Байки из госпиталя - выздоровление

Прошло два – три дня и дело, кажется, пошло на поправку. Ты ещё передвигаешься бочком, осторожно ворочаешься на кровати, но страхи уже уходят в прошлое. С нетерпением ждёшь очередной приём пищи и «ешь так, что за ушами трещит». Ты радуешься погожему деньку, пению птиц и счастлив, что легко отделался. Твоим соседям по отделению повезло не очень: некоторые получили перитонит и у них все животы в хирургических швах и кто знает, не придётся ли вновь полоскать кишки. С утра обход врачей, медицинские процедуры и остальное время до сна ты не знаешь, как и чем занять. Кто лежит давно, те уже перечитали все книги, телевизор в отделении один, и то только вечером, поэтому выздоравливающие ищут развлечений. Одно из любимых развлечений, стоящее на грани садизма – это собраться возле процедурной, где очередная группа «горемык» получает очищающуюся клизму. Заглядывая в приоткрытую дверь, дождаться, когда страдалец проворно, но осторожно покинет кушетку, чтобы успеть донести содержимое до туалета, толпа выздоравливающих офицеров бросается в туалет и быстро занимает все кабинки, закрыв двери. Ладно бы это проделывали молодые лейтенанты, но участвуют и старшие офицеры, напрочь забыв об этике поступка. Вот страдалец героически добежал до туалета и начинает метаться от дверки к дверке, стуча и подвывая: «Товарищи! Товарищи! Освободите кабинку. У меня же клизма». И хорошо если это «крепкий» товарищ или зарекомендовал себя положительно среди больных отделения, тогда все со смехом освободят ему кабинки. Но если «слаб» или зарекомендовал себя, как мелочный или склочный человек, тогда ему «кранты». Никто и не подумает освободить кабину, будут сидеть тихо, как мыши и с удовлетворением слушать, как содержимое желудка страдальца со свистом покидает хозяина. Вот у другой двери собралась группа больных офицеров. В этой палате лежит офицер с «лицом кавказской национальности». Кучерявый, рыжий грузин имеет большую площадь ожогов ниже пояса и лежит прикрытый простынями. По утрам медицинская сестра одетая, по моде 70-х годов, в короткий белый халатик и туфли на высоком каблуке, приходит обрабатывать ожоги. Толпа у двери ждёт этого момента с нетерпением, когда сестра осторожненько берёт в руки его причиндалы и начинает осторожно обрабатывать ожоги. «Дружок» нашего Казбека, не спрашивая хозяина, начинает в её ловких руках стремительно расти. Грузин лежит, закатывая глаза к потолку, но вот коросты ожогов лопаются, и течёт кровь, тогда он начинает подвывать, чем вызывает громкий смех толпы за дверью. Сестра выходит и прогоняет всех, хотя сама раскраснелась от пикантной ситуации и не может сдержать улыбку. Вот в палате лежат ракетчики лейтенант и прапорщик, громко сетуя, под одеялом разглядывают свои «концы» покрытые коростой. Вчера, в воскресение, они уговорили дежурного молодого хирурга – капитана Алексея, сделать им обрезание, как у мусульман. И тот со смехом это проделал. Утром, на обходе, начальник отделения сказал, что завтра они выписываются, месяц уже в госпитале. Что теперь дома жёны скажут? Открывается дверь и в палату врывается дежурная сестра. Среднего роста, в коротком халатике, на высоких каблуках, божественно сложена, она была так хороша, что вся палата не сводила с неё глаз, пока она порхала по палате. Тут лейтенант – ракетчик не выдержал и вкрадчиво говорит: «Алёнка! У вас есть одна изумительная черта». Та заинтригованно поворачивается и спрашивает: «Какая?» «Да та, что делит вашу попку пополам!»- бухнул ракетчик. Алёнка полыхнула румянцем и сделала попытку возмутиться, на что ракетчик, на всякий случай, дал задний ход: «Алёнка! Так в книге вот написано» и протягивает книгу анекдотов. Алёнка недоверчиво берёт книгу и читает, а потом заразительно смеётся и говорит: «Можно я возьму её домой и мужу покажу». Ну, конечно, кто же ей откажет. И так! Тебе становится легче, но уже невмоготу от уколов, которые ставят через каждые три часа. Этот болючий, калиевый, пенициллин не даёт сидеть на том месте, которое для этого предназначено. Прошу делать уколы в бедро, но скоро и там не остаётся «живого» места, поэтому утром после обхода и процедур сбегаю во внутренний двор госпиталя. Там ярко светит солнце и стоит влажная, изнуряющая духота. Среди ветвей деревьев и кустов снуют и распевают птицы, с улицы доносится шум проезжающих машин и суета большого города. Находишь в тени скамейку, садишься и углубляешься в книгу. Но боль от уколов не даёт сидеть, и ты читаешь стоя. Вот из кустов выныривают в больничных пижамах несколько военных лётчиков, лежащих в профилактории. В руках у одного трёхлитровая банка, с шапкой пены разливного пива. Кто – то ходил за забор, и теперь толпа в предвкушении свежего пива, искала уединённого местечка. Вдруг послышался громкий властный голос: «Что это у вас?» Перед летунами стоит громадная, как броненосец, главная медсестра госпиталя, особа довольно скандальная и испортившая многим офицерам послужной список. Толпа от неожиданности замерла, не зная, что ответить в этой ситуации. Но тут мгновенно нашёлся капитан – лётчик, державший банку в руках, он сказал: «Несём мочу на анализ, и протягивает медсестре банку». Та брезгливо отталкивая банку, вскричала: « Вы что с ума посходили? Куда столько». Летун, поднося банку ко рту: « Ну, раз много тогда мы отопьём». Сестра, сдерживая рвотный рефлекс, в гневе убегает, крича на ходу: «Прекратите это безобразие и анализы принесите в маленькой баночке, как положено». Мужики ответив: « Есть!», со смехом, быстро ныряют в глубину госпитального сада. А через неделю и я, покинув госпиталь, окунулся в рутину повседневной армейской службы. Жизнь продолжается.
Сергей Кретов
Потсдам. 21 сентября 2007 года.