Последний стриптиз

 Ночной клуб “Корона” жил своей, отдельной от спящего квартала жизнью. К расцвеченному огнями и гремящему музыкой подъезду то и дело подкатывали авто, из которых в сопровождении охраны не торопясь выходили спокойные и уверенные в себе вальяжные господа и их шикарные, в вечерних платьях, спутницы. К двум часам ночи ресторан был уже почти полон, в зале чуть приглушили свет и началась программа, ради которой, собственно, и съезжались в этот клуб все окрестные “тузы” и воротилы криминального бизнеса – стриптиз-шоу.
 Известный “авторитет” по кличке Филин, а в миру – удачливый бизнесмен Борис Филимонов, лениво потягивал виски со льдом и вполглаза наблюдал за тем, что происходило на подиуме. Он не часто бывал в “Короне”, но всех девчонок-стриптизерш знал наперечет: почти каждая в свое время прошла через его постель.
“Да”, - подумал Филин, прихлебывая из высокого бокала, - “это с виду гордые и неприступные, а на самом деле – шлюхи, развратные и жадные. Сотня-другая баксов, и куда девается их целомудрие?!” очередная танцовщица закончила выступление и под жидкие хлопки убежала за кулисы. Филин знал, что через несколько минут она, едва одетая, уже будет сидеть в зале и кокетничать с каким-нибудь “папиком”, набивая себе цену. “Все, все – сучки продажные”, - матернулся про себя Филимонов и собрался уходить.
 Вдруг свет над столиками погас, и на освещенный тонким лучом прожектора подиум выбежала незнакомая девушка в легкой, почти прозрачной тунике. Под мягкие аккорды она начала свой танец и вскоре весь зал, затаив дыхание, завороженно следил за ней. Этого номера Филин еще не видел. Стремительно отлетела в сторону туника и танцовщица, тонкая и грациозная, казалось, целиком отдалась романтической и полной огня музыке. Ее стройное обнаженное тело было по-кошачьи пластично, а движения настолько пронизаны эротикой, что искушенный, пресытившийся Филимонов впервые за долгое время смотрел на стриптизершу с искренним интересом и желанием. На мгновение глаза их встретились, и лицо девушки показалось “авторитету” знакомым. Где-то он уже видел этот чуть вздернутый носик и чувственные губы, но где? И все-таки хороша, чертовка, не то, что остальные!
 На заключительных аккордах прожектор погас, а когда в зале под восторженные аплодисменты и выкрики вновь зажегся свет, девушки на подиуме уже не было.
Филин щелчком подозвал официанта:
- Кто такая?
- Зовут Элен, работает у нас совсем недавно. Кто и откуда – не знаю, но на ее номер со всего города съезжаются.
- Передай, пусть оденется и присядет ко мне.
- Сожалею, Борис Иванович, но она с гостями не знакомится и не выезжает. Таково было ее условие при подписании контракта.
 “Плевать мне на условия”, - подумал Филин, вызывая по мобильнику охрану. Пора было ехать домой, завтра предстоял трудный день.
 * * *
 Следующие несколько суток были для него сколь напряженными, столь и плодотворными. Филин удачно провел несколько “стрелок”, загнал в угол соперников и очень выгодно прикупил контрольный пакет акций одного предприятия, на которое положили глаз конкуренты. Если такая маза пойдет и дальше, он довольно быстро станет одним из ведущих боссов своей отрасли, а там…
 В свои сорок лет Борис Филимонов был честолюбив и нахрапист. Всерьез занимаясь крупным бизнесом, он вплотную общался и с финансовыми “акулами”, и с бритоголовыми “братками” – в этом была специфика его работы. Правда, собственное криминальное прошлое Филин старался не афишировать, и лишь немногие знали, за что он получил свой первый срок.
 Его арестовали десять лет назад в подпольном борделе, куда Боря регулярно поставлял проституток. Живой товар, преимущественно малолетки, предварительно “посаженные на иглу”, шли как по конвейеру, принося содержателю притона и поставщику немалый доход. И ведь навела какая-то падла ментов на их уютный “массажный салон”! Схлопотав на суде “пятерик” за сутенерство (наркотики доказать не удалось), он условно-досрочно освободился через три года и уже осторожно, с оглядкой погрузился в мутную пучину “новых экономических отношений”. Были впоследствии и крупные аферы, и кровавые разборки, но скользкий как угорь Филин всегда выходил сухим из воды. Его банковский счет рос, могущество укреплялось, но в основе всего лежал тот, первый капитал, заработанный молодыми рабынями. Их дальнейшая судьба Филимонова не интересовала: товар есть товар, стал негоден – списывай.
 Наконец-то безумная неделя позади и можно немного расслабиться. “Рвану в “Корону”, - решил бизнесмен, - “взгляну на эту, как там ее, Элен”.

