Гроза детского дома

 
Лайлохон училась прилежно и у нее все здорово получалось.Зухрахон радовалась за неё и молча гордилась ею.

 К концу учебного года на общей линейке Лайло была особо отмечена как отличница! В отличие от старшей сестры она словно дюймовочка была маленькой и хрупкой, красивой и миловидной. Спокойная и уступчивая по характеру девочка не умела даже слово сказать в свою защиту. У неё "из под носа" могли в столовой забрать ее порцию чего - нибудь вкусненького (иногда по праздникам им в детском доме давали по четыре печеньки и по две конфетки), могли украсть чулки, поменять ручку на сломанную. А она молча сносила всё это.

 Посмотрит наполнившимися слезами глазенками на своих обидчиков, или грустно похлопает своими длинными чёрными ресничками, при этом лицо её становилось таким жалким. И такое происходило всегда пока сестра, узнав об этом от ее одноклассниц (!), не вмешается и не отберет у обидчика то, что взял. Часто, когда нельзя было вернуть то, что утащили ( если эта была еда), чтобы поднять дух сестренке, Зухра выносила из сто¬ловой свою порцию и отдавала ей.
 
 -Я уже поела свою порцию, мне дали «ДП» (дополнительную порцию), на поешь.- понарошке говорила она сестрёнке, при этом оставаясь сама без ужина или обеда...

В классе, где училась Зухрахон ( как и в других классах), вместе с ней учились дети разные, разные как по национальности, так и по характеру, разные и по судьбе... пусть маленькой, но уже судьбе...

Были среди них и " круглые сиротки ", у которых умерли оба родителя ... и кто- нибудь: старенькая ба¬бушка или к-то то из оставшихся дальних или ближних родственников (тёти , дяди и т.п.), будучи не в состоянии прокормить «лишний рот», с сожалением были вынуждены сдать своих "сиротинушек" в детский дом. Некоторые из таких близких старались хоть как - то утешить круглых сирот своими посещения¬ми (пусть одни редкими, другие чаще), а то и иногда забирая их к себе домой по выходным или праздникам ...
Зухрахон искренне жалела таких своих одноклассников, зная какаво пережить смерть близких… и сочувствовала им всей ду¬шой. Для них она ничего не жалела, стараясь при возможности помочь или защитить, когда можно, утешая себя “у меня-то все-таки хоть один родитель есть, пусть не рядом, не с нами, пусть где-то, но есть живой (!) папа и он когда-нибудь
придет за нами, обязательно когда-нибудь заберет меня отсюда ...и сестренок тоже…».

 Когда это произойдёт они никогда не будут с сестренками даже ссориться, мечтала она, будут очень внимательны к друг другу, уступчивы, будут ценить то, что они все вместе, любя и уважая друг-друга… .
 Но больше среди воспитанников детского дома было " живых сирот», то есть сирот при живых родителях - брошенных (!) детей, у большинства которых были хотя бы один из родитей, а то и оба родителя были живыми, но ... которых лучше бы и вовсе не было...


За прошедшие три года, до самого шестого класса Зухрахон и Лайлохон старались вести себя так, чтобы заслужить того, если, когда- нибудь придёт папа, ему сказали бы " Как Вы могли таких хороших девочек сдать в детский дом ?!" и что их после этого обязательно заберут отсюда.
Порой бывало, что в душе Зухрахон вскипал гнев и протест на от¬дельные «несправедливости», происходящие во внутренней детдомовской жизни, неведомой взрослым, то есть учителям и воспитателям.
 Но она терпеливо сдерживала себя в сердцах думая про себя " А ну их, я не должна стать как не¬которые. Мне надо и в поведении и в учебе быть лучшей, ведь когда- нибудь придет же мой папа забирать нас, он должен будет гордить¬ся мной и сестренками тоже. Ему не должно быть стыдно за нас и мачехе не в чем будет нас упрекнуть …".
Эти мысли всегда сдерживали её, расставля¬ли, так сказать, точки над и... и всё становилось на свои места.
 Зухрахон терпеливо относилась к тому, что её тетрадь по мате¬матике превращали в «черт знает что» пока пройдет по всем рядам и спишут домашнее задание почти все в классе, даже не спрашивая разрешения у неё, при этом некоторые поторапливали «давай быстрее решай задачи, а то не успею переписать...» . Это как бы входило в её неофициальную обязанность.

