Часть вторая. Городские заметки

Часть вторая. Городские заметки.

Заметка №1.
- Паша! Смотри, дождь идёт! – в окне показалась улыбающаяся девочка лет шести.
- Блин, Катька. Всё у тебя какой-то помор: то зной, то дождь, - сказал он, не отвлекаясь от компьютера.
- Опять в эту ерунду играешь?
- Сама ты ерунда, - огрызнулся он. – Это «Контр-Страйк».
- И мама говорит, что ерунда. И что тебе учиться надо лучше, а то никуда не поступишь.
- Короче, затухни, - он поморщился. – Чего-то курить хочется, а на улице дождь.
- А мама говорит, что курить вредно, особенно в четырнадцать лет.
- Катька, знаешь, где ты у меня сидишь?
- Где? – удивилась девочка.
- В печёнке.
- Нет, Паша, там я не могу сидеть, потому что сижу на стуле.
Он поставил игру на паузу.
- Курить хочу.
- Ну, покури дома, - сжалилась сестра.
- Ты что? Идиотка? Покурил я в прошлый раз. Мама пришла через час и всё равно почуяла остатки дыма.
- А ты не кури.
- Блин, ты с дуба что ль рухнула? Меня народ уважать перестанет.
- Дурак ты.
- Что?! – он даже повернулся к ней.
- Так сказала девочка, которая зашла к нам позавчера.
- Ленка? А что она ещё сказала?
Катя нахмурила брови, вспоминая.
- А ещё, что ты наивный и неопытный мальчишка, который даже целоваться толком не умеет. Ещё она сказала много всякого, но мама говорит, что эти слова неприличные и их нельзя повторять.
- Катька, ты когда это услышала?
- Вчера, когда гуляла с папой. Она разговаривала с другой девочкой.
- Что ж ты мне раньше не сказала?
- А ты не спрашивал.
Со злости Паша хлопнул ладонью по клавиатуре.
- Ой, а у тебя игра сложилась.
- Из-за тебя, блин, Катька, - он подёргал мышку, но компьютер не реагировал. – Чёрт, придётся перезагружаться, а я почти выиграл!
- А перезагружать это легко, - она наклонилась и нажала кнопку на системном блоке.
- А-а-а!!! Только не «Ресет», - но компьютер уже зажужжал, выполняя команду. – Катя, - зашипел Паша, но взял себя в руки и просто щёлкнул переключателем на фильтре.
Компьютер на секунду задумался и выключился, а Паша пошёл на кухню. Катя последовала за ним. Он сделал круга три по квартире, а потом не выдержал и закричал:
- Да чего ты по пятам-то за мной ходишь?!
- А мне одной скучно.
- Ты издеваешься? В куклы я с тобой что ли играть должен? Нет уж, увольте!
- Что значит «увольте»?
- О, Господи! Вырастешь – поймёшь! Достала уже.
Он вышел на балкон. Дождь шёл как из ведра. «Что в нём Катька красивого нашла? Ну, вода, ну, с неба капает, курить мешает. Да такими темпами хоть курить бросай! Чёрт, что я говорю!» В голову начал лезть всякий бред, и он вернулся в комнату, а Катя прилипла к окну, заворожено следя за каждой каплей. «Дура», - подумал он злобно и почему-то очень обиделся на себя. Чтобы хоть как-то отвлечься, Паша схватил плеер и уже хотел включить, но к нему повернулась Катя и попросила:
- А включишь ту песню, которую ты вчера слушал?
- Зачем? Это старые. Лучше послушай «Грин Дэй». Вот это группа. Классные ребята.
- Ну, поставь ту!
По своему опыту он знал, что легче бросить курить, чем переубедить сестру. Паша вздохнул, нашёл кассету и поставил в магнитофон, а сам сел на стул и откинулся на спинку. Сначала была тишина, а потом комнату наполнила песня «ДДТ» «Что такое осень?», далее должна последовать «В последнюю осень».
- Паш, а правда, что Лермонтов убил Пушкина?
Он, смеясь, сполз на пол:
- Да ты что? Совсем? Пушкина убил Дантес, а Лермонтова Мартынов на дуэли.
