Простынь

Зима. Опять зима. Утро было солнечным, морозным и бодрым. Но его это не волновало. Его не волновало это кристальное утро. Ему было все равно что тени так резко очерчены на снегу. Ему вообще все было все равно.
А снег был еще чист и бел, потому что выпал накануне ночью.
Когда он проснулся этим утром, он решил что с него хватит. Вот просто хватит и все. С этой мыслью он встал, отправился в ванную, проделал весь утренний ритуал. Пустынная квартира озарялась слепящим светом из высоких окон. Но он шел будто во мраке. А раньше ему нравилось, что на его окнах нет штор и ничто не препятствует этому свету. Теперь ему казалось, что это глупо. Вернувшись в комнату, он сорвал со своей постели широкую простынь и начал завешивать окно. Потом понял, что это занятие бесполезное. Игрывые лучи света все равно просачивались в его комнату и растворялись в воздухе. Он сидел на полу, бессознательно комкая в руках простынь. Он следил за лучами нагло проникавшими в его жилище. В них плавали и золотились пылинки. Наконец его взгляд уперся в потолок.
Потолок у него был роскошный: резные деревянные панели, теплые оттенки натурального дерева. Он вообще любил натуральные материалы. Камень, дерево, металл. Они давали ощущение надежности. Но теперь даже они не могли сохранить его уверенность в завтрашнем дне. Его гордостью была массивная кованая люстра. Она делала комнату похожей на залу какого-то старинного замка.
Он впервые так внимательно рассматривал потолок собственной спальни. Потолок был высоким. Если встать в полный рост на кровати, до люстры не дотянешься, подумалось ему. Для этого надо принести стремянку, но стремянки у него не было. Тогда он залез на стол. Как же тогда домработница стирала пыль с его кованой прекрасной люстры. Впрочем его это уже мало волновало.
Простынь была такой, как он любил. Тонкой, белой, душисто пахнущей лавандой. На удивление ему было совсем не жалко когда он обматывал крюк, на котором висела люстра этой замечательной простынью. Ему было странно и печально. Сделав достаточное количество витков ткани и соорудив петлю он продел в нее голову и еще раз внимательно взглянул на потолок. Крюк выглядел очень надежно. Жаль, что его жизнь больше не так крепка.
Он сам следил за тем, чтобы при монтаже все сделали правильно. Ему вспомнилось как один из рабочих сказал что мол, сделали на совесть, еще и вас переживет этот крючок. Он улыбнулся. Наконец он оттолкнул стол ногами. Стол упал, должно быть с грохотом, впрочем он этого не слышал. Он уже ничего не слышал...
Его тело безжизненно качалось в смеющихся лучах зимнего солнца. А золотые пылинки кружились вокруг в каком-то безумном танце. Но им было все равно.