От тюрьмы не зарекаются

ОТ ТЮРЬМЫ НЕ ЗАРЕКАЮТСЯ

Геша, сидя на пне на берегу реки, мирно удил рыбу. Рассвет только занимался. Багряный диск солнца поднимался над землею, еле-еле освещая стоящий туман над рекою. Кое-где из воды выскакивали гибриды, нарушая тишину утра, характерным всплеском. Поплавок весело качался на маленьких волнах, пугаясь шороху камышей, в которых щука носилась за окунями. Было прохладно – самое милое летнее время.
- Рыбачим? – кто-то обратился к Геше.
За спиною у него стояли два городских в форме работников районного «Рыбнадзора», которых в народе зовут «очурами». Контора их располагалась в городе, километров двадцать от маленькой станицы, откуда был сам Геша. Два крепких, сбитых мужчины с короткими волосами как-то хитро смотрели на него.
- Угу. – промычал он в ответ.
- Много нарыбачил?
- Два гибрида.
- Шамайки нет?
- Я на донную ловлю…
Геша знал, что с недавнего времени шамайку ловить запрещено. Вроде, как говорили мужики в станице, кому-то пришло в голову занести её в «Красную книгу». Её раньше в речку с Дона заходило стадами. Ловили целыми мешками, сушили, вялили, коптили, кто-то даже умудрялся жарить. Цены на неё не было никакой. Пластиковый мешок из-под сульфоугля меняли в городе на две бутылки водки. Чуть позже в перестроечные времена она несколько поднялась в цене. Оставшиеся без работы, после развала колхоза, промышляли рыбалкой, чтоб как-то прокормить семьи. Правда ловили её сетками, так называемыми, пауками или подымачками. Теперь же, нельзя, запрет.
- Сетки не стоят? Не видел?
- Не видал.
Очуры знали, что раньше Геша был любителем пауком побаловаться на реке, поэтому и спрашивали его про сетки. Сейчас же Геша завязал. В агрофирме, которая возникла на месте бывшего колхоза, им стали платить какую-никакую зарплату. Для семьи вполне хватало. Не сказать, что хватало совсем, но все же лучше, чем ничего. Тем более хозяйство свое собственное, дом, живность. По выходным еще рыбы наловит на жареху или на уху, и то дело. В последние разы улов был богатый. Геша умудрился хорошего сома вытащить и парочку судаков. Дочка его белое, бескостное практически диетическое мясо уплетала так, что аж за ушами её трещало.
- Хорошо, что не видал. – продолжал допытываться очура. - А чё, сам-то, давно уже как завязал?
- Давно.
- А что так?
- А то не знаешь!
- Снасть осталась?
- На кой она мне?!
- Потаскал бы, шамаечку, скоро, ведь, она сюда пойдет.
- Запрещено.
- А если мы разрешим…
Геша обернулся и с интересом посмотрел на очур.
- Ну, знамо дело, - ответил на его вопросительный взгляд один из них, - не запросто так. Лови, продавай, а с нами делись.
Геша молчал.
- Ну, ты этого, думай. Ежели что, мы еще подойдем.
Очуры ушли. Геша призадумался. Из-за мыслей у него даже рыбалка не задалась. Дело было действительно прибыльным. После запрета шамайка была в цене. Продавать её можно было легко и хорошо. До полдня он еще просидел на речке. Кое-как вытащил еще пару гибридов, собрал удочки и вернулся домой.
