Ад или Честь?

***


Холодный ветер ласкал лицо, серое небо смотрело печально-сочувствующим взором. Солнце вяло пробивалось сквозь облака. Под ногами шуршали листья. Осень, что говорить осень. Листок завернуло в странный круговорот. Резкий взлет в высь и падение. Прохожий раздавил его тяжелым ботинком. Мысли во мне носились с такой же скоростью, как и этот листок, на секунду я представил себя листком. А что там мысли? Чувства. Ненависть, апатия, страх. Все превратилось в краски. Серое, красное и черное. Почему я не смотрел в это небо? А зачем на него смотреть? Зачем лишний раз вспоминать о тех грехах, что натворил, и что еще придется натворить. Более сильный порыв ветра заставил меня остановиться. Я посмотрел на себя со стороны: серое пальто, старый замызганный шарф, мятые брюки, нечищеные туфли, недельная щетина и сальные волосы придавали особый колорит. Я дотронулся до ближайшей ветки, провел по ней грязной ладонью. Как неприятно осенью, когда все умирает. Кажется, что и сам умер. Странно было ощущать и видеть себя таким. Как это могло произойти? Бог знает. Бог судья. Рядом со мной шел кот, странный кот, который сливался с моим длинным пальто. Я грустно улыбнулся, нагнулся и погладил его. «Да, как я, не нужный. Умрешь и памяти о тебе нет, но ты же не дурак, правда? Тебе одному скучно?» - вопросил я, используя родительские интонации. Кот мяукнул в ответ. «Я так и знал. Прости, но твоего имени я не знаю… давай ты будешь Безнадегой?» - и снова тот же ответ. И мы пошли. Кот шел рядом со мной и странно смотрел на меня своими разными глазами. Я смотрел в его глаза и думал, но думал не о нем, а о людях. Эти глаза напоминали мне совсем другое. «Вот Безнадега, был когда-то я нужным, сочинял, говорил, смотрел так, как в твои глаза, великим людям, ты не поверишь насколько великим. В моих руках было карающее перо и вот всего одна мысль…. всего одно слово и меня… Да, Безнадега. Меня нет. Я мертв, я сошел с ума. C самого детства…. мечтал писать, cлужить, чему-то высокому. Во мне был пыл, задатки. Да, может особого таланта и не было, но я хотел. А что такое молодость, а Безнадега? Вот ты молод, а я уже в двадцать два стар. Любовь выпила меня, до конца, до самого донышка. Я отдал любви все, каждую капельку таланта, души, разума. Ты не бойся, Безнадега, я не пес, хоть и скулю. Просто давно не говорил с нормальными, как ты. Ну что? Уходишь, бывай друг, тебе гораздо проще» - я махнул рукой уходящему коту и пошел дальше.
Я засунул руки в карманы. Бутылка. Осталась половина. Нет! Нет! Ты сделала меня таким, я отдал тебе остатки своей души и стал ничтожеством. Я размахнулся и резким движением разбил ее об асфальт. Серый цвет в моем сознании потускнел и растворился. Дорога была полна машин, но я не смотрел. Мне было все равно, собьют? И что? Что мне терять? Несколько автомобилей резко затормозило, я услышал ругань и сигналы. Каблуки моих туфель, выдавали особую мелодию, странную, похожую на похоронный марш и я шел, вслушиваясь в эту мелодию. Я не знаю, сколько я так ходил, но небосклон потемнел, лишь тусклые фонари освещали асфальтовую дорогу и небольшую церквушку. Я невольно улыбнулся. Ну что грешник… церковь… та, что ты видишь каждый день во сне. Всегда мучил вопрос, зачем человек явился на этот свет? Какая великая миссия, предназначение? Ты мечтал, ты почти достиг своей мечты, но один шаг, ты оступился, и тебя презирают. Ты понял то, чего другие не видели. Боишься смерти… или крови на своих руках? Ничтожество. Каждый шаг давался с большим трудом. Непонятная дрожь перемещалась от головы к пяткам и обратно. Через секунду эта дрожь перешла в ощутимую боль. Но я продолжал идти. Услышал голоса, электрический свет мягко падал на небольшую толпу и двух людей, которые пытались отойти от этой толпы. Как бы это не было странно, но толпа гремела, словно это были неживые люди, а механизмы. Приглядевшись, я понял, что это представители одной из субкультур, понять к кому они принадлежат, было делом трудным, уже год как я не интересовался этим. Я видел палки в их руках, слышал странные крики, но не видел их лиц, прикрытые черными капюшонами. Я видел только улыбки, они походили на странные оскалы, подобные звериным. Я подошел ближе. Один шаг, два, три. Я стоял рядом с ними. Они обошли двух людей полумесяцем и не давали им двинуться. Один повернулся ко мне и крикнул – «Пошел отсюда, мразь или жить надоело?».
