Dakota

Март небрежно прохаживался по улицам загазованного города. Мы сидели в небольшом полуподвальном ресторане и лениво смаковали столовое вино. Был поздний вечер, обычно наталкивающий на ностальгическую лирику, при подобной обстановке. Где-то рядом играли блюз. Мой друг был печален и задумчив. Если бы я не знал его столько лет, то подумал бы, что он влюблен. Но я ясно осознавал, что дело здесь совсем не в этом. Просто что-то копилось в сидящем напротив меня парне. Что-то, что долго готовилось к тому, чтобы стать вербальным и опустошить его душу.
- Ты помнишь Дакоту? – тихо поинтересовался мой друг.
- Дакоту? Хм... вряд ли, если она была одной из твоих пассий, то это даже странно, что я с ней не знаком.
- Ты должен ее помнить. Дакота. Ди. Она ненавидела свое имя. – Он вздохнул и глотнул немного вина.
- Так бы сразу и сказал. Я не знал, что ее зовут Дакота. А что с ней? Мне казалось, вы расстались еще два года назад. Даже странно, что ты о ней заговорил.
- Да, расстались... – как-то вяло пробормотал мой друг. – Я видел ее вчера. Она замуж вышла.
- Эд... – я покосился на его быстро пустеющий бокал. – Встреча с бывшей подружкой еще не повод написаться. И потом, разве не здорово, что она все-таки пришла в себя?
- Ты не понимаешь... хотя, как ты можешь понять, я же не посвящал тебя в историю наших с ней отношений... прости, друг, мне просто срочно нужно выговориться. А твоя кандидатура подходит как нельзя лучше. Ты же любишь коллекционировать чужие истории и жизни, – я понимающе и в тоже время одобрительно кивнул.
- Давай-давай, Эд. Я готов тебя выслушать. Ты же знаешь, я никогда ни против. – Я ободряюще посмотрел на моего изрядно затосковавшего друга.
- Хорошо... Тогда я лучше начну сначала...