 Она была силь¬ной в математике среди своих сверстников.
 -"Задачи щелкала как се¬мечки"- поговаривала учительница по математике. Видимо поэтому не ведая о том, почему тетрадь всегда потрёпанная, учительница снисходительно журила её за "неряшливое» отношение к тетради.
Только однажды, когда Зухрахон училась ( в конце третьего класса) в первом году своего пребывания, учительни¬ца заметила было, что одноклассники списывают домашнее задание по матема¬тике у Зухры и сделала им замечание.
Терпеливо относилась Зухрахон и к тому, что иногда старшеклассники буквально с накрытого стола в столовой забирали вкусную еду, заставляли дежурить вместо себя…. Словом проявления армейской «дедовщины» во всей её «красе» существовали тогда в Кокандском детском доме, где воспитывались Зухрахон вместе со своей младшей сестрой Лайлохон.

 Последнее время в детском доме появилось несколько нехороших ребят, которые делали очень плохую погоду во внутренней нефор¬мальной жизни детского дома… во главе с Хакимом - в среде детей детского дома «названного Боссом» (страшной « г р о з о й » детского дома).
С появлением «кодлы Босса», группы плохих ребят во главе с «боссом»: старшеклассником по имени Хаким (двоечник и второгодник, не раз пробывший в разных переделках… в том числе и в милиции), которые творили бесчинства в детском доме, жизнь в нём превращалась прямо в страшилку… порой становилась невыносимой…

 Он отличался своей жестокостью и силой. Хакима все боялись. Его слово было законом ( неофициальным) для воспитанников детского дома. Даже приказания официальной «грозы» детского дома - Нины Васильевны- старшей воспитательницы детского дома, можно было иногда проигнорировать…но «Босса» …

 «Хаким сказал»- значило кровь из носа - выполни. «Хаким идёт» или «Босс идёт» всё - равно, что « смерчь» или « гроза» идёт. Все старались избегать встречи с ним. Его всегда окружала целая группа подобных ему ребят ( его кодла).
Они обижали младших, склоняли их к воровству…
Такая попытка была и в отношении Зухры. Но она наотрез отказалась стащить булочку “хоть режьте” – говорила она ( это было ещё в конце пятого класса). Её тогда здорово побили (и не раз) за невыполнение указания «босса», но видя , что это бесполезно, потом они сами отстали от нее. А уж когда Зухрахон стала председателем совета дружины ( в шестом классе) вовсе оставили её в покое.

Эти ребята вытворяли черт знает что, но почему-то никто не решался сказать об этом педаго¬гам, а те даже не догадывались об их проделках (а может быть не хотели связываться с ними ?! ).
 Поговаривали, что кто-то из такого-то класса "наябедничал" и что ему сделали "тёмную" ( на детдомовском языке это означало, что накрыв «провинившегося» - ябедника, одеялом, группа ребят пинала, иногда до без сознания, при чём об этом никогда "взрослые" - педагоги не знали.

В худшем случае "потерпевший", разукрашенный синяками говорил, что упал или еще что-нибудь в этом роде, боясь вновь быть подвергну¬тым таким испытаниям, ведь после "отбоя" вновь окажется в опаснос¬ти, когда в спальном корпусе кроме старенькой няни, да и во всём детском доме кроме сторожа никого не останется из взрослых .

В отношении таких возмущение и протест в душе Зухры вспыхивал, наполняя чашу ее терпения...

Узнав об очередной "жертве", ей хотелось хоть словом защитить, высказав "плохишам", что так не честно группой нападать на одно¬го. Но ей нельзя было связываться с такими, надо было быть "примерной" ученицей, тем более они вообщем-то ее не трогали. А еще они же могли потом и ей отомстить.

 Рассказать об этом "взрослым" тем более было нельзя, за это ждала "жестокая расправа", как "Славку-ябеду", старшеклассника, которого год назад похоронили... Среди детей бытовало мнение, что после "расправы", а его избила группа "боса" за "ябеду", мальчик часто болел "попадал в больницу", а потом спустя почти год… он умер .

 "Взрослые" считали, что у него с легкими было не в порядке..., хотя дети оставались при своём мнении, что это случилось в связи с "расправой боса".
Зухрахон терпеливо относилась и к заведенным "босом" детско¬го дома правилам, что новую одежду, выдаваемую два раза в год, нужно было отдавать, взамен получая старье.

При чем об этом нельзя было сказать "взрослым", иначе изобьют. Легче было «взять на себя нарушение». То есть, обнаружив, что ученик только что по¬лучивший новую одежду, вдруг ходит в старых, воспитатели требовали объяснений. Тогда "провинившийся" отвечал, что "потерял" в лучшем случае, а то и "продал", "поменял на что-то" и т.п., за что подвергался наказанию уже со стороны педагогов и воспитателей.
До самого шестого класса, Зухрахон терпеливо относилась ко всему, что происходило вокруг, стараясь не вмешиваться ни во что, избегая всяких конфлик¬тов. Старалась всегда, везде, во всем и для всех быть хорошей…


Но однажды… чаша терпения Зухры разбилась...в дребезги и тог¬да...