Тогда он не понимал, кому говорит это. Легко отдать свое тело. Да, легко, но куда сложнее пожертвовать своей душой ради других. Я посмотрел сначала на старого священника, лицо которого не выражало ни страх, ни ненависть, лишь кроткое христианское спокойствие. И я почувствовал силу, правильность того, что я делал и делаю. Жизнь прожита не зря, я сделал ошибки, я грешил. И это правильно. Это жизнь, это мой след. Потом я перевел взгляд на маленькую девочку, которая судорожно сжимала руку священника и с ужасом смотрела на толпу. И тогда еще сильнее убедился в правильности своих мыслей и порывов. Рука непроизвольно сжалась в кулак. Красный цвет в моем сознании стал ярче и запылал словно пламя. Я рванулся и заорал как зверь. Гнев. Мой главный стыд и грех, я никогда не умел себя контролировать. И сейчас он помог. Я бил их направо и налево, осыпая сильными ударами, которые были выверены сотнями тренировок. Шаг влево, удар справой, увернулся, удар ногой, рукой слева. Один из них обронил палку, с вбитыми в нее гвоздями. Лишь сейчас я осознал то, чего они хотели. Они покушались на великую мудрость старости, отца и непорочность ребенка, девочки . И тогда гнев стал сильнее. Палка оказалась в моей руке. Я ударил одного из нападавших в горло. Кровь окропила мое пальто. Я шел на них, но священник и девочка даже не думали убегать. Я стоял между ними и толпой, которая стала заметно меньше. Некоторые не выдержали вида крови и убежали. Против меня стояли трое, каждый держал в руках нож и цепь. Они бросились на меня первыми. Схватка была не долгой, это было не только то умение, которого я стыдился, но и то умение, которое помогало выжить. Я остался один на один с последним. Он снял капюшон и дико засмеялся. Я узнал в нем своего приятеля. - «Дима… зачем?». Я услышал два крика. Детский и старый, слившихся в едином порыве. Два выстрела попали точно в цель, но я не чувствовал боли и страха. Я повернулся и увидел ее. Она улыбалась и странной была эта улыбка. Раньше эта улыбка вызывала у меня трепет и самые нежные чувства. Я любил и ненавидел эту улыбку, но теперь… чувств не было. И тогда я сделал то, что должен был сделать. Я улыбнулся и встал напротив ее. Кровь хлестала из спины, но я не показал виду. Я мог убить ее. Всего один прыжок и удар и она умрет. Но… Я просто стоял и улыбался, а потом расставил руки и засмеялся. Это был тот самый детский, юношеский смех, которого я не слышал от себя, несколько лет. Ее прекрасные и холодные глаза расширились от ужаса. Дима закричал. Она вскрикнула и нажала на курок. Я упал на землю, мои руки были расставлены, а ноги сложены вместе. Я распят? Нет, что ты. Сердце…. Минута… секунда… вечность. И была цель? Ведь правда была, я защитил то, чем дорожил, я защитил идеалы и посмотрел в истинное лицо любви, я поступил как христианин, я простил? Это правильно? Я знаю, что я попаду в ад, я убил, но я пожертвовал самым дорогим, душой и это правильно
Зашуршали опавшие листья. Сторож посмотрел на главные врата. Тусклый серый силуэт пробирался через океан листьев. Разные глаза смотрели на гаснущее солнце и на природу в целом. Странный этот мир, мир людей. Столько проблем, идеалов, мыслей, желаний, выдуманных ими же. Безнадега втянул в себя осенний воздух и взглянул на надгробие, c изображением улыбающегося юноши. Память? Всех забудут, каждого. Историю переписывают. Надо быть по-настоящему великим и благочестивым, чтобы быть вне истории и искать в малом. Главное счастье. Ничего, не бойся, там сочтемся – кот ухмыльнулся, хоть коты и не умели этого делать, но сейчас был именно такой момент. Через секунду хвост Безнадеги пересек границу кладбища.