей любимой будет принадлежать ему.
Их тела подарят мне новое тело, которое станет моим новым жильем – тело сына Таины.
Тела.

А души – те, что живут в телах – они другие. Они – приходят и уходят, когда тело становится непригодным, когда оно слабеет и изнашивается, находят себе новое тело.

Это мое новое знание.
Так происходит вечно.
Так было.
Так будет всегда.

В конце концов, Жрец поплатится за свое преступление. И его планам не суждено сбыться.
Это говорю я.

Я знаю, что я говорю!
Я это обещаю.