В полуметре от него стоял кровать. Еще в полуметре – кровать, на которой лежала симпатичная шатенка. Но шатенка его интересовала мало. Он пришел навестить друга, как, и положено, делать в таких случаях, когда кто-то из знакомых оказывается на больничной койке с развороченным скелетом, а ты при этом спокойненько бегаешь по городу, клеишь девушек и вообще живешь полноценной жизнью. В данном случае на больничной койке оказался один из тысячи знакомых. Нелепое окончание жизни - въехать на байке в грузовик, когда тебе всего 25 и жизнь прекрасна. Он вел себя, как и положено сочувствующему члену общества. Говорил милые и душещипательные слова успокоения. Обещал, что жизнь снова наладится. Что парнишку обязательно залатают и все будет просто прекрасно. В итоге, когда его словарный запас иссяк, он вежливо попрощался, пообещал когда-нибудь обязательно заглянуть, и исчез за дверью, таким образом, навсегда обрубив еще одну никчемную отмирающую ветку от живого и здоровенько дерева своей пока еще не очень-то и взрослой жизни.
На выходе из больницы он столкнулся с шатенкой, что лежала в одной палате с его экс-другом. Она сладко курила ментоловый Кент, и было заметно, какое удовольствие ей доставляет сам процесс.
- Не хорошо врать людям. Особенно людям на больничной койке. Особенно, когда у вас такая разница в дальнейшем жизненном пути.
- Простите, это вы мне? – обернулся и уставился на девушку.
- А здесь есть еще кто-то, кроме нас двоих? – Она вопросительно изогнула бровь и выдохнула небольшое колечко дыма. Он огляделся. Пожалуй, там и правда никого больше не было, кроме них двоих.
- А с чего вы взяли, что я врал?
- О... – она хрипло рассмеялась, - это же просто, как дважды два. Все так делают. Я тоже так делала. Просто очередной нерушимый закон общества. Сначала вы вроде друзья, потом кто-то из вас сочувствующий, а потом вы забываете номера телефонов. И с облегчением узнаете, что ваш как бы друг сиганул из окна. Только тогда вы собираетесь коллективом, чтобы вспомнить, каким славным парнем он был, как глупо себя погубил и как быстро сгорел после этого. Хреновы фальсификаторы. – Она криво усмехнулась.
- Вы сами говорили, что поступали так же. Значит, вы точно такой же фальсификатор, – парировал он на этот упрекающий монолог с ее стороны.
- Я и не спорю. Меня Дакота зовут, кстати, – как бы невзначай заметила она и протянула ухоженную руку с облупленным лаком.
- Меня Эдвард. Можно просто Эд. – он неуверенно пожал протянутую ему руку.
- Вот и прекрасно. Вы не пригласите меня на чашку кофе? Потом мы перейдем на ты. Вы пригласите меня домой, напоите виски, и мы займемся любовью, что бы разойтись навсегда, м? - она вопросительно уставилась на него.
Он опешил от подобной наглости, и вообще оттого, что девушки начали делать ему подобные предложения.
- Хм... Все бы ничего, но вы, если я не ошибаюсь. В больничной пижаме и потом, как вы себе это представляете?
Неожиданно она рассмеялась. Причем, как нервно, с истерическими нотками и так же неожиданно замолкла, но через минуту вновь продолжила как ни в чем ни бывало:
- Вы не любите авантюры? Только не говорите. Что нет. Вы слишком не похожи на сладкого мальчика-одуванчика. Которого слишком долго лелеяли заботливые домочадцы. Эд, детка, я прихожу и ухожу когда хочу и куда хочу, – она очень выразительно вскинула брови, - подождите меня здесь, я скоро, - и она скрылась за входной дверью в больницу.
Через несколько минут она появилась в дверях. Он замер, окидывая взглядом ее внешний вид, и пытаясь решить, в чем она будет выглядеть менее эксцентрично, в пижаме или в том, что было одето на ней сейчас. На Дакоте был длинный кожаный плащ, явно длиннее, чем позволял ее рост, затасканный салатовый свитер, больше на несколько размеров, короткая красная юбка в черную клетку, полосатые носки и туфли на огромной шпильке.
- Эмм... – кажется, впервые в жизни, ему не хватало словарного запаса даже на то, чтобы лаконично предложить ей переодеться.
- Проблемы, Эд? – на ее лице читалась ухмылка, - или я настолько шокировала тебя своим внешним видом?
Он судорожно глотал губами воздух, пытаясь оценить то. как они будут выглядеть со стороны.
- Да... Дакота, а когда мы успели перейти на ты? Кофе пока... не было...
- Будем считать. Что курение тоже переводит людей на ты. Пойдем, Эд, а то стоять перед больницей не очень-то романтично. И потом, я безумно хочу заказать двойной эспрессо. И немедленно.
Они довольно быстрым шагом двинулись в сторону ближайшей забегаловки. Дакота вполне уверенно держала его под локоть и курила одну за одной. Походка у нее была та еще. Казалось, что она идет не на шпильках, а как минимум в военных ботфортах. В кафе на них как-то странно смотрели, когда он неуверенно хлебал виски. А она с упоением пила уже четвертую кружку кофе.
- Не смотри на меня так. Я люблю делать все в больших количествах. Пить кофе, курить, заниматься любовью...
- У меня такое подозрение, что последний факт занимает тебя больше всех вышеперечисленных. Только не говори, что ты нимфоманка, этого мне только для полного счастья не хватало...
в итоге все было так, как она и предсказывала. Права виски у него дома она пила вполне самостоятельно и по-хозяйски.

Мой друг заказал еще бутылку вина и нервно закурил.
- Спокойно. Эд. Это все уже в прошлом, не надо так нервничать. И напиваться, кстати, тоже не стоит.
- Да. Ты прав. Мне просто надо перевести дух. Мне еще есть, что тебе рассказать. Надеюсь, этот гадюшник закроется не раньше двенадцати...