На дворе стояла ранняя весна. Только что закончившаяся зима уступала место потеплению.
Светило яркое солнце, хотя еще и не грело. Двор детского дома все более оживлялся. Всем хотелось больше погулять во дворе, чем находиться в помещении класса. Поэтому все перемены и свободные от уроков часы толпы детей прогуливались и бегали на территории детского дома .

Больше детей всегда собиралось за зданием прачеч¬ной, недалеко от которого начиналась спортплощадка, в промежутке между ними была расположена "поилка" ( такой кран - проходила длинная труба с множеством отверстий, из которого дети пили воду, умывались, мыли руки и т.п. ). А с правой стороны у высокого забора стоял общий туалет, с одной стороны был "мальчуковый" с отдельным входом для мальчиков, а с другой- "девча¬чий".
Вместе с потеплением в детском доме начались ремонтные рабо¬ты и рабочие вырыли прямо рядом с "поилкой" яму и …гасили там известку…


После третьего урока на перемене Зухрахон с девочками пошла в сторону «поилки» и туалета.
 Она была немного стеснительной девочкой и если рядом с туалетом находились мальчишки, Зухрахон дожидалась когда они уйдут и только потом незаметно проходила в "девчачий" туалет. Видимо это передалось ей от аммашки, которая, когда девчёнки жили ещё в своём доме, перед тем как отправиться в сторону туалета спрашивала « посмотри нет ли во дворе кого из мужчин?». Если вдруг кто-нибудь, даже если их папа находился во дворе, то аммашка всегда дожидалась, когда тот уйдёт, только затем просила кого-нибудь из девочек сводить её в туалет. Девочки держа аммашку за руку вели по тропинке, выбирая ровную дорожку и убирая всё в пути, чтобы (слепая) тётя невзначай не споткнулась.

И на этот раз, как всегда, дождавшись когда мальчишки отойдут подальше, Зухрахон вошла в помещение туалета.
 Еще нахо¬дясь там, она услышала душераздирающую вопль… крики, шум…

 «Опять кто-то с кем-то дерутся» подумала она.
Выйдя оттуда вместе с девчёнками она направилась к крану помыть руки. …Большая, шумная толпа удалялась в сторону "изолятора" ( медицинский пункт)…Кто-то рыдал, нет скорее ревел или орал, как резаный…

- Этож твою сестренку понесли "туда"- сказал кто-то из остав¬шихся около "поилки", обращаясь к Зухре, которая недоумённо смотрела вслед удаляющейся толпы, пытаясь понять что происходит.

 Буд-то что-то кольнуло в сердце, она вздрогнула.
-К а а к? Что слу¬чилось?
 Не дожидаясь ответа, она пулей летела вслед уходящей тол¬пы.
Еще приближаясь к толпе, из множества голосов на перебой гал¬дящих, Зухрахон ясно и четко различила до боли родной голос своей сестренки, хотя это был пронизывающий рёв. Она орала, как резаная…

 От жалости к ней к гор¬лу Зухры подступал ком и она летела к своей маленькой любимой сестреночке на помощь, прорываясь сквозь плотную толпу любопытных детей. Догнав их, уже в помещении "изолятора", прорвалась сквозь толпу...
От увиденного Зухра оцепенела… Картину, которую увидела она трудно передать словами…

