Рогнеда Глава 6

Глава 6

Варяжко пришел домой ближе к ночи, смурной, свирепый. Засветил лучинку, устало сел на скамью, уронил голову на руки. Загнанный в ловушку Ярополк принял решение сдаться на милость брата-победителя. Как же кметь мог теперь спасти своего князя, если тот сам не желал бороться? Вспомнив о сегодняшнем совете, витязь досадливо поморщился: Ярополк был смирен, как ягненок. На призыв Варяжко бежать вместе с дружиной к печенегам, собрать среди них новое войско и обрушить его на Владимира, князь отвечал робким взглядом забитого ребенка, смотрел затем в сторону Блуда, а бессовестный воевода успокаивал нерешительного сына Святослава:

- Поезжай к Владимиру с миром. Брат не посмеет посягнуть на твою жизнь.

Варяжко понимал, что Владимир победил Рогволода благодаря внезапности, а Ярополка – благодаря той же быстроте действий и подкупу. Но война еще не проиграна… Не была бы проиграна, - мрачно поправил себя кметь, - если бы князь оказался внутренне готовым к схватке с братом. Но Ярополк напуган, растерян и помышляет только о мире. Он слушает одного Блуда, а этот негодяй толкает Ярополка в пропасть. Зачем нужно было покидать Киев и занимать оборону в гораздо менее пригодной для отражения натиска Родне? Ох, нечисто здесь дело. Явно Блуда прельстили, и держит он сторону Новгородца. Интересно, что пообещал ему Владимир: Древлянскую землю, Полоцкую или Новгородскую?

******

Накануне выхода князя и дружины из Родни Блуд исхитрился послать к Владимиру гонца, которому велено было передать такие слова: «Княже, веду к тебе Ярополка. Приготовься истребить его!»

Получив долгожданную весть, Новгородец щедро наградил посланца золотой гривною да выпил с ним доброго меда. А после направился к дядьке «совет держать». Добрыня отговаривал Владимира от братоубийства.

- Негоже Ярополку смерть чинить, - пробасил воевода, гулко меряя шагами дощатый выскобленный пол. – Он – пленник, сдавшийся на твою милость, князь, отдавший тебе всю власть над Русью, брат тебе, наконец. Отец твой, доблестный Святослав, никогда не … - предостерегающе поднял руку Добрыня, но племянник грубо оборвал его на полуслове.

- Он меня за сына не считал, а я его отцом не желаю звать! И не мозоль мне глаза его примером. Я своей дорогой иду. Может, через несколько веков Святослава никто не вспомнит, а о Владимире еще будут слагать песни?!

Князь сейчас походил на разобиженного мальчишку и вел себя, как еще дозволяется подростку, но не подобает мужчине. Он продолжал выкрикивать слова, которые не должен даже и в мыслях обращать к отцу сын. Добрыня не стал усовещивать разошедшегося племянника, просто молча отвесил ему крепкий подзатыльник.

Владимир наперво вскинулся, но вовремя заметил, что воевода направился к двери, и передумал держать сердце на дядьку.

- Уй! Не уходи. Я, глупый, без тебя пропаду.

- Ты и так пропащий, коли отца поносишь, - к отважному князю-воителю Добрыня испытывал не просто уважение – преклонение. Хула на Святослава была для него немыслима, а уж в устах сына героя являлась тягчайшим преступлением.

- Уй, Ярополк, если вырвется от меня, постарается вернуться в Киев. Да не один, а с печенегами или с греками, порази их Перун. Новая война начнется.

- А может, Ярополк не захочет за стол киевский бороться? – простодушно предположил воевода. – Ты ему пожалуешь удел, он там будет княжить тихонечко, да имя твое благословлять за то, что избавил его от тяжкого бремени великокняжеской власти.

Владимир тихонько простонал. И зачем только он обратился за советом к Добрыне?

- Мне нужны верные люди, двое или трое. – Деловито заговорил молодой князь. – Такие, чтобы мечи в руках крепко держали, да могли разить в спину без промаха. Если к завтрашнему дню не найдешь таких, я посчитаю, что ты Ярополку победы желаешь. Хоть и крепка у тебя шея, уй, но голова на ней может не удержаться.