Она настоятельно требовала познакомить ее с его девушкой. Она часто вламывалась к нему домой без звонка, опять-таки надеясь застать его подружку.
- Я просто хочу посмотреть на эту малышку. Она, наверное, вся такая сладенькая. Такая правильная. Из хорошей семьи и пахнет Шанелем. Почему ты не хочешь нас знакомить? Боишься, что девочка испугается? Ха-ха. Эдвард, ты грязная скотина, ты же сам ее бросишь. Первым!
Дакота любила напиваться в хлам. Дакота любила тушить сигареты об его дорогие кожаные диваны. Дакота любила выбрасывать посуду из его окон просто потому что это было весело. Потом она пропадала, и он благодарил богов, потому что без нее он мог дышать, а с ней он, с удовольствием мазохиста, захлебывался сизым дымом никотина.
- Если бы ты меня не любил, ты, осколок неудачник, ты бы меня ненавидел! – и она заливалась хриплым истеричным смехом.
Он был вынужден расстаться со своей подружкой, потому что сил отвечать на вопросы, почему она больше не может к нему приезжать, почему он вечно отменяет свои с ней встречи, и почему его вещи вечно пахнут алкоголем и сигареты, больше не было. Как не было и желания. Дакота долго гнобила его, с упоением садиста, а потом совершенно будничным тоном предложила выпить «еще по бутылочке старика Джека». Он похудел и помрачнел, он был вынужден брать периодические отгулы на работе, и никто уже даже не удивлялся, если он приходил ближе к концу рабочего дня, совершенно измочаленный и разбитый. Дакоту это забавляло. Казалось, ее забавляет все, что с ним происходило. Но он не мог ей противостоять. У него вновь не хватало сил и желания. Он терпеливо чистил свои кожаные диваны, покупал новую посуду и спокойно сообщал ей о том, что с ее стороны было бы очень мило, перестать превращать его квартиру в помойку.
- Это и так помойка! Вся твоя дорогая мебель, твои роскошные ковры, твоя чертова посуда и твой пафосный Джек Дэниелс! Лучше бы ты работал на стройке, получал гроши и понимал, что такое – дешевый вермут в парке на лавке!
Дакота кричала, Дакота хохотала до упаду, Дакота занималась с ним любовью и топтала его все больше и больше.
Однажды Дакота пропала надолго. На срок, больший, чем ей позволяла ее любовь к унижению. он наслаждался жизнью неделю. Он даже успел обзавестись новой подружкой. Но что-то мешало ему вновь быть тем, кем он был. И он начал нервничать. Пить. Тушить сигареты об собственные диваны. Он поехал в ту больницу, где они познакомились и узнал, где ее искать. Он приехал на ее квартиру, где долго выяснял у ее дяди, где может находиться Дакота.
Он нашел ее в психушке, на окраине города. Она спокойно восседала на качелях, слегка отталкиваясь ногой от земли, чтобы создать видимость катания и курила. Он долго созерцал со стороны приятное зрелище «Дакота в пижаме», но потом все-таки решил подойти. Она лениво оторвала взгляд от созерцания точки в пространстве и посмотрела на него.
- А... Это ты, – она хмыкнула и затянулась. – Рада тебя видеть. Не часто у меня здесь бывают посетители. Ха-ха, – она вяло рассмеялась.
- Может, ты объяснишь, что происходит?
- С какой стати? Вон, видишь добрый дядя в белом. Как кокаин, халате? Спроси у него.
И он спросил. Дакота была сумасшедшей. Сумасшедшей со стажем. Ее можно было спокойно вылечить, если бы ее так не забавлял процесс побега на так называемую свободу. Где она могла спокойно наслаждаться жизнью. Ее забавлял процесс ее отлова. Когда она начинала домогаться до прохожих, ходить по улицам в кожаном плаще на голое тело и с бутылкой виски в руках. Когда она сама звонила врачу и голосом капризного ребенка сообщала, что ей скучно и ее надо приехать и забрать. И они забирали. И она снова сбегала.
- А сейчас мне лень убегать. Ты мне надоел, Эдвард. Ты скучный. Тебя уже дальше больше некуда ломать. Все. Ты кусок дерьма, на лучистой полянке. Ты свободен. – Дакота ухмыльнулась и ласково чмокнула его в щеку. Adieu, мальчик. – и она, помахивая бедрами, отправилась в корпус.


- Знаешь, тогда я просто несколько дней созерцал потолок. Мне казалось, что он поможет найти мне выход. Хоть какой-нибудь... и я нашел...