 Вся одежда Лайлохон до самых бёдер была в белой извёсти, мокрой, прилипшей к телу...
 Лайлохон … дергалась, извиваясь от боли и громко плакала.
 Подоспевшие взрослые ( медсестра и воспитательница и еще кто-то) одна вызывала на помощь городскую «скорую помощь», другая кричала:
-Всем выйти отсюда! Это ожог… да это ж сильный ожог… пусть срочно… нет немедленно пусть едут, я одна не справлюсь…
-Ну ка, ножницы мне!
Зухрахон словно окаменела…В голове перемешались сло¬ва рассказывающих перекрикивая друг-друга:
---Она просто стояла ря¬дом, а Хаким взял и толкнул ее в кипящую известку - говорил один.
-Он еще смеял¬ся, говорит « посмотрим как из ямы будет выбираться интересно»…
-Сначала хо¬тел котенка туда бросить, а Лайло стала отбирать котенка, тогда он ее саму толкнул туда.- говорил другой голос.
Прибежавшая на крики и шум няня разгоняла толпу.
Ри¬та Андреевна разрезав часть одежды Лайло сделала ей укол. Пыталась уложить Лайло на кушетку, старшая пионервожатая помогала медсестре, придерживая за обе локти Лайло, которая во всей раскрытой части тела ( где успели разрезать одежду ) была покрыта волдырями… сукровицей…
Медсестра осторожно расшнуровала по-очерёдно ее ботинки, заполненные известкой, сняла их. Роза Джу¬раевна помогла приподнять Лайлохон, чтобы спустить резинки с чул¬ков, прилипших к телу.
Увидев сестру Лайло плакала еще жалостнее, а Зухра, не зная как помочь ей, смотрела растерянно, обняв и гладя го¬лову сестрёнки.
- Роза, покрепче ее держи, будем снимать чулки! - скомандовала Рита Андреевна.
Затем обращаясь к Лайло:
-Потерпи миленькая, не дёр¬гайся, будет чуть- чуть больно, - сказала сочувственно она.
Надо было видеть как крутилась и извивалась громко плача Лайло...
 Рита Андреевна потихонечку спускала чулки, прилипшие к коже.
 По мере того, как вместе с кожей и сукровицей спускались чулки ( от колен до пяток ноги выглядели розовато-мясистыми, пок¬рытые кровяной жидкостью), Зухра крепче сжимала свои кулач¬ки, слезы, от жалости к сестренке и обиды за нее и от своей беспомощности одновременно, катились по ее щекам.
 ...Ктоб ни был этот подлец, который толкнул в кипящую извёстку её сестрёнку, он должен быть наказан. Она пойдет сейчас же и будет драться с ним... до последних сил...
Собравшись духом, поглаживая свою сестренку и успокаивая ее, она спросила:
 -Кто это так тебя?
- Х а к и м - словно гром эхом отозвалось.
Рита Андреевна приступила снимать чулки со вторых ног, Роза Джураевна крепко придерживала плачущую Лайло..., приговаривая что-то успокаивающее.
Глаза Зухры налились кровью, вне себя от гнева, обиды и боли она направилась было в сторону выхода...
- Сестреночка потерпи, я сейчас...- сначала неуверенно про¬изнесла она, затем твердо и быстро выговорила:
-Он у меня сейчас получит! За всё и за всех получит, даже если мне придется уме¬реть!
 И… решительно вышла из изолятора, направилась во двор.
Толпы там уже не было, несколько одноклассниц Лайлохон и Зухры ожидали внизу за лестницей. Они окружили Зухру сначала с расспро¬сами как там Лайло, и что теперь с ней будет.
Затем рассказали, что во время перемены "кодла Боса" поймала где-то котенка и бро¬сили они его в яму с кипящей известкой, но котенок удачно зацепился за край ямы и сумел убежать. А "кодла" - за ней.
 Лайло наткнулась на убегающего котенка, поймала его, опередив "кодлу". Узнав об их намерениях, она не отдала им, а убежала вместе с котёнком, которому помогла спастись и ... тогда Хаким велел привести её:
- "Если не хочет на котёнка паренного глазеть, ее самою толкнуть!"-велел. Лайло стала убегать, ее поймали. Хаким разозлился и за то, что она выпустила котёнка на свободу, сам схватил ее за локоть и толкнул в известку...
Лайло еле выкарабкалась... сама. Хаким зап¬ретил, находившимся рядом, помогать ей...Хуже чем фашист...
От услышанного решительности прибавилось еще больше. Нет нельзя это так оставлять. Пусть если даже я буду побита, пусть даже буду убита, но руку протеста подниму. Пусть в конце концов и "взрослые" узнают какой беспредел творит эта "кодла" с «боссом»...
. ...НО ведь если меня больше не станет он же будет мстить моей сестренке. Как же быть...
Она вновь вошла в корпус, в коридоре от изолятора был слышен плач Лайло...
Зухра зашла в первую попавшую комнату. Оторвала клочок от бумажной скатерти, не найдя поблизости ни ручки ни карандаша, она взяла карандаш у няни (ручки у нее тоже не нашлось).
