Тётка Ирода Балалаевича

Ирод Балалаевич Крендель жил на улице Субботинской и никогда в своей жизни на улице Понедельничной не бывал. И, надо сказать, особой нужды попасть туда не испытывал. И правда, что ему там делать? Разве только зайти в парикмахерскую, что у дома один, бороду побрить за цену, вдвое меньшую, чем у брадобреев с Субботинской. Или сдать свои большие армейские кирзачи в сапожницкую, где на пятьдесят два рубля дешевле могут поставить чугунные набойки. Но до Понедельничной ехать долго: восемь станций метро с пересадкой, да потом еще на автобусе минут -дцать. Итого - час пути. Да час обратно. Есть ли смысл экономить деньги за счет времени, которое можно потратить на другие очень важные и полезные дела?

Верный питбуль, неподвижно восседающий перед компом на табурете, по правую руку от Балалаевича, словно подслушивал мысли.
- А ты уверен, что дела твои в самом деле так важны и так полезны, как тебе это кажется? – спросил вдруг пёс.
И улыбнулся.
Человек вздрогнул, и с недоумением уставился на собаку.
Питбуль, странно усмехаясь, выдержал его тяжёлый взгляд и снова заговорил:
- Что, если однажды ты поймёшь, что тратишь время на сущие глупости?

До сих пор верный пёс еще ни разу подобными шарадами хозяина не озадачивал. Более того, Ирод Балалаевич был уверен, что его питомец вообще говорить по-русски, ровно как по-английски, по-японски, и даже «по-олбански» - не может! Лаять – это да. Хвостом вилять – это тоже. Смотреть такими глазами, будто всё понимает, а сказать не может – ну конечно! Но чтобы го-во-рить! Да еще такие неприятные вещи…

- Ну? – усмехнулся питбуль.
- Э-э-э… - ответил Ирод Балалаевич, не зная, стоит ли вступать в разговор с очень хорошо знакомыми, но ставшими вдруг какими-то подозрительными собаками.
- У-у-у-у! – передразнил его насмешливый питбуль, – Что же ты, ничего вразумительного ответить не можешь?
- Могу, - пролепетал хозяин.
А сам подумал:

«Ответить-то я, конечно, ему могу. Но в самом ли деле со мной вдруг заговорила моя собака, или, может быть, что-то случилось с моей утомлённой и расшатанной психикой? Что, если эта лживая-подлая-никуда-не-годная- скандальная особа СС, и её вредная подружка ТС, обозвавшие меня на форуме сумасшедшим, были не так далеки от истины, как мне казалось?! »

- Ну-ну, не паникуй ты так, - отозвался питбуль, - и в своем душевном здоровье сомневаться не спеши. Проанализируй всё по порядку. Сомневался ли ты в своем рассудке, когда с пеной у рта доказывал, будто мочить всех несогласных топорами да вилами – это именно то, чем должен подтверждать верность своей вере каждый православный? А когда публиковал в сети сплетни, продиктованные тебе Варькой Рукавичкиной, выдавая их за "истинные факты", разве тебя что-то смущало? И даже когда тебе однажды пригрезился диявол в образе синеглазой израильской красотки, перемазавшей личико грязями Мёртвого моря, ты не заподозрил в себе болезни! Почему же так испугался говорящей собаки?
- М-да, мне не надо бояться говорящей собаки, ибо видел я чудеса и почудесатее, - согласился Игорь Балалаевич. И успокоился.
А потом добавил:
- Да я и не боюсь!
И, уверовав в свою храбрость, даже осмелился немного приврать:
- И никаких мыслей о сумасшествии, конечно, не допускаю!
- И правильно! – поддержал его питбуль, - Никакое это не сумасшествие. Просто, говорящий пёс – обыкновенное дело.
- Ага…
- Я у тебя спросил, не жалко ли тебе времени на «тырнет», - напомнил питбуль, который, собственно, был женского полу, и звали его Тётка.
- Жалко, - признался Ирод Балалаевич, - только что ж поделаешь, раз это необходимо!
Тётка прищурилась:
- А зачем?
- А затем, что я им всем доказать должен, кто они, а кто я. Вот зачем!
- А подробнее можно?
Ирод Балалевич сжал кулаки.
- Можно! Они все – от лукавого, вводящие меня во искушение нечестивцы многоречивые, кучи севриковых и белковских, мерзости срамные, поливающие меня нечистотами своими и возбуждающие у читателей мысли пустые и блудные!
Выпалив это всё речитативом Ирод Балалаевич замолчал, чтобы сделать глубокий вдох. Во время паузы Тётка спросила:
- А ты кто?
- А я, – воскликнул её хозяин, - истинный православный человек, возложивший на себя священную миссию избавить народонаселение сией многострадальной страны от подобной скверны…

Тут он вспомнил, что из всех ненавидимых им сетевых персон только та, к которой он со свойственной ему вежливостью обращался «Г-жа Севрикова», является частью народонаселения «многострадальной». Та же, которую он, с несвойственной ему беспардонностью, коверкая фамилию называл «Мадам Белковская» и, главное, та, которую он с совершенно уж для него невозможным цинизмом, звал не иначе как «Виртуальное Нечто» , живут в другой стране. Вспомнив эту немаловажную деталь он поправился:
- Я хочу очистить от них шар земной.
- И всю разумную вселенную, - добавила Тётка, с сарказмом, которого Ирод Балалаевич, конечно, не заметил, так как, несмотря на свою собственную привычку постоянно иронизировать и «подыздёвываться», имел склонность воспринимать любые слова только буквально и только всерьёз.