- Как всё оказывается хитро, - она нахмурила брови.
А в это время играла «Машина времени», затем Бонни Тайлер. На эту кассету отец записывал понравившиеся ему в своё время песни. Паша слушал её и понимал, насколько она его старше. Он закрыл глаза и слушал. Многое ему было непонятно и далёко в той мелодичности. Он, может быть, и назвал бы эти песни фигнёй, но язык не поворачивался. Они то, что осталось – о них будут помнить…
Щелчок выключившегося магнитофона заставил его вздрогнуть и напомнил, что он не курил. «Всё, покурю в квартире. Плевать, что будет» Из коридора раздалось подозрительное шуршание. Паша выглянул туда и ему стало плохо: Катя рассматривала пачку его сигарет. Сами сигареты, разорванные, валялись на полу.
- Идиотка! Что ты сделала?!
- Я решила посмотреть, что там такого вкусного в сигаретах, что ты их кушаешь. Внутри оказался невкусный песочек.
- Катька, убью, - он сжал кулаки, сходил за веником, всё смёл и выкинул. – Издеваешься? ДА?! Слушай, - сказал он уже спокойнее, - только не говори маме с папой. Хорошо?
- А что такое?
- Да так, - он задумался. Теперь её как-то надо отвлечь от этой темы, иначе разболтает, причём без всякого умысла. – Пошли дальше музыку слушать.
- Паш, а что такое?
- М-м-м… Ну, ты знаешь, что мама не любит грязи, а ты тут всё испачкала. Тебе же ведь попадёт.
- А-а, понятно. Пошли слушать.
Паша перевернул кассету и снова включил магнитофон, а сам, немного подумав, сел за уроки. На улице монотонно шуршал дождь, комнату наполняла музыка – вроде бы всё хорошо и спокойно, но что-то его раздражало. Со злости он взял карандаш и сломал его. Зачем он это сделал, Паша не знал. Он отложил карандаш, и ему стало легче. Стиснув зубы, он всё-таки начал делать домашнее задание.
Магнитофон выключился, и это вызвало его ярость, потом Паша перевёл взгляд на Катю и в бешенстве заорал:
- Да хватит тебе пялиться! Вообще, уйди отсюда! Займись чем-нибудь!
Катя на него с удивлением посмотрела и спросила:
- А почему ты такой злой?
Он вскочил из-за стола. Стул с грохотом упал на пол. Ему надо успокоиться, взять себя в руки и перестать психовать из-за всякой ерунды. Паша понимал, но уже почти не мог себя контролировать, поэтому он пошёл в ванную и сунул голову под холодную воду. Неприятно, конечно, но зато действенно.
Весь вечер он был дёрганным и раздражительным. Под конец мама его спросила, не заболел ли он. Паша собрал все свои силы и как можно спокойнее ответил:
- Нет, мам. Ты что? Я просто устал.
- Так ложись спать, не мучайся.
- Хорошо.
Сон к нему не шёл где-то с час, а потом начались кошмары. Часа через два он проснулся. Темень, льёт дождь, не видно ни звёзд, ни Луны; вдалеке мерцают размытые огоньки домов. Он задремал, он вскоре снова открыл глаза. И так всю ночь.
Утро Паша встретил разбитым и сонным, а первым, что предстало его глазам, была Катя, стоящая у окна.
- Что там ещё такое?
Дождик всё капает, но медленнее.
Он поднялся. Небо стало совсем светлым, тучи расходились, и в их просветах сияла лазурь. «Льёт всё реже и реже. Сейчас, наверное, радуга появится». Паша откинулся на подушку и прошептал:
- Дождь.

Заметка №2.