- Я забираю ее.
- Что? – брови главврача той дурки, где лежала Дакота, медленно поползли вверх и так же медленно вернулись на место. – Но вы не можете ее забрать. Она же душевнобольная. Она, в принципе. Опасна для окружающих. И потом, Вы думаете, Вы первый, кто пытается это сделать? Она же удерет от Вас, перед этим не оставив и живого места!
- Я все это прекрасно знаю. Но у меня есть деньги. Я найду способ вернуть ее к нормальной жизни. – Он нависал над столом главврача и терпеливо ждал ответа.
И дождался. Через несколько дней, он увез ее из дома для душевнобольных, все в том же кожаном плаще, салатовом свитере, красной юбке в клеточку и десятисантиметровых шпильках. Она молчала, напряженно сжимая губы, и злобно затягиваясь. Когда машина остановилась около его дома, ему почти силой пришлось вытаскивать ее оттуда и запихивать в дом. Она не проявляла никаких признаков заинтересованности или желания мне помочь. Она просто совершала напряженные механические действия. Прошла почти неделя она все время молчала, курила, пила литрами Джек Дэниелс и почти не передвигалась, только до бара и обратно на диван. Он не знал, что делать. Кислорода катастрофически не хватало на них двоих, и это действовало на нервы. Тогда он понял, какую ошибку совершил.
- Да что с тобой происходит, в конце концов?! – Она, вяло отреагировав на его реплику, подняла глаза.
- А что тебя, собственно не устраивает?
- Все! Все, черт бы тебя побрал! Ты, и правда психопатка, Дакота!
- Может быть. Но я не заставляла тебя вытаскивать меня из психушки, Эдвард! Я вообще очень вежливо исчезла из твоей жизни! Ты должен был быть мне благодарен, а не пытаться меня найти! – Он опешил. Эдвард никак не ожидал, что она так просто взорвется, что она обвинит его в ее спасении.
- Ты мне не нужен, ты понял?! Ты тряпка, Эдвард, такая же тряпка, как и все остальные! Ты думаешь, ты первый, с кем я поигралась и бросила? Знаешь, это просто оказаться в нужном месте и в нужное время? Ничуть.
- Но... Дакота... Я ведь любил... люблю... тебя...
- А я тебя нет! Я вообще тебя никогда не любила. Никого из вас! Вы жалкие ублюдки, которые всю жизнь ведут себя, как боги, потому что у них все есть изначально! Вы испорченные мальчишки, которые играют с любой девчонкой, которая кажется вам более или менее симпатичной! Любишь? Ты говоришь, что ты меня любишь?! Да что ты знаешь?! Вы считаете, что знаете о любви все, но вы ведь никогда в жизни так толком и не попробовали влюбиться! Ты ни черта об этом не знаешь. Вообще ни черта! Ты считаешь, что жизнь – это леденец, который ты можешь облизывать всю жизнь и будет вкусно! Да, конечно, ты считаешь, что любишь меня, просто потому что меня невозможно не любить! Потому что я сделаю все, что бы очередная тряпка втрескалась в меня без памяти! Тряпка вроде тебя! Я каждого из вас ненавижу настолько, что готова вас уничтожить! Но согласись, ничто не ломает людей так, как девушка, у которой хватает наглости уйти от вас. К тому же без объяснений! Я всю жизнь только и делаю, что обламываю парней вроде тебя, просто потому что вы недостойны называться мужчинами! Вы слишком изувечены деньгами и любовью! Вы изуродованы вниманием девушек, их заботой и лаской! А я для вас как красная тряпка! Я вроде бы ложусь под вас с первой встречи, но совершенно не вписываюсь в образ заглядывающей в рот потаскушки! Потому что мне на вас плевать! Вас так легко использовать! Ты никогда не задумывался о том, что испытывает человек, которого бросили? Теперь ты знаешь! И как, нравится?! Ну же, отвечай!
- Дакота, я...
- И еще. Я ненавижу, когда меня называют Дакотой. Эдвард. Я люблю, когда меня называют Ди! – Она швырнула в него подушку. – Ты не понимаешь, что эта неделя с тобой, была мучительней, чем любой кошмар! В психушке лучше, чем с тобой, понимаешь?!
Он ошалело смотрел на ее лицо, искаженное злобой. Он не был готов к подобному удару. Он и впрямь почувствовал себя ничтожеством. Казалось за этот десятиминутный монолог, он успел осмыслить все то, что происходило в его жизни, и насколько она была права.
- Да, Ди... Ты права. Ты совершенно права. – Голос его был спокоен и тверд. – Если хочешь, я отвезу тебя обратно...
- НЕ надо, Эдвард. Мне не нужна твоя эта забота. Ты можешь катиться вместе с ней к самому дьяволу! Я тебя ненавижу, Эдвард Прайс! Я. Тебя. Ненавижу. И заруби это на своем холеном носу!

- Я не видел ее два года. И вот сегодня... Знаешь, она была просто потрясающа... Дорогой костюм от Армани, шикарная укладка. Совершенные руки... И обручальное кольцо. Я не верю, что она вышла замуж, понимаешь? Я просто не верю. Она слишком сильно ненавидела весь наш чертов род! – Мой друг был пьян вдрызг. Язык его начинал заплетаться, речь становилась все надрывней и бессвязней.
- Ты просто пьян, Эдвард...
- Ничуть. Мне просто паршиво от мысли о ней. Два года вполне достаточный срок, чтобы смириться с тем, кем ты стал и попробовать измениться. Но встреча с ней совершенно меня растоптала. Такое чувство, что все опять вернулось на круги своя. А она даже не поздоровалась. Просто одарила меня равнодушным взглядом и прошла мимо. Ч-черт!
Я слушал его невнятную речь еще на протяжении получаса, после чего отвез его домой. Через два дня мой друг загремел в больницу с перебинтованными руками.

- Ты идиот, Эд. – я вздохнул, оглядывая палату, в которой лежал мой друг.
В полуметре от меня стоял кровать. Еще в полуметре – кровать, на которой лежала симпатичная шатенка. Дакота хитро улыбнулась мне, достала пачку сигарет и тихо выскользнула из палаты...