Добрыня вновь уловил в глазах племянника хищный огонь, испугавший его однажды. Волчонок попробовал крови. Что теперь способно остановить его? Воевода скрепя сердце отправился выполнять приказ Владимира.

******

Наутро дружина Ярополка покинула Родню. Блуд все время держался близ князя, указывая, как ему лучше вести себя!

- Скажи Владимиру, когда увидишь его: «что ты ни дашь мне, все приму», - наставлял князя Блуд, но Ярополк не вслушивался в его речи и потому не осаживал заносчивого воеводу.
Ему было все равно. Он проиграл, поражение оказалось сокрушительным и, что самое отвратительное, неизбежным. Ярополк с самого начала робел тягаться с Владимиром. Сын ключницы внушал ему страх. Он был властен, смел, быстр, хитер. Паренек, которого Ярополк в детстве дразнил «крапивное семя», бездумно повторяя вслед за старшими обидное прозвище, сумел поставить себя так, что люди признали в нем князя. Даже сам Ярополк после полоцкой кровавой свадьбы брата почувствовал, что против него идет опаснейший соперник.

Теперь оставалось надеяться на то, что Владимир, получив желанную власть, сумеет достойно ею распорядиться и уж, во всяком случае, не обесчестит себя нарушением княжеского слова, которое крепче булатного меча.

Владимир через Блуда обещал сохранить жизнь Ярополку, его жене и соратникам, и бывший князь киевский доверился брату.

Родня недалеко отстояла от Киева, поэтому, когда Ярополк с дружиной прошел в городские ворота, солнце еще и не собиралось на покой. Князь возвел глаза к небу и улыбнулся. Всякий русич знает: пока Даждьбог взирает на землю и освещает ее благодатными лучами, не может совершиться никакой неправды. Ярополк заметно приободрился. Он едва ли не весело последовал за Добрыней, который встретил его, как полагается привечать князя, а теперь сопровождал в терем к Владимиру. Витязи, среди которых был Варяжко, хотели пройти за князем не только во двор, но и в сам терем. Однако Добрыня охладил их рвение.

- Что тебе, княже, брата бояться? Ты его гость, а на гостя худое замыслить, сам ведаешь, боги не позволят. Оставь дружину свою здесь, ибо Владимир с тобой одним говорить желает. А о воинах своих не волнуйся, без дела не останутся. Чай, соскучились по киевским красавицам? – Добрыня лукаво подмигнул Блуду.

Тот понял намек.

- Пойдемте, братцы, поднимем ковши за княжеское замирение.

Ярополк кивнул головой, отпуская дружину на отдых, хотя прикажи он, и воины Святослава отстояли бы своего князя.

Во двор стали прибывать люди Владимира, гридни Ярополка, напротив, постепенно расходились.

Князь еще немного постоял на крыльце, запрокинул голову: сияющий лик Даждьбога был сокрыт тучами. Ярополк, обращаясь к всесильному богу, прошептал: «Что ни дашь мне, все приму», и успел удивиться спокойствию, разлившемуся в усталой душе от этих слов. Затем князь, ведомый Добрыней, вошел в терем.

Он заметил, как два викинга, стоявшие в дверях, покинули свои места, сделали несколько быстрых шагов и оказались от Ярополка на расстоянии длины меча.

Пара отличных стальных клинков впилась князю под пазуху. Наемники вонзили мечи поглубже и подняли тело в воздух, а потом бросили его на пол.

Владимир выбежал на шум полюбопытствовать, как произошло убийство Ярополка. Он, увидев брата, не всплеснул руками, не забился в истерике, а склонился над поверженным соперником, чтобы удостовериться в его смерти, нащупал жилку на шее, и тут Ярополк открыл глаза. Владимир в ужасе шарахнулся прочь, чуть не сшиб с ног Добрыню. Потом немного оправился, снова посмотрел на брата. Поймал его взгляд, безмятежный, светлый, но безжизненный…

В этот вечер новый князь киевский затворился в опочивальне и никого к себе не допускал. Добрыня крепко испугался за рассудок племянника, потому что он слышал, как за закрытой дверью Владимир возбужденно говорил о чем-то, хотя молодой человек находился в полном одиночестве, а иногда его речь прерывалась плачем.