Муравейник…
Муравейник копошится у меня под ногами. Всё-таки двенадцатый этаж. Напротив дом, рядом ещё два. Сплошной бетон и никакой зелени. Раздражает. Надоедает. Глазу отдохнуть не на чем. Сверху небо, высокое и безоблачное, только солнце, больше четырёх часов у нас не светит, а рядом с домом асфальт, на котором стоит детская площадка. Много ребят – очень. Детвора самозабвенно резвится, а их родители о чём-то болтают на лавочках, не обращая внимания на детей. Некоторые, наоборот, следят за каждым их шагом, не позволяя даже поцарапаться. Какой-то ребёнок побежал к родителям, но уже отходит от них. С такой высоты, жалко, его лица не видно. Но это не проблема – возьмём бинокль. Ага, расстроенное. Значит, его мамаша настолько занята собой и подругами, что ей не до дочери. Несчастная девочка – трудно ей будет с такой мамой, если не привыкнет. Хотя вот с этой не легче. Она неотступно следит за своим сынишкой. Бедный мальчик. Ему даже толком не побегать. А рядом с ним чей-то папа. Он учит своего ребёнка подтягиваться. Полезное занятие, полезное, только в меру. Так, на лавке девчонка удобно устроилась на коленках паренька. Тот имел неосторожность положить руку ей на грудь, за что схлопотал увесистую затрещину.
На противоположном конце площади ребята, похоже, сидят с мобильниками. Что они там делают? Даже бинокль не позволяют увидеть, но, видимо, обсуждают плюсы и минусы телефонов. А также сверяются у кого круче. У одного на поводке бульдог. Даже с такого расстояния страшно смотреть. Ну и животина! И это чудо природы дома держать… Ворам не позавидуешь!
А у парочки ссора. Наверное, семейная, хотя, нет. Вроде лет немного. Девушка вскочила с его колен и начала что-то яростно внушать. Парень в основном хлопает глазами. Привык. Накричавшись, она возвращается к нему на колени. Интересный поворот событий. Нравится мне её подход к жизни.
Дети на площадке заорали как полоумные. А, нет, пустяки. Это они в жмурки играют. Весело у нас. Балаган. Но у детей ведь так и должно быть.
Во двор въехала машина вся в ленточках и с шариками, а за ней ещё одна. Свадьба. И действительно, из машины вышли молодожёны. Улыбаются. Правильно, должно же у людей быть своё маленькое счастье.
Весь двор обернулся на них, а они не замечают. Целуются, фотографируются на память. Какой-то умник на нижних этажах включил свадебный марш. Но, учитывая, что двор почти замкнутый, слушают все четыре дома.
На бинокль упал окурок. Что за свинство? Сосед с четырнадцатого этажа извинился. Ну, хоть вежливые люди остались.
Внизу ребятне надоело играть в жмурки, и они перешли на более подвижную: «Казаки-разбойники», поэтому вопли стали ещё хуже. Месиво из девчонок и мальчишек носилось по периметру с диким гиканьем.
Родители переобсуждали всех, кого возможно и стали разбирать детей и вести их обедать. Вот так всегда. Только разойдёшься, а уже домой пора. За полчаса двор практически опустел, и стало скучно. Пойду и я пообедаю, а завтра или даже сегодня вечером продолжу наблюдение. Правда, как на жизнь ни смотри, она всё равно повернётся своей стороной.

Заметка №3.
Голубь поджал лапку и недовольно надулся. Ходят тут всякие, гоняют с места на место непонятно зачем. Вот и сейчас какой-то амбал бежал на него, не разбирая дороги. Раздавит и не заметит. Голубь лениво расправил крылья и, пару раз взмахнув, пересел на лестницу. Дверь магазина распахнулась, и на улицу выскочили ребята, которые сочли своим долгом прогнать птицу. Голубь, философски рассудив, что люди есть люди, тяжело поднялся на ближайшую крышу. Этот день не удался. Тут ещё ворона зачем-то рядом приземлилась, бросая на него недружелюбные взгляды. Так и быть, придётся искать местечко поприветливей. Оторвавшись от крыши, голубь поймал благоприятный поток воздуха и полетел над городом.
После полудня жизнь течёт вяло. В час-два дня на улицах более-менее оживлённо – рабочие идут на обед, а вот к трём часам наступает опустение. Редкие пожилые люди проходятся по парку в центре города, мамы с колясками сидят на лавочках, читают книжки в мягких обложках и разговаривают друг с другом.
