Далёкая трагедия

Слишком всё классно, слишком мелодично. И ты со своим пальчиком прекрасным. И клетка золотая, прутья толще. Врезания процесс больнее отпущенья. Свобода кажется мне осьминогом, где её чернила? Свобода смазывает взгляд, она вторит всем несвободам, словно эхо. Свобода как граница, участь, порожденье зим. Иди, куда ты хочешь, не замёрзни. Куда идти, оскалившись, пригнувшись? Где больше нор и темных уголков. А там свобода шепчет - вот он, вот он, попался, Я поставила его. Бегом и кубарем как с лестницы и в пекло. Вас раздражают пузырей бурленья звуки? Вы не привыкли, что ж, простые люди, возможно слишком много гари в этом чане. Подлить вам лучше кипятку. И растворившись в неизменности, как в тайне, дым оголил свободу. Здрасьте, здрасьте. Перед лицом её зашториваем окна. Внутри прохладно, и кусковый лёд кричит - хочу к родной свободе! И сейчас же. Ну, потерпи, родной, растаешь и поймешь, что лучше в печке. Там хотя бы кормят. И ничего, что кормят лишь горелым, зато как сытно, грешно, переспело. О, это осень, она пришла за ручку со свободой. Приветик, автор, Ваши документы? И холодно, и мерзко, как в вопящей яме. "Играем на аффектах, господа?". Свобода говорит - у нас ещё там есть чуть-чуть, но Вам ведь вроде как не надо? Лукаво улыбается. Бегу. Вокруг зверья полно, бежим, блестим оскалом. В подъезды, города, нам жизнь движенье подарило. Скажи, как скрипка нежная – «мы улетааааем». И ураганы вмиг подымут землю со слонов. Бежим, а на обочине - свобода - "Подать Вам блюдо, посмотрите – знанья тут деликатес". Что значит – «остановимся, подышим»? В меня уже не лезут ваши три галлона чистейшего как горный снег азота с кислородом. Быть может, чашку кофе? Пьем, стол изредка трясётся. В окно запрыгивает кошка – «два круга отбежали, государь». «Бегите дальше, повинуйтесь». Забросив кофе, хлопнув дверью своего авто, конечную я попросил у дула. Ну, здравствуй, дорогой - мне говорит свобода. У нас потери, будут, были, есть. И улыбается, я сглатываю громко. Вы так скромны в таком стареющем пальто. «Я – распродажа!», вскрикнула она. «Я не модна, но не потёрта вовсе. Вот, посмотри, ни одного родимого пятна!» Пальто спускается под автомобиля кресла. «Вот тут морщинка, прямо на плече!» - как жалостно она мне это предъявила. Товарищ, будь внимателен с судьбой! А я лижу ей плечи, и тихо-тихо я пистолет отнимаю у неё. И кожаный салон, и клетки золотые полосы вокруг. Свобода распустила волосы. "Мой друг, взгляни на эти губы, они жаждут!". "Погибель, ты мне лжешь, как и всегда". И палец тонкий трогает мне веки и заставляет ей подмигивать, зажмурься. Улавливаю где-то шелест тоненьких костей я, словно листьев, которые скрывает это тело. Я выламываю дверь. «Нет, погодите!». «К чёрту! Оставьте галстук, я спускаюсь в подземелье, вариться в чане». «Но как же клетка?». «Подождёт она меня». Свобода слишком уж проста, доступна, чтобы не заплакать. А я кидаю запонки на капот автомобиля. Так то.