На следующий день Владимир, как ни в чем не бывало, «сыграл свадьбу» с беременной вдовой Ярополка, гречанкой Юлией, окончательно забрав себе все, что ранее принадлежало его старшему брату.

******

В Киеве же Владимир, наконец, нарек Гориславу своей женой, но, желая научить строптивую полочанку покорности, не разрешил ей жить в княжеском тереме, а поселил в пригородном сельце Предславине. Он окружил Рогнеду надсмотрщиками, которые сообщали князю о каждом ее шаге. Сам Владимир в Предславино приезжал очень часто и заставлял Рогнеду делить с ним ночи.

Она изнемогала от этой пытки, призывала гнев богов на голову своего мучителя, но боги были глухи к ее молитвам. Дни спешили друг за другом, но ничего не менялось в ее горестной судьбе.

В одно жаркое летнее утро девушки-прислужницы (все из Владимировых рабынь) предложили Рогнеде пойти искупаться на речку. Полочанка с удовольствием согласилась.

В воде она чувствовала себя как рыба. Пока прислужницы охали да ахали, опуская ноги в прохладную водицу, Рогнеда выплыла на середину. Она покачивалась на тихих волнах, наслаждалась минутной свободой. Но купание не может длиться вечно. Пора выходить на берег. Вот уже княгиня кончиками пальцев коснулась илистого дна. И вдруг так горько стало ей оттого, что ее, будто скотину, под присмотром мыться водят, так устала она от постоянного надзора и бесконечных унижений, что захотелось ей разом избавиться от всего.
И ведь это так просто. Надо только нырнуть поглубже, обмануть неискоренимую в слабых созданиях рода человеческого тягу к жизни. Рогнеда сделала несколько энергичных гребков. Рука нечаянно скользнула по животу, и она вспомнила, как баба-знахарка, присланная Владимиром в прошлую седмицу, сообщила, что в начале весны ей следует ожидать появления первенца.
У Рогнеды будет ребенок от князя! Будь проклят злодей, исковерковавший ей жизнь.С какой бы радостью она подарила ребенка Ярополку, которого сейчас полочанка, никогда жениха не видевшая и влюбившаяся в него заочно, любила еще больше, ибо он представлялся измученной Гориславе полной противоположностью жестокому Новгородцу. Но она не хотела иметь ребенка от Владимира.«Ну, смелее! Осталось выдохнуть и что есть мочи грести ко дну. Давай же!».
Рогнеда с усилием вытолкнула воздух из легких. До нее донесся заливистый хохот. Это девки-прислужницы наконец-то отважились войти в воду и теперь плескались и резвились от души. Они махали княгине, приглашая присоединиться к их веселью.

Рогнеда погрузилась в воду, пытаясь ухватиться руками за дно. Спустя мгновение молоточком застучала в висках кровь, заломило в груди. Молодое тело яростно сопротивлялось подступающей смерти. Рогнеда инстинктивно вынырнула на поверхность, отдышалась. Мысли проносились в голове бурным потоком.

«Покончить со всем. Одна минута – и я буду далеко-далеко от Владимира, его гридней и холопов. Я ненавижу его. Ненавижу! Но он отец моего ребенка… Мой ребенок… Я не могу убить своего малыша. Его нить судьбы еще даже не сплетена до конца, а я мнила оборвать ее до рождения…Если будет мальчик, станет мне защитником, воспитаю достойного наследника Рогволода. А вырастет – пусть поможет ему Стрибог принять власть над Полоцкой землею».

И Рогнеда решительно поплыла к берегу, прогоняя прочь шальную мысль о легкой смерти.

Нет, рано ей уходить в край, откуда никому не дано вернуться. Слишком много испытаний обрушилось на нее в последнее время. Вот и прогнулась гордая полочанка под ударами судьбы. Отныне она сделается сильнее, потому как снова обретала смысл жизни – она нужна своему ребенку. Рогнеде по-прежнему был отвратителен Владимир, но она полюбила того, кого носила под сердцем.