Вокруг, по дорожке, проносятся разноцветные машинки, щедро загрязняя город выхлопными газами. Бледные огоньки магазинов сверкают, безуспешно пытаясь заманить покупателей. Рекламные щиты на каждом повороте поражают своей пышностью и яркостью, являясь едва не единственным украшением улиц. Порой удивляющие диким окрасом, дома стоят под самыми неожиданными углами друг к другу, построенные по принципу город есть город, а значит, все пустые места должны быть застроены, принося владельцам доход. Куда ни повернись – везде столкнёшься с бетонной громадой. На балконах сушится бельё, кое-где курят люди, любопытные дети свешиваются через перила, воробьи обклёвывают у кого-то подсолнечник. А в воздухе висят провода, которые приходится облетать. Антенны тянутся к небу, за день накаляясь так, что на них не сядешь. Низкие кирпичные домики полувековой давности вызывают сочувствие. Пришибленные, обшарпанные, они никогда не знали ремонта, а жильцы вынуждены ютиться в тени соседей-многоэтажек.
Голубь сделал круг над крышей, крыльями ловя лучи солнца, и грузно опустился на землю к своим собратьям, пытающимся поделить булочку. Отхватив кусок побольше, поспешно проглотил, оторвался от земли и сел на чей-то открытый балкон, где заснул, наслаждаясь теплом.


Заметка №4.
 Летом жара, под ногами плавится асфальт, а зимой – холод, дорога превращается в каток, сколько её ни посыпай песком. Гудки автомобилей, шум двигателей и скрип тормозов слышны весь год под окнами домов, разнообразие в монотонный гул вносят сирены государственных служб, изредка напоминая о том, что они ещё существуют. Разговоры прохожих обрывками виснут в воздухе, недосказанные фразы теряются в окружающих звуках, забытые мысли так и не возвращаются к своим владельцам, оставаясь в том месте, где от них отвлеклись. Безмолвные улицы почти никогда не остаются пустыми, наполняясь безостановочными потоками людей, хлопками дверей, звонками мобильных телефонов, голосами, пытающимися докричаться до собеседника, птичьими спорами и довольным мяуканьем котов, обходящих территорию. Стёкла домов, весь день бросающих вокруг себя мутные тени, отражают лучи солнца, создавая подобие освещённости.
Такой он город: пустой и шумный, мертвый и оживлённый. Под ногами шуршит мусор, разлетающийся в стороны от редких пинков. Дворники не успевают справляться с всё увеличивающимся количеством сора. А люди горазды только жаловаться, не имея желания попадать в урны.
Высокое небо постоянно закрыто смогом, еле пропускающим утром лучи солнца, а ночью свет луны. Оба светила бредут по небосклону бледными пятнами былого радушия, не оставляя отпечатка от своего пребывания в памяти прохожих, которых почему-то больше интересуют собственные ботинки, а не окружающие. Сутулые, уставшие, с измученными однообразными лицами, они, досыпая на ходу, спотыкаются друг о друга и о выбоины асфальта. У большинства торчат наушники, своей громкостью поражая даже пробегающих мимо инфантильных собак.
Конечно, не сказать, что улица – картина со стёртыми красками. Везде есть достопримечательности. Например, парк, соединяющий несколько улиц, сквозь который проходят сотни людей ежедневно, обсуждая свои проблемы.
В их беседу вклиниваются чьи-то чужие слова:
- Не знаю даже, что с квартирой-то делать.
- Ты что! Приватизацию через полгода отменят.
- Ну-у, подумать надо…
Голоса проходят рядом с другими разговорами, а потом скрываются за поворотами. Их перекрывает чей-то диалог:
- Ха, хоть евро и более стабильная и ценная валюта, но хранить лучше в долларах.
- Он же падает!
- Пойми, что нам эта Америка? Наш русский доллар от американского никак не зависит. Банки будут поддерживать такой его курс, потому что мы Азии все доллары продаём, и нам самим, в смысле чиновникам, не выгодно падение валюты!
