Мгновение

В базовом альплагере наступил вечер. Солнце поспешно упало за ближайшую вершину и в ущелье реки неслышно прокрался туман. Синеющее небо было безжалостно проткнуто звездами и казалось, что их лучи столкнулись в молчаливом единоборстве с каменными стрелами вершин гор. Заостренные снегом пики голубели сталью на темнеющем небе, но выглядели почти побежденными.
В это время одинокая скала зло пламенела, такая невзрачно-серая днем, сейчас поражала силой золотого цвета, будто наступил час ее торжества – она одна высилась непокорная тьме, яркая, навстречу темноте и никто не догадывался, что это остальные ее сестры приняли удар на себя. Эта скала была подобна костру, трепетавшему в ложе из камней.

Я стоял на одном из камней вокруг костра, подобно многим поколениям вглядываясь в пламя, пытаясь разгадать вечную загадку его притягивающего взор переплетения жадных лепестков.
Очарование неживой природы было моментально забыто – как только к огню, подошла Наташа. Наташа, милое и нежное существо, подала мне свою руку, хранящую звуки струн гитары, на которой она только что играла, и я ощутил тепло ее маленькой, легкой ладони, помог подняться на камень.
Не знаю: что это было? То ли я тогда просто уже успел отвыкнуть от пожатий женской руки, то ли мне в душу упала маленькая теплая капля из ее сердца? А может быть, то был свет ее голубых глаз, в тайну которых не каждому дано проникнуть, или, если это был всего лишь отблеск костра, то тогда почему он так обжег мое сердце?..

На свое последнее письмо я не получил ответа. Ждал долго, а затем решил, что уже поздно писать еще раз…
А потом записная книжка со временем истрепалась и ее адрес навсегда ушел в ничто…
Я думаю – может быть, стоило написать еще раз? Может быть, мое последнее письмо затерялось, не дошло и я упустил свое счастье – эту маленькая девушку, Наташу?!
Сколько я, возможно, упустил из виду таких вот Наташ, нежных и хрупких, но надежных, перед которыми ничто все эти пустые красивые куклы? Что если вот оно было – мое сокровище?!
Может быть лучше и так – жить, сознавая, что была эта встреча, длившаяся всего ничего; хранить, как скупой скряга, эту теплую жемчужину и вспоминать с легкой грустью? Но тогда почему же чувствуешь себя предателем? Почему кажется, что вдруг заронил в чужом сердце надежду, но даже не то что обманул, а просто оттолкнул от себя и вдруг стал виновником чьих-то слез?
А скорее всего это просто жизнь и так должно быть, и невозможно согреть своим дыханием все протянутые к тебе озябшие от людского безучастия руки? Утешать себя мыслью о том, что жизнь – жестокая штука? Но утешения нет! Почему-то ноет и болит душа, и жалость наполняет сердце.