 * * *
 Следующие десять дней заметно изменили жизнь Филина. Он почти не занимался фирмой, пропускал деловые встречи, зато каждую ночь сломя голову спешил в клуб. Таинственная стриптизерша окончательно завладела всеми его мыслями и желаниями. Филин посылал ей цветы и деньги, пытался подкараулить после выступления, но тщетно: Элен подношения возвращала и на контакт не шла. Ему ничего не стоило, конечно, направить в “Корону” своих “горилл” и девушку доставили бы силой, но Филин решил твердо: такая красотка должна отдаться ему добровольно, пусть даже за большие деньги.
 В этот вечер он, как всегда, сидел у самого подиума и ждал. Накануне посыльный передал от него в гримерную Элен весьма дорогой подарок – украшенный рубинами платиновый браслет. Ни разу не взглянув на Филина, танцовщица исполнила свой феерический номер и, как обычно, под овацию публики в полной темноте скрылась за кулисами. Дальнейшее действо на подиуме Филина уже не интересовало.
- Вы хотели меня видеть? – за спиной сорокалетнего плейбоя стояла та, встречи с которой он так упорно добивался.
- Прошу вас, присаживайтесь, Элен. Шампанского? – Филимонов галантно отодвинул стул, приглашая девушку за столик. Вблизи она выглядела еще привлекательней и заманчивей, на тонком запястье искрился рубиновый браслет.
 “Хороший знак”, - довольно подумал мужчина, продолжая разглядывать гостью. Какой милый овал лица, изогнутые брови, большие карие глаза. Где же он мог раньше видеть эти глаза? Где и когда?
- Мне кажется, мы уже встречались, - томно протянул Филин, судорожно напрягая память.
- Весьма банальный способ знакомиться, - со смехом ответила стриптизерша. – Впрочем, я готова развеять ваши сомнения, но не здесь. Предпочитаю более интимную обстановку.
 Через полчаса они были в загородном особняке Филимонова и, отослав охрану (на этом настояла Элен), прошли в спальню. Девушка опустила тяжелые шторы, приглушила свет и чуть пританцовывая, стала грациозно раздеваться. При виде ее тела, такого близкого и желанного, у Филина захватило дух.
- Смелее, смелее, - подзадоривала Элен запутавшегося в брюках хозяина. Сама она отошла к ночному столику и наполняла бокалы шампанским.
- Сейчас я отвечу на все ваши вопросы, вот только выпьем за знакомство…

 * * *
 Филин очнулся на своей постели, совершенно голый, с тупой, ноющей болью в висках. Ни руками, ни ногами он пошевелить не мог: его конечности были прочно скручены веревкой и накрепко привязаны к ножкам кровати, рот плотно заклеен пластырем.
- Очухался, сволочь, - над ним стояла одетая Элен и глаза ее светились глухой ненавистью. – Узнал меня, Боренька? Вижу, что узнал. Мы действительно встречались, и встречу нашу я помнила все эти десять лет.
 “Господи, неужели Ленка?! Но этого не может быть, она же…”. Несмотря на шум в голове, память отчетливо рисовала картины прошлого. Ей не было еще и пятнадцати, когда Филин, накачав девчонку героином, совратил ее. Натешившись, пустил по приятелям, таким же отморозкам, как и он сам, которые долго, жестоко и извращенно пользовали юную наркоманку. Потом он продал Ленку в бордель, затем она куда-то исчезла и уже после отсидки Филин вроде бы слышал, что она умерла от передозировки.
- Нет, мразь, я осталась жива и все эти годы искала тебя. Это по моей наводке накрыли тогда ваш ****ский салон, но ты, похоже, сумел выкрутиться. Тебе не понять, Боря, через какую боль и унижения я прошла, пока ты ковал свои миллионы. Тебе не понять, сколько сил мне потребовалось, чтобы не убить себя физически, не стать вокзальной шлюхой или не сдохнуть в притоне. Я выжила и поднялась, но двигало мной только одно желание – отомстить тебе. Сегодня мой день.
 Вычислить тебя было не сложно, но вот подобраться… Если бы я приняла твою первую подачку, ты бы трахнул меня там же, в гримерке и больше в мою сторону ни разу не взглянул. Но я выбрала верную тактику. Ты ведь такой же бабник, как и раньше, Боря, и от своего не отступаешься. Это я прочла в твоих похотливых глазках еще в самый первый вечер. А уж подразнить тебя, затащить сюда и подлить в вино клофелин – и вовсе пара пустяков. Много раз я могла тебя убить, но это было бы слишком легкой местью. Знаешь, что я с тобой сделаю?
 Филин с ужасом слушал ее низкий, хрипловатый голос. Все тело бил озноб, к горлу подкатывала тошнота.
- Сначала я “опущу” тебя, как это принято у вас на зоне, а затем кастрирую, чтобы твой поганый член уже никогда ни к кому не прикоснулся.
 С этими словами Лена-Элен достала из сумочки внушительных размеров фаллоимитатор и, коротко размахнувшись, со всей силы вогнала его Филину между ягодиц. Дикая боль пронзила все тело, мужчина завыл и задергался. В руках у девушки появились большие портновские ножницы. Поморщившись, она наклонилась и глухо клацнула стальным орудием. Вой перешел в истошный визг. Лена брезгливо отшвырнула в сторону кусок плоти, залепила пластырем кровоточащую рану и последний раз взглянула в глаза своей жертве:
- Прощай, Филимонов, живи как сможешь. Только, думаю, тебе лучше будет самому застрелиться, поскольку завтра все твои дружки и братки узнают, что здесь произошло. Ну а мне теперь – все равно…
 Стриптизерша сняла с руки браслет, бросила его на постель и вышла. Ей было действительно все равно, и последние месяцы на этой земле она проживет достойно. Она одержала победу над подонком, но победить СПИД не удавалось еще никому…