Запреты в России обладают удивительною особенностью: они как раз идут в жилу. Вроде бы они спускаются сверху и вроде бы они должны как-то воздействовать на то, что находится внизу, и воздействуют, еще как воздействуют. Если до запрета местный барин клал себе в карман взятку размером в пятьдесят рублей, то после введения запрета уже кладет все сто, а то и двести, а то и пятьсот. И чем выше учетная ставка правонарушения, тем большей суммой можно от него отделаться, и тем большей прибылью обзаводится личность, работающая в плотном контакте с населением, и тем больше она уже отгружает на верха. И запреты, если на верхах придумываются, то на низах они отменяются как дважды два. В самой жизни нет таких запретов, которые были бы запретами. Любой простой человек, первый раз застигнувший гульфик административных форменных штанов, уже тем самым принимает на себя право отменять любые запреты и устанавливать запреты там, где это разрешено. И сразу же такой новый сотрудник как бы понимает, что он носит фуфайку, в которой имеется белый воротничок. Своими уже руками ему ничего не положено делать – извините, барин, однако, все одно, что дворянин древней Венеции. Вот она, русская лестница возвышающихся всегда угнетений.
- Ты чё такой хмурной? – заметила Геше Нюра, когда он вернулся. – Рыбалка не задалась?
- Угу. – промычал Геша, не желая посвящать жену в свои мысли.
- Тьфу ты, проблему нашел, ей богу. Садись к столу, обедать будем.
Недолго сопротивлялся своим тревожным предположениям Геша. В конечном итоге, все же решил подзаработать лишнюю копейку. Денег, как говорят, много никогда не бывает, их всегда мало.
В следующие выходные он обо всем договорился с очурами, настроил подымачку, и стал потихоньку таскать шамайку. Тетка Дуся, из пивного павильона, расположенного в городе, сразу же выкупала у него весь улов. Прямо на речку присылала машину, которая забирала у Геши всю рыбу. Под пиво шамайка в городе шла превосходно и быстро. Один раз в неделю к нему приезжал кто-нибудь из очуров и он ему отдавал половину заработанных за неделю денег. Так продлилось недели три, а может и месяц.
В один из воскресных дней, когда Геша рыбачил на своем месте, на бобике к нему подъехали те же самые очуры, правда было их четверо, и были они изрядно пьяны.
- Ты, Геша, - стал говорить ему один из них, - получается, денег нам отстегиваешь мало. Обмануешь, получается, нас.
- Как уговорились. – пытался оправдываться он.
- Врёшь, - угрожающе проревел другой, - так не уговаривались. За все про все, ты нам должен еще десять штук.
- Да ты чё?! Я на столько-то и не наловил вовсе.
- Короче, - перебил его первый, - когда деньги будут?
- Не будет никаких денег. Берите и сами тогда ловите. – обиделся Геша. – А я пошел.
Он было действительно собрался уходить. Даже бросил подымачку здесь же на берегу. Но осуществить это оказалось делом невозможным. Мощный удар в лицо опрокинул Гешу на землю. Очуры его еще попинали ногами, связали, и бросили под деревом. А сами тут же продолжили попойку. Иногда прерывая её, чтоб учить уму-разуму строптивого Гешу. Так продолжалось до самого вечера. Нагулявшись вдоволь, они забросили тело своего данника, вместе с пауком и пойманною рыбой, в будку бобика, в которой транспортируются арестованные, и привезли его домой. Жене сказали, что подобрали её мужа на дороге, и что они, якобы, спасли его от каких-то грабителей, которые хотели отобрать у него всю рыбу. Наказали передать обязательный привет от них мужу. После чего уехали.
На третий день после случившегося Гешу арестовала милиция, по обвинению в нападении на сотрудников «Рыбнадзора» при исполнении теми своих служебных обязанностей. Оклемавшись на утро, очуры испугались, что Геша подаст заявление в милицию, и дабы предупредить возможные неприятности они сами обратились туда с жалобой. Для этого двум из них пришлось пожертвовать своими лицами, нанеся на них незначительные ссадины, а один даже проковырял себе рану на одной сальной складке живота, имитируя удар ножом. Дефекты эти были благополучно сняты и зарегистрированы в городской поликлинике. На основании их и показаний свидетелей суд признал Гешу виновным и определил ему отбывание пяти лет в колонии общего режима.