"Гордеева, извините, я не знаю вашего имени. Я сейчас иду драться, может быть я умру, буду драться до последнего. Больше терпеть нельзя. Очень прошу вас спасите мою сестренку, ей здесь нельзя будет оставаться. Она вам сама все объяснит." Еще раз пе¬речитав текст, свернула клочок бумаги, возвратив няне карандаш, вошла в изолятор. Лайло обессилев от плача, стонала что-то бормоча пересохшими губами...
Зухрахон осторожно положила в карман форменного платья Лайло записку.
- Потом прочтешь. Помнишь тетеньку, которая нам помогала оформлять документы в детский дом, ее найдешь в гороно, на оста¬новке "Газ вода" и отдашь ей...
 Еще раз пристально, словно про¬щаясь с ней навсегда, взглянула она на свою сестренку и решительно напра¬вилась во двор...
- Где Хаким?- спросила Зухрахон, игравших во дворе детей, про¬ходя мимо них со сжатыми кулачками. Намерения ее были написаны на ее лице.
- Он был около "поилки". А чо ты хочешь? - спросил один из них.
- Ты чо-о хочешь с ним д-р-а-ться? - протянул одновременно другой.
- Да ты знаешь, он же "босс", его ж все боятся. Он даже "па¬рамоху" победил в драке. А ты что дура чтоли? - говорил кто-то еще.
Зухра шла не обращая внимания ни на слова, присоединявшихся, любопытных "сопровождающих", ни на их предостережения.
Пока она дошла до места, где мог быть Хаким, быстро (как это часто бывает только в детском доме) кучка, присоединившихся любо¬пытных детей превращалась в настоящую толпу. Одним это было инте¬ресно посмотреть, как (еше себя не проявившая в драке, никого "не победившая") никогда ни с кем еще не дравшаяся (!),тем более дев¬ченка (!) будет тягаться с самим (!) Хакимом (!) Другие шли со¬чувствуя, и предостерегая. А третьи с ехидством "Да на кого она тянет, да кто она такая".
Перед глазами Зухры была лишь ужасная картина, которую толь¬ко что она видела ! Стонавшую и извивавшуюся от боли сестренку она лишь слышала и видела! Она вне себя от гнева и протеста знала одно, что должна наказать "его", чего бы ей это не стоило. Если по¬надобится жизнью своей готова расплатиться, но обязательно она бу¬дет бить "его" изо всех сил, и за всех сразу: и за умершего "Славку", о котором она слышала, но лично его не знала, и за "Миш¬ку" семиклассника, избитого Хакимом и его "кодлой" путем "темной" и даже за котенка, которого хотел "парить" он...
Оказалось, что Хаким в это время был в мальчуковом туалете. Подойдя к туалету Зухра крикнула:- Считаю до трех Ха¬ким, трус и подлец, выходи! Раз! Два! Три!...
Она не помнила как зашла в (мальчуковый (!) туалет, как она оттуда вытащила (!) "его"... и как она била его... И не чувствовала ответных ударов...
Это потом ей расскажут "очевидцы" к а к это происходило.
Но очнулась она в момент, когда ее стаскивала с Хакима, сва¬ленного "наповал" воспитательница Зоя Никифоровна...
Говорят, что силы человека, доведенного до предела, уверенного в своей правоте удесятеряются, возможно это правда. Потому как "гроза детского дома" Хаким, "победивший" в драке один на один всех (претендующих) и утвердившийся как "босс", самый сильный и учинявший последние два года беспредел и устанавливающий "неписа¬ные законы" был свален, похоже это правда.
 Он лежал на земле возле туалета, мертвец¬кой хваткой схваченный за горло одной рукой Зухры, наносящей вто¬рой рукой беспощадные удары по голове. Он двумя руками пытался освободить горло, чтобы глотнуть воздух. Зухра все сильнее из пос¬ледних сил сжимала кулак.
Глаза Хакима были навыкате, когда Зоя Ни¬кифоровна пыталась его освободить, стаскивая с него Зухру...
- Прекрати Зухра, что с тобой, ты ж его убьешь! Отпус¬ти! - кричала она.
А вокруг из толпы кричали
-"Так его, давай Зухра!"- кричали ребята.
- Мало ему, давай! Давай!
Жадно глотая воздух, с пеной во рту, Хаким выбирался, освобождаемый подоспевшими взрослыми. Перед глазами Зух¬ры мелькали раны сестренки, а он целехонький (!)... ускользал совсем неповреждённый...
Зухра укусила схватившую за локоть и стаскивающую ее воспитатель¬ницу и снова резким движением рванулась вперед, вновь свалила, еле еле выбирающегося "босса", несколькими ударами вновь добралась до горла...
 Зухрахон впервые в жизни почувствовала силу своих рук. Крепко сжав его за горло одной рукой, она шаркала по земле второй рукой, нащупав что-то твердое ... она ударила им в глаз Хакима и... кровь хлынула из него…
 Зухра резко остановилась...
Она была словно в щоке...в оцепенении...
Что же она наделала? А вдруг он теперь умрет?
А вдруг ослеп¬нет? Что же теперь будет...

Хакима увезли на "скорой помощи" в больницу…, а Зухру сначала к старшей воспитательнице, а потом ... в милицию...