Кто-то бормочет:
- Где этот чёртов хлеб, или народ его весь сметелил?
Проходит группа студентов. Единственные приличные слова - союзы и предлоги. У школьников не лучше. И многие взрослые культурой не страдают.
- Ладно о людях. Ты прикинь, в журнале такое написали… Сейчас расскажу…
- Чего мы на месте-то стоим? Давай пройдёмся.
А на другом конце города шествует сумасшедший, вслух рассуждая на отвлечённые темы. Матом он не выражается, особо выдающихся идей не говорит, пьяным его не видели, поэтому люди не спешат отдавать его в психушку, держа за местного шута. Прохожие обходят его стороной, бросая косые взгляды и ухмыляясь.
А молчаливые громады домов взирают вокруг, не имея никаких желаний, не имея своей воли. Для них происходящее – очередная круговерть, которая скоро закончится, чтобы смениться следующей. Меняются мировоззрения, меняется жизнь, а они стоят и смотрят.

Заметка №5.
Вы не представляете, какое сложное дело гулять с детьми. Я мать со стажем, и то не прониклась этой наукой до конца. Самое главное – выбрать место прогулки. Это главная проблема. Знаете, сколько от этого зависит? Чтобы не было луж, собак, как можно меньше машин, нормальная площадка и хорошая собеседница. Вроде бы немного, а искать порой по всему городу приходится. Потому что, то блатная песня какая-нибудь заиграет, то школьники во двор выйдут, и ребёнка сразу надо уводить. Наслушается, а потом ещё повторять будет. Всё-таки всему своё время.
Вот бескультурные! Какой-то кабан прошёл мимо и чуть не сбил моего ребёнка.
- Блин, куда прёшься, козёл!
Он даже не отреагировал и продолжил идти в своём направлении. Хоть бы изредка глаза разували! Меня всегда возмущало поведение людей. Толкнут, пихнут и не извинятся. Свиньи! Никогда таких не понимала.
Сынок попросил меня пойти на стадион. А почему бы и нет? Там всегда много детей с родителями. И мне есть с кем пообщаться, и ему товарищи. Площадка вроде бы ничего, ухоженная, хотя и туда забредают всякие собаки и собаководы. Как увижу псин, которых себе заводят, так кровь в жилах стынет. Такие барбосины с меня ростом, а сынок к ним кидается. Это действительно ужас. Чем ему только эти кошмары четырёхлапые нравятся?
Я нечаянно столкнулась с чьей-то мамой. Она такой крик подняла! Я же не специально, а она сразу: «куда идёшь – смотри!». Чего так орать, когда я и так всё слышу? Дура какая-то. Я, что, виновата что ль, что тротуар узкий? И чему такая мамаша научит ребёнка?
До стадиона мы добрались более-менее мирно. В динамиках, развешанных по всему стадиону, играла незамысловатая, поэтому популярная попсовая песенка. Детишек было прилично. Родители бродили неподалёку. Ох, ты! А вот и знакомая! Вот так сюрприз! Надо бы подойти к ней.
Толком с ней поговорить не дали, потому что восьмой или девятой песней звучала «Мурка». Я как услышала, мне чуть плохо не стало. Такую похабщину и ставить на всеобщее прослушивание! Мы с подругой и несколько других мамаш похватали своих детей скорее со стадиона. Остальные даже внимания не обратили. Что за безразличие?! Они вообще понимают, кого они из своих детей вырастят? У них совсем мозгов нет.
Мы перешли в парк. Тихо, чирикают птички, никто не мешает спокойно поговорить. Столько в жизни проблем! Не знаешь даже, что делать. Вот купила подруга тушь. Говорила же ей, что от этой марки аллергия у многих бывает. Она не поверила, теперь не знает куда девать.
Почему дети такие бестолочи и без конца престают? Её ребёнок совсем элементарных норм вежливости не знает. Подошёл и лезет к ней с вопросом. А она его взяла да и прогнала. Тоже не дело. Хотя бы ответила сначала, а не так бестактно поступила. Детям надо-таки уделять время.
О, боже! Теперь мой пристал с каким-то вопросом. Потом спросить не мог?
- Иди, поиграй, не видишь, мы разговариваем?
- Ну, мам.
- Отстань!
Хорошо хоть ушёл, доставать глупостями перестал, и мы продолжили прерванную беседу, но не смогли закончить её – вскоре потёмки наступили, и уже домой пора. Мы еле своих отловили. Сначала их не выгонишь, а потом не загонишь. И вообще у ребёнка есть отец. Вот в следующий раз пусть с ним сам и гуляет. У меня и так дел полно.

Заметка №6.
Ночной город. Тусклый свет разбредается по улицам и переулкам, гаснет в подворотнях, спотыкается о случайных прохожих… Но это только либо в маленьких городках, либо в совсем отдалённых от центра местах. В больших же после двенадцати жизнь только начинается. Около полуночи мёртвая точка – всё стихает, готовясь сделать новый виток, замирает, чтобы с удвоенной силой разорвать создавшуюся тишину.
Почему-то ночь считается временем мистических существ, хотя человек ещё им даст фору. Все основные события происходят после заката солнца: будь то встреча Нового Года, открытие Олимпиады, или просто концерт или творческий вечер. Тысячи ночных клубов, казино и других интересных заведений начинают просыпаться от дневной дремоты. Грандиозные произведения творятся на грани сна, когда бессознательное и сознание сливаются, создавая целостную картину мира без изъянов, составляя её как мозаику, накладывая одну ситуацию на другую.
Дороги полны машин, дорогих и ухоженных, между которыми единицами теснятся тихие и скромные. Утром не увидишь на улицах столько «Мерседесов», сколько разрезают ночной полумрак фарами. Дети элиты, сама элита, звёзды, чиновники… Всех и не перечислить. Ещё студенты, которые сводят концы с концами как могут, следуя мудрой мысли: кто больше вертится, тот больше жизни видит. Изредка попадаются школьники, сбежавшие из-под присмотра родителей, с сигаретами и бутылками пива и другими спиртными напитками.
В четверти квартир горит свет, не потухающий до восхода солнца, лампы на домах отбрасывают тени на окружающие предметы, не позволяя рассмотреть детали, но и не давая спотыкаться, если не хлопать глазами по сторонам. Одинокие прохожие появляются только с собаками. И не знаешь, что лучше: столкнуться с грабителями или выходящей из тёмноты «милой собачкой». Подвыпившие компании горланят песни под окнами, выводя из себя даже самых терпеливых жильцов.
Важные договоры, бланки, чеки подписываются даже в большем количестве, чем в дневное время, в приятной и не совсем обстановке. Секьюрити и просто вышибалы появляются как из-под земли в самых неожиданных местах. Такси, подрезая друг друга, спешат развести денежных клиентов. В другое время таких не подвезёшь.
Мелькают огни дискотек, куда только начинает собираться молодёжь, скорее делая это по привычке, чем от желания потанцевать. Девушки, расписанные хуже городских стен, одеваются в наименее закрытые вещи, состоящие в основном из бретелек и полосочек, а показно распущенные и наглые парни выливают на себя десяток одеколонов, не ощущая меры. Они сталкиваются, смешиваются, растворяются друг в друге, радуясь этому.
Кто-то ворует, кто-то отдыхает, спит, работает, принимает важные решения, проигрывает, делает миллионы – и происходит всё одновременно. Не задумываясь о существовании другого, каждый так или иначе зависит от происходящего вокруг, но не хочет это признавать, называя себя хозяином положения, стараясь переложить ответственность на плечи другого, на сложившиеся обстоятельства. Здравый смысл обычно уходит на второй план, когда недюжее человеческое воображение рисует такое.
Весёлые, озабоченные, кинутые, подставленные, жизнерадостные, потерянные люди чувствуют себя в несколько раз острее ночью, когда молчание приглушает звуки и, кажется, что город спит, тогда как он бодрствует даже активнее, чем в любое время суток. Полупрозрачная плёнка окутывает предметы, но стоит к ней присмотреться, и краски снова возвращаются, затмевая светом непривыкших к столь ярким лучам.